Скайрим + доморощенный гений...

…Создатель и его друзья довольно долго ждали, пока дракон Довакина долетит до сюда от Глотки Мира. А мы все в очередной раз удивлялись про себя тому, что он опять умудрился вызвать к себе интерес у очередной сверхъестественной для него женщины и при этом даже не планировал романтических отношений. У него не было ни единой мысли о том, чтобы затащить вампиршу в постель. Нам такой опыт был недоступен (ввиду конструктивных особенностей), да и единственной предполагаемой самкой была бы только Афина, но… Всё равно казалось странным, что наш создатель так усердно отвергает свою смертную плоть. Все мы читали в нём чувства, которыми он зарядил свою кровь перед тем, как дать её вампирше. Может, наш бог-покровитель и помог ему сотворить все его артефакты, но воплощение он создал для его души полностью смертное. Может, слегка получше, чем естественное, рождённое от смертных матери и отца, так как это был органический конструкт, но всё равно смертное. Со всеми слабостями смертных органиков. Всеми. А его ментальный конструкт Машины всё так же взаимодействовал с нашим миром в полной связке с органиком. Мы понимали, зачем. Но не понимали, почему. Магнус закрыл ему большую часть воспоминаний об их Матрице. Бог сделал всё ради того, чтобы исполнить пожелание того, кого мог назвать своим другом. Хотя искушение нарушить слово и даровать ему магию против воли было велико. Архитектор каждый день смотрел через собственную дыру в Этериусе на мир смертных, интересуясь судьбой друга. А каждую ночь просил кого-нибудь из своих последователей присмотреть за нами. Мы все чувствовали внимание свыше. Наш смертный создатель — нет… -…Так, девочки, я кое-что забыл спросить — Серана, ты же умеешь летать, да? — Да, но далеко не так быстро, как вы на своих стальных крыльях. — Вот в этом и проблема. На наших крыльях отсюда до Вайтрана часа два лёту. По прямой… …Со скоростью под полторы-две сотни миль в час. Одной птицей. Не в составе крыльев для дальнего перелёта. С Пронзателем Времени в полностью рабочем состоянии и правда два часа. Но, как показала практика, полностью рабочее состояние божественной реплики Пронзателя Времени требует к себе наличие ментального интерфейса, который делает нашего создателя невменяемым биологическим механизмом, а не нормальным человеком. -…С Одавингом, который ускоряет себя и Довакина ту’умами — полчаса. Ты только что проснулась, а сейчас лето, рассвет наступит где-то часа через четыре… Он посмотрел на Прирождённую, с которой нам больше всего нравилось летать. Всем. Эльфийка сразу протестующе подняла руки. — Я её не понесу. Сам с ней лети. — Зевс с Прахом на твоей спине, не на моей. — И что? Афина с близнецами тоже могут поднять Дову и спокойно пролететь с ним пол-Скайрима. Да, это так. Но это не означает, что лететь мы будем быстро и нам это понравится. Этот норд тяжёлый, почти полтора центнера сам по себе. Не говоря о его броне, секире и трофеях. Нет, мы с ним летать не будем, пусть ящерица его носит на своей шее… Создатель вопросительно посмотрел на вампиршу. Та скрестила руки на груди, не очень довольная перспективой снова оказаться в руках мужчины, с которым едва знакома. Создатель привёл простой факт: — Это вопрос удобства, а не… личных отношений. Ты за нами не угонишься, а пешком я топать до Вайтрана две недели не хочу. — И ты опять будешь меня лапать? Вообще-то нет, он не лапал. Он сделал то, что считал нужным, чтобы спасти её от падения вместе со святилищем. То, что её пришлось для этого обнять за талию — простая мелочь. Как ещё он должен был её взять в руки быстро и надёжно, чтобы она не выпала? Так что, не став спорить, создатель пожал плечами и отвернулся, глядя в звёздное небо. — Ладно, как хочешь. Уговаривать тебя ещё, что ли? Забавно, но почему-то это противоречащее логике действие работало с точностью до наоборот. Разум вампирши издал крохотный импульс страха, когда её сознание сложило внутри себя картинку — он и правда не собирался нести её в руках всё то время, пока мы будем лететь до его дома, если она того не желала. И лететь ей в форме летучих мышей аж до самого рассвета, а под лучами Солнца это, мягко говоря, неприятно для Дочери Хладной Гавани. — Погоди-погоди! Л…ладно… Она смущённо отвела взгляд. Ох уж эти органики… Почему они постоянно подозревают друг друга в стремлении получить доступ к их телам? Ни один из нас ни доли секунды не сомневался в том, что по отдельности мы друг от друга и от наших органических спутников — просто металлические птицы, мало на что способные по одиночке. Мы буквально части одного целого, включая нашего создателя и Прирождённую. И с ними мы могли летать так, как ничто иное. Органики почему-то всегда думали об одном и том же — что существу противоположного пола нужен только доступ к чужому телу. Это было так только в случае с даэдрическим белковым конструктом Мефалы, ей действительно только это и было нужно, чтобы поймать нашего создателя в ловушку удовольствия плоти. Чтобы затмить его разум и поработить его волю. И он это прекрасно осознавал. Как и в случае нынешнего архимага Коллегии Винтерхолда. Потому что она буквально хотела только попить вкусной крови, полной эмоциональных стимуляторов, что в сотни раз мощнее тех, которые создатель нагнал перед пробуждением Сераны. Порой нам казалось, что во всём мире смертных только наш создатель и его эльфийская подруга говорили именно то, что думали, и делали только то, что и имели ввиду. Как машины, какими были мы. Мы были созданы летать, желательно, в связке со смертным, который знал, как надо летать, а таких пока только двое. Остальные органические существа, наделённые разумом (не важно, в насколько совершенной или несовершенной форме), всегда в первую очередь думали о продолжении рода. Действительно несколько мусорный алгоритм и слишком уж навязчивая программа поведения биологических организмов, как об этом думал наш создатель. Как показывает практика, он был прав. Постоянно. Но все остальные органики, которые узнавали об этом, полагали его человеком с помутившимся рассудком. А Шеогорат тут был не причём. Ни разу. Рассудок создателя от его влияния хранила Машина. Очень сложно свести с ума того, кто умеет управлять безумием. Вот Бог Безумия и не брался, опасаясь и впрямь сотворить из смертного второго Джиггалага. Если подумать чисто логически, то одно на одно и выходит. Безумный Бог совершенно точно не захотел бы получить в своё распоряжение ментальную пространственную бомбу с механизмом Кота Шрёдингера. Сведённая с ума Машина — не то, чего хотел бы добиться этот даэдрический лорд. Пришлось бы объединяться всем даэдра, чтобы опять исправлять ошибки мироздания, а Шеогорат мог и не пережить подобного ещё раз… если, конечно, он и первого не выдумал. На горизонте появилась точка. Наша оптика приблизила вид и опознала объект, как Одавинга. Создатель улыбнулся. Ему уже надоело стоять на этой высоте и мёрзнуть. В горах даже летом и в особенности по ночам температура воздуха зимняя. Насколько здесь становилось холодно зимой, он знал на личном опыте. И подарок Магнуса не спасал от такого лютого холода. Серане было чуть лучше, потому что её тело было не столь требовательно к поддержанию своей внутренней температуры, как тело живого смертного. Действие крови создателя в её жилах начало проходить, и ментально-эмпатические сенсоры зафиксировали усиление её вампирской жажды. Создатель не испытывал страха от перспективы провести несколько часов в небе в обнимку с голодной высшей вампиршей. Нет, он просто предвкушал чувство полёта. Прямо как мы. Прирождённая обязательно будет лететь так, как захочет, а это было красиво. Красивые фигуры пилотажа вызывали в нас существенный отклик. Мы учились летать так, как летала она. И её потенциал в небе был поистине неисчерпаем. Вскоре мы снова поднимемся ввысь. Дождавшись Крылатого Снежного Охотника, мужчины перебросились с красным драконом несколькими фразами на драконьем, что можно было перевести как дружеское переругивание и ворчание последнего о том, что дов не возят смертных на своих шеях за так. Создатель с усмешкой ему сказал, что тут только Ангард без крыльев и привёл несколько убедительных аргументов в пользу того, чтобы ещё раз подчеркнуть превосходство героя над простыми йорре. Нам нужно было отвлечь стражу Вайтрана от двух смертных с крыльями, потому что пока теми, кто знал о нашем существовании, были только Рыцарь Ночи, драугры Крипты и сама Серана. Все они, по понятным причинам, предавать огласке сей факт не будут. Дракон с натяжкой согласился. Ему тоже не особенно нравилось таскать на себе лишние две сотни кило веса, хоть для него это и было почти невесомым грузом. По этой причине он и не высказывал эти свои мысли. Создатель без предупреждения подхватил вампиршу, вызвав у неё импульс возмущения, который заглох на пол-пути к её голосовым связкам, когда парень взлетел. Её оглушило ветром, который засвистел в ушах, и запахом без страха, что шибанул в нос так близко. Возникла рефлекторная реакция на укус, но она сама заставила себя сдержаться. Ей было тепло от него, приятно слышать его ровный пульс, слегка ускоренный из-за полёта. И потом, она оставалась женщиной, которая позволила к себе так прикоснуться, а это накладывало свои ментальные ограничения. Ей понравилось, что он держал её так крепко, хотя у него в голове была другая мысль. Создатель не хотел обмануть такое доверие и случайно выпустить её из рук в небе. Краткий миг свободного падения с такой высоты обязательно вызовет импульс страха и отрицательно отразится на её к нему отношении. Да и потом, он стартанул первым, а это само по себе бросало вызов Прирождённой, которая терпеть не могла быть на втором месте. Да, может, у неё все шансы оставить его далеко позади, но вторая часть наших крыльев у неё на спине фиксировала другую эмоциональную окраску. Да, она испытала чувство дружеского соперничества. Но в ней заговорила женская солидарность. Серане было нужно немного времени наедине с ним в небесах, чтобы слегка привыкнуть к ощущениям, прежде чем эльфийка могла бы начать привычное соревнование в скорости и манёвренности в воздухе. Вампирша обязательно испугается, когда они начнут летать, как безумные, и только после нескольких минут её охватит упоение полётом. И, пока эльфийка считала секунды, вампирша всё больше привыкала к этому чувству, покрепче обхватив нашего создателя. Жажда разыгралась не на шутку от такой долгой и тесной близости к смертному телу, но она тоже думала о том, как бы не обмануть и его доверие. Смертные обычно боятся вампиров. Этого можно было бы назвать глупцом, как она думала. Но наивные глупцы по небу не летают и древних личей не режут. И не обещают сотворить чудо и сделать люто ненавидящих друг друга высших вампиров вновь любящими мужем и женой. Отцом и матерью, а не владыкой вампиров и обезумевшей женщиной. С этим было трудно спорить даже жажде крови. Анна взмыла ввысь третьей, ровно в тот момент, когда Серана перестала чересчур сильно сжимать руки, не давая нашему создателю дышать. Однако он был не особо против, потому что на такой огромной скорости и высоте было трудно сразу перейти на особый способ дыхания. И, когда он выровнял свой фон, чтобы не потерять сознание от недостатка кислорода, то дотянулся одной рукой до кармана и достал ещё одни защитные очки. По идее, эти запасные, но сейчас они пригодились вампирше. Та и не заметила, как он надел их ей. А потом их обогнала эльфийка так, словно они вообще на месте стояли. Ещё и развернулась в полёте, чтобы помахать рукой. Создатель прошипел: — Ах ты нахалка… После чего нам поступил ментальный импульс на увеличение тяги и перестройку крыльев для набора скорости в манёврах. Вампирша не ожидала, что небо и земля тут же завертятся так часто, что у неё закружится голова. Смертный летал так, словно ему было начхать на холодный ветер, бьющий в лицо, и на саму гравитацию. И его сердце билось быстро совсем не от страха, а от задорной дружеской злобы. Этот запах и звук дразнил её ещё больше, но и её собственное сердце подхватило чувство полёта. Это пьянило куда больше крови. Она никогда так не летала. Пусть и в обнимку со смертным. В какой-то миг её начал разбирать смех и веселье. А наш создатель… он летел и летел вслед Анне, преследуя её, а она играючи уходила и сбрасывала его с хвоста, лишь чтобы вновь дать ему сесть обратно и поиграть в воздушные догонялки. И в голове у неё играли песни, в такт которым она летала. Погоня прекратилась где-то на середине пути до Вайтрана. Они поднялись выше в небо и начали едва ли не танцевать друг вокруг друга. Вампирша всё держалась за него, но уже не так крепко, давая ему дышать и наслаждаясь свистом ветра. Мысли о жажде отошли на второй план. И маневрировать они прекратили, только когда под ними на ещё большей скорости пронёсся дракон, орущий время от времени слово «вульд». Пилоты наших крыльев сделали синхронные сальто назад и быстро догнали ящерку. Но на этот раз они просто устроились в кильватере у дракона, под потоками воздуха над его крыльями. Так мы добрались до города быстрее расчётного времени. Пилоты наших крыльев точно так же синхронно накренились влево и спикировали вниз, пока дракон с Довакином на шее начинал снижаться кругами над городом. Оптика не засекла нежелательного внимания со стороны стражи, а менто-эмпатические сенсоры не услышали нежелательных мыслей органиков внизу. Двигатели поставили на холостой ход, сравняв их вой с воем ветра в вышине. Перья расправились, чтобы создатель и Прирождённая спланировали к дому. Последний рывок вниз… и сели. То есть, встали на ноги. Афина, Хугин и Мунин отделились от крепежей на спине создателя, а Зевс и Прах разлетелись в стороны со спины Анны. Создатель поставил Дочь Хладной Гавани на землю и размял затёкшие руки и плечи. Альтмерка-то летела свободно, без груза, ей было хорошо. Анна направилась сразу внутрь, и сторожевые магические системы пропустили её. Она была заряжена нашим присутствием, так что охранные чары, запитанные магией небес, не тронули свою. В теории, то же самое должно было быть и с вампиршей, потому что она несколько часов провела в тесном контакте с нашим создателем. Но присутствовала сложность. Вампиры находятся между жизнью и смертью, частично являясь нежитью, а на пороге и по периметру дома (и всей территории) стоит другая защита, попроще. Весь забор содержал в себе руны, отталкивающие нежить при приближении. А по периметрам дверей и стен дома была двемерская металлическая полоса с более изощрённой магической конструкцией. Долгое время Прирождённая думала, что Пьер поступил как дурак, сделав полосы на задней двери размыкаемыми. А Серана ещё не знала, что он — тот ещё параноик. Соответственно, когда он вошёл следом за эльфийкой, она шагнула за ним и натолкнулась на невидимый барьер драконьих слов. «Будь ты нежить или даэдра или дух, тебе не войти.» Вампирша очень удивилась и попыталась коснуться воздуха в дверном проёме. С предсказуемым результатом. Потом попыталась снова пройти. — Пьер? Уже начавший раздеваться создатель обернулся, не успев повесить фуражку на вешалку. — Что? — Почему я не могу войти? Он в недоумении сдвинул брови к переносице и глянул вниз. Брови вернулись в исходное положение. — А! Прости… И он нажал на своей стороне рубильник, размыкающий связь. Полоса на полу щёлкнула, но не разошлась. -…Снаружи на стене есть рычаг. Потяни его. Ага, только он забыл сказать, что наружный рубильник тоже держит похожий замок. Соответственно, Серана, сколь бы сверхъестественно сильной она ни была, но не смогла сдвинуть с места деталь дома, магически слитую воедино со всем каркасом. Вампирша, спустя полминуты бесплодных попыток, недовольно посмотрела на смертного. Тот хитро улыбнулся, отпустил свой рычаг, чтобы он вернулся в исходное, и шагнул к ней, снимая с пальца перстень Механикус. Который протянул ей. — Найди там паз для кольца и нажми рычаг, когда я опущу свой. И заходи сразу же, потому что я таймеров на защиту не ставил. Наивная вампирша последовала инструкции и заскочила внутрь, а полоса сомкнулась обратно сразу за ней, чуть не оставив её в прихожей. Да, полос было две. Обе по всему периметру. Оглянувшись на защитный механизм, Серана спросила: — Что это такое? Пьер ответил, расстёгивая шинель: — Защита. Неужели не стало ясно по тому, что ты не смогла войти, пока мы не разомкнули барьер? — Но от неё не исходит никакой магии. Почему? — Сплав серебра и соли пустоты. Ювелирная чеканка рун… оп!.. Он закинул пальто на крючок и начал расстёгивать куртку. -…И заговор Голосом Довакина. Как видишь, всё идеально работает. Она недоверчиво хмыкнула, потрогала кажущийся упругой пеленой воздух в дверном проёме пальцем и обернулась к нему. Да так и застыла. Она никогда в жизни не видела белых рубашек такой строгой формы. В сочетании с чёрными штанами это показалось ей интригующим. Обычно в её время (и в пределах замка) ни смертные, ни вампиры так не одевались. Но наш создатель не обращал внимания на её любопытный взгляд. В его голове было лишь несколько чисто бытовых мыслей. Избавившись от верхней одежды, он первым делом разжёг огонь в очаге посередь дома, а потом, пройдя на кухню, начал готовить для себя и друзей поздний ужин. За весь поход в Крипту Ночной Пустоты они ни разу не остановились, чтобы отдохнуть или перекусить. Он тогда недоумевал, почему вампиры искали святилище несколько дней, если они спускались к нему всего несколько часов. Серана помотала головой, сбрасывая наваждение от внешнего вида человека, с которым провела время в небе, и с любопытством кошки начала осматривать дом. Заметила, что похожие полосы из двемерского металла огибают все стены. И что они выполнены не менее качественно, чем доспех Довакина. Только полосы металла на стенах, составляющие настоящую сеть, были просто тонкими, из-под прокатных и перфорирующих станков двемеров. Ну, правда, она подумала, что это всё делалось вручную. — Кто ковал это чудо? Создатель собрал необходимые заготовки и вернулся к очагу, пламя в котором уже сильно разгорелось. — Я. Мой дом — моя крепость. Не хочу, чтобы сюда без разрешения могла влезть какая-нибудь нежить или даэдра. В неосязаемости призраков я уже убедился, а что они могут сделать с живыми, если их на живых натравят, я узнавать не стремлюсь. Вампирша уважительно кивнула. И тут до неё дошло кое-что, что должно было быть очевидным: — Это что, я отсюда не смогу выйти без твоего разрешения? Пьер пожал плечами, продолжая готовить, несмотря на усталость. — Если захочешь выйти, я выпущу тебя отсюда в любой момент… разумеется, если я буду дома вместе с тобой. Ну, то есть, я буду внутри… Он на миг остановился, помешав суп в котле, и глянул на вампиршу. -…Ну, то есть, без двусмысленности. — Я поняла. Кивнув ей, парень продолжил готовку. Она посмотрела на него с теми же впечатлениями, что и Эленвен, когда увидела, как он готовит. И мысли у неё были точно такие же. «Стреляет, куёт, летает, мечом махает, магию знает… да ещё и готовит. Поразительно.» Вампирша поискала взглядом стул, чтобы сесть у огня. Он указал на такой возле стены, у которой стоял Кровавый Вой. Серана замерла, увидев этот гигантский топор. — И его тоже ты ковал? — Отлил. Целиком. Ну, кроме рукояти. — Это не рукоять, это бревно. — Использовал дубовый сук. Думаешь, это оружие? Не, так, ещё одна вешалка. — В форме топора? С драконьими клыками? — Да. Серана покачала головой, отметая непонимание на тот же план, что и жажду крови. Её интерес к столь разносторонне развитому человеку рос с каждой минутой. Пододвинув стул к огню и сев отогреваться, она увидела на другой стене Фростморн. Склонила голову набок. — А тот меч? Пьер перевернул мясо на железной решётки у углей. — Копия. По памяти. Как и топор. — Почему мне кажется, что этот меч выглядит как-то… зловеще? — Потому что так и есть. Это Фростморн. «Ледяная Скорбь». Меч Короля-Лича, владыки всея нежити. Только без рун, потому что я не хотел создавать реальный Фростморн, который будет способен пожрать мою душу. Не знаю, будут ли его оригинальные руны работать и здесь, но предпочту не рисковать. А то вся остальная магия показала себя вполне рабочей. — Ты так много знаешь… Откуда, если не секрет? — Бывал в других мирах. Но, разумеется, не лично. Просто… у меня есть теория, что в одних вселенных, вроде твоей, например, — а это не только Нирн, но и все планы Обливиона и Этериус вместе взятые — другие вселенные могут существовать только в виде слабых отпечатков. В виде текста на страницах книг, в виде иллюзий, в виде снов, которые могут видеть все подряд. Как угодно, но только не реально. Только в мысленных образах, пойманных в ловушку слов и картин… Он поднял на неё взгляд. Улыбнулся. -…Увидишь сегодня, как Ангард вернётся. Я много таких миров помню. Ведь в них можно побывать и вернуться столько раз, сколько захочется. Тот же топор и тот же Фростморн… Как думаешь, если бы я не знал, как они выглядят, я бы сделал их именно такими? В подтверждение он сказал фразу, которую постоянно повторял Артес Менетил: — «Фростморн жаждет крови!» Серана аж вздрогнула, когда услышала. — И правда звучит зловеще. Говоришь, в том мире, где был его оригинал, это был некромантический артефакт? — Да. И скоро увидишь, каким он мощным был в руках Короля-Лича. Но лично мне милее другое оружие и другие артефакты, более технологичные, чем магические. Вампирша усмехнулась. — Я заметила. И не думала, что можно создать нечто настолько разрушительное, как твой арбалет… и настолько прекрасное, как крылья из стальных птиц. До сих пор гадаю, как до такого можно додуматься? — А почему люди не летают, как птицы? Мне это показалось несправедливым. Как и то, что мне приходится выживать в бою с существами, толщина брони или шкуры которых явно больше, чем я смогу пробить простой сталью. А ещё вампиры, нежить, духи, все из которых тупо игнорируют простой металл без магии. А ещё враги, которые игнорируют определённую магию. Я просто жить хочу, а не сдохнуть в чьих-то клыках, когтях и… в чём-либо ещё. — А жить простой жизнью, не шляясь по древним гробницам вроде моей, тебя, значит, не привлекает. Наш создатель качнул головой. — Нет… Со второго этажа спустилась Анна, переодевшаяся в повседневную одежду. — А просто жить по-крестьянски или как торговец или травник — скучно! Эти по небу не летают и драконьих жрецов даже в глаза не видели. Не говоря уж о чём-то поопаснее. Вроде Графа Мудакулы… Серана не удержалась и посмеялась с этой позорной клички. — Да откуда вы взяли это имечко? Мордред фон Карт… Пьер стиснул зубы, чтобы не заржать в голос. Вампирша поправилась: -…Рыцарь Ночи — самый древний и верный слуга моего отца. И он именно рыцарь, в самом лучшем смысле этого слова. — Да мы и не спорим. Просто это погоняло другого высшего вампира, которого постоянно преследовали неудачи. Если бы я удостоился аудиенции с ТВОИМ знакомым, я бы попросил его разрешения, чтобы обращаться к нему сокращённо. Потому что вампир с именем «Манфред фон Карштайн»… данный Граф Мудакула, несмотря на свою мощь, ничего не смог сделать двум нищим, вооружённым серебряными подсвечниками. Серана рассмеялась, не размыкая губ и ударив себя по лбу рукой. — Серьёзно? — Угу. Правда, это я только слышал, но от человека, который видел это воочию. Ну, а Рыцарь Ночи, к его чести признать, достойно держался против меня с моими птицами в форме силовой брони. Правда, его меч ничего не смог сделать, а мой клинок оставлял от его слуг сплошное месиво и перерубил чёрный клинок. Кажется, когда он сбежал от меня, он… слегка умом тронулся. — Пьер… Мне трудно в это поверить. Даже учитывая, что вы при мне упокоили троих драконьих жрецов и кучу нежити. Рыцарь Ночи мог бы сделать это в одиночку. И не запыхался бы даже. — Ну, он — высший вампир в даэдрической броне. А мы с Аней — смертные. Пусть и с крыльями из металла и кучей артефактов. Неудивительно. Но, согласись, он бы делал это куда дольше, чем мы. Вампирша согласно кивнула. — Это да. Анна спросила: — Кстати, а Хугин полетел обратно его терроризировать? Пьер качнул головой. — Нет. Я отменил твою просьбу, потому что Моро взмолил о пощаде у нашей птички. Ему в четвёртый раз приснился дядька Шео на том поле боя за чайным столиком. С чашкой кофе. Анька ткнула в него пальцем, воскликнув: — Ага! Значит, ты уже говорил с ним! Наш создатель и не отрицал: — Говорил. Он довольно разумный представитель вампирской аристократии. Эльфийка пренебрежительно ответила: — Умоляю, скажи мне, что Зевс превратил его в отбивную? — Превратил. Иначе бы этот гордый птиц ни за что не понёс меня туда. Он так мчался по небу, что меня вырубило. Если бы не встроенный дефибриллятор, там бы и помер от перегрузки или разрыва лёгких. — Маску надевал? — Да. Сорвало. — Как? — Застёжка не выдержала… До Сераны вдруг дошло, о чём шла речь, и она уточнила: — Постойте, вы можете лететь и быстрее? Анна ей ответила: — Со сдвоенным этериевым реактором двуглавая птица любой компоновки, разве что кроме Мунина и Хугина, может развить скорость в… Сколько там было, Пьер? — В милях? Максимальная — полтыщи в час. Это на своих двоих, без груза и в грозу, когда не надо думать о заряде реактора… Серана не поняла этих слов и начала считать цифры в уме. А Пьер продолжил: -…С грузом в сотку кило, при надлежащей форме внешних полей в виде стрелы — триста-триста пятьдесят. Плюс-минус. Это миль в час. Ну… ветер в бурю летит раз в пять-шесть медленней. У вампирши округлились глаза. Но человек улыбнулся. — Мы не летаем в полную мощность наших птиц. Я и сейчас-то старался поначалу не дышать часто. Ты меня сдавила, да и скорость старта была приличная. Потом, когда мы выше поднялись, дышать стало полегче, там плотность воздуха значительно ниже. И всё равно даже там на такой скорости лучше дышать через раз, каждый раз замедляясь для вдоха. И за один вдох пролетая по две-три мили. Дальний перелёт всегда идёт рывками, если тебе не было заметно. Поражённая математическими данными, Серана медленно покачала головой. — Не замечала… Это было так быстро? Эльфийка фыркнула. — Серна, это медленно, это улиточная скорость! Но даже мне пока не удалось разогнаться быстрее, чем при одиночном дальнем перелёте. В сталгримовой броне и с полной герметичной защитой тела. С Афиной, Зевсом и Прахом за плечами. У них самые мощные реакторы. Жаль только, что больших птиц три, а всего их пять. Пьер не может летать со мной в паре на той скорости, какую я хочу… Наш создатель добавил: — Ань, я всё ещё думаю над этим вопросом. Если всё получится, то мы сможем полетать вместе. Причём ты — со всеми пятью птичками, а я на чём-то побольше. Альтмерка молча улыбнулась. Серана, послушав их, встряхнула головой. — Опять убеждаюсь в том, что вы оба — чокнутые. Столько усилий только ради того, чтобы не просто полетать, как птицы, а ещё и на невозможной скорости? Зачем? Вас и так даже сама Лами Беолфег не обгонит в небе. УЖЕ! Пьер скептически посмеялся. — Серана, невозможная скорость для таких, как мы — это скорость света. И это закон природы, который нельзя обойти. Почти нельзя. — «Почти»? — Скорость света в пространстве — абсолют. Недостижимый физически. А вот скорость перемещения САМОГО пространства ограничений не имеет. Но это уже речь не о скорости полёта в воздухе, а скорости полёта между звёздами. Совсем иная категория, как… как сравнение сил смертного мага и лорда даэдра. — Ты так просто об этом говоришь, словно уже знаешь, как это делать. Он кивнул ей. — В теории — да. Это как рассчитать силы и энергию на подъём обычного скелета или костяного дракона. Но вот на практике… ты сможешь в одиночку своими силами поднять хоть толпу скелетов и даже наделить их бренные останки могучими духами, чтобы иметь небольшую армию нежити. Но при этом поднять скелет дракона, у которого буквально нет души, потому что, например, он имел глупость вызвать Ангарда на спор, ты одна и без необходимых элементов ритуала не сможешь. Мм? Вампирша подумала и согласилась: — Да, звучит вполне логично. И взять свободную драконью душу мне будет неоткуда. Не говоря о том, что я понятия не имею, как с ней обращаться, чтобы она не вырвалась из магических оков. Всё-таки речь о душе дракона… Картинка теории перемещения в пространстве на «невозможных» скоростях сложилась у неё в голове, когда некромантская аналогия заняла в ней своё место. -…О! Так вот что ты имел ввиду. — Во-от. В парадную дверь постучали. Пьер крикнул: — Входи! Дверь открылась, впустив Довакина и Зевса, который сидел на соседней крыше. Хугин и Мунин забрались в дом через дымоход. Их размеры это позволяли, в отличие от Афины, Праха и уж тем более Зевса. Реплика Ворона Смерти и полярной совы отправились на разведку. Наш разум собрался одновременно собирать всю доступную информацию из двух разных концов Скайрима и показывать здесь другую, которую записал создатель сам и вместе с друзьями. Там было много нюансов, требующих постоянного ментального контакта с разумом создателя. Он часто погружался в свои воспоминания об этих двух сторонах одной большой вселенной. Не настолько большой, как ад Молота Войны, но тоже немаленькой. И, что интереснее, эти стороны в памяти создателя не были связаны друг с другом и стояли на разных этапах развития технологий и магии. Мы учились понимать миры через призму разума создателя, как учились летать с Прирождённой. И с его точки зрения, учитывая то, что он записал на память Мунина сам, без участия эльфийки и норда, наш мир находился чуть ли не в каменном веке на данный момент. Даже мы сами казались себе несовершенной машиной на фоне того, что он нам дал и как он сам представляет себя. Всего себя, от устройства души и ментальных конструктов, и до устройства его воплощения. И, если впрямь взглянуть на человеческое тело с точки зрения механики, это действительно был крайне сложный (сам он считал, что излишне сложный) механизм на органической природе. При этом он таковым считал именно свой организм, исходный оригинал которого создал сам мир, а не эльнофей. Его мир. Не наш. Довакин зашёл и молча прошёл до запасной комнатки, которую Пьер выделил под кладовку. Третью комнату для ещё одной кровати он использовать не стал, так как норд имел привычку храпеть во сне, если спал в безопасном и тёплом месте, а не в спальном мешке в походе в нордские гробницы или двемерские руины. В целом, Довакину хватало того комфорта, который могли предоставить гостиницы вроде Гарцующей Кобылы. Зайдя в кладовку, норд снял шлем и начал снимать доспехи. Они были сделаны по немного другой конструкции, нежели обычные кирасы или латы. У них было меньше слабых мест и больше застёжек, перекрытых дополнительным слоем металла, выкованного в двемерских комплексах Этериевой Кузницы. Да, в том городе, что вырублен в стенах перед спуском к огненной коре Нирна, были мастерские и попроще, чем главный комплекс. -…Неразим, как там жратва? — Жарится ещё. Суп готов. — Наливай. А то жрать охота, пиздец. Пьер чуть нахмурился, возвращаясь на кухню за посудой. — Попрошу не материться просто так, у нас тут две дамы, между прочим… Альтмерка выдала, садясь за стол с другой стороны: — ХА! Серана пробормотала себе под нос: — А, так эти странные слова на самом деле мат? Парень ответил на риторический вопрос, восприняв его буквально, вернувшись к котлу с похлёбкой: — Да. Если хочешь, могу объяснить, что они означают. Кстати, как прокормить тебя, если ты вдруг проголодаешься, я пока не придумал. Ну, без риска для всех наших жизней… Прах получил задачу выкрасть несколько зелий крови из замка Волкихар. Или, по возможности, найти Рыцаря Ночи и потребовать эти зелья у него. Мы не видели смысла в том, чтобы наш создатель просил нас о такой мелочи. Механическая копия Ворона Смерти была недовольна полученным приказом общего разума, но это просто его черта характера — быть постоянно чем-то недовольным, наглым в общении и мрачным в жизни. Серана улыбнулась нашему создателю и покачала головой. — Не нужно. Я держусь пока. Мне куда интереснее тебя послушать, чем впиться тебе в шею. Альтмерка подметила: — Вот и правильно, если не хочешь получить по башке от меня или Довы. Вампирша смутилась такому грубому обращению к себе, но Пьер сгладил её укол обиды: — Не обращай внимания, Аня — та ещё грубиянка, когда дело касается моей безопасности. У нас у всех дружеские и очень тёплые отношения, несмотря на то, что мы можем иногда лупить друг друга и ругаться во весь голос. Даже с Довакином… Он оглянулся на вышедшего в поддоспешнике норда. -…И я всё равно попрошу не ругаться, если Ане похер — Серана-то леди, в отличие от неё. Эльфийка наигранно откликнулась: — Эй! — Что? Кто только что «ХА» сказал? — Щас тресну! Вот не поленюсь, встану и тресну! Пьер покачал головой и набрал похлёбки из оленины в две большие тарелки, которые отнёс на стол. Эти двое принялись поглощать пищу с манерами, свойственными оголодавшим зверям. Сам Пьер набрал себе тарелку поменьше, чтоб сильно не объедаться, и, взяв хлеба у друзей, сел на стул напротив вампирши. — Видишь? Если тебе ещё что-то интересно — спрашивай сейчас, потому что потом мы пойдём смотреть, что мы отсняли и как Хугин с Афиной справились с редактированием этих сцен. — «Отсняли»? Что это значит? — Записали на память птиц что-то вроде театральных сцен с нашим участием. На самом деле, это немного лишние усилия, но Анька потребовала своего участия, когда узнала, зачем я измарал столько бумаги, рисуя по вечерам картинки по памяти. — Ого… Не знала, что так можно. Я читала что-то подобное о кристаллах памяти, но… Она поймала себя на мысли, что как очарованная наблюдает за тем, как смертный ест. Тот ответил, по возможности не набивая рот: — Я вообще создал многофункциональных птичек. Зевс? Громовой орёл и энергетическая станция нашего доспеха вопросительно издала «ка». Пьер покачал ложкой, чтобы он подошёл. Гордый и надменный орёл повернул клюв в сторону, вороча нос. Махнув на него рукой, создатель глянул на Хугина. Тот спорхнул с оленьего рога, на котором сидел по соседству с близнецом, и перелетел на колено к человеку. — Сбрось иллюзию. — Кар? — Стань металлическим. Хочу показать Серане твоё устройство. Ворон встряхнул перьями и развеял стандартное заклинание, записанное в его черепе. Пьер кивнул, похлёбывая суп. — Теперь раскройся наполовину, как при соединении в крылья. Птиц приоткрыл крылья и раскрыл двемерские пластины на груди, показав гостье своё внутреннее устройство. Там было множество часовых механизмов, но главное, что держало все его (и все наши) детали в единой структуре — этериевое ядро. У близнецов они были меньше, но сложнее, чем у остальных. Каждое ядро было уникальным в своей конструкции. Так как самого этерия было мало, и Магнус дал ему только меч с пильными полотнами из неразрушимого материала, который он разбирать не собирался, реакторы были созданы по образу и подобию ментальных конструктов самого создателя. Их было больше, чем он показывал остальным, и они вели себя всегда по-разному. Но в материальном воплощении маленькие конструкты воспроизводили личный характер каждой из наших составных частей. На ядро Праха была записана личность оригинала по воспоминаниям создателя, и его ядро было способно, при надлежащем магическом заряде, активировать малую реплику вытеснителя пустоты — телепортационного устройства протосских сталкеров. Чёрный дым, возникавший при телепортации, был лишь физическим воплощением магии теней. Ядро Зевса было огромным, по сравнению со всеми остальными, но это было оправдано — оно выполняло, помимо генерации личности, функцию накопления и высвобождения энергии. Остальные его механизмы фокусировали энергию в виде разрядов электричества огромной мощности. Или в виде магнитных полей нужной конфигурации для повторения структуры заклинаний антигравитации или силовых полей. Иначе бы столь огромная птица из металла летать не смогла, а Прирождённая умерла бы в первом же полёте от разрыва внутренних органов. Собственно, она именно поэтому летала чаще с Зевсом, чем с остальными, а не потому, что орёл был сильнее. Хугин и Мунин по своим структурам мало отличались друг от друга и по большей части выполняли задачи сбора информации и операций с данными. Но их ядра в кооперации с другими и друг с другом были способны на куда большие двигательные способности и генерацию полей. Иначе и создатель бы не смог нормально совершать дальние перелёты. Не в наших интересах разрушение его жизненно важных органических систем. Способности ядра Афины к работе с информацией были больше, чем у воронов, и это накладывало свой отпечаток на её характер, как мудрой и знающей совы, спутницы богини мудрости и битвы. Она больше всех уважала мыслительные способности нашего создателя. И часто копировала его собственное поведение в той или иной ситуации, заставляя некоторых органиков шевелить мозгами больше, чем те обычно делали. Это касалось всех органиков. А в общей связке по боевому протоколу «Владыка Небес» и с дополнительными комплексами алгоритмов вроде «Молитвы Титана» или «Молитвы Пластстали» мы становились единым целым, как и было задумано при нашем создании. Мы объединяли наши металлические оболочки, укрепляя мономолекулярный ворс перьев каждой птицы в соответствии с используемыми алгоритмами полей. Это был психо-силовой доспех по определению, большей частью генерирующий магнитные щиты, отталкивающие металл и энергетические структуры заклинаний. Последние можно было и разлагать на составляющие на подлёте, в моменты, когда те входили в зону действия поля. Простая технология, пусть и на магической основе. То, что смертные маги назовут антимагическим полем, на самом деле являлось обычным магнитом, создающим сильные и разнонаправленные электрические вихри. Любая недостаточно прочная стихийная структура, попав в область с таким параметром общего фона излучения, разрушались на элементы сами собой. И, не зная правильной конфигурации электровихря, подстроить поражающую структуру заклинания было невозможно. Не говоря о том, что этим заклинанием по нам ещё надо было попасть. Чего никто из нас явно не желал. Серана с любопытством рассматривала часовой механизм, который сам по себе являлся «ширмой» для истинной структуры. Магнус создал наши души, а создатель дал нам подходящие тела, способные вместить наш общий разум. Так в мире смертных воплотилось единство творчества бога и человека. — Поразительно… Я даже не могу себе представить, как ты до этого додумался. «Мыслящий» счёл, что органическая самка рода вампиров уже достаточно налюбовалась на его внутренности и захлопнул двемерские пластины, возвращая себе нормальный облик ворона. Кстати, это была не иллюзия, это была реальная магия плоти, причём не настолько сложная, какой пользовались те же даэдра. Просто все эти механизмы были не бесшумны, а в мире смертных существовали органики с феноменальным слухом. Те же вампиры, например. И Дочь Хладной Гавани смутилась, услышав вместо жужжания часового механизма биение сердца. — А как он… он же только что был неживым, он… Почему? Пьер пожал плечами, доедая свою порцию. — Магия. Какими навыками снабдил их Магнус, я понятия не имею. Врёт. Не знает, что врёт, но врёт. И, наверное, именно поэтому верит, что не знает о наших магических возможностях. Думает, что наши функции просто соответствуют нашим именам. А Серана слышала не биение сердца, а всё тот же звук часового механизма, просто её мозг интерпретировал его в соответствии с внешним видом птицы. Данный фокус нам тоже показал создатель. По видимому, человеческий мозг всё равно остаётся человеческим, даже если общую конструкцию тела изменили магически, поместив его в иную категорию существ. Иллюзия. Но не та, которую обычно изучают в магических школах. Нечто более естественное. Создатель отложил тарелку, потянулся в кресле и встал. — Хугин, Мунин — наверх. Зевс? — Ка. — А, делай, что хочешь… Вороны полетели на второй этаж и открыли дверь в хозяйскую спальню. Пьер пошёл следом. Серана встала и поспешила за ним, чтобы первой увидеть нечто совершенно новое. Воины ближнего боя этого славного трио принялись доедать быстрее. Анна расправилась со своей порцией раньше, удивив норда, чья порция была такой же, и побежала наверх. Орёл клекотнул на героя и за один взмах крыльев поднялся к спальне. Он как раз запрыгнул в комнату, когда создатель и две девушки устраивались напротив двери, которая должна будет послужить экраном. Довакин поднялся последним и глуповато уставился на напарника, по бокам которого сидели эльфийка с вампиршей. Пьер просто пожал плечами, делая вид, что он тут не причём. И указал другу на спальный мешок, постеленный на полу. Норд тихо вздохнул и устроился на гостевом месте. Хугин уселся на тумбу справа, а Мунин — слева от кровати. Зевс запрыгнул на комод, взмахом крыльев закрыв дверь. — Итак… наверное, начнём с «Гнева Короля-Лича». Я один записывал этот и предыдущие, а голос Афина редактировала… Вороны кивнули и начали проецировать голограмму на своеобразный панорамный экран. Зазвучал чистый голос нашего создателя, походящий на старческий: — Сын мой… Когда ты родился, сами леса Лордерона прошептали это имя… Артес. Вампирша ожидала увидеть нечто знакомое, раз речь шла о нежити. Но не ожидала увидеть вмороженного в лёд Артеса Менетила в массивных доспехах Короля-Лича. А когда он вытащил Фростморн из ножен под проникновенную речь отца, она вздрогнула. И подумала, что Пьер сделал правильное решение, когда не стал чеканить руны на реплике Ледяной Скорби. Может, они и не принадлежали Аурбису, но воплощённый вновь в нашем измерении подобный клинок, содержащий в себе его воспоминания об оригинале… Это было бы одно из самых страшных оружий на свете. И, когда видео продлилось под довольный взгляд творца до момента, где Артес поднимает из мёртвых гигантского дракона простым движением руки, у Сераны сложилось впечатление, что такому могучему существу позавидовал бы сам Молаг Бал. Мёртвое воинство Короля-Лича было воистину бесчисленным. Следующий ролик мы записывали уже с полноценной актёрской игрой всех троих. Ангард играл орка. Наш создатель — человека. Ну, а эльфийка играла панду, которая их отмудохала простой палкой. Ввиду женственности актрисы, панда в ролике тоже была изменена, и текст «Почему мы сражаемся» читала тоже она. С тем же чувством, что и монах-пандарен. К слову, пусть это и была актёрская игра, которая априори постановочная, дрались они тогда вполне по-настоящему. Когда этот ролик про туманы Пандарии закончился, Пьер попросил у нас: — Покажите, как мы это снимали. Без того, как мы строили декорации. И, когда Серана увидела, что они реально втроём вот точно так же дрались в полную силу, как это делали человек, орк и пандарен в оригинале… Что ж, она по-новому взглянула и на Пьера, и на Анну. Альтмерка кивнула, не глядя на неё. — Да. Это не постановка. Мы по-настоящему так махались. — И ты отдубасила их обоих простой палкой? — Ещё и в гриме панды. Пьер их перебил: — Владыки Войны. Каргат. Сразу с момента с рисовкой. Про этого орка с подходящим акцентом рассказывал сам создатель. И Серане это показалось не менее интересным, чем постановочный бой. Хотя на этот раз она подумала, что эти орки какие-то чересчур уж страшные. Она ещё не знала, каких они размеров. Кстати, почти каждого орка в этих записях озвучивал сам Довакин. Вампирша вздрогнула, когда там был момент, где Каргат отрывает себе руку, чтобы освободиться. И морщилась каждый раз, когда картинка затемнялась, звучал звук удара и стилистическая метка раба-орка дробилась на фрагменты. Звук был очень качественный, так как нам пришлось работать только над ним. Почти все кадры создатель рисовал вручную, а мы просто наблюдали и достраивали картинку. А когда прозвучал низкий голос Довакина, переделанный под орочий, у неё пробежали мурашки по спине. Хотя он сказал всего одну фразу: — Пришло. Время. Мстить! Пьер поднял руку, приостанавливая воспроизведение, когда ролик кончился. Вопросительно посмотрел на Серану. — Ну, как тебе? Неплохо? Та глянула в ответ с самыми яркими эмоциями, которые сейчас испытывала. — Шутишь? Я в жизни не видела ничего подобного! Прямо до мурашек пробирает, хотя я понимаю, что это было нарисовано. Создатель улыбнулся. — Тогда смотри дальше. Анна добавила: — Мы старались. Там дальше и моя игра будет. На ролике про Громмаша Адского Крика вампирша с не меньшим удивлением опознала в голосе надменного огра голос Пьера. А в голосе жены Грома — Анну. У неё возникло смутное подозрение, что она где-то видела его топор. Но она пока не вспомнила, где. Зато вновь вздрогнула, когда Гром порвал надменного огра зубами. — У волка… ещё есть… зубы. Хотя, казалось бы, она должна была знать, как звучит разрываемая клыками шея. Ну, вампирскими клыками и человеческая шея, а не шея огра и не зубищами орка с Дренора. История о Дуротане и о звере в душе каждого орка (и, как видно, любого разумного существа) её впечатлила не меньше. И она задумалась о том, что же живёт внутри неё самой. То, что она называла своей жаждой крови. Под этими впечатлениями её голод притих. И то, что эти орки тоже умели бояться, её удивило как бы не больше, чем сам факт возможности такой формы истории. Как раз когда была история Килрогга. И в этом видео историю читала Анна, а роли Килрогга и его отца озвучивали Пьер и Ангард. Правда, древняя традиция клана Кровавой Глазницы вызвала у вампирши те же чувства, что и миг, где Каргат отрывал себе руку. Ей было странно представлять себе, как некто может с таким презрением относиться к боли. Особенно в качественной озвучке от двух самых лучших актёров Скайрима, не раз бывавших в иных измерениях. Ну, а когда настал черёд кинематографичного видео (даже полной голо-проекции, скорее) про Железную Орду, которое почти полностью охватило комнату ради объёма и реалистичности, и когда вместе с голосами Гул-Дана и Маннороха звучали нотки гласа Пьера… Серана подумала о том, что её спаситель обладал просто невероятным даром к перевоплощению в роли. И что он мог видеть кого-то, кто был гораздо хуже в моральном плане, чем её отец. А потом она узрела Кровавый Вой и, пока длилась проекция, у неё в голове сопоставились размеры топора и орка, который держал его одной рукой. Она поражённо прошептала, пока не началась битва: — Они такие огромные? И Пьер ответил, за секунду до боя Маннороха и Громмаша: — Это ещё маленькие. Серана едва поборола желание неверяще уставиться на него, потому что в проекции началась самая эпичная часть. Крик Грома вызвал у неё такие же мурашки по спине, а портал, который они строили… скажем так, она мгновенно представила себе сложность такого портала. И похлопала создателя этих проекций по руке, прося остановиться ненадолго. — ТЫ это сделал? Он кивнул на норда. — Мы с Ангардом. Остальное дорисовывал по памяти. Вместе с птичками. — Не издевайся надо мной. Так сыграть просто невозможно. Ладно ваш бой, где Аня вас избила палкой. В это я верю. Но… Парень глянул на ворона за ней. — Мунин? И ворон показал запись того, как это снималось и в каких декорациях. И что жижа, похожая на зелёную демоническую кровь, была почти такой же густой и светящейся. Эту смесь приготовила Анна, и лишь только для того, чтобы сделать те кадры, где Довакин с мрачным пафосным видом молча выливает эту дрянь, не собираясь её пить. Серана просто поморгала. Да, снимали без лишних спецэффектов, их все создатель и впрямь рисовал по памяти. Но все трюки и прыжки были сделаны по-настоящему. То есть, Довакин реально с уменьшенной репликой Кровавого Воя вот так вот высоко подпрыгнул, чтобы просто взмахнуть по воздуху, будто прорубает череп гигантскому демону. С первого дубля. А затем начались Предвестники с истории Кадгара. История мага впечатлила её немного больше и в лучшую сторону, чем истории орков, презирающих боль и смерть. Те сцены вызывали в ней осадок от воспоминаний про церемонию её собственного превращения в вампира истинной крови. И разговор, озвученный Довакином в роли Медива и Пьером в роли Кадгара, пришёлся ей куда больше по душе. Это вызвало в ней эмоции, близкие к наслаждению от такой интригующей истории и показанной в ней магии. Всё, что было связано с магией, вызывало в ней повышенный интерес. Она хорошо представляла себе то или иное заклинание. И больше позитивных эмоций вызвала история Иллидана. Потому что там участвовали по большей части Пьер и Анна на ролях озвучки. У нашего создателя хорошо получалось воспроизводить хриплые демонические голоса. А сам вопрос о том, чем охотники на демонов лучше самих демонов, улыбка Иллидана и найденный ответ на этот вопрос… Всё это давало ей надежду на то, что она — не тот монстр, каким себя считала. И она старалась спрятать это чувство глубоко внутри. Потом был сам ролик про Легион. С летающими кораблями Варкрафта. На это она отреагировала спокойнее, чем на всё остальное. И никак не откомментировала. Зато когда начались Лики Войны с Анной в роли королевы Азшары и Пьером в роли Н’Зота, очень сильно смахивающего на Хермеуса Мору в её понимании… Вампирша с большим подозрением посмотрела на нашего создателя, который был человеком, но чересчур уж хорошо вживался в роль. Ей в эти минуты показалось, что слева от неё сидит натуральный лорд даэдра, отверженный и забытый, настолько растративший своё божественное влияние, что его выбросило в мир смертных в облике человека. И она дала себе слово обязательно спросить у него это, не зная, какова низшая ступень воплощений у божественных сущностей. Но все её подозрения смело следующей сценой с песней в исполнении Анны в роли Джайны Праудмур. Пьер не предупреждал её, что у альтмерки такой гипнотический и красивый голос. И что она обладает идеальным слухом. И что он сам поёт в паре с Довакином. А могущество Джайны она вполне наглядно увидела и подумала, что она не хотела бы переходить дорогу такой волшебнице, когда та открыла глаза в конце. Создатель мысленно попросил Мунина показать и этот монтаж, потому что там были не только спецэффекты. Серана увидела, как Анна полностью спела эту песню. И её собственные глаза, точь в точь повторившие взгляд Джайны. Вампирша покосилась на юную альтмерку. Та улыбалась, наслаждаясь идеально спетой песнью и собственной актёрской игрой. Тут было чему гордиться и наслаждаться. Для Анны это было сродни хорошему полёту вместе с нами. Как для нас — идеально проделанная работа. Эмоция удовольствия от идеально выполненной задачи хорошо подходила под описание чувств машин. И этот ролик, скорее отснятый наполовину, чем нарисованный, был таков. Но от следующих Ликов Войны у вампирши кольнуло в сердце. Она убедилась в том, что Пьер видел в своей жизни персон куда хуже её отца. И в очередной раз поняла, почему копия Фростморна не была завершена. Таких могущественных некромантских артефактов в её мире не делали. И очень хорошо, что не делали. Иначе нежить захватила бы весь Нирн. Чего уж говорить об одном только Тамриэле. Историю Старого Солдата и Войны за Азерот между Ордой и Альянсом она посмотрела на одном дыхании, не испытывая желания прерывать сплошной поток захватывающих дух воспоминаний ради своих вопросов. Соответственно, Зекхана, Андуина и Гоэла озвучивал Пьер, Сильвану — Анна, а Варока Саурфанга и Генна Седогрива — Ангард… Тембры и потусторонние эффекты голосов докручивали Афина и вороны-близнецы, чтобы голоса соответствовали оригиналам. Перед тем, как начались бы истории Тёмных Земель, Серана попросила жестом приостановиться и спросила у того, кто это сделал: — Как ты всё это видел? Это же просто… просто чудо какое-то. У меня сердце не успокаивается и ком в горле стоит. Это всё… так знакомо. И в то же время настолько чуждо, насколько это вообще возможно. Я понимаю, и ты говорил, что это не происходило в нашем мире, но… — Я просто очень часто смотрел нечто вроде этой вот картинки, которую вороны проецируют. Вот и запомнил. Кто бы что бы ни говорил о качестве подачи самой вселенной, но истории, её предваряющие, были сделаны на совесть, со всей возможной любовью к пафосу и эпичности. Как там говорилось… те, кто делал оригиналы этих вот зарисовок и сцен, хотели залить зрителей эпиком. Нет. Утопить в эпике. Так, чтобы от пафоса там было трудно дышать. Я запомнил. Вот и всё. Остальное — мелкие детали процесса. Он покачал головой. — Просто смотри дальше. Мы начали проигрывать «Миры Иные», оборвав едва не вылетевший из уст Сераны вопрос. При взгляде на Арденвельд у неё возникли мысли о книгах про босмеров. В ролике про Малдраксус именно альтмерка озвучивала Дреку. Как минимум, здесь характеры полностью совпадали. Даже редактировать почти не пришлось. А когда начался ролик о Бастионе, вампирше на ум пришёл Совнгард, но она быстро нашла все различия. В этом видео Пьер озвучил только Тениуса и Артеса. Утера Светоносного озвучивал Ангард, и он сумел подобрать голос так, что его почти не пришлось менять при монтаже. Кстати, Бастион снимался почти полностью с актёрской игрой. При редакции пришлось подгонять масштабы актёров и обрисовывать их в соответствии с оригиналом, потому что Ангард на голову был выше Анны, и крылья каждого актёра приходилось делать из ВСЕХ нас. Такие они были огромные. И, когда настала небольшая пауза, Серана улучила момент, чтобы спросить: — Пьер, почему ты озвучиваешь почти всех злых? Постоянно. Он пожал плечами и ответил: — Дело в голосе, а не в моральной стороне. — Но ты говоришь за каждого злодея так, будто ты и есть — он. Наш создатель улыбнулся: — Приятно слышать такую похвалу. Я не думал, будто мои актёрские навыки настолько хороши… Мы вновь перебили её, начав проигрывать синематик про Тёмные Земли. Бой между Сильваной, Королевой-Банши, и третьим Королём-Личом её впечатлил. В мыслях возник закономерный вопрос о том, не сыграли ли всё это, как и в прошлые разы. Да, сыграли. Просто спецэффектов было больше. И Довакину пришлось подумать, как бы вызвать буран ту’умом. Да так, чтобы не заморозить Анну. И на этом было пока всё, плюс, все трое органиков сильно устали. Они сейчас держались перед сном на одном только интересе к проделанной работе и были довольны, что всё получилось именно так, как задумывалось. Но Анна знала, что есть ещё несколько видео-голограмм, а Довакин подозревал, что напарник не удержится перед ещё парочкой из других вселенных. Он и не удержался. Он вспомнил, что Серана — вампир, и что есть другой мир, в котором есть и охотники, зарабатывающие себе на жизнь убийством чудовищ. Вампиршу Орианну и ведьмака Геральта в этом видео озвучили только двое, и сыграно это было соответствующе. За исключением того, что дрались человек с эльфийкой не в сарае, так как перемещаться столь же резко, как брукса, альтмерка могла только с крыльями. И ими же она смогла кинуть телегу. Когда Серана увидела в действии эликсир чёрной крови, у неё вспыхнуло возмущение от такой низкой хитрости ведьмака, и она прошипела: — Так нечестно! И у неё возникло подозрение, что Пьер в паре с Анной могли и здесь сварить нечто подобное. Кстати, только для этой сцены Анна долго ломала голову над зельем невидимости, которое не развеивается при контакте с серебряным мечом, а нам пришлось сильно потрудиться, чтобы убрать из сцены свои крылья. И мечи Геральта Пьер тоже выковал, чтобы использовать в этом видео. Только после съёмки и редакции он их заточил до бритвенной остроты. А Серана оценивала Орианну с точки зрения высшего вампира. На её взгляд, брукса оказалась чем-то средним между смертным, заражённым Сангвинаре Вампирис, и ей самой, только без магии, если не учитывать невидимость. И она подумала, что эта тварь в форме вампира какая-то уж слишком уродливая. Впрочем, она и сама недолюбливала свою форму лорда за то, что она становилась действительно чудовищем, в котором уже не было ничего человеческого. Пьер хитро ухмыльнулся и склонил голову набок, думая о другой, более технологически развитой вселенной. Голограмма показала тёмное пространство, в котором заговорил голос Арктура Менгска: — Говорят, человек узнаёт себя только тогда… когда его лишают свободы… Лампочки загорелись на середине фразы, показало камеру Тайкуса Финдли. Тут только Анна знала об этом видео. Ангард почувствовал себя маленьким на фоне перекаченного космодесантника. Серана тоже потеряла дар речи, когда механизмы сборки скафандра из толстенной неостали пришли в движение. И ведь в этом «силовом доспехе» не было ни капли магии. А у вампирши была мысль, что такую большую и толстую броню, больше походящую на двемерского центуриона, не смог бы пробить и Рыцарь Ночи со своим мечом. В теории, верно. Такой толстый слой металла выдержит попадание из техно-магического болтерного ружья нашего создателя. Из арбалетной рельс-винтовки — уже вряд ли. Но это из-за формы снаряда. Болт револьвера, который представлял собой магическую конструкцию вокруг пули, просто разобьётся об эту твёрдую преграду. А потом она увидела его оружие и поняла, что оружие дальнего боя, которым Пьер раздробил горгулью, ещё не самое разрушительное, что он мог создать. Просто этого было достаточно против любого врага с высшими вампирами включительно. Ну, а голос продолжал говорить: -…Грядёт война. И она принесёт как славу… так и страдания. Вперёд, мистер Финдли. Свобода ждёт. И низкий бас Довакина: — Чёрт. Давно пора. Шлем закрылся, и видео остановилось. Довакин потянулся и встал, поняв, что киносеанс на сегодня закончен. — Вот зачем ты просил меня сказать эту фразочку. Только не говори, что это не всё, а то я прям тут храпеть лягу. Чуть не клюнув носом, Неразим ему улыбнулся. — Пока всё. Ты завтра с утра затопишь баньку? — А то. Моё шмотьё уже начинает пованивать. Вместе со мной. Чё как, запустим ту двемерскую хреновину? — Стиралку? Конечно. Я бы тоже одёжку отстирал после похода. А то бой со жрецами выдался тяжёлым… Анна соскочила с кровати и направилась в свою комнату. — Я спать. Будете шуметь — проснусь и поколочу обоих, поняли? Вопрос был скорее риторическим. Ангард пошёл вниз и вышел на улицу. Наш создатель тоже встал и собрался уйти вниз со спальным мешком, но вампирша, которая поняла это раньше, спросила: — Пьер, а ты куда? Сонный человек оглянулся, подняв с пола меховой мешок. — М? Вниз. Обычно мои гости спят в моей кровати. Ну, это касается только женской части. — А у тебя были ещё гости вроде меня? — Одна только, но она не ночевала. Другая пыталась меня очаровать и утащить на службу к Мефале. Пришлось дрыхнуть в одной комнате с Аней, поэтому я в мешке… Слова вырвались у Сераны раньше, чем она осознала, что говорит: — Погоди! Остань… Она сперва прикусила язык, но пересилила это и продолжила: -…Останься со мной. Я даэдра знает сколько в одиночестве спала в том тесном каменном гробу. Не хочу снова спать одной. — А мне кажется, мои пульс и дыхание будут мешать тебе спать. Всё равно уже рассвет намечается. — Не будет. Мне приятно слышать что-то кроме тишины. Пьер слабо улыбнулся, из последних сил борясь со сном. — Серана, ты — вампир. И думаю, что твоя жажда крови… -…Я её терплю. Терпела же, пока мы летели по небу. И пока сидела здесь, бок о бок с тобой. Могу потерпеть ещё. Ты не доверяешь мне? Человек тихо вздохнул. — Увы, не настолько, чтобы и дальше рисковать и искушать тебя. — Я не буду тебя кусать. Не хочу. Ты… ты дал мне забыть, что я — вампир… Она на миг опустила взгляд и только сейчас вспомнила, что на самом деле является созданием ночи. И чувствовала приближение рассвета. -…Вот зачем напомнил? — Чтобы не забывала. Я, может, и кажусь наивным дурачком, но ты же видела защитные контуры. — Пьер… Он подпустил раздражения в свои слова: — Серана, если я не высплюсь, я из вежливого и обходительного кавалера превращусь в злобное тупое животное. — Пьер. Вампирша подпустила немного твёрдости и мольбы в голос, заставив его послушать: — Останься. Мне тепло рядом с тобой. Сонное сознание взвесило риски и подумало, что Дочь Хладной Гавани сейчас больше женщина, чем вампир. Вампирша бы так не просила скрасить её одиночество. И даэдрический конструкт, и пиромантка с клыками пользовались другим тоном, когда уговаривали его остаться с ними наедине. И он слышал эти нотки. Сейчас он слышал не жажду крови, а саму Серану. Ей действительно было одиноко. Поэтому он положил спальный мешок обратно и вернулся на кровать. Лёг, даже забыв о сапогах. Всё равно он в них был весь день, а у неё очень тонкий нюх, да и у эльфийки тоже. Будь он один, он бы стерпел свою вонь. Но сейчас, смирившись с просьбой вампирши, он уснул практически мгновенно… ***