Под ясным небом, за многие мили от дома

Мумбаи, Индия, 1898 год

      С самого утра на корабле царило оживление: в коридорах и ресторанах было не протолкнуться с рассвета. Пассажиров второго класса известили прошлым вечером о правилах выгрузки, и те, выставив в коридор свой багаж, толкались в ресторанах и в барах в попытке подкрепиться на корабле перед разгрузкой.       Поредевшая за время Виндзорская компания стояла на открытой палубе и наблюдала за тем, как швартуется их лайнер, спустя столько времени прибывший в место назначения. - Просто не верится, - нарушила тишину мисс Стампл. - Мы плыли сюда больше двух недель, а время пронеслось.. - ...будто один день, - закончил за нее Свитчайлд. - Открываешь глаза, утро, новое место, столько событий, еще расследование это, - вступил в разговор английский баронет. - Меня чуть не убили, - пробормотал индолог, невольно доставая платок промокнуть лоб.       Фандорин и Сокол молчали, каждый думая о своем.       "Вас чуть не убили, а Гинтаро убили", думала Фанория, впрочем, без какой-либо претензии к профессору индологии. Да и глупое это дело - обижаться на живых за то, что те живы.       Она взглянула на Фандорина. Тот смотрел, как швартуется корабль. Почувствовав на себе взгляд знакомых ледяных глаз, вызывающих инстинктивное желание поёжиться, Эраст Петрович невольно впился пальцами в парапет, прежде чем повернуться к девушке.       "Ну что я в самом деле!", укорил себя отставной статский советник. "Не выбросит же она меня за борт? Здесь-то уже бессмысленно, доплыву, это раз. Свидетелей полно, это два".       Фанория усмехнулась. - У вас не лицо, Эраст Петрович, а водная гладь. - сказала она. - Не бойтесь. После битвы кулаками не машут, а устанавливать на вас свой флаг я не собираюсь.       Мисс Стампл не сдержала возмущенного вздоха. - Какая вопиющая пошлость! - не сдержалась англичанка от праведного гнева. - Как можно говорить с достойным человеком в таком тоне?       Фанория приподняла брови. Медленно обернулась к мисс Стампл, готовой сражаться за честь своего кавалера. Индолог и англичанин притихли, словно секунданты на дуэли. - Господин Фандорин, вас что-то не устраивает в том, как я с вами общаюсь? - невозмутимо поинтересовалась Сокол, кивнула на стоящую напротив мисс Стампл. - А то, кажется, мисс Кларисса желает потребовать у меня сатисфакции за вашу честь. Вызов я, разумеется, приму. Если он последует. На чем деремся, мисс Стампл? Шпаги? Пистолеты? - Прекратите ёрничать! - едва не взвизгнула Кларисса, взбешенная тем с каким невозмутимым нахальством опирается Фанория на парапет. - Ёрничать? Что вы, я спрашиваю на полном серьезе. Если вы вызываете меня на дуэль, чтобы защитить честь господина Фандорина, то оружие выбираю я, как сторона, которую вызвали. - Фанория подмигнула опешившим Свитчайлду и англичанину. - Господа, есть ли у вас фотоаппараты? Ибо на ваших глазах произойдет дуэль двух дам за господина. Двадцатый век, век равноправия еще никогда не был так близок.       "Я не умею фехтовать", пронеслось в голове Клариссы. "А вот стрелять... Что там уметь. Нажал на язычок и выстрел. Может быть, если какой Бог и существует, он сейчас предоставляет мне возможность навсегда стереть эту самодовольную ухмылку с лица этой нахалки!" - Д-дамы, д-дамы, прошу вас, прекратите этот абсурд! - чувствуя себя впервые в жизни беспомощным бросился к дуэлянткам Фандорин, поочередно бросая умоляющий взгляд на каждую. - К-Кларисса, ну хотя бы! Оружие в руках женщины...       Фанория усмехнулась шире. Это была последняя капля. Кларисса, сама не веря в то, что делает, стянула с руки длинную перчатку и хлестнула ей, что было сил и желания по ухмыляющемуся смуглому лицу.       Фанория зажмурилась. Кожу обожгло. Вошедшая во вкус Кларисса хлестала её по щекам перчаткой, да так, что у титулярной советницы только голова моталась туда-сюда. - Довольно, - железным тоном произнесла она, перехватывая запястье соперницы и отводя от своего лица. - Господа, - обратилась она тем же ледяным совершенно не девичьим тоном к профессору Свитчайлду и сэру Реджинальду. - Вы слышали мисс Стампл. Я выбираю пистолеты. У вас, сэр Реджинальд, должны найтись два дуэльных пистолета. Вы, английские лорды, люди предусмортительные.       Фандорин в отчаянии уставился на лорда Милфорда-Стоукса. - Сэр Реджинальд! - крикнул он, что было сил, будто голосом можно было остановить безумие. - Не делайте этого! Дамы не участвуют в дуэлях! Сэр Реджинальд! Да вы же сами всегда говорили, что...       Взгляд англичанина говорил сам за себя. Эрасту Петровичу не простили опрометчивое высказывание о гибели жены лорда, которую сам сэр Реджинальд рьяно отрицал. - Одну минуту, - произнес он. - Вам, дамы лучше уйти на другую сторону палубы. С этой нас видно с гавани. Зачем нам лишние проблемы? А вы, сэр, - недоброжелательно взглянул он на Фандорина. - Здесь больше не нужны. Дамы решат все между собой сами, а мы с мистером Свитчайлдом присмотрим, чтобы дуэль была по всем правилам. И первую помощь окажем, если понадобится.       Отставной статский советник почувствовал накатывающую дурноту, и, всерьез опасаясь, что ноги перестанут его держать, опустился на кстати стоящий рядом лежак. За него сражались женщины и раньше. Но на дуэль друг друга еще не вызывали.       Никогда не бывший приверженцем решать все пулей Фандорин как никогда остро ощутил всю абсурдность и шаткость положения той самой "оскорбленной" стороны, за честь которой, собственно, и ушли стреляться. Его мнение никого не интересовало. Сокол нужно было потешить свое эго. Мерзкая, амбициозная, несносная, мужланка! Но Кларисса? образцовая английская леди! Как? Как она не смогла распознать в действиях Фанории провокацию? Зачем повелась?       Неосознанно, Фандорин обхватил себя за плечи.       "Она убьет её. Она убьет её, просто играючи, с закрытыми глазами", металась в голове отчаянная мысль. А сделать он ничего не мог. Ужасно. Ужасное положение. - Выбирайте пистолеты, дамы, - произнес Милфорд-Стоукс, открывая перед дуэлянтками коробку. - Они заряжены. Дистанция десять шагов.       Пистолеты лежали валетом. Кларисса поймала себя на мысли, что, кажется, впервые в жизни чувствует себя по-настоящему живой. Даже если через какие-то минуты её жизнь оборвется, оно, чёрт возьми, того стоило! Вытянув пистолет, лежащий дулом вверх, мисс Стампл взвесила его в руке. Он был тяжелым, каким-то несуразным, но, пожалуй, что притягательным. Она погладила пальцем лакированную рукоятку, заглянула в чёрный глаз смерти.       Фанория, взявшая оставшийся пистолет, наблюдала за манипуляциями соперницы с улыбкой.       Сэр Реджинальд вынул из кармана монетку, показал соперницам. - Орел, - сказала Фанория. - Решка, - отозвалась Кларисса.       Милфорд-Стоукс подбросил жребий, тот сверкнул на солнце и упал решкой. Лицо Клариссы озарилось неподдельным счастьем. Фанория криво усмехнулась. - Расходитесь, - скомандовал сэр Реджинальд.       Дуэлянтки развернулись друг к другу спиной и пошли, каждая в свою сторону, считая шаги. Считали шаги и секунданты. - Десять. - отсчитал баронет. - Теперь стреляйте.       Фанория вытянулась в струнку и не шевелилась, пока Кларисса наводила на нее пистолет. Она держала его двумя руками, прикрывала то один глаз, то другой, целясь в неподвижную мишень. Наконец сделала вдох и спустила курок.       "Никогда не стреляй на вдохе", говорил Фанории отец, уча держать пистолет.       Когда Фанория взяла оружие в руки впервые, ей было пять лет. Тогда она взяла отцовский пистолет точно так же, как Кларисса дуэльный: двумя руками. Прищурила один глаз и спустила курок. Разбила окно и спугнула грачей и маму. Мама оказалась куда опаснее, потому что занималась швейной машинкой и из-за грохота сделала лишнюю строчку. Когда вечером домой вернулся отец, Варвара сделала выговор и ему за то, что не научил дочь нормально обращаться с оружием.       Анвар поспешил исправиться.       "Пистолет - продолжение твоей руки", говорил он. "Когда указываешь на что-то пальцем, ты не целишься, верно? Ты просто показываешь. Покажи вон на ту бутылку".       Фанория медленно подняла руку с пистолетом, что до выстрела соперницы была вытянута по шву. Пуля Клариссы просвистела где-то в районе уха. Типичная ошибка того, кто целится. Указала пальцем на сердце англичанки, подняла ствол выше. Лоб. Коротко выдохнула и выстрелила.       Клариссе показалось, что её с размаху ударили по плечу крапивой. В начале боль была обжигающей, затем перешла в тупую, ноющую. Хотелось даже почесать плечо. Скосив глаза и увидев пропитывающую платье кровь, Кларисса почувствовала накатывающую темноту и как стремительно слабеют ноги.       В следующую секунду потерявшую сознание Клариссу подхватил Свитчайлд. - Дышит, - выдохнул индолог, а разорвав рукав ахнул, - Боже мой, как вы смогли ты выстрелить? Ранение совсем не серьезное, уж тем более не смертельное. Но будет шрам. - Дайте ей нюхательную соль. А я отведу её в медпункт. - подошла к сопернице и секунданту Сокол. - Что вы собрались сказать им? - поинтересовался сэр Реджинальд. - Неудачный постельный опыт.       Мужчины, не сговариваясь, покраснели. Фанория хмыкнула, пожала плечами и поднесла нюхательную соль к лицу соперницы. - Не переживайте, я отведу её. Пришли в себя, мисс Стампл? Прекрасно. Идемте в медпункт корабля. Причина ранения - неудачный постельный эксперимент. О, потом залепите мне еще одну затрещину. - усмехнулась девушка, глядя как краснеет от гнева соперница. - Посмотрите на это с другой стороны: вы сражались на дуэли, получили почетное ранение, а сейчас скажете врачу, что это был неудачный постельный опыт с женщиной, со мной. Это надо, чтобы они держали язык за зубами. Да бросьте, Кларисса! Ваша жизнь еще никогда не была ярче!       Закинув здоровую руку Клариссы себе на плечи, Фанория подняла её и направилась в медпункт. Свитчайлду и Милфорду-Стоуксу оставалось только переглянуться: их жизнь тоже еще никогда не была ярче.       Эраст Петрович не знал, сколько прошло времени. Час? Два? Может половина? Пассажиры второго класса выгружались группами по номерам.       Когда Фанория Арсеньевна, бледная, но как всегда прямая Кларисса Стампл и заметно оживленные Свитчайлд и Милфород-Стоукс вернулись на палубу, Эраст Петрович находился на том же лежаке. Отставной статский советник порывисто поднялся, оглядел девушек, оглядел мужчин, побледнел. - Мистер Фандорайн, - произнесла Кларисса. - Мое приглашение вместе повидать Индию все еще в силе. - Как и мое, - усмехнулась Фанория. - Что скажете? - спросила Кларисса.       Эраст Петрович переводил взгляд с победительницы на побежденную. С Сокол на Стампл. И обратно. Странно. Они давно оставили позади Грецию, а он чувствовал себя богиней победы Никой. Та, кого он выберет, будет победителем. Кого покинет - проигравшим. Только так, третьего не дано. И именно тогда, когда он утратил свою всегдашнюю удачливость.       Он задержался взглядом на Клариссе. Всмотрелся в её серьёзные серые глаза. В точности всплыли в голове её самоотверженные слова: "Я все понимаю, Эраст Петрович. И не прошу от вас никаких обязательств. Мне 35, я понимаю что это такое для женщины. У меня не будет другого шанса".       Перевел взгляд на Фанорию. Через голубые глаза на него смотрел Анвар-эфенди, вызывая дрожь. Рыжие волосы трепал ветер, на смуглой коже играло солнце, и Фандорину казалось, что он видит веснушки. На него смотрела Варвара Суворова. С вызовом, как и всегда.       "Кого выберете, Эраст Петрович? Английскую леди? Я вас понимаю. Хороший выбор, удобный. Всё понятно. Эта мадам действительно возьмет с вас ровно то, о чем сказала. А моя дочь вам не по зубам".       Фандорин тряхнул головой. Моргнул. - Я... Я поеду с Варва.. То есть с Фанорией Арсеньевной, - принял решение он и волевым усилием заставил себя не отводить глаз.       Кларисса понимающе улыбнулась. Мужчины.. даже такие, как Фандорин. Они все выбирают молодость.       Фанория глянула вниз. На пристань выходили последние пассажиры. - Пора сходить на берег. - заметила она.       Эраст Петрович согласно кивнул. Пора было отдавать платок.       Сокол не спрашивала, почему он выбрал её. Наверное, в роду Суворовых вообще не принято задавать вопросы. Они как будто всегда знают, что делают. Уверенные в своей правоте. Со всеми соревнуются. Это раздражает. Это завораживает. Непредсказуемость. Необычность.       Фандорин молча смотрел, как Сокол нанимает верблюдов, пополняет запасы воды, проверяет компас, карту. Разговаривает с местными. - Куда мы едем? - счел должным спросить он, когда они выехали из Мумбаи в просторы пустыни Тар.       Под складками ткани было не видно, но она усмехнулась. - А вы не догадываетесь, Фандорин? Вы едем вернуть платок тому, кому он принадлежит. Вы ведь это и собирались сделать? - Н-но разве он принадлежит не вам? - удивился отставной статский советник.       В ответ снова весело покачали головой.       Пальцы сами потянулись потрогать идеальную подделку.       "Но кому же тогда?", мысленно спросил себя бывший чиновник особых поручений, глядя вперед. На барханы песка, на реющие впереди белые одежды своей спутницы. - Прикладываете к горам, - скомандовала Фанория на седьмой день пути, когда впереди показались диковинные стены Тримурти.       Эраст Петрович повиновался, вынимая из сюртука ручную работу и накрывая панораму на расстоянии вытянутых рук. - К-кажется, нам т-туда. В-верно?       В ответ пожали плечами. Фандорин только вздохнул. - Не обижайтесь, - поравнялась с ним Фанория, примиряюще взяв за руку. - Я ведь правда не знаю насколько хорошую подделку создала. Вот и узнаем.       Она пожала его руку и вновь уехала вперед. Пришлось нагонять.       У скал девушка галантно пригласила его идти в первым. - У вас карта, - галантно показала ему на выбранный туннель она. - Идите первым.       Туннель резко уходил вниз, петлял, вновь поднимался.       Фандорин поглядывал на платок и считал шаги. Он понятия не имел, куда они идут. Присутствие Фанории Арсеньевны немного успокаивало, но не слишком. Эрасту Петровичу вообще было не по себе от всего происходящего. Куда его опять завела судьба?       Изрядно задумавшись, он споткнулся. Ботинок зацепился за что-то, и Фандорин нелепо замахав руками рухнул бы со всей высоты своего немалого роста, если его не повело в бок, в сторону, а под его весом что-то щелкнуло, отъехало в сторону и вместо пыльного туннеля Фандорин упал на мягкий ковер.       Падая, он рефлекторно разжал пальцы и платок упал рядом.       Краем глаза Эраст Петрович успел заметить как его подбирают смуглые пальцы. Изящные, тонкие, но не женские. Вот, как у него. В этот же момент в районе виска характерно щелкнул затвор. - Давно не виделись, Фандорин. - прозвучало над ухом голосом Анвара-эфенди. - Д-двадцать л-лет, - согласился отставной статский советник. - Я бы многое отдал за то, чтобы здесь и сейчас встречать не тебя, а моего друга детства. Ивана Бриллинга. Помнишь такого?       Фандорин похолодел. Так вот зачем Сокол была на корабле! Месть. Блюдо, которое подается холодным. - Ты постарел, - пришел к выводу сидящий над ним Анвар. - В противном случае, ты бы давно уже встал и показал бы парочку японских трюков.. О, или это общество моей дочери тебя так утомило?       Турок усмехнулся: - Славно я её воспитал, верно?       Фандорин предпочитал молчать и думать. Значит, все это время Анвар-эфенди был жив, здоров и следил за ним. А Фанория... дочь своего отца. Бессмысленно пытаться взывать к ней. Она марионетка эфенди.       Марионетка меж тем невозмутимо опустилась в кресло. - Папенька, вы прямо как злодей в книжках. Между прочим, стоило поблагодарить господина Фандорина, он вернул вам мою первую работу. - Стоит, - согласился с дочерью эфенди. - Благодарю. Этот платок лично для меня значит больше, чем реликвия рода моей жены. Варвары тут нет, не озирайтесь. Она в Москве, у нее дела. И у меня с вами не оконченные дела.       Фандорин почувствовал как пистолет убирают от виска и рискнул приподнять голову. Фанория находилась позади него, а       Анвар отошел к стене. Голой каменной кладке, смотревшейся дико в оборудованном под жилую комнату помещении. - Вы тоже п-постарели, - заметил Фандорин, садясь на ковре.       Эфенди обернулся, усмехнулся. Один в один как Фанория. Или Фанория как он? - Когда я пристрелил вашего друга Зурова, я надеялся что моя собственная боль утихнет. - произнес Анвар, глядя в глаза не то гостя, не то пленника. - Вы не просто разрушители какой-то там приют, Фандорин. Вы уничтожили моих друзей детства, ставших для меня семьей. Я мечтал вас разыскать и уничтожить. По кусочкам. Уничтожить все, что вам дорого. Я забрал вашу невесту. Я пристрелил вашего друга-гусара. Я почти уничтожил империю, которой вы служите и службу, в которой вы искали смысл вашей дальнейшей жизни.. Только все это не приносило мне ни-че-го. Пустота. Ни Ивана, ни Амалию мне моя месть не возвращала. А как жить без них я не представлял, пока не встретил Варвару. Она выбрала меня, не вас. Я вырастил дочь, которая могла бы быть вашей, но она - моя. И вот, после того как мне стало известно, что вы бросили свою любимую службу, потому что она перестала соответствовать вашим идеалам, я отправил за вами свою дочь. Хотел взглянуть на вас в последний раз. - П-перед тем как убить? - уточнил Фандорин.       Эфенди усмехнулся. - Нет, перед тем как отпустить. Мы здесь, я смотрю на вас, и понимаю, что полностью отмщен. Причем, я оказался полностью отмщен в тот момент, когда Барбара выбрала бежать со мной, а не оставаться с вами. Зурова я убил не только потому, что он был вашим другом. Не это главное. Он убил Амалию. Она, в отличии от Ивана, не угрожала его жизни. Он убил её в неравном бою, не как вы Бриллинга. Вы убили его, защищая себя. Таков закон войны. А сюда Фани вас привела потому, что вы сами того пожелали.       С этими словами, Анвар вынул убранный было платок дочери, вытянул руку и накрыл им стену.       Глаз птицы лег точно на тот камень, за которым было хранилище. - Видите? - не без гордости спросил Анвар. - Фанория создала шедевр. Можете подойти, открыть. Не бойтесь, никто не будет вас убивать. Я даже не собираюсь угрожать вам по старому отцовскому обычаю, мол, если вы что-то сделаете с моей дочерью, я вас из-под земли достану. Если вы что-то сделаете с моей дочерью, я помогу ей избавиться от вашего трупа. - Очень м-мило с вашей с-стороны. Н-настоящая отцовская л-любовь, - передернул плечами Эраст, вставая отряхиваясь и подходя к стене.       Вынув камень, он заглянул внутрь. Оттуда на него взирала пустота. Такая же черная как дуло пистолета. А сзади в кресле, улыбалась Фанория. Такая же яркая как сокровища раджи.