Перерождение или осознанное решение демона Чëрных Вод стать смертным

      Дни тянулись, подобно резине. Буря постепенно стихала, но облака, заполонившие мрачное хмурое небо, всё ещё виднелись где-то вдалеке.       Хэ Сюань начал понемногу приходить в себя. Вернувшись в свои владения, первым делом он упал на некое подобие кровати и уснул. Множество матрасов, хаотично набросанных друг на друга, две потрëпанные подушки, в которых не было части перьев, и ни одного даже самого скромного одеяла — лишь длинная тëплая шаль.       Ничего красивого в этом не было, впрочем, как и в остальных комнатах Чертогов смерти. Иллюзия загадочного замка по щелчку пальцев превращалась в грязь и пыль. Каждая вещь в этом месте была своеобразным обманом, который, в конце концов, вылился в одно большое предательство.       Черноводу не было дела до собственных владений. Появлялся он здесь редко, в основном только ел и спал. Спал, к слову, он месяца полтора или два после так называемой сделки с Хуа Чэном, — за всё время демон ни разу не двинулся. Молча лежал в одном положении, словно труп. Хотя и живым его назвать сложно. Какой из демона жилец?       Одни только воспоминания, в которых он — непревзойдённый, и его возлюбленный — бывший небожитель, —нашли покой в небольшом, но уютном домишке, ранили больнее ножа в спину...       Всë происходящее напоминало один сплошной, длинный и серый сон. Обстановка в замке делала его более мрачным и тяжëлым.       Гробовая тишина. У Черновода не было слуг, в его доме никто, кроме него самого, никогда не жил. Это было бессмысленно: он не был сторонником роскошных празднеств, подобно Собирателю цветов под кровавым дождём. Такие вещи ему вовсе не нравились: бесконечный рой прислуги, шум, гам и прочие составляющие. Самое молчаливое и одинокое бедствие явно не пришло бы в восторг от будней с подобной ему нечистью.       И своих мыслей было вполне достаточно. Они гудели куда громче, нежели чем толпа свирепых демонов. И убивали куда стремительнее.       Порядок в комнате оставлял желать лучшего. Последний раз Хэ Сюань здесь появлялся незадолго до того, как они с Ши Цинсюанем приняли решение начать жить вместе. А это было лет пятьдесят или вообще шестьдесят назад. Немного для бессмертного. Только держась бок о бок с Ши Цинсюанем, он ощутил, как смерть забрала его в тот роковой лень. Он научился ценить время, отведëнное ему на счастье.       Разбросанные перья от подушек, грязные полы и разбитая люстра — так давали о себе знать редкие проявления гнева. А осколки от зеркал... кажется, их никогда не убирали. В принципе, Черновод вообще не был любителем уборки. Только полнейший беспорядок приносил ему чувство покоя.       Хэ Сюань ненавидел себя: на кой чëрт ему вообще понадобилось зеркало? Судя по давности погрома и качеству стекла, разбито оно было сравнительно недавно, а появилось лет двести или же триста назад. Или намного раньше?       Это был один из самых первых подарков, который преподнëс ему Цинсюань. Большое и красивое зеркало, украшенное драгоценностями. Глупый Повелитель Ветра тогда жил в неведении и не имел ни малейшего понятия, что Хэ Сюань до чëртиков ненавидит зеркала. Прямых объяснений он никогда не давал, поэтому откуда Ветерок мог знать о столь редкой фобии?       По правде говоря, ещё будучи человеком, Черновод не сильно любил свою внешность, а после смерти дела приняли несколько иной оборот. Его буквально начало выворачивать от себя и собственного внешнего вида. От жабр на щеках, от большого количества чешуи на теле, от перепонок на руках и ногах. Мерзкое, грязное чудовище. И каждый раз, когда он смотрел на себя, в груди становилось невыносимо больно.       Однако подарок Хэ Сюань так и не выбросил, хоть и в обратном уверил Ши Цинсюаня. Он просто накрыл его плотной тканью и убрал подальше — вглубь комнаты.       После смерти Ши Уду и гибели небожителя внутри Цинсюаня, множество драгоценных камней вместе с багряными реками крови хлынули на пол. Хэ Сюань, не жалея сил, бил по стеклу, раздирая руки, грудь, голову. Шрамы не пугали его, на них было плевать. Сознание охлаждалось, а мысли приходили в норму только когда Хэ Сюань вредил самому себе, агрессировал и не сдерживал злобу.       Да, Черновод был большим любителем причинить себе вред, хоть и не всегда физический.       Кровь давно успела засохнуть, запах гнили — впитаться в стены комнаты. Однако Хэ Сюань его совершенно не ощущал, ведь по составу он сам был той ещё гнилью.       Метка на теле не проявлялась. Это пугало и настораживало одновременно. А что, если Хуа Чэн его обманул? Решил лишний раз поиздеваться?       Хуа Чэн часто подшучивал над Хэ Сюанем, когда тот ещё жил под личиной Мин И. Особенно часто шутки касались их неоднозначных отношений с Цинсюанем, часто они оборачивались в: «Неужели великий и ужасный Черновод решил отказаться от мести, так как влюбился в её цель?»       И хоть целью мести Цинсюань не был, она всё равно его коснулась, да так сильно, что в последствии и убила.       Но Хуа Чэн никогда не нарушал обещаний. По части договоров они никогда друг друга не подводили. Да, шутки — шутками, Хэ Сюань тоже нередко дразнил Собирателя по поводу «помешательства» на дважды низвергнутом небожителе. И хотя эти двое нередко дрались, ругались и спорили, слов напрасно на ветер не бросали и всегда сдерживали свои обещания.       Значит, ещё не пришло время. Значит, Цинсюань ещё не родился. Значит...       А если подумать, что Черновод будет делать после появления младенца на свет? Побежит к нему в объятия? Украдёт и спрячет от мира сего? Выставит ему личную охрану? Что он будет делать?       Привыкший продумывать всё до мелочей, Чëрный демон не узнавал себя: насколько же сильно он ошибся в расчëтах, позволив себе влюбиться...       Любовь отключает мозги. Ему она их и вовсе вышибла. Видимо, в погоне за бывшим Повелителем Ветра, Хэ Сюань напрочь забыл о тонкостях нового плана. Плана позволить Цинсюаню прожить жизнь самого счастливого в мире человека.       И только благодаря зуду и болезненному жжению на плече он опомнился. Коричневое пятнышко, чем-то напоминающее скелет рыбы, заставило Черновода прийти в себя. Так это и есть та самая метка?