Скайрим + доморощенный гений...

Мордред фон Картрейн задумчиво взирал на то, как двое смертных сражаются с его слугами. Логово дракона идеально подошло в качестве наблюдательного пункта. Хорошо, что сам владелец башен сейчас не то на охоту улетел, не то поспорить с сородичем. Парочка некромантов подняла ближайшее кладбище, низшие вампиры, заражённые его слугами, пытались поцарапать шкуру смертных, несколько горгулий пытались преодолеть защиту опытных фехтовальщиков. Получалось не очень. Всё-таки Печать Смерти — это Печать Смерти, король пиратов в Море Призраков, и даже в смерти этот отморозок был рад участвовать в резне, пусть и руками смертной. А второй, судя по слухам, безумный смертный (учитывая, во что он одет, слухи недалеки от правды), давно потратил все свои выстрелы из грохочущей трубы и болты для арбалета и теперь пытался отбиться от парочки кровавых вампирш двемерским клинком. Спору нет, меч был остёр и отражал магию, а вампирское высасывание жизни соскальзывало с его странной строгой одежды, как вода. Однако низших вампиров было больше, чем они могли перерезать. Какой был смысл в личном поединке с этими двумя, если они постепенно сдавали позиции перед рядовыми солдатами ночи и смерти? Выполнить приказ лорда будет даже легче, чем думал Рыцарь. Мордред ожидал чего-то вроде боя с противниками, почти равными Довакину. А они оказались всего лишь смертными, которые увешали себя артефактами и сочли себя непобедимыми. Скука… Благо, что прислужники знали, что убивать их было нельзя. Кровь безумца принадлежала Рыцарю Ночи, и никто не хотел перейти ему дорогу. А девчонка в доспехах Короля Пиратов должна была стать слугой его лорда, а это было ещё страшнее. У главы Волкихара была богатая фантазия на искусство боли, а даже низшие вампиры могли выдержать в разы больше, чем любой смертный, и при этом не скопытиться. Вот они и старались не убить, а ослабить смертных, чтобы можно было их заломать. Так и пал безумец. Он просто устал махать клинком, и сильные низшие вампиры сделали из него отбивную. Но не убили. Девчонка тут же чуть не свихнулась, но тот безумный вихрь стали, каким она стала, спокойно остановили простой магией крови и парализующим заклятием. Ещё скучнее… Высший вампир цокнул языком и, обратившись стаей летучих мышей, устремился к полю боя. Мелкую эльфийку тоже скрутили, а скимитары Печати Смерти отбросили подальше. Прислуга подняла избитого безумца перед своим сюзереном. Рыцарь воплотился в своих чёрных доспехах. Хмурое ночное небо глухо грохотало вдали. В отличие от прочих низших тварей, Мордред не хотел и дальше издеваться над этим бедолагой. От эльфийки шибануло страхом, но магия крови крепко держала её за горло. Посмотрев на побитого смертного с жалостью, высший вампир вынул свой меч и спросил напоследок: — Безумец, есть ли тебе что сказать перед смертью? Соплячка таки пересилила магию: — Пьер! Вампир удивлённо оглянулся на неё. Забрало тёмного шлема прикрывало его лицо, так что она не увидела его удивления этому типично бретонскому имени. Интересно, из какого он королевства? Может, Мордред бы и мог узнать, но лорд Харкон приказал казнить этого смертного. Так что рыцарь-вампир снова выжидательно посмотрел на безумца. Кое-что смутило его. Руны, вышитые на его одежде, мигнули светом. А от лица побитого доходяги тоже пролился свет. От него перестало нести свежей кровью. Похоже, у него были какие-то таланты, скрытые глубоко внутри. И он всё-таки хотел что-то сказать. Раздался его слабый голос: — Мне снился сон. Я был мечом. В металл холодный заточён, Я этому не удивлялся. Как будто был здесь ни при чём…* Звучало, как стих. Жаль, на непонятном языке. Но было красиво. Мордред решил выслушать до конца, пусть и не совсем понимая, о чём речь: -…Мне снился сон. Я был мечом. Взлетая над чужим плечом, Я равнодушно опускался. Я был… на это обречён… Сердце эльфийки стало биться слегка тише. А голос безумного поэта набирал силу. Рыцарь недоумённо нахмурился. -…Мне снился сон. Я был мечом. Людей судьёй и палачом. В короткой жизни человека Я был последнею свечой. В сплетении помыслов и судеб Незыблем оставался я. Как то, что было, есть и будет, Как столп опорный бытия… Слова в голове потихоньку начали переводиться на нормальный язык. А в голосе смертного появилась странная, необъяснимая сила: -…Глупец! Гордыней увлечён, Чего хотел, мечтал о чём?!.. Я был наказан за гордыню… Рыцарь вдруг осознал, про что был этот стих! Руны на одежде замерцали, человек поднял голову от сапог вампира к его лицу. Склонил голову набок. Мордред слишком поздно вспомнил трёх воронов… -…Мне снился сон. Я был мечом. Вампир сделал мгновенный выпад, надеясь пронзить его сердце прежде, чем его заклятие вступит в силу. Но не успел. Клинок летел к груди смертного мучительно медленно. Так, словно воздух стал жидким, даже почти твёрдым, не давая острию меча долететь до безумца. И как бы не напрягал Мордред свои вечные и сверхъестественные силы, он не мог пронзить своего будущего противника. А в вышине прогремел орлиный клёкот, тучи разразились громом, молнии прилетели в двух низших, превратив их в дым и не тронув смертного. Мордреда отбросило ударной волной, и он едва смог восстановить равновесие в воздухе. Молнии прилетели и в тех, кто держал девчонку. Смертный встал с колен. Из туч вылетел огромный орёл, спикировав на него и на лету превратившись в железо и бронзу, окутанные грозовым ореолом. Из леса позади вампира вылетела белая сова, тоже обратившаяся металлом. Откуда ни возьмись над ним закружили те три ворона, следившие за рыцарем у замка Волкихар. Гул в небесах сформировался в слова, вторящие гласу безумца: — Протокол «Владыка Небес». Молитва Титана. Каждая железная птица, долетев до него, в один миг превратилась в часть невероятного доспеха. Пояс в виде змеи стал расти, а змей из металла обернул его тело, защитив живот. Сова вцепилась в эти кольца и распласталась на его груди, укрыв своими крыльями его плечи. Орёл прилетел в спину, сформировав с этой совой двемерскую кирасу, украшенную сзади фрагментами крыльев и двумя орлиными головами. Вороны-близнецы прилетели к нему на плечи и закрыли своими телами и крыльями его руки. Большой ворон стал поножами, украсив своими стальными перьями тяжёлые солдатские сапоги. А лицо закрыла маска с совиными глазами, и козырёк его странной шляпы придал этим небесным окулярам весьма сердитый вид. — Зевс, дай крылья Музе. Грохот молний возвестил приближение страшной участи для всех, кто ещё остался жив после боя с этими двумя. Орёл вернулся в свою первоначальную форму и перелетел к девчонке. Он вцепился в сталгримовую броню и без труда поднял смертную в небо. Откуда у той в руках оказалась странная двемерская лютня? — А ты, отродье тьмы, СЕЙЧАС ПОЗНАЕШЬ ГНЕВ БОГА-МАШИНЫ!!! Гром вдруг начал мелодично отбивать ритм, и, ему вторя, раздался страшный, но прекрасный голос эльфийки: — В потоке мыслей тревожных На тачке по бездорожью Любовь — тема больная Мы ставили точку, стоит запятая. На стоп передачу сигнала Вчера я с крепким завязала Так просто на авторежиме Давай мы уйдем, чтоб остаться живыми. Будит дерзко, светит ярко Накрывает биполярка И гореть нам в этом огне Даже пуля никого не спасет уже.** И с неба полился просто чудовищный звук! Казалось, он вгрызался прямо в мозг: — Тонет разум в бреду. Чума-простуда Раскачаем свою амплитуду Этот путь в никуда из ниоткуда. Но зато никогда нас не забудут… Механическое чудовище выбросило руку к своему мечу, и тот прилетел в его стальную ладонь. Кто-то из некромантов попытался выпустить в него боевое заклятие. Монстр повернул в его сторону гневно горящие окуляры и встряхнул мечом. Лезвие раскрылось, превратившись в вывернутую наизнанку пасть какой-то твари со множеством зубов, и он нажал на рычажки у гарды. Зубчатое полотно вместо режущей кромки пронзительно завизжало, став сплошным потоком, и он взмахнул мечом, исчезая из виду. Грохот молний и визг лезвия этого страшного клинка заглушили крики мага смерти. За три взмаха после телепортации механический монстр превратил данмера в кровавое месиво. Мордред только голову успел повернуть, как это чудище метнулось к следующему. Низшие вампиры теперь ничего не могли ему противопоставить. Горгулья продержалась не сильно дольше простых созданий из плоти и крови, и то только из-за своих больших размеров. Эльфийка продолжала петь безумную песнь: — Плесни мне на душу бальзама Мой антистресс как антиреклама Удар током, метка на теле Время валить, пока нас не съели. Снаружи ноль декораций, А внутри цепочка мутаций Пусть все идут, куда летит буря Там место для тех, кто играет вслепую. Будит дерзко, светит ярко Может это биполярка. Рыцарь Ночи презрел свой ужас перед сверхъестественным противником (для него, для высшего вампира клана Волкихар?!) и бросился наперерез металлическому воину под сводящий с ума припев: — Тонет разум в бреду. Чума-простуда. Раскачаем свою амплитуду Этот путь в никуда из ниоткуда. Но зато никогда нас не забудут. О да, эту картину будет невозможно забыть. Особенно если он её переживёт. Высший вампир наполовину перешёл в форму лорда, ускорившись и сравнявшись в ловкости с этим тяжеловесом. Тот распилил на ошмётки очередного низшего и мгновенно поймал Меч Полуночи голой рукой. Лишь многовековые рефлексы позволили рыцарю уйти от взмаха воющего небесного клинка. Они обменялись ударами, механический монстр промахнулся, а клинок вампира отскочил от его брони. Раньше Мордред подумал бы, что это невозможно… -…Тонет разум в бреду… Раскачаем свою… Никогда прежде самый верный и могучий рыцарь лорда Харкона не сражался, боясь за свою жизнь. Но сейчас он боялся. Смертный в одно мгновение раскрыл все свои карты, и герцогу вампирского клана оказалось абсолютно нечем их крыть. А ещё эта крылатая ведьма в небе пела такое, что побоялись бы даже прочесть многие даэдра, чего уж говорить о смертных! — Будит дерзко, светит ярко Накрывает биполярка И гореть нам в этом огне Даже пуля никого не спасет уже… Кто-то из слуг попытался удрать, и Мордред их не останавливал, полностью сосредоточившись на механическом чудище. Тот сам их остановил. Кого-то поразил огонь небесный. Кого-то настигли выстрелы его пугающего оружия. Как он поменял в нём заряды, вампир узнать так и не смог. Но теперь эти выстрелы превращали его прислужников в такие же кровавые ошмётки, что и этот визжащий меч. — Тонет разум в бреду. Чума-простуда! Раскачаем свою амплитуду! Этот путь в никуда из ниоткуда. Но зато никогда нас не забудут! Песня не кончалась под грохот грома, молний и жуткого треска того пыточного инструмента в руках эльфийской ведьмы. Несмотря на мелодичность всех этих звуков, вампир ни за что в жизни не назвал бы это музыкой, а ту двемерскую штуковину, похожую на лютню, музыкальным инструментом. Механическому божеству перед ним надоело пытаться попасть по неуловимому вампиру-лорду мечом. Оставив его на пару секунд, он вновь как-то телепортировался со взмахом меча и превратил в фарш оставшихся низших вампиров. А когда Мордред снова попытался преодолеть эту стену из металла и магии, он… Меч Полуночи разрезало пополам при ударе об это гудящее полотно света! А труба во второй руке монстра направилась на вампира, и грохот пробил его броню, будто та была не толще бумаги! Тело пронзила боль разорванных мышц и раздробленных костей. Монстр продырявил его ещё раза три, прежде чем рыцарь окончательно потерял свой боевой дух. Мордред улетел оттуда, будто за ним гналась вся Хладная Гавань скопом вместе с самыми кошмарными порождениями Обливиона. На несколько попавших в него молний рыцарь внимания уже не обратил… *** …Разобравшись с вампиром-лордом, я наконец смог отключить самый читерный доспех на свете. Как же это было больно… «Блять, Магнус, я б тебя нахуй послал с такими шутками…» Пока ещё все эти птицы не слезли с меня, в голове вновь прозвучал голос Архитектора Нирна: «Но они спасли вам жизнь, и ты провёл охуенный тест-драйв моего силового доспеха.» «Иди на хуй…» Всё тело горело так, что сил не было даже материться вслух. Чёрт бы побрал этого шутника и любителя модов! Сначала превратил мою нормальную жизнь в этом мире в натуральную игру, как у меня дома, а теперь ещё и заставил обкатать новенькую божественную броню. Бля, да мне хватало просто зачаренных шмоток и револьвера Всадника Апокалипсиса, нахуя ещё и силовую броню с такими заморочками давать?! Понятно же, что моё тело тупо не выдержит постоянного тока в сотни тысяч ампер! Спасало только его собственное божественное заклятие, похожее на клетку Фарадея. Надеюсь, что КД у этой брони побольше суток, а то я так сварюсь уже на следующей ульте… — Пьер! Зевс опустился с Анькой на землю и улетел обратно в грозовые облака. У меня кое-как получилось сесть. От моей одежды шёл дым, а лицо горело так, словно я пропахал носом сугроб. Эльфийка-рокерша подбежала ко мне и на полном скаку кинулась обниматься… Блять… — Ань… Мне больно… — Но ты прежний! Прежний! Я так испугалась… Ага, прежний… Просто потому, что старина Магнус забыл, что души имеют свойство оставлять отпечаток в божественных измерениях, я стал, блять, натуральным игроком в Скайриме с нереальной кучей модов. И долго думал, что вернулся домой. А на деле… *** …«Друг, ты чёт совсем захирел.» Странно было чувствовать боль, играя аватаром в комиссарской форме Вахи. Ещё страннее было слышать голос местного божества. Но сплошное белое пространство сформировало силуэт бородатого старца, типичного фэнтезийного мага, только без шляпы. «Магнус…» «Слушай, я тут кое-что забыл тебе отдать.» В его руке возникло нечто, что выглядело странным. Проекция Архитектора Нирна приложила сгусток сияния к моему лбу, и сознание прояснилось. Меня резко вернуло в тело, но двигаться я не мог, потому что из меня сделали котлету по-киевски. Ох, как больно… Магнус отступил на шаг и оглянулся. В белом пространстве появилась подрагивающая голограмма вампира в эбонитовой броне. Ну, или она казалась мне эбонитовой. «Интересный… образец. Вроде и вампир, а странно честный и благородный. Кажется, тебе всегда нравились такие парадоксы.» Не тогда, когда они пытаются меня убить. Магнус обошёл рыцаря кругом. «Ты его сейчас не победишь. Твоё тело слишком поломано… Эх, а ведь говорил я тебе, когда ты уходил — ну хоть дар магии возьми. Будто мне сложно было наделить тебя крошечной частью своих талантов после того, как ты показал мне, как ставить на мой главный проект моды.» «Иди на хуй.» Старик неодобрительно на меня посмотрел. Отказываться от магии было верхом идиотизма, признаю. Но у меня уже и так было слишком много читов, вроде способности меча к «быстрым сохранениям». На кой хер Магнус склепал мне из собственных Часов Мира реплику Пронзателя Времени из Мастеров Меча Онлайн? Ему мало было дать мне божественную одежду и револьвер Раздора из Darksiders? «Не только их. Я для кого создавал Хугина, Мунина, Праха, Афину и Зевса? И так ты упросил меня дать тебе шанс сковать им тела в Этериевой Кузне, ты это сделал… Так чего ж не пользуешься? И девчонка твоя тоже хороша. Как можно в упор не вспомнить про Карстага, который так и ждёт, пока его позовут?» Ой, слушай, откуда мне знать, как они работают? Я помню только твои чертежи для создания их механических тушек и что у них должны быть этериевые мозги и сердца. В ответ на эту мысль в голове вспыхнул образ силовой брони Адептус Астартес. Облегчённый психо-силовой вариант, сборный из пяти частей и моей комиссарской формы. Эй, я не стремился стать такой же читерной «Мери Сью», как Ангард с его Голосом! За форму спасибо, но… но… Но кто, бля, меня сейчас спрашивает? *** …Пока образ проекции Магнуса ещё не до конца испарился из моего разума (наверное, благодаря остаткам света Солнца из-за горизонта). Бог напоследок кинул в меня какое-то своё исцеляющее плетение, которое по праву можно было назвать божественным заклинанием. Воспроизвести я его не смогу, так как отказался от магии. Архитектор Нирна уважал меня после того, как я погостил в его измерении, но мне и так многого стоило отказаться от почти всех его подарков. Насчёт магической военной формы ваховского комиссара, Искупления и этого шайтан-меча… До меня только сейчас дошло, что мне следовало бы по пунктам уточнять, что мне надо и что НЕ надо давать напоследок по возвращению в Нирн. Как итог, в этом мире появилось ещё с десяток натуральных божественных артефактов типа брони и оружия Пелинала Вайтстрейка. Пяток механических птиц с этерием вместо реакторов и мозгов, комиссарские пальто, фуражка, куртка и сапоги, этериевый же двемерский пило-меч и чёртова реплика револьвера Искупление. Уже больше, чем было у имбо-киборга времён Алессии. И если я опять включу ульту «Владыка Небес», то моё тело останется внутри этих птичек. Во второй раз божественной «Клетки Фарадея» у меня уже не будет. И единственное, о чём можно здесь пожалеть, это что не получится помахаться в таком доспехе раз на раз с Ангардом. Дова бы оценил. А то тут во всём Тамриэле только он, Эбонитовый Воин да сам Пелинал Вайтстрейк теперь смогут мне что-то сделать, будь я под ультой. Вот и жалко, что вторая активация моего доспеха превратит меня в пар. Вообще без вариантов. Хотя тут грех жаловаться… если только Аня меня сейчас не задушит. — Аня… нечем дышать… Хватка, усиленная доспехами Печати Смерти, ослабла. Девушка отодвинулась, дав мне вздохнуть и посмотрев мне в лицо с неописуемой радостью. — Ты меня напугал. И я опять почувствовал себя исекаем, да. Вся ирония в том, что о романтических отношениях тут и речи не идёт. Я усмехнулся, чувствуя, как проходит боль после высокого напряжения. — Что, настолько неприятное зрелище было? Анька обиженно выдала: — Было! Ты не ты стал! Не пел, не ел, не спал. Не говорил! Что случилось-то?! Прежде, чем я ответил хоть слово, она ткнула мне в нос: — Вот только попробуй ща по-научному заговорить! Врежу! Пришлось подумать, как бы по-простому ей это объяснить… — Ну… как будто бы весь мир превратился в игру. А я в прошлом уже видел такое. Много раз. Слишком много, чтобы после появления линий жизни, силы и остального, относиться ко всему вокруг серьёзно. А ещё Магнус… Я кивнул на свой меч. -…Он сделал вот это из частички Мировых Часов Нирна. Эффект ты видела. Я делал быстрое сохранение, умирал пару раз, происходила быстрая загрузка, и я уже знал, что произойдёт. Только я не знал, что нас может подстеречь целая-чтоб-её-армия нежити. Тут уже чисто физически не получилось всех перерезать. Кстати, почему ты не позвала Карстага? Эльфийка смущённо отвела взгляд. — Так ведь это была всего лишь кучка вампиров да зомбяков. Я думала, мы справимся. — А про вампира-лорда ты не подумала, да? — Так ведь не было его. Фейспалм. Просто фейспалм. Рукалицо… — Ань, ну ладно я был невменяем, но ты-то была в своём уме. Не могла подумать, а с какого хуя нас окружила целая армия вампиров, горгулий и прочей нежити? Как они узнали, где мы? Они просто мимо проходили, что ли? «Ой, из этой высокой каменной башенки приятно пахнет смертной кровью, а давайте-ка мы тут останемся всей толпой в полсотни рыл и подождём при свете дня, пока парочка смертных вылезет наружу, вдруг нам всем хватит покушать»? Аньке стало стыдно. Я укоризненно покачал головой. Боль наконец-то полностью прошла. Руки-ноги стали снова меня слушаться, и я встал. — Ладно. Давай-ка вернёмся в Вайтран. Рокерша подняла на меня голову. — Может, сначала в Айварстеде отдохнём? А я улыбнулся, глядя на кружащего в небе двемерского орла. — Да не. Зевс! Орёл согласно проклёкотал в вышине. Если я правильно понимаю их конструкцию, то… — Соберись вместе с Афиной и дай Аньке крылья. Из лесу раздалось уханье механической совы, которая полетела прямиком к орлу. Анна посмотрела на меня так одухотворённо, будто я ей целый космический крейсер подарил. И что-то у меня было впечатление, что и впрямь подарил… Но сейчас это была огромная двемерская металлическая птица из совы и орла, которая спикировала на эльфийку, замедлилась немного и вцепилась в наспинные сталгримовые пластины. Двемерские мини-трансформеры снова передвинули несколько своих частей, превратив корпус птиц в натуральный реактивный двигатель, а гигантские крылья совместились в два стальных полотнища из лезвий вместо перьев. Альтмерка поражённо оглянулась на новый подарок. Жаль, временный, только по дороге до Вайтрана, а то птицы эти… не совсем роботы, а техно-магические существа со свободной волей, и со мной их связывает только воля Магнуса. Если им что-то не понравится, они на меня и обидеться могут. — Хугин, Мунин. Прах. Вороны вылетели из разных концов леса и прилетели ко мне. Вороны Одина (ну, их местные копии) уселись ко мне на плечи, а Прах… ох… Эта птичка села рядом с моими ногами и недовольно каркнула на меня. Этот, в отличие от птичек Одина (интересно, а у Шора есть такие же?), был размером с настоящего орла, в то время как Зевс был больше альбатроса. Я не знал, чему этот птиц недоволен, так что просто спросил, разведя руки в стороны: — Что? Лохматый гад клюнул меня в колено. — Ай, бля! Я отскочил, а Хугин с Мунином чуть не сорвались с моих плеч, возмущённо закаркав. Прах издевательски заржал, нахохлив свои потрёпанные перья. Анька тоже не сдержала смеха. Ладно этот, он наглый не в меру, но она-то? — Чё ржёшь?! Анна взмахнула стальными крыльями, поднимаясь на ноги и подняв гитару. — Да выглядит это смешно, вот и ржу! Прах опять издевательски закаркал, пародируя её. Эльфийка снова не удержалась. Прах встряхнул головой и скорчил довольное выражение глаз. С его зазубренным клювом это выглядело жутковато. Ещё немного посверлив взглядом стальную птицу, одетую в иллюзорные перья из теней, я вздохнул, смиряясь с нравом наглеца и посмотрел на близнецов. — Хугин, Мунин, Прах, а мне вы крылья сможете дать, чтобы вместе с Анькой до Вайтрана долететь? Двое покивали, третий покачал головой. Переглянувшись, двое покачали головами, а третий покивал. Они снова все переглянулись. Зеркально наклонили головы. Их троих должно было хватить, чтобы дать мне сопоставимые крылья, которые Аньке дали Афина и Зевс. Я уточнил: — Это только чтоб до Вайтрана. Я не собираюсь вас эксплуатировать как транспорт, вы вольны летать, куда и когда захотите. Прямо сейчас просто либо вместе с ней, либо она отдельно от меня… Эльфийка сразу же возразила: — Нет. Мы вместе. Точка. Все три ворона синхронно вздохнули, Прах подлетел, а близнецы спорхнули с моих плеч. Иллюзия перьев развеялась, и их металлические корпуса соединились в похожий двигатель с крыльями, который прикрепился к моей спине. Когти Праха вцепились в мои плечи, а когти Хугина и Мунина чуть не порвали по шву комиссарское пальто, пытаясь перерезать мне позвоночник между лопатками. Блять, нахуя я их попросил? Это у Аньки была сталгримовая броня, а у меня пальто и куртка не такие жёсткие, как магический лёд. Но двемерский аналог техно-магического джетпака с крыльями из лезвий прочно сел у меня на спине, а двигатель трёх божественных птиц (включая этериевые микро-реакторы) загудел. Подняв свой аналог Пронзателя Времени (без интерфейса — нерабочего) и вернув его в ножны, а также подождав, пока Аня вернёт свои скимитары и сожмёт покрепче гитару, я спросил: — Полетели? Эльфийка улыбнулась и взмыла в небо, пробив в облаках прореху. Вороны сложили крылья в сплошные полотна и усилили тягу. Меня легко оторвало от земли и быстро подняло над облаками в звёздное небо, где обычно летали только драконы… О, боже… Анна вытворяла в воздухе такое, что я бы не смог и представить. Виражи и спирали на скорости, больше подходящей реальному реактивному самолёту; петли — прямые, «мёртвые» и вывернутые наизнанку; всё это разом, только в процессе не прекращая крутиться «бочкой»; «кобра» и «колокол», обратный «колокол» с «бочкой» и «штопором» (примерно как Беззубик в первом мульте); и многократные вывернутые петли на радиусе с точкой вращения у её ног. И это из того, что я смог вспомнить из реального высшего пилотажа. Сказать, что я охренел, увидя это, — это ничего не сказать… Пока я любовался этим невероятным зрелищем, холод небес весеннего Скайрима проник под мой плащ и напомнил о себе, только когда пальцы на руках и ногах занемели. Сколько бы ни летала эта девушка на двемерских крыльях, я так вечно висеть в небе не мог. Так что пришлось самому сделать парочку виражей, пытаясь повторить хоть одно из её движений, чтобы немного согреться и привлечь её внимание. И всё равно даже так эта егоза принципиально не зависала на одном месте. Ветер сбил с меня фуражку и подхватил её, унося в неизвестном направлении. Я попытался спикировать за ней, но пока я летел вниз, Анька стремительной молнией промелькнула над облаками и поймала мой головной убор, после чего наконец подлетела ко мне. И что-то мне подсказывало, что она ещё не налеталась вдоволь. А летать она умела явно не хуже, чем играть музыку. Вернув мне мою фуражку с аквилой, Анна с совершенно детской улыбкой сказала: — Пьер… Да за такое я… я… Я летать тебя научу! Не успел я опять ни возразить, ни согласиться, как Прах отсоединил от корпуса свою голову и тюкнул меня по затылку. Айкнув, я почесал едва не пробитый череп и вернул фуражку на макушку. — Думаю, Прах с тобой не согласится. — Значит, летать будет со мной, а тебя пусть носят Зевс и Афина. С моей спины раздались недовольные «кар-кар» Хугина и Мунина. Я посмотрел на Глотку Мира, которая была теперь в двух… в паре взмахов крыльев от нас. — Давай залетим к дедам погреться? А то я уже пальцев не чувствую… Анька скуксилась, но коротко обняла меня и понеслась к монастырю, продолжая вытворять полное безумие в небесах. Я лишь вздохнул и полетел следом, стараясь согреть руки хоть как-нибудь. Когда я спустился во внутренний двор, эльфийка осталась в небе, стараясь всё налетаться вдоволь, будто ей вообще было всё равно, что тут сейчас минус сорок. Двери оказались открыты, а жаровня над местом, где Седобородые нарекли Ангарда Исмиром, была полна дров и полыхала пламенем, согревая стены храма. Я подбежал к огню и чуть не прыгнул туда. Поднёс закоченевшие пальцы так близко к пламени, как только смог, чтобы их не сжечь. Три ворона, слившиеся воедино, расправили свои внушительные крылья, выдвинув перья-лезвия на всю длину, создав зеркало из двемерского металла, отражающее тепло вовнутрь. Пусть они и были из металла, мёрзнуть им тоже не нравилось. Из коридора слева вышел один из мастеров, оставшийся на ночное бдение. Я как раз дул в сложенные руки, прогоняя часть холода из обмороженных пальцев. Дед остановился, услышав этот звук. Он выглянул из-под своего капюшона и, поискав взглядом источник дуновения, заметил мою тень. Весьма широкую из-за металлических крыльев. И Седобородый поднял взгляд на меня. Я улыбнулся мастеру и прижал палец к губам. В этот миг сквозь двери влетела Аня, чуть не сбив меня на лету. — Проклятье, ты был прав. Там холодно! Я шикнул на неё и шагнул в сторону, уступая ей место. Вороны сложили левое крыло, превратив его в полусферу. Девчонка тоже встала у жаровни, расправив свои немаленькие крылья схожим образом, что и я. Мастер Голоса тупо моргнул, не веря своим глазам. Анна тоже на него посмотрела и приложила палец к губам. Дед снова моргнул, вздохнул носом и прошёл к центру зала, чтобы начать ночную медитацию. А мы с рокершей грелись сами и грели своих двемерских птичек. Те собирали тепло и отражали его нам в спины, согревая нас ещё и сзади. Это же заряжало и их собственные микрореакторы. А то после боя в ультимативной форме доспеха «Владыка Небес» без Зевса их силы поубавились. Через несколько минут тело полностью восстановило своё тепло, а металлические птицы коротко просигналили о восполненном запасе энергии в реакторах. Анька немного размялась, сложила крылья и пошла обратно во двор. Я тоже подвигал плечами и размял спину, чтобы хоть немного ослабить хватку вороньих когтей, но они снова врезались в позвоночник. Что ж, в небе они хорошо держали меня на лету, так что приходилось терпеть. Но надо будет подумать о том, что бы нацепить, чтобы их когти не резали мои позвонки. Аня уже снова нарезала виражи и сумасшедшие фигуры пилотажа в вышине. Если бы я был местным и выдумал бы такую штуку, как стальные крылья с реактивным двигателем, я бы ни за что не подумал, что их можно использовать для таких чудес в полёте. Но птицам и самим нравилось так летать, так что я не боялся, что девушка напрягает их сверх меры. И на этот раз я не стал ждать, пока она налетается, и полетел сразу вниз, к Вайтрану. Но летел, часто оглядываясь, чтобы полюбоваться на полёт, который девчонка превратила в такое же искусство, как и свою музыку. Надеюсь, что стражники не запалят меня по пути к таверне. Наглые вороны под руководством Праха отцепились от моей спины не на земле, а чуть повыше, и я, чуть не заорав, ухнул прямо в сугроб под стеной. Ладно, что эти своенравные птицы выбрали место помягче, так как всё это в скором времени превратится в полурастаявший полузамёрзший айсберг. И, пока я выбирался наружу, матеря шёпотом ворона Смерти, ко мне подошёл один из тех стражников, которые патрулировали улицы по ночам. — Неразим? Выбравшись из пробитого почти до стены снега, я отряхнулся и поправил фуражку. — А? С карниза «Котелка Аркадии» раздалось праховское «кар». Я поднял взгляд на довольную собой птицу, вернувшую на себя иллюзию лохматых перьев. — Что «кар»? — Кар. Норд тоже оглянулся, выпустив облако пара из-под шлема. И обалдел, увидев ворона размером с орла. — Ничего себе, ворон… Прах каркнул на него и улетел. Я покачал головой, стряхнув с фуражки ещё немного ледяной пыли. — Наглая тварь. И тут вспомнил, что Анька всё ещё в небе. Поэтому обратился к служивому: — Эй, ты! Эта фраза перевода с русского не требовала. Мужик оглянулся на меня. Я показал жестами, мол, чтоб он возвращался к работе. Норд не понял, так что я надвинул фуражку на брови, скорчил страшное лицо и ткнул пальцем в сторону рынка. Стражник молча развернулся и постарался быстрее уйти прочь. Что ж, комиссарская форма работает, внушая трепет даже тем, кто понятия не имеет, кто такие комиссары и что такое Ваха. Поправив застёгнутый воротник шинели и передвинув фуражку на затылок, я спустился с сугроба и пошёл к дверям таверны… ***