Сурастан: Полуостров монстров

      Маро, будучи деревенским лекарем, спряталась в кустах вместе со своими помощницами, дабы в нужный момент оказать неотложную помощь, в то время как бравые воины ступили вперёд, дабы дать отпор появившемуся как из-под земли неприятелю.       Вот эти храбрецы, слева направо: умудрённый летами шаман Ои, могучие защитники деревни Роро и Аша, и истощённая человеческая девочка, у которой ещё молоко на губах не обсохло. Да, я выбивался из общего ансамбля, и чутьё мне подсказывало, что к этому придётся привыкнуть. Утешался я тем, что попаданцам из книг в целом редко доставалось поджарое мускулистое тело молодого атлета, а многие так вообще превращались в чёрт пойми во что. Верно! Мне на самом деле повезло, что тело нескладной малявки – худшее, что подобрал мне вредный космический риелтор при переселении моей души.       — Бр-р, — вздрогнул я, представив себя в роли куста или дерева. Пришлось бы мне тогда стоять себе на какой-нибудь опушке, фотосинтезировать да медленно сходить с ума.       — Ведьма боись? — поинтересовался совершавший пасы руками Ои, вновь по-своему истолковав моё поведение. — Я понимай. Враг – большая сила. Широкий магия. Старый дух огонь. Страх!       — Ведьма стой назад.       — Да, ведьма не волнуйся. Воин охраняй! — ухмыльнулись Аша с Роро, показательно разминая свои мышцы.       Я в это время понял, что забыл что-то важное.       — Дух огня? Подождите, возможно ли?.. — подумал я, смотря в сторону приближающейся опасности.       Едва различимая в своей полыхающей ауре, из леса медвежьей походкой вышла молодая красавица, козырявшая столь редко встречающимися синими хвостиками и украшенным золотом синим платьем. Выгнув спину, она собрала в руках пригоршни ярко-голубого пламени, сложила их вместе и выпустила в нашу сторону всепоглощающую комету. Оставляя след на земле, она за полсекунды достигла нас, и если бы не заклинание щита, которое всё это время начитывал Ои, наш прах уже бы развеивался по ветру. Обошлось же всё тем, что комета, потеряв об щит значительную часть энергии, просто больно обожгла и смела нас с пути, отбросив на несколько метров.       Затем, на всю округу раздался громогласный возглас:       — Ах вы, грязь чешуйчатая! Как посмели вы плюнуть мне, великому джинну, в лицо?! Как посмели украсть мою подругу?!       Да, ошибки быть не могло. Убедившись, что могу ещё стоять, я проковылял вперёд и окликнул бесновавшегося джинна:       — Зули! Я тут, всё в порядке!       — Бедная, несчастная Ника! — прослезилась вдруг она, сжавшись в бессилии. — Даже сейчас, сквозь покрывало вечных грёз, мне слышатся тихие отголоски её голоса.       — Зули!!       — Хоть и было наше время вместе кратко, в ней я впервые за эоны нашла нечто столь близкое и греющее душу… — стала разглагольствовать Зулейка, плохо сдерживая наворачивавшиеся слёзы. — И в ворожбе она была столь прилежна, хоть и дубовата. Сколь же много таинств мне не довелось ей передать!       — Всё, с меня довольно, — решил я, доставая пистолет. Нацелившись, я несильно выстрелил в направлении рыдающей развалины огнём, чтобы привлечь её внимание. Я не мог и предугадать, что во мне вдруг проснётся ворошиловский стрелок, и что огненный заряд, пущенный с расстояния двух десятков метров, впечатается точно ей в макушку, оставляя там черную ссадину.       Аура Зулейки воспылала с новой силой, и она, став ненадолго воплощением чистой ярости, воспарила, словно одержимая в фильме ужасов. И тут её взгляд остановился на мне. Не берусь утверждать, какие именно мысли пронеслись у неё в голове, но они точно критически перегрузили её систему. Файл zuli.exe завершил свою работу синим экраном, и эфемерная тушка джинна присоединилась к людоящером в их нелёгком занятии созерцания земли.       — Невероятно! Ведьма побеждай! — донеслось из кустов. Маро и другие прятавшиеся поблизости ящерки, поняв, что опасность миновала, выбежали, дабы подобрать нокаутированных. Нужно отдать им должное: они, несмотря на серьёзную угрозу своим жизням, не убежали и с рвением помогали своим. Тем не менее, наблюдать, как они целым скопом пытались поднять грузные тела ящеров-воинов и оттащить их в сторону пещеры, было очень уж забавно.       Те же ящеролюды, кто не был занят больными, мчались уже в мою сторону. Меня тут же окружили, словно ёлку на детском утреннике, и принялись высыпать столько комплиментов, сколько я не слышал за всю свою сознательную жизнь. Из-за барахлящего заклинания перевода половина этой похвалы мне показалась довольно абсурдной (чего только стоили "каменный стержень" и "маленький глаз"), но та половина, что до меня дошла, заставила меня краснеть и лыбиться до ушей.       — Да, ха-ха-ха, я такой, да, есть немного, ой, да ладно вам, ха-ха, — отвечал я им, показывая пример скромности и смиренности. Вскоре, правда, пришлось их остановить, ведь кое-кого с травушки-муравушки так и не подобрали.       В итоге, всё закончилось миром, дружбой, жвачкой и широкой рытвиной, рассекающей поляну пополам. Маро, которая, как оказалось, владела слабенькой лечебной магией, позаботилась о полученных ящерами ожогах, в то время как Зули пришлось выхаживать лично мне – опасливые и чересчур суеверные ящеролюды отказывались подходить к ней даже на десять шагов.       К счастью, сложностей у меня не возникло: джинн оказалась практически невесомой, так что я с лёгкостью приволок её в ту же хижину, где проснулся сам, и наложил на лоб травяную повязку. Пациентка же всё это время невыразительно разглядывала потолок и что-то себе нашёптывала.       Растение, кстати, называлось алькит и имело, несмотря на распространённость, хорошие антисептические и восстанавливающие свойства, что делало его незаменимым при обработке любых внешних повреждений. Или, выражаясь по-ящерски, "алькит лечи, алькит не давай кожа болей".       — Ника? — заговорила вдруг Зули.       — Ну что, учинительница дебоша, пришла в себя?       — Заклинаю тебя, Ника, поведай мне, что моих речей ты не слышала! — чуть не кричала мне джинн, вскочив с подстилки и тряся меня за плечи.       — Нет, я слышала всё до последнего слова!       — Бездна! — спрятала она лицо в ладонях. — Ника, дорогуша, это всё были лишь бредни помутнённого ума! Лишь неблагоприятное воздействие… б…болотных испарений!       — Чеши тут мне.       — Чистейшая правда! Думаешь, пристало бы мне, могущественному созданию, повидавшему тысячи смердов на своих летах, так изводиться из-за какой-то незначительной дивчины? Да ещё и опускаться настолько низко, чтобы возиться из-за этого с чешуйчатыми недоразумениями на двух ногах.       — Понятно. Цундерка, — констатировал я, смотря на хохлившуюся Зули.       — Что, прости? — не поняла она.       — Что ты, говорю, на болотах забыла?       — Вновь твои престранные выражения. Мне уж было показалось, что ты высказалась обо мне дурно, — сказала она, вернув, наконец, своему тону спокойствие. — Ты, помниться, упрашивала меня найти что-нибудь слаще фрукта амра, и я, в своей безграничной милости, взялась выполнить твою просьбу в полной мере.       — Я же вроде "незначительная"?       — Нравится же тебе придираться к словам! Кхм. Мне вспомнилось, как мой добрый друг, ифрит Рахим, угощал меня анбарикой – ягодой неописуемой, но весьма редкой, прячущейся в густых зарослях и топких болотах. Я решила, что всенепременно должна поделиться с тобой таинством этого чу́дного вкуса, а потому немедля полетела на юг, в Чёрные трясины.       — Насколько ж далеко тебя занесло?       — Не то, чтобы прилично далеко. На полпути я почуяла неладное и воротилась, дабы убедиться, что с тобой не приключилось ничего страшного, и благодаря мане, которой я напитала тебя с утра, мне было незатруднительно тебя отследить.       Так вот оно как! Я-то думаю: откуда это у меня внезапно взялось столько мощи? Оказалось, это джинн без моего ведома меня снова накачала. Что и сказать… если бы не её самодеятельность, то те водные тентакли от меня мокрого места бы не оставили.       — А затем, — продолжала Зули, — след привёл меня к этому жуткому отребью, и мне вдруг подумалось…       — Ой, не разревись только опять, — сказал я, получив в ответ профилактическую дозу ненависти во взгляде. — Ладно, тут и моя вина есть, нечего было лезть на рожон. Прости уж.       Люблю здоровые, уравновешенные беседы между двумя взрослыми людьми. Серьёзно, столько проблем решается простым разговором по душам, что порой диву даёшься! Однако в нашем случае, расставлены были далеко не все точки над "i" – нужно было ещё примирить Зули с людоящерами. По-хорошему нужно было ещё убедить её загладить перед ними вину, но особых надежд я на это не возлагал. Всё-таки эго Зулейки было нечеловеческих размеров, и убедить её опуститься до простых извинений перед ящерками представляло из себя геркулесовую задачу.       — Ведьма! — позвал меня Ои, сохраняя почтительную дистанцию, — еда стол, идти отведывать!       — Сейчас будем, подождите минутку, — ответил я. Зули же впала в видимое недоумение.       — Ника, с чего ящеры называют тебя так?       — А? Не знаю, честно говоря. Титул, наверное, какой-то?       Впервые за сегодня настал черёд Зулейки испытывать испанский стыд.       — Всё же ты та ещё балда. Эти примитивные буквально называют тебя болотной ведьмой, а тебе хоть бы что! Ты же яннаварди, как можешь ты терпеть такое отношение?       — Да ладно, чего там обижаться? Уважают, и на том спасибо.       — И делают это только из страха быть проклятыми! Нет, такого я допустить не могу, — сказала она, брезгливо отряхиваясь от прилипшей соломы. — Ты потратила своё время на то, чтобы защитить их от меня. Посему настало время мне, хранительнице старых порядков, научить сброд, как нужно обращаться со своими благодетелями.       — Нет, не настало! А ну стой, недоразумение с хвостиками!       Но Зули уже пёрла, как танк, в сторону начинавшегося банкета. "Да уж, — подумал я про себя, — с ней не просто не соскучишься, с ней поседеешь".