Шрамы, и маленькая комната

Нам осталось так мало,                               А любви так много!                         Мы танцуем на грани                                   Болевого порога!  Сколько времени прошло с последнего раза? Я не помню. Ты уверен? Прошло 5 часов, и ты пришёл снова? Я не знаю. Дай мне ещё. Тебе больно? Мне больно. Ты хочешь снова обдолбаться, как последняя сука, и валяться на полу под кайфом? Да. Мэтт подошёл ближе, он шатался, смотрел пустыми глазами вперед. Майк криво улыбнулся, лицо у него казалось каменным и когда он улыбался — улыбка выходила до жути кривая и неестественная. Он посмотрел на парня, стоящего перед ним и достал из кармана пальто прозрачный пакетик.  — Ты хочешь это? — Да. Мэтт не изменился в лице, через очки были видны его глаза — и расширенные зрачки не двинулись. — Хм.. Знаешь, ты слишком много колешься, не хочешь дорожку? У нас тут дохуя герыча, присоединишься? — Я.. Я не знаю.. — Он положил руку на свою голову, пропуская пряди волос через пальцы. — Да, давай. — Очень хорошо.. Пошли, — Майк кивнул и встал с дивана, подзывая Мэтта за собой. Майк был странным, даже для дилера. У людей сложилось странное впечатление, в отличие от многих других поставщиков наркоты — Майк соответствовал всем предубеждениям. Ему было глубоко наплевать, что происходит у его «клиентов», он никогда не говорил «я не продам тебе это, ты перебарщиваешь».  Однако, он не всегда брал деньги.  Ему нравилось это. Нравилось смотреть, как Мэтт постепенно скатывается на дно всё больше и больше. Ему не нужны были деньги, лишь наслаждение. Такой вот он был, этот Майк. Мэтту было плевать. Его волновало только то, что Майк был поставщиком отборного стаффа, сравниться с которым в этих местах не мог никто.  — Эй, присесть можно? Один тут? — Почти голая женщина, в кружевном красном белье, подошла к нему, когда он сел на широкий диван, ожидая, когда Майк снова криво улыбнется и кивнёт на дорожку белого порошка перед ним. Улыбнётся, как самый настоящий маньяк, одержимый своим наслаждением. Мэтт не мог отрицать: Майк — самый страшный человек, которого он встречал. Даже страшнее Мелло.  — Да, я один. Ты и сама знаешь, я каждый раз тут один, — Мэтт ответил, даже не обращая внимания на собеседницу.   — Зацени, что достала, давай, Мэтт, не будь ссыклом, ты каждый раз отказываешься! — Она села рядом с ним, доставая из чашечек своего лифчика ещё один пакетик и потрясла им перед его лицом. Две таблетки, ярко-розовые, вероятно, для вида. Мэтт знал, с чем был связан такой выбор цвета, он видел, что люди делают друг с другом после этой таблетки.  — Нет, мне это не интересно, — Мэтт не сдвинулся с места, равнодушно отвечая на предложение. — Ты знаешь, я хожу сюда не за сексом, а за метом. Спасибо, но мне это не нужно, найди себе кого-то другого на вечер.  — О, я поняла, ты по парням, да? — Я не знаю. Я просто.. Блять, Кэйт, отъебись от меня. — Как знаешь, — Кэйт пожала плечами и, встав с дивана, ушла. Мэтт не последовал за ней взглядом, не узнав даже того, в какую из комнат она пошла.  Он не думал вообще. Он не мог придумать ни одной внятной фразы, всё, что он говорил Кэйт — повторение того, что он говорил раньше. Каждый раз, когда возвращался сюда.  — Ну чё, Мэтт, давай, это всё твоё, — Майк сел рядом, указав широкой ладонью на дорожку, которую только что насыпал перед Мэттом. А он даже не заметил. — Но погоди, погоди. Ты правда хочешь это? — Да.  — Ты будешь умолять? — Я.. Буду умолять. Пожалуйста, я хочу.. — Чего ты хочешь? — Майк снова улыбнулся, кривой улыбкой, и каждый, кто находился в более вменяемом состоянии, мог увидеть этот хищный огонёк в его взгляде. — Я хочу.. Обдолбаться, как последняя сука, — Мэтт сказал это без эмоций, без отголоска отвращения или остатков растоптанной гордости. Его глаза смотрели, но не видели, под ними давно залегли глубокие синяки. От недосыпа, от наркоты, ото всего. От Майка, который сейчас засмеялся. Ну и мерзкий же у него смех. — Очень хорошо, Мэтт. Давай, залпом. Мэтт кинул на него взгляд и, кажется, это первый раз за последние 10 часов, когда он осмелился посмотреть Майку в лицо. В его мерзкое, полное наслаждения зрелищем, лицо.  Мэтт наклонился и прижался половиной лица к холодному, дубовому столу, зажимая одну ноздрю пальцем. Он попытался понять что происходит, собраться с мыслями, но ничего не вышло. В следующую секунду, он уже занюхнул половину дорожки, в носу кололо, он почувствовал, как обжигает старые ранки. Они появляются у всех, рано или поздно. Хотя, он гораздо чаще кололся, нюхал дороги он раза 4 за всё время, но маленькие ранки под носом уже успели появиться. Не то, чтобы он скрывал того, что плотно сидит на мете, но это было особенно яркой деталью, выдававшей его другим людям. «Мелло, почему ты ушёл?»   Может быть, если бы он сейчас был бы с Мэттом, тот бы не делал этого.. Всего? Конечно. Это и есть единственная причина, по которой он всё ещё приходит сюда. Мелло нет рядом с ним, он ушёл хер знает куда, оставил его одного. И что ему было делать? Мэтт почувствовал что-то странное. Героин он до этого не пробовал и сейчас всё было странным. От дряни, которую он колол, обычно эффект отличался. Сейчас он не мог думать, его дыхание замедлилось, из-за чего всё казалось будто заторможенным. Всё вокруг. И Майкл заметил это. Он усмехнулся и положил тяжёлую руку Мэтту на затылок, сильно прижимая к столу. — Давай, Мэтт, я знаю, ты можешь больше! — Мэтт был в сознании, он не отключался, но глаза его были полуоткрыты, как и его рот, не способный произнести ни слова. Он бессильно лежал головой на холодном столе, пока Майк, схватив его за волосы, вынудил его занюхнуть дорогу целиком. Мэтт не пошевелился, руки свисали до пола, касаясь мягкого ворса ковра, а Майк, глядя на это, только засмеялся ещё громче. — Эй, Мэтт, ты как, в сознании ещё? — Мэтт ответил тихим «мм», и не смог пошевелиться. В голове была каша, его мозг не работал привычно, наоборот — это будто была другая сторона существования, где всё было иначе. И всё было понятно и правильно там, в его голове, тогда как в реальном мире, где он стоял одной ногой, всё было запутанно. Когда его схватили за волосы, запрокинув голову назад, он не среагировал и когда Майк засыпал ему в ноздри порошок прямо из пакета — он тоже не показал никакой реакции. Его отпустили. Он снова безвольно упал, сильно ударившись лицом об стол. Никакой реакции. Когда Майк засмеялся снова и заставил его вдохнуть — Мэтт начал слабо сопротивляться. Но что он мог сделать?  Ничего, поэтому Майк оставил его в покое. Ему было не интересно так, скучно, поэтому, пока что, Мэтт остался лежать на столе, наедине со своим приходом, который отличался от каждого раза, когда он перетягивал предплечье ремнем, сжимая его в зубах и, трясущейся рукой, загонял иглу шприца в вену.    Забавно. За эти три месяца постоянного употребления мета, он практически бросил курить. Можно ли считать это достижением?  — Мэтт? Эй? Ну нихуя себе, зацените, ребят. Грубый голос раздался где-то над ним, мужчина ткнул в его щёку пальцем, в ответ Мэтт снова промычал что-то неразборчивое, что, кажется, только развеселило мужчину, стоящего рядом с ним.  — О, первый раз, что ли? Майку не стоило давать ему так много.  — Точняк, он щас вообще в ауте, у него, видимо, просто дикий приход.  Это была правда, Мэтт и правда словил дикий приход. Может быть, с виду не скажешь, он вообще был похож на мертвого, но то, что происходило у него в голове, иначе как «дикий приход» не опишешь. Ему это не нравилось. Наверное.  — Хочешь сказать он даже на удары не реагирует? — Спросил другой человек. — Какие там удары, ему сейчас если горло перерезать — ничего не сделает. Эй, вы же не думаете тут с ним что-то делать? — Ответил ему первый. — Да ладно, пусть полежит. Разве что можем угостить его ещё чем-то? Ну, чё у нас есть на него? — Третий человек, до этого молчавший, присоединился к разговору, опираясь на стол, разглядывая лицо Мэтта. — Мет есть, он всегда за ним приходит. Ну-ка, подержи, — Ответил первый. Взяв со стола шприц и передавая второму, он растянул ремень своих джинс, после чего затянул его Мэтту на предплечье, предварительно закатав рукав.  — Давай, коли. Нельзя же, чтоб его доза пропадала, так? — Второй послушался и ввёл иглу в заметно выступающую вену. На руке были заметны многочисленные следы прошлых инъекций.  Мужчина ввёл вещество, Мэтт снова проигнорировал его действия. Что ж, мет и героин имели прямо противоположные эффекты. Это всё, что нужно было знать, чтобы понять — это не лучшая идея.  Но почему не поебать? Конечно поебать. Если бы Мэтту не было всё равно, он бы никогда не пришёл сюда, никогда бы не стал смотреть в улыбающееся лицо этой сволочи, не стал бы умолять его о новой дозе. Потому что ломка это больно. Очень, очень больно. Нельзя сказать, что он помнил всё, что происходило потом. Он помнил только то, что произошло что-то плохое. Что как бы он не страдал, после того как Мелло ушёл — он больше никогда не вернётся сюда. Он помнил, что было плохо, очень, очень плохо, настолько, что, даже не запомнив толком, ничего, что произошло, он решил — какими бы болезненными не были ломки, он больше никогда не вернётся к наркоте. Ни к какой, даже к траве. Ни за что больше, этот эпизод свой жизни он закопает так далеко, как только может, и постарается никогда не вспоминать. Уж лучше снова начать курить.  •••• — Мэтт? — Мелло обеспокоенно смотрел на него заспанными глазами. Мэтт проснулся. Он оглянулся на часы — 3:46. Он вновь повернулся и взглянул на Мелло, заметив, как тот удивлённо смотрел на него.  — Ты плачешь? Мэтт не ответил, он провёл кончиками пальцев под глазами и удивился, поняв, что из глаз текут слёзы. Он попытался собраться с мыслями, ответить что-то, и несколько секунд, эти попытки были безуспешными. Что случилось? Ему что-то снилось. Что-то плохое, он помнил. — Я не знаю.. Кажется, да, — Наконец-то удалось сформулировать мысль и дать более-менее внятный ответ, хотя было заметно, что Мелло такой ответ не удовлетворяет. Теперь Мэтт решил задать вопрос сам. — А что? Почему проснулся? — Ты во сне что-то говорил. Вот и проснулся. Мэтт грустно улыбнулся. Он вспомнил свой сон и кривую улыбку старого знакомого. — Кто бы говорил.. Сам-то храпишь как. Мелло улыбнулся и, усмехнувшись, ответил. — Иди ты на хуй.. Я вовсе не храплю.  «Храпит, ещё как», отметил про себя Мэтт, на секунду подумав, что Мелло такой ответ удовлетворил. Он ошибся. Тот, помолчав несколько секунд, снова задал вопрос. — Что тебе снилось? — Мэтт медлил с ответом и Мелло заметил это. По глазам видно — заметил. Мелло был слишком умный. Он всегда докапывался до сути, всегда был прав. Столько, сколько Мэтт себя помнил, и это был первый раз, когда он собирается помешать ему узнать правду. — Обними меня. — Вместо ответа, Мэтт осторожно меняет тему. Не то, чтобы он пользовался ситуацией, ведь сейчас ему действительно хотелось, чтобы Мелло его обнял. Разве это плохо? Он только скроет часть правды. Да и вообще, он имеет полное право не рассказывать, что ему снилось, если не хочет.  А этот смотрит. И Мэтт понимает — докопается, рано или поздно, он всё узнает. Но точно не сегодня. В любом случае, Мэтт давно завязал, не к чему было спешить. «Бывших наркоманов не бывает, Мэтт, я знаю, что ты снова придёшь ко мне». Грёбанный Майк. Этот блядский поставщик херни, на которой Мэтт сидел около трёх месяцев, отлично убеждал его в правоте своих слов. Вот только Мэтт не вернулся, он больше никогда не приходил к Майку и не придёт больше никогда. Он снова курит, наркота ему больше не нужна. У него есть Мелло. И даже если им осталось жить несколько недель — они вместе.  Мелло продолжает пристально смотреть на него, он старательно отводит взгляд, и понимает уже окончательно — от этого человека он ничего скрыть не сможет. Но как он и предполагал, Мелло не задал нового вопроса, он подвинулся ближе и обнял его. Тепло.  — Как ты? — Спрашивает Мелло и Мэтт снова не отвечает несколько секунд. Странно? Он обнимает парня в ответ, вжимаясь в его шею, стараясь как можно меньше касаться ран.  — Лучше. — Говорит Мэтт и из его глаз льются слёзы, гораздо больше, чем в момент пробуждения. Мелло, должно быть, удивлялся. Что там, Мэтт его видеть не может. Он чувствует, как чужие пальцы перебирают пряди его волос и от нежности этих действий ему хочется плакать ещё сильнее. Но ему правда было лучше. Просто он чувствовал себя ужасно виноватым за то, что ненавидящее создание, лежащее с ним в кровати — проявляло к нему любовь сейчас. К нему, к Мэтту. Расстраивало бы его это, если бы не было тех месяцев его жизни? Наверное, он бы просто был рад. Точно не сейчас, сейчас Мэтт не готов признаваться в том, что было тогда. Он просто наслаждается искренностью того, что сейчас делает Мелло. Гладит его, обнимает. Как странно это. Это ведь Мелло. Он не может так делать. Или может? — Я люблю тебя. — Это первый раз, когда кто-либо из них говорит это вслух. Мэтт удивлён, кто бы знал, что Мелло скажет это первым. Ещё и так просто. Возьмёт и скажет.  — Я тоже тебя люблю. Спасибо. — Мэтт отвечает тем же, практически без заминки, которая стала началом каждой его фразы, после пробуждения, когда он никак не мог собраться с мыслями. Они любили друг друга давно, почему это должно быть чем-то непривычным? Мэтт привык любить Мелло. И он привык, что Мелло любит его, хотя фактических подтверждений они друг другу никогда не давали.  И всё равно, слова имеют значение, это глупо отрицать, ведь это правда, известная всем.  — Мелло, если ты умрёшь, то я умру вместе с тобой. Я всегда с тобой буду. — Я знаю и я чувствую свою вину за это. — Но я счастлив быть таким. — Я не знаю, счастлив ли я сейчас, но мне явно хорошо. И спокойно, не смотря на то, что я должен думать, как нам прожить ещё немного. — Ты обязательно придумаешь, Меллс. Ты всегда придумывал. И сейчас придумаешь. Мэтт улыбнулся, хоть Мелло и не мог этого увидеть. Он продолжал лежать, с закрытыми глазами, уткнувшись Мелло в шею и проводя кончиками пальцев по его плечу. Только бы больно не было. Раны свежие и хоть под бинтами — но болят. Слёзы из глаз уже не льются, но под глазами всё ещё ощущалась влага. Мэтт вытирать слёзы не стал, шевелиться совершенно не хотелось, слишком уж спокойно.  — Мэтт, сейчас всё иначе. Нам настал полный и бесповоротный пиздец, и я не знаю как мы сможем выбраться. — Мелло наконец-то ответил, после минуты размышлений, продолжая гладить Мэтта по волосам. — Ты же Мелло. Ты всё знаешь. — Мэтт совсем невесело усмехнулся, но почему-то Мелло эта фраза всё равно воодушевила.  — Всё так изменилось. Знаешь.. Мы раньше только и думали о том, вот бы что случилось. А потом нам по 15 и всё резко скатывается на дно. И теперь.. Что осталось от прежней жизни? Мне иногда кажется, что много чего, а иногда, что и вовсе ничего.  — Всё и правда так изменилось. Но мы с тобой — это то, что изменить нельзя. Всегда вместе и сдохнем тоже вместе. Если сдохнем. — Точно.. — Мэтт зевнул и устроился поудобнее, понимая, что вот-вот снова заснёт. — Давай спать. Нам завтра ещё с твоими ожогами разбираться.. Весь день будем делать перевязки.  При этих словах Мелло напрягся всем телом, но ничего не ответил на последние слова. — Спокойной ночи. — Сказал он, тоже закрыв глаза. Вот и всё. Лучше о завтра не думать. Кажется, эту неделю они проживут. А как там дальше — посмотрим.