Никаких сожалений

      Визерис Таргариен умирает в 130 году от Завоевания Эйгона.       В ночь смерти короля, в покоях королевы в крепости Мейгора собирается совет. Тело короля еще остывало в верхних покоях, когда у королевы Алисенты собрались ее отец сир Отто Хайтауэр, королевский десница; сир Кристон Коль, лорд–командующий Королевской Гвардией; великий мейстер Орвил; восьмидесятилетний лорд Лиман Бисбери, мастер над монетой; сир Тайленд Ланнистер, брат лорда Утеса Кастерли и мастер над кораблями; Ларис Стронг по прозвищу Колченогий, лорд Харренхолла, мастер над шептунами; лорд Джаспер Уайлд по прозвищу Железный Прут, мастер над законом.       Но что бы ни собирались обсуждать эти люди, у драконов было свое мнение. Двери в покои королевы с грохотом распахнулись и первым через них прошел второй принц Семи королевств Эймонд, по прозвищу Одноглазый. В руках молодой человек держал меч, обагренный кровью. – И что у нас здесь? – неприятно ухмыльнулся принц. – Заговор? Как ты и говорил, брат. – Конечно, – раздался другой мужской голос. – Я в них не сомневался ни на секунду.       Алисента Хайтауэр вздрогнула. Отто Хайтауэр поморщился. Когда–то желая, чтобы его внук стал более компетентным, мужчина сильно просчитался. Потому что Эйгон стал компетентным, сильным, уважаемым и неуправляемым. Драконом. – И что же вы тут обсуждаете, заперевшись ото всех? – спросил Эйгон. – Эйгон, – вдовствующая королева вытерла вспотевшие ладони о платье, – Твой отец, король, скончался. Он хотел, чтобы ты занял трон. – Да что ты? – рассмеялся принц Эйгон. – Прям так и хотел? – Ты – старший законный сын короля! – воскликнула Алисента. – А что насчет моей сестры? Той, которой все дали клятвы? – спросил Эйгон. – С тех пор миновало двадцать четыре года, – сказал Тайленд Ланнистер, – и сам я такой присяги не давал, ибо был тогда малым ребенком. – Вы все так считаете? – спросил Эйгон. – Я не забыл присяги, данной принцессе Рейнире и королю Визерису! – воскликнул Лиман Бисбери, поднимаясь с кресла. – Я сам, хоть и стар, не стану сидеть здесь и слушать, как вы замышляете отнять у нее корону. К нему двинулся сир Кристон Коль, но его перехватил принц Эймонд. – Мне все ясно. – произнес принц Эйгон. – Ведите всех, кроме лорда Бисбери, в черные камеры. – Что?! – вскочили члены Малого Совета, когда в покои королевы ворвались мужчины в золотых плащах и другие члены Королевской Гвардии. – Эйгон! – закричала королева Алисента. – Что ты делаешь?! – Эйгон, ты с ума сошел? – Отто Хайтауэру заломили руки и начали уводить из комнаты. – Ваша Светлость… – пытался что–то сказать Джаспер Уайлд. Вскоре покои опустели, остались лишь двое принцев и старый лорд. – Кхм… – прочистил горло Лиман Бисбери. – Нам нужно сообщить о происходящем королеве? – Королева рожает, – принц Эйгон устало провел ладонью по лицу. – Ей сейчас не до того. – Ну, мы отправили их в камеры, – принц Эймонд подхватил кубок вина со стола. – И что дальше? – Я ими займусь, – принц Эйгон потер шрам на своей губе, – а ты пока иди в Драконью яму и освободи от цепей всех драконов. Мало ли, какую дурь придумал наш дед.       Когда Эйгон возвращается в супружеские покои, Рейнира стоит спиной к нему, глядя в растопленный камин. – Почему ты стоишь? — тут же беспокоится Эйгон. — Ты должна отдыхать! – Эйгон, — зовет мужа Рейнира. — Иди сюда. Мужчина подходит, обнимает жену со спины и целует в шею. – Почему кинжал отца в камине? — спрашивает он, заметив что–то странное. – Эйгон, послушай меня, — поворачивается лицом к нему Рейнира. — Это очень важно. Принц внимательно смотрит на жену. – Нас учили, что Эйгон Завоеватель смотрел на воды залива с Драконьего камня и видел за ними богатые земли, — начинает Рейнира. — Но к завоеванию его побудили не только амбиции. Он видел сон. Очень немногие Таргариены со времен Древней Валирии были сновидцами, подобно той, что уберегла наш дом от Рока. Как Дейнис предвидела конец Валирии, так и Эйгон предвидел конец мира людей. Все начнется с ужасной зимы, пришедшей с далекого севера. Эйгон видел кромешную тьму, которую несли зимние ветра. И то, что таится в ней, уничтожит мир живых. – Что это? — с пересохшим горлом шепчет Эйгон. – Этого Эйгон не сказал, если вообще знал. Но во сне он видел свет, достаточно яркий, чтобы противостоять тьме: огонь драконов. — Рейнира кладет руку на щеку мужа. — Когда придет та великая зима, Эйгон, весь Вестерос должен сплотиться. И если мир людей хочет выжить, на Железном троне должен сидеть Таргариен, способный объединить королевство против холода и тьмы. Эйгон назвал этот сон «Песнью льда и пламени». Эта тайна передавалась от короля к наследнику.       Эйгон сглатывает. Рейнира выбирается из его объятий, тянется к кинжалу и вытаскивает его из огня. Принц с изумлением замечает проявляющиеся огненные письмена на кинжале. – Из моей крови придет Обещанная принцесса, и она принесет Песнь Льда и Пламени, — читает Эйгон вслух, переводя с валирийского на общий. Рейнира издает смешок. – Только ты, муж. Только ты. У этого слова нет рода, но все всегда читали его как принц. Обещанный принц. – Ну, мне больше по душе принцессы, ты же знаешь, — шутит Эйгон. — Так… зачем ты мне рассказала? Это ведь тайна, которую тебе передал отец. – И ты однажды расскажешь об этом Джейсу, — вскидывает подбородок Рейнира. – Что? — моргает Эйгон и неожиданно осознает, что имеет ввиду принцесса. — Нет! – Я не могу, Эйгон, — жена тянется к нему. — Они хоть и дали клятвы, но они не примут женщину на троне. Но, у меня есть муж, мой лихой младший брат, отец моих детей. Ты станешь королем. Ты станешь королем, а я стану твоей королевой. Как и должно быть. – Рейнира… – Хочешь сказать, что сегодня твоя мать собрала Малый совет попить чай со сладостями? – Я отправил их в черные камеры! – Всех ты не отправишь. — шепчет Рейнира. — Эйгон. Муж. Я прошу тебя. Ради меня, ради наших детей. А я встану рядом с тобой. – Что за брат узурпирует первородство сестры? Что за муж забирает титул жены? — бросает Эйгон. – Ты не узурпируешь, — возражает Рейнира. — Я даю тебе это. Все что мое — твое, а все что твое — мое. Эйгон… Ой… Мужчина тут же бросается к Рейнире. – Ты едва родила, а уже ходишь, — ругает ее Эйгон и подхватывает на руки. — Сейчас я положу тебя в постель, попрошу привести детей, и мы вместе переночуем, а завтра… завтра будет новый день.       Джейс и Люк тут же влезают между родителями, Бейлор запрыгивает на отца, а крошечную, новорожденную Висенью, зацелованную отцом, Рейнира кладет в колыбель, придвинутую к их кровати, туда же отправляется выбранное Эйгоном золотое яйцо из последней кладки Сиракс и Санфайра. Дети пинаются, ворчат, Висенья плачет, а Тиракс Бейлора истошно пищит, но Эйгон не променял бы эту ночь ни на что.       Подготовка к коронации дело долгое и затратное. Лорды со всех Семи королевств стекаются в Королевскую Гавань, чтобы присягнуть новому монарху. Пикантность ситуации добавляет то, что они так и не могут понять, кому они собираются присягать. Кто-то уверен, что Рейнире, другие слышали, что Эйгону, третьим все равно кому, лишь бы поскорее вернуться домой.       Все сомнения развеиваются, когда лорды и жители Королевской Гавани видят принцессу Рейниру Таргариен на помосте, вместе со своими братьями Эймондом и Дейроном и сестрой Хеленой, и именно она начинает: – Лорды Семи королевств, жители Королевской Гавани, больше двадцати лет назад вы присягнули мне, как наследнице престола и я ценю эти клятвы, но сейчас я прошу вас поддержать меня снова. Поддержать меня в моем праве отречься от престола в пользу моего мужа, первого сына короля Визериса, Эйгона Таргариена. Я верю, что он станет королем, который приведет Семь королевств к процветанию!       Сначала раздались маленькие хлопки, перешедшие в настоящую буру эмоций. На лицах многих лордов проступило облегчение. Им действительно не нравилась идея присягать женщине.       Король Эйгон проходит через коридор из мечей с гордо поднятой головой. После помазания Верховного септона, его жена лично возлагает ему на голову корону их отца и передает в руки Блэкфайр. В ответ король Эйгон на глазах у всех целует руку жены и переплетает с ней пальцы. Даже когда он торжественно вскидывает руку с мечом вверх под ликование публики, ее руки он не отпускает.       Алисента и Отто Хайтауэр гордились бы им, если бы не продолжали сидеть в черных камерах. – Все еще не могу поверить, что ты уговорила меня на это, — ворчит Эйгон, стаскивая с себя корону. — Ты даже не была голой. – О–о–о, а на что я могла бы уговорить тебя, если бы была голой? — дразнит Рейнира. – Отец теперь король, да? — восклицает Джейс, выскочивший, кажется, из неоткуда. — А я могу потрогать Блэкфайр? – Нет, если не хочешь остаться без пальцев, он слишком острый и тяжелый, – Эйгон ловит сына в объятия. – А мы сможем полетать? — тут же спрашивает Люк, тоже притираясь к отцу. – Когда все эти проклятые лорды разъедутся, — обещает Эйгон, целуя сыновей в макушки. — Потерпите неделю. – А бабушка Алисента еще долго будет наказана? — продолжает нападать с вопросами Джейс. — Джейхейра по ней соскучилась.       Джейхейра, старший ребенок Эймонда и Хелены, которой всего пять именин действительно была довольно близка со своей бабушкой, в отличие от дикарей Эйгона и Рейниры, которые сводили Алисенту с ума, носясь туда-сюда со своими маленькими драконами. – Это зависит от Хоберта Хайтауэра, — пожимает плечами Эйгон. — И его платежеспособности. – Ты собираешься требовать от него выкуп за освобождение собственных матери и деда? — ошеломленно смотрит на мужа Рейнира. — Дьяволы из Седьмого пекла прислали письмо, спрашивают куда к тебе обращаться за советом. – Ммм, — тянет Эйгон, прижимаясь к жене и шепчет ей в ухо. — Пусть пишут в Красный Замок, меня легко найти, я буду между ног моей жены. – Эйгон, — шипит Рейнира. — Не при детях. Годы ничуть не уменьшили вульгарность и непристойность шуток Эйгона, что сводило с ума Алисенту, а иногда и Рейниру, хотя ей, в большинстве случаев, это даже нравилось. – Кстати, — вдруг спросила Рейнира. — Ты обратил внимание на то, что Веларионы явно в ссоре? – Ты про то, что Рейнис присягала отдельно? Разве так не должно быть? – Не знаю, — призналась Рейнира. — Не то, чтобы я была на многих коронациях, но в прошлый раз она присягала вместе с мужем. Но сегодня она на него даже не взглянула. – Я, честно говоря, был отвлечен поиском Деймона. Где он? Он же не собирается причинять нам неприятности? – И где Бейлон? Я вообще ни разу не видела этого ребенка после рождения. – Действительно, — задумывается Эйгон. — Как будто этого ребенка не существует. Сколько ему должно быть лет? – Он старше Джейса примерно на два года, — припоминает Рейнира. — Разве он не должен уже стать оруженосцем? – Я могу стать оруженосцем дяди Эймонда? — тут же чирикает Джейс. – Но я хочу быть оруженосцем дяди Эймонда! — хватает брата за руку Люк. — Он не возьмет меня в оруженосцы, если у него будешь ты! – Ну нет, нет–нет–нет, — быстро начинает мотать головой король. — Ни за что мои дети не будут ругаться из–за желания прислуживать моему брату.       В королевской библиотеке тишина. Мало кто заинтересован в том, чтобы читать книги, когда они могут прогуляться по самому крупному городу Семи королевств. Дейрон уже привык, что чаще всего он единственный ее посетитель. Тем необычнее было встретить здесь кого-то нового. За столом сидела смуглокожая девушка с серебряными вьющимися волосами. Она внимательно изучала какой-то, по всей видимости, медицинский трактат. Девушка вздрогнула и подняла голову, когда Дейрон подошел ближе. – Прошу прощения, — тут же извинился Дейрон. — Я не хотел пугать. – Вы не напугали, Ваше высочество, — изящно ответила леди. — Я сама виновата в том, что зачиталась. – Необычный интерес для дамы, — заметил Дейрон, кивая на книгу. — Мы, вроде бы, встречаемся впервые? Вы ведь дочь принца Деймона? – Рейна Таргариен, — представилась девушка. — А вы принц Дейрон. Дейрон кивнул. – Как вы находите Королевскую гавань? — вежливо спросил Дейрон. – Вонючей, — морщит нос Рейна. Дейрон смеется. – Да, я согласен, — кивает он. — Я был в шоке, когда вернулся из Староместа. – Спайстаун, конечно, меньше, но там гораздо чище, — произносит Рейна. — Кто–нибудь планирует что–то делать с Королевской гаванью? – У королевы Рейниры есть несколько идей, — сообщает ей Дейрон. – Станет ли король ее слушать? — внимательно смотрит на него Рейна. – Конечно, — уверенно говорит Дейрон. — Эйгон и Рейнира всегда слушают друг друга. – Значит, их брак… хороший? — неуверенно спрашивает Рейна. – Не видел ни у кого лучше, — с готовностью отвечает ей принц. — Хотя брак Эймонда и Хелены тоже хороший. Рейна смеется, но смех выходит каким–то вымученным. – Отец такой идиот. – Что? – Мы годами слушали, как он распинался о том, что Рейниру окрутили Хайтауэры. О том, что дядя Лейнор идиот и что Рейниру нужно спасти, пока ее не убили. Даже рождение ее детей не смогло его поколебать. – Справедливости ради, ваш дядя и правда идиот, — фыркает Дейрон. – Я знаю, — кивает Рейна и нерешительно продолжает. — Бабушка… бабушка чувствует себя виноватой перед Рейнирой. Она не знала, что дядя настолько…. Когда дядя вернулся в Дрифтмарк, он продолжил вести себя как он обычно себя вел, и бабушка пришла в ужас. А потом… когда пришла весть о том, что Рейнира благополучно родила ребенка, на Веларионов обрушилась огромная критика, ведь это доказало, что проблема все это время была в дяде. – Поздно принцесса Рейнис спохватилась, — усмехается Дейрон. – Ну, она… дядя Лейнор ушел на Ступени, когда ему исполнилось всего три и десять и тогда он еще не интересовался плотскими делами, а после он почти не жил с бабушкой, чтобы она поняла, что он… имеет слишком большие и неправильные аппетиты. – Она ужасно обращалась с моей сестрой, — фыркает Дейрон. — Неважно, что она там думала о своем сыне. – И она знает это. – Я не думаю, что отношения между Веларионами и Таргариенами могут быть… исправлены, — признается Дейрон. — Только мой отец мог верить в это, но он мертв, а здесь все реалисты. Лейнор позорил мою сестру годами, лорд Корлис и принцесса Рейнис вели себя не лучше. Твой отец тоже как-то угрожал Рейнире, а твоя сестра искалечила моего брата. А Эйгон, Эйгон самый злопамятный из нас, и он любит свою жену и Эймонда. И он, будь уверена, запомнил все. Рейна опускает взгляд в книгу. – Мне жаль… Принц Эймонд не должен был пострадать. Это была моя вина. – Насколько я знаю, ударила ножом его твоя сестра… – Но у Бейлы уже был дракон! У меня не было, — Рейна сжимает руки в кулаки. — Я… Она думала, что я заявлю на Вхагар права. Но принц Эймонд успел раньше. И все так закрутилось, мы сказали друг другу много плохих слов и… все закончилось кровью. – Ты даже не хотела Вхагар, — вдруг понимает Дейрон. — Поэтому ты чувствуешь себя виноватой. Тебе не хватило храбрости признаться сестре, а Эймонд получил травму ни за что. – Я! — вскидывается Рейна. — Вхагар величественная, древняя и сильная. Ни у кого и мысли не возникло, что я могу ее не хотеть. Но она… она сожгла мою мать. Да, после команды, но… каждый раз, когда я летела бы на ней, я бы летела с призраком матери рядом. И ее внушительная аура была не для меня. Я хотела яйцо. Или молодого дракона, который рос бы вместе со мной, как Лунная плясунья с Бейлой. Рейнира запретила иметь мне дракона. Она так наказала нас за травму Эймонда. – Ой. – Думаю, ты прав, — в конце концов пожимает Рейна плечами. — Я тоже не думаю, что отношения между нашими семьями можно исправить.       Дейрон кивает и оставляет кузину в покое, отходя за свой любимый стол. И хотя он поглядывает на нее все оставшееся время, больше он к ней не обращается.       Принцесса Рейнис просит королевскую чету об аудиенции через день. Рейнира дергается, ожидая встречи с бывшей свекровью. Хотя Эйгон каждый раз говорит, что брака Рейниры с Лейнором не существовало, самой Рейнире очень трудно выбросить почти четверть своей жизни из памяти. Да, это плохие воспоминания, они вгоняют в тоску, но они ее. – Ваши величества, — склоняет голову Рейнис перед королем и королевой. — Спасибо, что приняли меня. – Принцесса Рейнис, — кивает ей Эйгон. — Мы давно не виделись. – Да, с вашей свадьбы, прошло уже почти девять лет. Рейнира демонстративно молчит. – Зачем вам нужна была аудиенция? — прямо спрашивает Эйгон, сжимая пальцы жены. – Мой муж… мой муж планирует привести двоих детей, — произносит Рейнис. — И подать прошение о их легитимации. – Конечно же он не станет оскорблять вас так? — хмурится Эйгон. – О, он собирается сказать, что это сыновья Лейнора. – Чушь! — не выдерживает Рейнира. – Да, — спокойно соглашается Рейнис. — Чушь. Ваше Величество, Рейнира. Я прошу прощения за то, как обращалась с тобой. Я не верила, я не хотела верить, что мой сын может быть таким… и возложила вину на тебя. Теперь я знаю больше. Рейнира отворачивает голову. Ее хватка в руке мужа становится сильнее. – Зачем лорд Корлис собирается тащить к нам своих бастардов? — окончательно отказывается от вежливости Эйгон. – Потому что он теперь знает, что от Лейнора ждать детей бесполезно и наследовать Дрифтмарк некому, — ворчит Рейнис. – А что насчет Бейлона? — спрашивает королева. – Бейлон… это сложно, Ваши Величества. — женщина неохотно смотрит на них. — Бейлон… болен. – Болен? — напрягается Эйгон. – Я думаю, что большинство людей назовут его дураком. Он… не разговаривает, большую часть времени он только сидит и рисует или возится руками в песке. В младенчестве это было незаметно, но чем дальше он рос… Телом он десятилетний мальчик, но разумом… боюсь, там нет и двух лет. Эйгон и Рейнира сочувствующе посмотрели на женщину. – Как Деймон отнесся к этому? — интересуется Рейнира. – Он борется, — Рейнис вздыхает. — Он облетел весь Эссос в поисках лекаря или целителя. Каждые несколько лун он привозит нового и нового человека, но все безуспешно. – Нам очень жаль, принцесса, — искренно говорит Эйгон. — Какими бы ни были разногласия между нами, болеющий ребенок — это ужасно. – Чего вы от нас хотите, принцесса? — спрашивает смягчившаяся Рейнира. – Я хочу, чтобы Дрифтмарк унаследовала Бейла, а не бастарды моего мужа, — вздергивает подбородок женщина. — Как он вообще смеет так унижать меня, мало того, что я узнала, что он мне изменил, так еще и пытается узаконить бастардов той женщины?! – Подождите, — выхватывает фразу Эйгон. — Вы хотите сказать, что у этих детей одна мать? – Да, — рычит Рейнис. — Марильда из Халла. – Принцесса, один раз — отвратительная случайность, но два? — обращается к принцессе Рейнира. — Это роман за вашей спиной. – Я знаю! — в Рейнис просыпается дракон. — Я знаю! Лейна умерла, Лейнор блудит, Бейлон болен, а мой муж решил утопить свои печали в любовнице, накачивая ее своим семенем и порождая ублюдков! Я должна скормить их Мелейс! Всех! И Корлиса, и двух его бастардов и любовницу! – Он не получит легитимации, — решает Эйгон. — Он оскорбил принцессу дома Таргариен своей изменой. – Благодарю, Ваша Светлость, — склоняет голову Рейнис. Ее щеки все еще красные от перенесенной только что вспышки гнева. – Эти Веларионы много себе позволяют, — кипит Эйгон после того, как Рейнис ушла. — Лейнор, а теперь Корлис… Нужно их осадить. – Все еще богатый дом, — напевает Рейнира. — Все еще сильнейший флот. – Я придумаю что–нибудь — упрямо продолжает Эйгон. — Но это неуважение прекратится.       Леди Рейна ходит в библиотеку каждый день. Она появляется почти на рассвете и уходит, когда начинает темнеть. Даже сам Дейрон, как бы ни любил читать, не мог похвастаться таким упорством. Принц уже знал, что Веларионы задержались в Красном замке из-за того, что Корлис Веларион хотел подать петицию, но Эйгон под самыми разными поводами затягивал процесс. Также, Дейрон узнал, что принц Деймон находился в Эссосе, а леди Бейла осталась в Дрифтмарке с лордом Бейлоном. Почему младший ребенок их дяди не мог прийти в Королевскую гавань оставалось для Дейрона загадкой. Дейрону хватает три дня чтобы сломаться. – Что ты ищешь? – не выдерживает он. Рейна поднимает взгляд от фолианта. – Не понимаю, как вас это касается, принц Дейрон. – формально отвечает Рейна. – Я хорошо знаю эту библиотеку, – начинает принц. – Я мог бы тебе помочь, если бы ты сказала, что тебе нужно. Рейна молчит несколько мгновений, словно взвешивая что–то в своей голове. – В этой библиотеке есть что–нибудь про болезни души? – тихо спрашивает девушка. Дейрон теряется. Из всего, о чем он думал, болезни души он не ожидал. – Боюсь, что нет, – мягко произносит он в итоге. – Это очень специфическая тема. Такие записи есть только в Цитадели. Рейна резко захлопывает фолиант и сжимает губы. С ужасом Дейрон осознает, что кузина прямо сейчас расплачется. – Я мог бы слетать туда и принести тебе то, что тебе нужно. – частит Дейрон. – Туда лететь часов восемнадцать? Если я вылечу прямо сейчас то, послезавтра уже вернусь. – Зачем ты это говоришь?! Зачем тебе помогать мне?! Тебе же все равно! Всем все равно! Почти все сдались! Даже Бейла! Только отец и я пытаемся что–то сделать! – слова выходят из нее отрывисто и при каждом вздохе и всхлипе. – Мне не все равно, – Дейрон подходит и становится на колени перед сидящей девушкой. – Расскажи мне. А Рейна Таргариен, всхлипывая, достает рисунки. Дейрон никогда не видел такой красоты. Ни одна картина, ни один пейзаж, ничего из увиденного им раньше не сравниться с этими рисунками. – Это? – Дрифтмарк, а это Бейла, тут Караксес, – Рейна раскладывает потрясающие детализованные рисунки на столе. – Это нарисовал мой брат. Как ты думаешь, может дурак нарисовать такое? – Нет, – уверенно отвечает Дейрон. – И я думаю, что нет. Но остальные, все, кроме отца, со мной не согласны. Дейрон внимательнее смотрит на рисунок Караксеса и принимает решение. – Я не понимаю, – удивляется Эймонд. – Дейрон улетел в Цитадель? Я видел его утром, он мне ничего не сказал. – Да я сам не понял, – пожимает плечами Эйгон. – Прибежал ко мне, глаза огромные, волосы взлохмаченные, заставил подписать королевский указ и убежал с ним. – Ты хоть прочитал, что он заставил тебя подписать? – А надо было? – ЭЙГОН!       Эйгон спускается к заговорщикам через неделю после коронации. Джейсон Ланнистер уже внес достаточное количество денег, чтобы выкупить своего брата, Эйгон прикинул, этой суммы должно хватить на наряды Висенье, пока ей не исполнится пять и десять. Странно, конечно, было представлять денежные суммы в женских нарядах, но он теперь отец дочери, ему можно. Джаспера Уайлда никто не хотел выкупать, ни один из его двадцати девяти детей, особенно его последняя жена, которая, кажется, выглядела гораздо счастливее и здоровее без его присутствия. Никому также не были нужны ни Ларис Стронг, ни Кристон Коль. Цитадель отправила осторожное письмо, справляясь о здоровье мейстера Орвила.       И, конечно же, отдельной проблемой оставались Алисента и Отто Хайтауэры. Эйгон пытается выискать у себя хотя бы грамм сожаления о том, что он уже третью луну держит свою мать и дедушку в тюрьме и не находит. На самом деле, Эйгону страшно подумать, что бы было, если бы Отто остался на свободе. Угрожали бы Рейнире здоровьем Джейса? Люка, Бейлора? Ее состоянием? Алисента вообще очень часто забывала, что дети Рейниры и его дети тоже. – Эйгон! – восклицает Отто, увидев внука. – Ты жив! – Эйгон! – бросается к решетке всклоченная Алисента. – Почему я должен был умереть? – удивляется Эйгон. – Она не казнила тебя? – Алисента протягивает к нему руки через решетку. – А Эймонда? Хелену? Дейрона? Джейхейру? Они живы? – Кто казнил? – прикидывается дурачком Эйгон. – Рейнира! – визжит Алисента. – Эта блудница! Она запудрила тебе мозги, Эйгон! Она казнит тебя и твоих братьев и сестру! Эйгон ничего не может с собой поделать. Он смеется, громко и от всей души. – Эйгон? – непонимающе смотрит на него Отто. – Никто не может казнить короля, – отчетливо произносит Эйгон, – И не смейте оскорблять королеву–консорт. – Король? – почти благоговейно смотрит на него Отто. – И королева–консорт… ты сделал это. Ты сделал это, мой мальчик. – Твой мальчик… – скептически тянет Эйгон. – Ну надо же. – Эйгон, – плачет Алисента. – Тогда почему мы здесь? – Вы здесь, потому вы предатели короны, – невозмутимо отзывается Эйгон. – Что, кстати, мне напомнило. Выпускайте Ланнистера. Его брат заплатил за его освобождение и голову на плечах. Тайленд Ланнистер выглядит похудевшим, хотя Эйгон распорядился, чтобы предателей кормили хорошо. – Ваша Светлость, – склонился перед Эйгоном Ланнистер. – Убирайся из Королевской гавани, Ланнистер, – бросает ему король. – Тебе здесь не рады. Если бы твой брат не отвалил за тебя целое состояние, я бы тебя казнил. Тайленд открывает рот, но под обжигающим взглядом Эйгона, затыкается и спешит на выход. – Ты потребовал с Ланнистеров выкуп? – шокировано посмотрел на внука Отто. – Дочери приданное собрал, – пожал плечами Эйгон. – Дочь? – прошептала Алисента. – У тебя есть дочь? – В тот момент, когда вы замышляли заговор, моя любимая жена рожала мою дочь, – сквозь зубы цедит Эйгон. – Как вы ее назвали? – продолжает Алисента. – Висенья, – отвечает Эйгон. – Как Рейнира всегда и хотела. Мальчики в восторге. Они очень хотели сестру. – Поздравляю, внук, – говорит Отто. – И что теперь? – Ну что ж, Хоберт за вас платить не хочет, – тянет король. – Продолжить платить за ваше пребывание здесь мне тоже не хочется. Коль и Стронг, конечно, будут казнены. Орвил отправится в Цитадель, я уже направил письмо о твоем поведении, пусть сами делают с тобой все, что хотят. Уайлд отправится на Стену. А что делать с вами двоими… – Эйгон, я – твоя мать! – восклицает Алисента. – Я – вдовствующая королева! – Ты – блудница, заговорщица и предательница, – рявкает Эйгон. – Эйгон! – кричит Отто. – Как ты можешь говорить так с матерью? – А что? – деланно удивляется Эйгон. – Ты не в курсе? А я специально распорядился, чтобы мать была рядом со своим любовником, ведь мало ли, заскучают? Неужели она не ублажала Косолапого при тебе? – Что ты такое говоришь?! – отшатывается мужчина и шокировано смотрит на дочь. – Ваша Светлость, вы ошибаетесь, – глаза Лариса бегают. – Я видел это собственными глазами, – звучит как приговор. – Эймонд видел. Хелена видела. У Алисенты подкашиваются ноги. – Ты думала, что мы забыли? – недоуменно говорит ей Эйгон. – Мы знаем об этом много лет. Мы говорили тебе. Мы предупреждали тебя. Вот так вот, дедушка. Твоя дочь – изменщица, которая наставляла рога королю. Блудница, которая обзывает блудницей мою верную жену. Что же мне с ней делать, а? – Рейнира – шлюха, она никак не может быть верной женой, – шипит Кристон Коль из темного угла своей камеры. – А, – тянет Эйгон. – Чуть не забыл про тебя. Называешь мою жену шлюхой, после чего? После того, как забрал ее девичество? Называл бы ты ее шлюхой, если бы она согласилась сбежать с тобой и жить, продавая апельсины? Кристон Коль меняется в лице. – Удивлен, что я знаю об этом? Моя жена рассказала мне. – Эйгон с яростью смотрит на рыцаря Королевской гвардии. – Потому что мы доверяем друг другу все. Ты был ее единственным другом. Ее единственной отдушиной. А потом воспользовался ею. – Она соблазнила меня! – Посмотри мне в глаза и поклянись, что она была абсолютно трезвой и в здравом уме, – Эйгон ударил рукой по решетке. – Ну?! Кристон Коль молчал. – Ей было шесть и десять, она была пьяна, напугана и разбита предательством Деймона! Ты был взрослым мужчиной, ее защитником. Ты должен был успокоить ее, напоить теплым молоком и подоткнуть одеяло, а не трахать! – рычит король. – Только за одно это, я должен забрать твою голову! Но самое худшее – ты ее предал. Ты испортил начало ее брака с идиотом Лейнором, а потом сбежал прятаться за юбку моей матери, которая почему–то тебя приняла. Или? Король поворачивается к матери: – С ним ты тоже? А что, отец был больше похож на разлагающийся труп, я могу понять твое желание… – НЕТ! – одновременно кричат Алисента и Кристон. Молчавший все это время Отто неожиданно падает. Эйгон теряется на несколько секунд, но потом быстро хватает ключи, распахивает камеру Орвила, тянет мейстера за шкирку и буквально вбрасывает в камеру к дедушке. – Отец! – кричит Алисента. – Позовите мейстера! – требует король, и Эррик Каргилл срывается бегом к выходу. Эйгон хмуро наблюдает за действиями Орвила. Покраснение и перекошенная правая часть лица Отто не внушает Эйгону надежды. – Отец! – продолжает надрываться Алисента. Появившийся, запыхавшийся мейстер Джерардис, которого Рейнира вытащила с Драконьего камня неделей ранее, уже мало может помочь в этой ситуации. – У него случился удар, Ваша Светлость, – смиренно сообщает мейстер Орвил. – Мы мало что могли сделать. Отто Хайтауэр, Десница короля Визериса почти двадцать лет, умер от удара в черных камерах после обвинения в измене, как обычный преступник.