Под ясным небом, за многие мили от дома

Борт лайнера "Левифан", Эгейское море, 1898 год

      От Эфесиса отплыли в семь часов вечера. Жара стояла такая, что на ужин никто не торопился. Поскольку кормили в ресторане с семи до десяти вечера, Виндзорская компания, как и множество других пассажиров проводили время на 12-й палубе.       Фанория Арсеньевна изящным прыжком выбросила себя из бассейна, ловко дотянулась до полотенца, завернулась в него и протянула кстати проходящему мимо официанту свою карточку гостя. - Безалкогольный мохито, пожалуйста, - попросила она, улыбаясь счастливчику.       Бедный официант еще половину пути до бара шел с глупой улыбкой на лице. За легкомысленной красавицей наблюдало много мужчин, как бы случайно подвинувшихся на шезлонгах. Однако, роковая красавица уже выбрала жертву. Ей оказался полноватый седеющий джентельмен, сидевший за шахматным столом.       На контрасте с другими отдыхающими, индолог был полностью одет, даже при галстуке. По выражению лица индолога, можно было определить, что он полностью погружен в партию, которую разыгрывает сам с собой, возможно потому даже не шелохнулся, когда напротив опустился нежданный соигрок. - Конь на Е5. - произнесла Фанория и передвинула фигуру.       Индолог вздрогнул. - Мисс Сокол? Вы?       Фанория улыбнулась. - Я. Вы не против? - Нет, нет, что вы... - индолог, кажется, впервые действительно взглянул на доску и увидел, какова ситуация для белых. - Это называется индийский гамбит, - кивнула Фанория на доску. - Вы можете сделать рокировку, а можете совершить контргамбит. Однако, мне кажется, вы думали далеко не о шахматах. Иначе бы не загнали себя в мат в два хода. Я права, мистер Свитчайлд?       Профессор археологии сконфуженно улыбнулся. - Вы совершенно правы. Вы так наблюдательны, мисс Сокол. - он смотрел на нее, как на бойкую студентку. Фанорию это устраивало. - Так и о чем же вы думали, если не секрет? - спросила Сокол, легкомысленно поигрывая ферзём.       Свитчайлд последовал её совету, выдвинул контргамбит. Довольно глупый и ведущий лишь к новому шаху. Однако, Фанория решила довести партию до эндшпиля, причем так, чтобы у профессора создалось впечатление, что это он наставнической рукой ведет партию.       Чтобы разговорить Свитчайлда, требовалось создать комфортную для него среду, а, что подходит лучше, чем бойкая всем интересующаяся студентка? Знающая себе цену, желающая впечатлить преподавателя, но разумеется, знающая куда меньше его.       Рыба клюнула. Профессор Свитчайлд с минуту скользил по ней отеческим взглядом, затем кивнул, видимо соглашаясь с собственными наблюдениями, и заговорил: - Меня, как и всех нас в Виндзоре, не отпускает эта история с убийством лорда Литтлби и кражей золотого Будды. Видите ли, милая Фанни, я склонен думать, что наш убийца вовсе не дебошир, не забияка и не умалишенный. Будду он выкинул намеренно, ибо изначально в нем не нуждался. - профессор позволил себе усмехнуться, следя за выражением лица студентки. Та, как он и ждал, мило приоткрыла губы, распахнула глаза и смотрела на него во все глаза.       Вопрос так и светился в её удивительных голубых глазах: "А зачем же тогда приходил убийца?"       Она, почти наощупь взяла у официанта заказанный ранее безалкогольный мохито, бросила "спасибо" и даже прикусила нижнюю губу. Свитчайлд широким жестом достал купюру, расплачиваясь за свою неожиданную компаньонку. Приосанился еще сильнее. - А пришел он за платком. - Свитчайлд не сдержался, погрозил Фанории, тянущей мохито через трубочку, наставительно пальцем. - Вот так вот, барышня.       Сокол втянула еще один глоток мохито, отставила стакан, подвинула свою пешку по доске, кажется едва не по диагонали. Профессор деликатно поставил фигуру на место, прощая девушки эмоции. - Из-за платка? - приложила ладони к щекам девушка, невольно подаваясь вперед. - Но, позвольте, что такого в каком-то платке? Даже если он старый, даже если ручная работа. - А то, что он карта. Да-да, самая настоящая карта сокровищ. Раджа завернул в него коран примерно для того же, для чего убийца ухватил золотого Будду. Отвлекающий манёвр. - Свитчайлд позволил себе засмеяться. - Ах, юность! Она очаровательна. - Вы хотите сказать, что я очаровательна, - прикрыла глаза Фанория, показывая длинные пушистые рыжие ресницы, доставшиеся от матери. - Однако, это всё так занимательно! Но какая же из платка карта? К тому же драного платка?       Профессор вновь погрозил ей пальцем. Локти Фанории будто случайно разъехались и стакан с мохито полетел бы на пол, если бы не молниеносная реакция девушка. Сокол развернулась и ухватила стакан одной рукой, выдохнула и пересеклась взглядом с мадам Клебер. Улыбнулась своему конфузу.       "Нет, не показалось. Она смотрит на нас так уже достаточно долго. Сомневаюсь, что она ревнует индолога ко мне, или что настолько повернута на мужском внимании. Тут что-то еще", пришла к выводу Фанория.       Еще за ними продолжительное время наблюдал Фандорин, но с ним-то всё понятно: пари, расследование. У него свои методы, у нее свои. Главное не начать мешать друг другу намеренно. А вот беременная любящая внимание мадам Клебер... Были ли у месье Гоша какие-то подозрения на её счет? Если и были, то недолго. А зря. - Вы в порядке? Не порезались? - забеспокоился Свитчайлд, что-то больно шибко потянувшись к её запястью. - Нет, даже не ушиблась, - улыбнулась девица, заправляя за уши мокрые волосы. - Так как же это рваный платок может быть картой? Там где дырка, надо класть компас? - она засмеялась, но профессор остался серьезен. - Не так уж вы и не правы, юная мисс. - сказал он. - Именно дыра на месте глаза птицы, приложенная к верной верхушке горы и должна указать, где спрятаны самоцветы, которым нет цены. Это баснословное богатство.       Фанория подперла щеку, проникаясь всей сутью гипотезы, и, как и положено хорошей студентке, озарилась светлой мыслью. Широко распахнув глаза, она резко выпрямилась. - О господи! - воскликнула она. - Я только сейчас поняла! - Поняли что? - заразился её ажиотажем профессор. - Что платок до сих пор у убийцы, который среди нас, разумеется!       Свитчайлд окаменел.       Мадам Клебер же резко встала с шезлонга и почти возмущенным шагом направилась в женский туалет. Настолько возмущенным, что едва не сшибла с ног Эраста Петровича, несшего себе чай.       Судя по приглушенному шипению, соотечественник обжегся. Ну, ничего, мисс Стампл зацелует ожоги. А вот Свитчайлда лучше без присмотра не оставлять. Особенно ночью. Люди вроде него, случайно докопавшиеся до истинной сути вещей, ошеломленные настолько, что готовы поделиться этим с первым встречным, кто подсядет играть в шахматы, живут недолго.       Интересно, кто придет к мистеру Свитчайлду сегодня ночью деликатно просить хранить молчание? Вековое.       "Увидим сегодня", решила Фанория, срубила слона, прикрывавшего короля и поставила на его место коня. - Мат, сэр. - произнесла она и поднялась.       Профессор ошеломленно смотрел на доску. Мат ему был поставлен еще пять ходов назад.       Едва Фанория поднялась, к ней подошел японец. Господин Аоно был одет в белый льняной костюм, парусящий на морском ветру, темно-синюю льняную рубашку и широкополую шляпу. На ногах японца вместо всегдашних сандалий были мокасины.       Сокол обратила внимание, что обе руки Гинтаро Аоно держит за спиной, и рефлекторно попыталась заглянуть японцу в тыл, но самурай ловко завальсировал, не давая раскрыть тайну.       Описав пару таких странных оборотов мимо лежаков под разные взгляды отдыхающих, парочка остановилась. Господин Аоно соблаговолил вытащить руки из-за спины, и Фанория обнаружила в них букет олеандра. Нежно розовые цветы дзакума источали приятный терпкий аромат. - Они растут только в Турции, я прочел, - застенчиво сказал японец. - Подумал, что это прекрасная память. - А еще они столь же ядовиты, сколь прекрасны. - ответил японцу вместо открывшей было рот Фанории, проходящий мимо Фандорин.       Вид у отставного статского советника был самый мрачный. Рубашка залита чаем, голубые глаза смотрели хмуро.       Опростоволосившийся японец в смущении заметался взглядом по кораблю, будто ища куда сбежать, вынуждая Фанорию ласково взять его за руку, тронуть запястье. - Господин Фандорин просто расстроен, что цветы подарены не ему. - усмехнулась Фанория, осматривая руки японца. Они были голые, без перчаток. - Олеандр легко спутать с гибискусом. И того и другого в Турции на каждом углу, но ядовитый только олеандр. Благодарю за такой подарок, господин Аоно. Если не ошибаюсь, розовые цветы символизируют успехи на поприще образования? Я бы поцеловала вам руку, однако, в начале их стоит вымыть с мылом. Сок олеандра способен вызвать паралич при попадании внутрь. Надеюсь, вы не терли глаза.       Забрав у японца букет, Сокол коротко вдохнула аромат, после чего вручила цветы Фандорину. - Отправьте их поплавать. - сказала она, ловко оборачивая руку вокруг локтя японца. - Увидимся на ужине!       Фандорин несколько секунд постоял, держа дурацкий ядовитый веник в руках, затем размахнулся, и что было силы швырнул его в море. Мысленно обругав себя за недостойное проявление лишний эмоций, отставной статский советник пошел за никуда не спешащими Аоно и Сокол.       Он и сам не знал, зачем за ними следует. Они идут в каюту Аоно, это понятно без слежки. А вот он, следуя на почтительном расстоянии, выглядит глупо. Однако, остановиться Эраст Петрович не мог.       Дождавшись, когда молодые люди исчезнут за дверью, Фандорин припал к двери. До него донеслась непонятная речь. Говорил, без сомнения Аоно, но не на французском и не на японском. Чуть погодя заговорила Сокол. Медленнее, тщательно произнося каждый слог, произнесла все то же самое, что японец. Значит, повторила.       "Учат корейский язык", понял Фандорин. "А мне в практике японского отказал".       Делать рядом с каютой было больше решительно нечего, документов ровно к отплытию ему не прислали, они ждали его на следующей остановке - вулканическом острове Санторини. Остров святой Ирины.       На ужин Аоно и Сокол явились вместе, причем первый выдвинул даме стул, и Фанория преспокойно села, кивком поблагодарив кавалера. Заслужила еще один нехороший взгляд мадам Клебер, не укрывшийся и от Фандорина. Интересно, это она так переживает из-за утраты расположения индолога? Так профессор Свитчайлд в силу возраста не мог быть среди её придворных скороходов. Или же так жалко терять японца с веером? Интересно, а своим знанием корейского языка Гинтаро Аоно засвидетельствовал, что дворянин? И чем только он заинтересовал дочь эфенди настолько, что та, достойная дочь своей матери, позволила с ней дурачиться, вручать дурацкий веник?       Совсем ушедший в деструктивные размышления Эраст Петрович толком не слушал, о чем говорили за столом, не заметил, как куда-то сбежал Ренье, и пришел в себя только обнаружив, что остался за столом один, а официанты обслуживают самых запоздалых пассажиров.       Спохватившись, что задерживает столик, Фандорин подхватил свой бокал розового шампанского, который тянул весь вечер и заторопился вон из зала. Инстинкт подсказал ему идти к каюте Свитчайлда, выходившей балконом на одиннадцатую палубу.       Не дойдя каких-то жалких метров, Фандорин стал свидетелем немой сцены: Профессор Свитчайлд преспокойно открывал дверь своей каюты, мурлыкая себе под нос мелодию, как его окликнул не по девичьи властный голос, в котором Фандорин впервые различил чёткий турецкий акцент, прорезавшийся у Сокол, вероятнее, в минуты волнения. - Не с места, Свитчайлд! Пригнитесь!       Испуганный профессор не то, что пригнулся, ухнулся на пол, прикрыв голову руками, дверь каюты по инерции открылась и мимо обомлевшего Фандорина пролетел лихо запущенный кинжал с рубиновой рукояткой. Послышался едва различимый звук разрезаемой проволоки, и сверкающий кинжал впился точнехонько в стену над выходом на балкон.       Эраст Петрович моргнул, потом почувствовал, что груди и животу как-то неприятно мокро, опустил взгляд и увидел, как выливает шампанское на свою и без того смененную второй раз за день сорочку.       Фанория Арсеньевна как ни чем не бывало кивнула соотечественнику и подала руку Свитчайлду. - Теперь все в порядке, поднимайтесь. Вот, обопритесь на Эраста Петровича. Он мокрый от восторга не меньше вас.       Ловко повесив шокированного индолога на не менее шокированного коллегу, Сокол прошла в каюту, осторожно подцепила платком разрезанную кинжалом проволоку, осмотрела. - Не дурно. - хмыкнула она. - Вас хотели казнить по-королевски, мистер Свитчайлд. Снести вашу светлую голову с плеч. Гилиотиной. Интересно, как у нашего друга Ренье с фантазией на вторую казнь? - К-какую еще вторую казнь? - чувствуя себя невероятно глупо пролепетал Фандорин. - Неважно. Профессора посадите на кровать и сбегайте за Гошем. Ему это будет интересно. Как по мне, нам стоит побеседовать с помощником капитана, господином Ренье. - Она показала коллеге разрезанный кинжалом тонкий продольный швартовочный трос. - Чтобы такое добыть, нужно иметь доступ в технические отсеки корабля, это, как вы говорите, раз. Чтобы так его наточить, требуется доступ в машинное отделение и время, это два. Мадам Клебер сегодня что-то целый день не в духе, как я с профессором в шахматы рубиться села, а мистер Свитчайлд озвучил мне за партией приинтересную версию, что платок это карта сокровищ. После этого она за ужином отослала своего милого друга Ренье, сказав что ей очень нужна шаль, но она "не помнит, где её оставила". После этого Ренье не было ровно полчаса. Я засекла, это, собственно, три. И… ах, да. Есть и четыре. Простите, не дам вам меня дополнить. Чтобы натянуть проволоку изнутри каюты, надо иметь мастер ключ.       Фандорин механически посадил спасенного Свитчайлда на кровать и побрел к стене, откуда сверкал рубиновой рукояткой кинжал. Потянулся, вынул семейную реликвию из стены, протянул Фанории. - Благодарю, - кивнула девушка, кладя кинжал Анвара-эфенди в ножны. - О-откуда он.. у вас? - смог выдавить из себя бывший статский советник. - Отец дал в дорогу. Сказал, пригодится. Не прогадал. Что стоите-то, Эраст Петрович? Ладно, раз вы тоже в шоке, налейте себе и Свитчайлду скотча и ждите нас с Гошем здесь. Не думаю, что убийца вернется, но всё же держите свой герсталь наготове.       Хлопнув оставного статского советника по плечу, Фанория Арсеньевна ушла будить комиссара Гоша.