Лучшее благословение

       Дорога без цели была изнуряющей. По холодам и жаре, перебирая уставшими ногами любые рельефы. Сандали, украденные у кого-то, кому не повезло на него наткнуться, уже стёрлись, шнуры изрезали кожу до крови, а демон продолжал брести как унылый юрей.        Глядя пустыми глазами на горизонт. Мимо заброшенных и смятённых стихией деревень. Мимо полупустых неживых храмов и удивительных природных конструкций, стоящих в гордом одиночестве.        Морозное зимнее солнце сменялось луной, день за днём, он волочил себя, иссыхая от голода.        Пока не нашёл проблески жизни. Деревня на холме. Бакумори…        Наблюдая за плывущим перед глазами образом готовящегося к празднику поселения, он побрёл на остатках сил к нему, очарованный. Здесь всё ощущалось по-другому. Это место для таких, как он. Его здесь ждёт хоть временный, но приют. Место, где можно расслабить плечи на секунду.        Идя по протоптанному и уложенному камнями холму, он почти не видел ничего, пока не ощутил холод лезвия у горла. И не остановился, пуская тихий вздох раздражения, что не вышел облачком пара в воздух.        — Выворачивай карманы, путник, или горлышко ра…        — На колени. — Приказал он чётко и строго. И разбойник пал, держа нож вытянутым. Молодой человек, хамоватый на вид и неотёсанный, в шоке оглядывал свои ноги, которые не подчинялись ему более, застыли, как магма на холодном воздухе, превращаясь в непокорный камень.        — Что за?! — и стал брыкаться. — Что…        — Закрой свой рот. — Был следующий приказ, и парень онемел. Глядел в шоке на бледного путника в грязной ободранной одежде и суровым холодным взглядом, не в силах двинуть языком или раскрыть рот. Тогда он беспомощно попытался махнуть ножом, задеть хотя бы ногу, но демон поймал его руку и чудовищно больно вонзил длинные ногти в кожу. — Сидел бы тихо, я тебя бы не заметил… Но ты решил дёшево поживиться, я так погляжу.        Его бледное лицо покрылось жуткими морщинками дьявольски голода. Озверевшей улыбки. Даже дышать стало трудно от такой восхитительной удачи.        — Значит, не жалко будет забрать твою жалкую душонку…

***

       Пресытившись и бросив тело подальше в кустах, забрав его достаточно хорошие одежды, демон снова вернулся на тропу, имея теперь возможность восхищаться видом здраво. Под алыми вратами развешивались рыжие фонари. Как маленькие копии солнца на закате. Они зажигались и вели дальше. И он шёл, встречая людей, оглядывающихся без особого интереса на чужака, что укрыл своё лицо походной амигасой.        Чем дальше он шёл, тем больше звуков до него доносилось. На самой высокой части холма он услышал, как флейты задорно визжали и барабаны басили вдалеке для репетиции, увидел, как дымились котелки уличных продавцов еды, начинающих работу, развешивались изделия на продажу. Деревня только готовилась к празднику неведомых масштабов. Обернувшись, он также узрел, как по просёлочным песочным дорогам бредут люди, едут тележки. Жизнь текла сюда, а он попал в её течение.       Он мало что знал про это место. Просто бродил, разглядывая всё, что здесь есть. Поглядывал на местных и приезжих. Девицы принарядились в самые красивые кимоно, закололи волосы самыми дорогими шпильками, парни тоже не отставали — тоже облачились в хорошие кимоно и красовались молодецкой удалью. И демон просто издалека любовался красивыми молодыми людьми, бродя вдоль наполняющихся улиц.        Маски демонов, кошек и лисиц… Шашлычки из кальмара и рыбы… Люди, не ведающие, кто он такой и в какой опасности находятся… Как же скучно.        Демон ушёл из поселения, даже не стал предаваться блуду и покорять местную молодёжь сладкими речами. Лишь побрёл обратно в холодной, самой длинной в году, зимней ночи…

***

       Прошли годы, даже столетия, и он, путешествуя ради развлеченья, вернулся в Бакумори вновь. Ухоженный, одетый, нашедший себе место, но всё такой же бледный, он явился в отдалённую деревню, снова ощущая, что на этой земле ему будет лучше всего. Хотя бы в самую длинную зимнюю ночь.        Снова те же виды — длинный подъём на холм под сотнями алых врат и маленькими фонариками-солнцами, разросшаяся деревня по ту сторону холма. А за спиной — стекающийся люд. И он снова в потоке, снова на волне.        Традиционные инструменты, шашлычки во фритюре, кимоно старого и нового способа изготовления. Традиционные ощущаются и выглядят иначе. Опытный и древний взгляд демона видел, где современность, а где — традиция. Никого, впрочем, не винил, но очень ценил, что что-то сохранилось до этих дней.        Он по-прежнему мало что знал про это место. Об этой деревне не пишут в книгах и интернете, краеведы бывали тут не многие, и те лишь рассказывают старую легенду, словно бы деревню основали демоны.        Наверное, оттого ему здесь хорошо. Чувствуется многолетняя энергетика сородичей, таких же существ, как и он, хоть и живут здесь только люди. К слову, в этот раз он в принципе сыт, лишь немного голоден, и не собирался портить смертным праздник.        Просто ходил, смотрел на внуков тех, на кого заглядывался века назад, не чувствуя ни капли раскаяния об этом.        Купил традиционное кимоно здесь же, нарядился, ощущая с улыбкой, как сделанная руками ткань со всеми хитрыми узорами скользит под ладонью.        И снова прошёлся: маски демонов, кошек и лисиц… Такояки… Люди, не ведающие, кто он такой и в какой опасности находятся… Как же ску…        — Братец! — позвали его, и, честно, он даже растерялся, не скоро обратив взгляд вниз. На мальчика с иссиня-чёрными волосами. Скорее даже они отливали фиолетовым. А милое детское лицо было стянуто серьёзной миной. Юный незнакомец подал ему такояки, горячее, пар шёл в морозном воздухе. — Держи! Я заметил, что ты много смотришь на еду, но не покупаешь. Наверное, ты очень голоден!        Демон изумлённо глянул на угощение и принял его, расплываясь в расслабленной улыбке.        — Спасибо, малыш. — И заглянул хорошенько в большие синие глаза, что тоже отдавали фиолетовым блеском. — Но почему ты вдруг решил, что меня нужно накормить? Может, я просто так смотрю?        Лицо у мальца тут же поменялось, он помялся, кажется, в чём-то сомневаясь, но после выдал:        — Я… Учуял, что… Ты голоден.        Мужчина изумлённо вздёрнул бровь, улыбаясь мальчику и начиная поедать шарики с осьминогом. Ему нравилась человеческая еда, хоть она и не насыщала его толком. Так, просто побаловать язык.        Демона не отпускало чувство, будто с ним что-то не так. Он какой-то не такой, как все. Хотя вроде человек, энергией демонической не преисполнен. Но что-то в нём было такое непонятное… Что-то, с чем он либо мало имел дел, либо не видел прежде совсем.        — Ну, вот, теперь я поел. — Он помахал палочкой и не глядя кинул в мусорное ведро поблизости, попав просто идеально. — Не дал мне помереть с голоду. Благодарю. Но объясни мне, как ты понял всё же, что я голоден?        — Странно, ты и сейчас немного голоден. Хотя на моих глазах съел такояки… — невпопад перебил его мальчишка. — Знаю! У моего папы тут есть булочная лавочка! Давай я угощу тебя дораяки? Или тайяки? У нас всё есть!        «Ох, светлое дитя…» — подумал демон, закатывая глаза с потешающейся улыбкой, и пошёл с мальчишкой, куда тот указал. Увиделся с его отцом, таким же темноволосым и с виду дружелюбным.        — Папа, этот человек голоден! Можно угостить его чем-нибудь? — родитель удивлённо глянул то на своё чадо, то на гостя, а тот лишь поднял руку, отмахиваясь.        — Не нужно, я заплачу. Одно дораяки, пожалуйста.        — У братца были деньги…?! — вскрикнул мальчик.        — Конечно были. — Бледная ладонь вложила йены в руку пекаря. — Спасибо ещё раз, что побеспокоился обо мне, но тебе не стоило, правда. Я могу сам о себе позаботиться.        Лакомство было съедено, но мальчуган не прекращал, надувшись, сверлить его взглядом.        — Что такое? — протянул он, глянув коротко на него.        — Ты всё ещё не наелся…        — Да с чего ты решил-то?        — Прошу прощения, вы, наверное, не местный. — Прервал их разговор отец. — Мой Шото… Одарён богами ощущать некоторые свойства окружающего мира… — мальчик тут же надулся пуще и отвернулся. А демон стал вдруг кое-что понимать. — Он говорит, в один день стал обонянием распределять всё в мире. Я надеюсь, вы хороший человек и не станете отворачиваться после этого?        — Вы что? За что тут отворачиваться? Божественное благословение — это очень здорово.        — Да, но наши соседи этой мысли не разделяют.        Демон снова глянул на обиженного мальчишку, у которого, выходит, и друзей не было, и присел перед ним, чтобы быть одного уровня.        — Ну, не надо обижаться, я всё понимаю. — Усмехнулся он и протянул мальчику мизинец. — Я обещаю не бояться тех сил, что тебе дали боги. Веришь?        Шото сжал своё маленькое кимоно кулачком, и протянул свой мизинец, установив договор пожатием.        — Вот и славно. Господин, с вашего позволения, я составлю компанию вашему сыну на фестивале.        — Не нужно меня жалеть! У меня есть друзья! Друг. — Ох, мальчик даже сочувствие уловил? Какое же проницательное у него чутьё.        — Вы только назовитесь. — Проявил осторожность родитель. Демон понимал его опасения.        — Вокс Акума. Не беспокойтесь, я присмотрю за ним и его другом. — Пекарь кивнул, и мальчик нетерпеливо побежал в толпу, заставляя демона тоже ускориться.

***

       Скоро он шёл сзади двух мальчуганов, особо не слушая, о чём они увлечённо болтали. Лишь размышлял над ситуацией в общем. Благословлённое дитя в небольшой деревне, основанной демонами. Все боятся благословения на мальце и отстраняются от него, наверняка осознавая, что тогда вся их ложь станет явной ему. Точно так же, как Вокс не мог скрыть от мальчишки ни своего демонического голода, ни сочувствия.        Лишь этот мальчишка, похоже, дружил с ним. Волосы светлые, черты лица не местные — заморские. И имя «Эзер»… Эфир. Явно не японское.        А люди всё собирались и собирались. Воксу стало немного трудно держать мысли в куче, когда становилось так шумно. И время всё ближе и ближе подбиралось к ночному часу. Мальчики устали, стали зевать и идти в развалку. И он не хотел оставаться здесь дольше. Просто странное предчувствие. Такое рано или поздно тебя посещает, когда ты становишься запредельно стар и мудр.        — Вижу, вы устали, давайте возвращаться по домам.        — Нет! — заявил Эзер, поборов сонливость. — Я останусь до конца фестиваля!        — И я тоже! — поддакнул Шото, не справившись с очередным зевком. — Я благо… Ах! …словлён! И пусть мне это не нравится, и вообще я хочу быть странствующим пекарем, мне нужно будет там быть! Хотя у меня тоже какое-то неприятное чувство, как и у тебя. Ты уже хочешь уйти, братец?        Этого Шото не провести. Всё чует.        — Да. Я бы хотел уже пойти в путь-дорогу. Славная у вас деревня и хороший фестиваль. Давайте я отведу вас к старшим, отчитаюсь, что вы у меня целы и здоровы, а потом пойду.        — Ой! Тут ритуал начинают готовить! — вдруг воскликнул Эзер. Шото и Вокс обернулись, чтобы глянуть на то, как на площади начинают готовить декорации и инструменты для ритуала. — Я хочу посмотреть, что жрецы такого делают, что у них всегда получается!        — Давай я провожу тебя до ворот из деревни, братец! — благословлённый мальчик осторожно дёрнул его за рукав, обращая на себя внимание, а потом повернул голову к своему другу. — А ты, Эзер, останься и внимательно смотри!        — Конечно!        Плохая, наверное, это идея — оставлять ребёнка без присмотра. Но с каждой минутой желание уйти крепло, становясь ощутимым дискомфортом.        Шото вдруг взбодрился, даже вприпрыжку, стуча сандалиями по мощёной дорожке, провожал его до тех самых алых врат, что вели его в это замечательное место. И вот, звуки праздника отдалились, вдалеке начался ритуал. И Воксу стало совсем жутко. Древнему-древнему демону. Он глянул на чего-то ожидающего Шото, который даже приулыбнулся немножко.        — Я чувствую, что ты сейчас сделаешь что-то хорошее. — Пояснил он. Вокс вздохнул и склонился над мальцом, говоря ему вкрадчиво и тихо:        — Слушай меня, светлая душа. Я заклинаю тебя, чтобы ни одно злое слово и ни одно злое повеление не сломило тебя. Пусть ты отныне будешь глух и непокорен.        Мальчик после этого рассмеялся.        — Да ты, братец, прямо как старец какой-то! Спасибо за ещё одно благословение! Хорошей дороги!        Вокс таинственно улыбнулся ему в ответ, поворошил иссиня-чёрные волосы и пошёл вниз по склону. Не прекращая ощущать, как зло сжимает когтистые лапы.