Перерождение или осознанное решение демона Чëрных Вод стать смертным

      После смерти Цинсюаня демон Чëрных вод вновь впал в отчаяние. Мысли спутались одна с другой. Он похоронил своего Повелителя Ветра как подобает, в красивую могилу, рядом с которой проводил всё своё время. Не ел, не спал, только смотрел на холодное надгробие, скулил и умирал сам. Он сходил с ума, рвал свои волосы и плоть, выл на всю округу, напрочь отпугивая местных. Вскоре деревня опустела — и Черновод остался в одиночестве.       Боль сжирала его изнутри, он не мог даже сдвинуться с места. Лишь плакал и плакал, сходя с ума от бесконечно долгой разлуки. Слëзы душили его, от них начинали кровоточить глаза. Перед ними продолжал мелькать образ Ши Цинсюаня. Теперь — не его Ши Цинсюаня. Ужë мëртвого Ши Цинсюаня.       Земля постепенно остывала, а буря, бушующая в сердце Черновода — нет. В его памяти появились дыры, голоса и вовсе не было — остался лишь горький хлип, который не утихал ни на секунду.       Глаза. Нежные, любящие... Если бы только можно было отмотать время вспять, всё исправить, навсегда пообещав себе не вмешиваться в дела Цинсюаня! Позволить ему жить рядом с теми, кого он искренне любит, сделать так, чтобы он никогда не познал боли и отчаяния, не вмешиваться в его жизнь никогда... может, тогда он, наконец, сможет обрести покой?       Но Хэ Сюань вновь наступал на те же грабли, позволяя решать судьбу возлюбленного без его на то согласия. Ведь Цинсюань никогда бы не хотел, чтобы Хэ-сюн, его любимый и дорогой Хэ-сюн, страдал. Никогда не хотел бы жить праздно, зная, что тот, кто причинил ему столько несчастья и скорби, столько лгал, но вместе с тем — тот, чьë гнилое сердце всегда ему для него самым дорогим, самым важным, — медленно разлагался от агонии, которая постепенно поглощала его.       Нет, Цинсюань никогда бы не одобрил такого поступка, ведь к чему ему даже самая лучшая жизнь, если в ней никогда не будет Хэ-сюна?..       И лишь редко пролетавшие птицы, ледяной дождь, размывающий могилу, изредка давали чëрному демону возможность оторвать взгляд от надгробия и впиться острыми когтями себе в шею, имитируя смерть от петли.       Прошло так много времени — а, может, и не так много для бессмертного, — но однажды Хэ Сюань словно очнулся от длительного сна, ощущая жар и жжение от хлёсткой пощëчины. — И долго ты собираешься здесь киснуть? Он уже давно умер, угомонись, только землю своими слезами травишь.       Хуа Чэн, как, впрочем, и всегда, выглядел недовольно и мрачно. Он молча сверлил взглядом Хэ Сюаня, больше похожего на стухший кусок мяса, нежели чем на непревзойдённого князя демонов.       Тот же ничего не ответил и даже не попытался встать с земли. Он продолжал рассматривать уже ссохшуюся траву, сквозь которую слегка виднелась ограда могилы. Даже зелень здесь не росла, всё погибло, как и малейшая надежда на спасение. Во рту ощущался мерзкий вкус крови и земли. — И что ты в таком случае изменишь? Ты его не вернëшь.       Хэ Сюань слегка приподнял голову, тщательно набирая в грудь воздуха, чтобы сквозь хрип выдавить следующее: — Верну. Я сделаю всё, что потребуется. И если попытка окажется тщетной, я просто уничтожу свой прах. Только так я обрету покой.       С кровавым следом от несдержанного удара Хэ Сюань выглядел максимально плохо. Спутавшиеся волосы, разбитое лицо и красные глаза, из которых бежали уже не слёзы, а кровь. Отвратительное зрелище.       Хуа Чэн недовольно закатил глаза и сделал несколько шагов вперёд, затем же подошëл ближе и помог подняться. — Я знаю один способ вернуть его, обмануть круг жизни и позволить душе переродиться. Однако есть особые условия, хотя, как мне кажется, ты на них плевать хотел, — он бросил взгляд на кивающего Черновода. — В общем, ты обмениваешь своё бессмертие на его жизнь. Грубо говоря, как только он умрëт, тогда умрëшь и ты — то есть, ты практически будешь смертен, ведь вся твоя жизнь будет зависеть от него...       Не позволив Хуа Чэну договорить, Хэ Сюань перебил его в непривычном для себя стиле: — Я согласен. Делай то, что посчитаешь нужным, только позволь ему прожить действительно счастливую жизнь.       В потухших прежде глазах затеплилась надежда. Они горели, полыхая единственным, о чëм оставалось мечтать Черноводу. О его Цинсюане. О его жизни, новой жизни, счастливой и долгой.       Хуа Чэн же ехидно улыбнулся, раскручивая в руках небольшой пузырëк. — А это уже от тебя зависит, какую он жизнь проживёт, счастливую или не очень.

***

      В воспоминаниях он находил покой и страх одновременно. Тëплые руки всегда согревали его, даже в самые пасмурные дни. Когда в очередной раз они попали под ливень, выполняя задание, на которое Цинсюань утянул едва ли не силой, укрыться было практически негде, если не считать огромных деревьев. Именно в лесу, очень вовремя, как нельзя кстати — в такую погоду! — и понадобилось отлавливать Цинсюаню какую-то нечисть.       А могли бы они сейчас нежиться в тëплой кровати и даже не мыслить о том, чтобы найти хоть какое-то укрытие. Надо же было по вине этого неугомонного божества опять влипнуть в неприятности...       Вскоре перед глазами показалась обветшалая хижина. Цинсюань поспешно потянул Хэ Сюаня за рукав, неосознанно коснувшись холодных рук.       Черновод существо хладнокровное, умел хорошо приспосабливаться к погодным условиям, однако Цинсюань этого не знал, поэтому озадаченно посмотрел на него, когда они уже оказались внутри. — Мин-сюн, ты как ледышка! — он испуганно ахнул. — Как ты себя чувствуешь? Слабости нет? Голова не кружится? Только не простывай, пожалуйста!       На всё это ничего не понимающий Хэ Сюань недоумённо вздохнул и бросил очередной взгляд на перепуганного Цинсюаня, который едва ли не бегал кругами по старой заброшенной комнате. — Цинсюань, бессмертные не болеют простудой.       Он вовремя поправил Повелителя Ветров, коснувшись его плеча. — Не болеют, но даже так, ты такой холодный, тебя скорее нужно под пледик — и согреть.       Очередной тяжёлый выдох. С такими, как данное божество, спорить бесполезно. Всё равно настоит на своём. Всё равно найдёт причину для паники и мало того, что введëт в ступор окружающих, так ещё и до ужаса напугает себя. — О других проблемах лучше бы подумал. Мы находимся непойми где, на улице отвратительная погода и на нас в любой момент могут напасть, а ты печëшься о такой мелочи... — Это не мелочь, Мин-сюн, — перебил его Цинсюань. — Какой я после этого лучший друг, если не забочусь о самочувствии ближнего? — Мы не друзья. Сколько можно повторять? — Ещё какие, ты ведь сам это прекрасно знаешь...

***

      Хэ Сюань проснулся в холодном поту. Он всё так же лежал на земле, рядом так же находилась могила. Щемящее чувство вновь коснулось сердца, в висках запульсировало. Опустошëнный пузырëк лежал рядом, а в голове снова и снова звучали слова Хуа Чэна. — Как только выпьешь это — обретëшь свою смерть. Душа Цинсюаня сможет переродиться, и как только он появится на свет, на твоём теле появится метка, делающая тебя практически смертным. Такая же будет на теле Цинсюаня. Ты всё ещё хочешь этого, Черновод?