Перерождение или осознанное решение демона Чëрных Вод стать смертным

      Время продолжало идти. С того дня, как Цинсюань решил развеять царившую между ними пелену боли и печали, прошло чуть меньше года. Хоть эти двое и простили друг друга, взаимопонимание вернулось не сразу. Поначалу они продолжали сторониться, остерегаясь, — оба научены ошибками прошлого. Говорили редко, но искренне. Спрашивали лишь о самочувствии, делах и настроении.       Для окончательного примирения понадобилось куда больше времени. И спустя практически год они перестали так сильно друг друга бояться. Стали держаться за руки, молча прогуливаясь по узким тропинкам глухой деревеньки, вспоминая былое.       Хэ Сюань каждый раз переступал через себя, соглашаясь на новую волну тактильности в отношении Цинсюаня. Да, ему хотелось каждый раз касаться этих мягких молочных щëк, переплетать тонкие тëплые пальцы и обнимать бесконечно любяще и искренне. Однако первое время он держал дистанцию, как и в те годы, когда Ши Уду был ещё жив. Не решался касаться Цинсюаня без его на то разрешения, сначала из-за гордости, а после — из-за банального страха причинить близкому новую боль и открыть старые раны.       А Цинсюань, будучи таким же тактильным, боялся требовать лишнего, ведь он всегда считал Хэ Сюаня отстранённым.       Всё встало на свои места во время праздника в деревне. Они, как обычно, оставив простых людей веселиться, ушли вглубь леса, редко перекидываясь о том, о сëм, не расцепляя рук, словно боялись вновь потерять друг друга. — Знаешь, я безумно ценю те моменты, когда ты решаешься взять меня за руку. Произошло столько всего, а я по-прежнему радуюсь каждому прикосновению.       Он улыбнулся, и его щëки обрели нежный багровый румянец, обжигающий настолько, что стало не по себе.       Хэ Сюань не ответил, лишь крепче сжал руку, уводя Цинсюаня всё дальше. Затем остановился, разжал ладонь. Их взгляды соприкоснулись. Мысленно он сильно смутился, но вовремя взял себя в руки и мягко, практически невесомо коснулся губами лба Цинсюаня, с трепетом обнимая его. — Не против же? — после уже совершëнного акта нежности себе под нос пробубнил Хэ Сюань.       Устрашающий владыка Чëрных вод, владения которого все старательно обходили стороной, которого боялись и одновременно уважали многие демоны, превратился в безрассудно влюблëнного подростка, который обнимал своего возлюбленного так нежно и ласково, что любое живое существо тут же бы пришло в шок. Неужели это чудовище всё же способно любить? — Не против. Можешь обнимать меня сколько угодно. Я не буду возражать. Мне нравятся твои прикосновения и ты в том числе, глупый, глупый Черновод.       Затем коротко рассмеялся, утыкаясь в костлявую грудь.       А душе Хэ Сюаня вновь стало больно. Каким же идиотом вообще нужно быть, чтобы причинить столько боли и разочарования этому нежному, бесконечно любящему ребëнку? Да, сейчас он намного взрослее, не убегает от своих чувств и переживаний, старается обсуждать каждый шаг прожитой вместе жизни, хоть и до безумия трясëтся... но стоит только его обнять, прикоснуться губами ко лбу — тает и без слов поддаётся.       Несмотря на старания и стремления измениться, обоих мучали кошмары, в большей степени именно Ши Цинсюаня. Едва ли не каждую ночь он просыпался с криками, весь в слезах и в холодном поту. Ему из раза в раз снилась смерть брата. Да, первоначально они спали на разных кроватях, но каждый раз, вслушиваясь в крики, мольбы о спасении и громкие всхлипы, Хэ Сюань ложился к нему, осторожно обнимал за талию и целовал побледневшее лицо.       Тогда Цинсюань немного успокаивался, беззвучно утыкался в Хэ Сюаня и засыпал уже с ним.       Спустя какое-то время они нашли более целесообразным спать вместе. Так и проще — одна кровать в комнате занимала гораздо меньше места, — и спокойнее. Ведь в объятиях Хэ Сюаня парень спал в разы лучше, практически не плакал и не вскрикивал. Так и решили.       Жили они не сильно богато, но и не слишком бедно. В небольшой деревушке, в хорошем просторном доме с тëплыми комнатами, в уютной обстановке. Готовил практически всегда Хэ Сюань, и делал он это обычно тогда, когда бывший Повелитель Ветра сладко спал или с любопытством разглядывал вид из окна.       Готовил Хэ Сюань достаточно вкусно, и главное — много, ведь сам регулярно страдал проблемами переедания и голодания, за что Цинсюань его долго отчитывал и каждый раз заставлял немного поесть.       В остальном их быт проходил спокойно, впрочем, совсем как у простых людей. Хоть в деревне к ним и относились двояко, улыбка Ши Цинсюаня решала многое и располагала к себе. Им часто помогали в плане урожая и тëплых зимних вещей.       Что касается поцелуев и секса, если говорить прямо, эта тема была одной из немногих, что практически не обсуждалась. Они только начали друг к другу привыкать, — слишком рано было рассчитывать на что-то большее. Понадобилось ещё больше времени, чтобы Цинсюань попросил Хэ Сюаня целовать его не в лоб, а в губы, как целовал прежде, очень давно.       Тот не сразу согласился, но всё же поцеловал его. Максимально нежно и осторожно, без грубости и настойчивости, как целовал давно. Всё плавно, тягуче и мягко, разглаживая кудрявые волосы и завитки на них. Затем отпускал и вновь предавался объятиям, он это сильно любил.       А переспали они и вовсе спустя года три или четыре после того, как стали жить вместе. И то всё случилось максимально осознанно и было тщательно обговорено заранее. Нежно и ласково, словно это и вовсе был их первый раз. Первый — после стольких ошибок и причинённой друг другу боли.       И каждый из них постепенно менялся. Любой прожитый день был тому подтверждением. Всё меньше скулил Цинсюань по ночам, всё большей нежностью одаривал его внешне холодный Хэ Сюань. Всё чаще они говорили о своих чувствах: о том, как дорожат друг другом.       Хэ Сюань полностью поддерживал своего возлюбленного. Даже с полным смятения сердцем поддержал его в том, чтобы умереть именно человеком. Не примыкать к чиновникам Средних Небес, не обращаться в демона, нет: умереть именно в обличье человека. И хоть Хэ Сюань мысленно проклинал себя за то, что вообще посмел отобрать у Ши Цинсюаня титул небожителя, вслух он болезненно кивал и в очередной раз просил прощения.       Но время неумолимо шло дальше. Ши Цинсюань старел, седел и постепенно увядал. Хэ Сюань вновь и вновь предлагал остановить это, обратить его в демона и навсегда остаться вместе, но постоянно получал отказы. Цинсюань этого не хотел — значит, не нужно было настаивать.       В один из пасмурных дней Цинсюань вовсе слëг. И спустя несколько дней скоропостижно умер. Сердце демона раскололось на тысячи осколков. Чëрные воды вновь потеряли спокойствие.       Хэ Сюань думал, что Ши Цинсюань никогда не умрëт, а если и умрëт, то он успеет подготовиться, но смерть забрала возлюбленного стремительно.       Перед его гибелью Хэ Сюань наплевал на остатки гордости, встал на колени и громко взвыл. Цинсюань же попросил его подняться и коротко улыбнулся. — Не нужно плакать, Хэ-сюн, мы прожили хорошую, хоть и короткую жизнь вместе. Пожалуйста, встань с колен.       Сквозь едва слышное мычание Хэ Сюань ответил: — Я отдам всё, что у меня есть, я отдам свой прах, свои владения, лишь бы позволить тебе переродиться, лишь бы позволить тебе прожить эту жизнь снова и намного счастливее, ведь в ней никогда не будет меня.       И тогда Цинсюань выдал то, что осталось в сердце Черновода на долгие годы: — Тогда такая жизнь мне и вовсе не нужна.