Кадры решают всё. Любви не бывает.

К порталу ведёт лестница в один пролёт, полста шагов шириной. У портала – архонтша со свитой. Породистая сука из местной аристократии, гладкая злобная тварь. Силы примерно равны, говорит Кузьма, выделяя тоном «примерно». С поправкой на обстоятельства. Потрёпанность их компании компенсирует только одно – очень сильное желание вырваться. Любой ценой. Маражай в роли консультанта облизывает брови: сейчас ему будет вкусное – мон-кай будут решать, когда кинут мясо в прорыв. Он уже представляет, как впереди штурмовой группы бежит по лестнице толпа оборванцев, подгоняемая омерзительным ему холодком: «Кто хочет жить вечно?» Никто. – Ах, шерин, – тянет Хейдари, – какой у меня там контейнер... Вам, шерин, пустяки, а мне, бедной торговке, с этих бы пустяков примерно полгода жизни. За игрушки из того контейнера навигаторские дома будут рвать глотки друг другу... – Ты его сначала допри, – усмехается Кузьма, – что-то ты рановато делишь шкуру неубитого контейнера. – Но ведь вы мне поможете? – улыбается она гаденько. – Например, господин Ульфар... Ульфар глухо рычит. Его оскорбили предположением, что он может быть вьючным скотом, доставляющим контрабанду... Не бьёт только потому, что все бойцы на счету. Маражай довольно урчит. – Дом Орселлио, – цедит леди Кассия, – не будет принимать участия в этом аукционе. – Я знаю, шерин, – двусмысленно расплывается Джай, – вы чисты перед Императором. Маражай понимает, в чём дело, и снова облизывает брови. Хочет поглядеть, как мон-кай будут разрываться между страхом и жадностью. Страх будет подталкивать бросить груз и в последнем отчаянном рывке прикрыться мясом, чтобы отвлекло внимание. Жадность будет требовать сохранить тягловую силу. Он косится на хозяина этих мон-кай: почему тот сейчас так спокоен и что сейчас решит? И что ещё ему скажет эта нелепая сказочница? Возможно, они поссорятся? А может, передерутся? Мон-кай такие забавные... – Как сказал один умирающий урка представителю экклезиархии, – произносит лорд-капитан задумчиво, – «Я дам вам совет, падре. Бейте всегда снизу вверх»... Он смотрит на лестницу к порталу, потом Хейдари в глаза и почему-то вздыхает. – Что там ещё? – спрашивает Хейдари уже серьёзно. Пусть ксенос кормится как хочет. Шутки кончились, игры тоже, маленькая машинка, что выставил на ящик дознаватель, надёжно прикрывает их разговор от ненужного чужого внимания. Кузьма поясняет, что там ещё. Как только завяжется драка,снизу пойдут две херни. Умники называют их «гротесками». Солдатня, кто видел - «гроксами», обижая невинный скот сравнением с этакой гадостью. Очень мало кто выжил из тех, кто их видел. Там, наверху, в свите архонтши, тоже есть два таких. Друкхарские космодесантники. Их кропают из подручного материала, превращают в здоровенные злобные туши, полностью послушные хозяину. Твари выглядят вялыми, но кидаются быстро и убивают всё, что попало в их поле зрения. Отвести отряд поддержки так, чтобы твари их не заметили, по всем раскладам – не получается. Одним из гадов займутся Маражай с женой и Арджента. Потом подтянутся к основной группе. Второй остаётся её бойцам. Замедлить, отвлечь, удержать. Дождаться, когда помогут добить. Четверо её капралов уже собрались на совещание. После постановки задачи все смотрят на белобрысого влюблённого дурака. Не потому, что он самый умный, а потому что первым надо говорить ему, чтоб не спорил потом со старшими. Пацан выкладывает на ящик тетрадку, подаёт старшему карандаш: – Врассыпную, – коротко сообщает он. – Прятаться по возможности, вылезать по необходимости. Быстро, толково и сами они соображают, кого куда, что из принесённого груза можно использовать как укрытие, а что надо защищать. Смотрят на неё, она кивает: что они просто золото, а не мужики, она им не говорит. Говорит: – Есть ещё одно, что мы могли бы использовать... Подошедший господин дознаватель не отодвигает её плечом, но ясно даёт понять, что его очередь выступать. Кивнув капралам, показывает на ладони два ксеносских устройства, размером с крупный орех. Никто не спрашивает инквизитора, что делают в его кармане поделки врагов человечества. Из опасений не пережить ответ. Он катает игрушки в руке, почти жонглирует ими небрежно, поясняет принцип действия пакости. Нет, засовывать их надо не туда, куда вы все подумали. Разъёмы для тормозов у гротесков типа «здешний фирменный» находятся несколько выше. Нет, вас никто не арестует за знание этого факта. И даже за применение. Учитывая обстоятельства. Нет, его это не остановит. Но ощутимо замедлит. Он кладёт кругляши на ящик. – К сожалению, – поясняет очевидное, – для установки этих устройств нужно подойти к объекту вплотную. Это могли бы сделать двое. Сержант Хейдари и я. Но нам и без того будет чем заняться. Прежде, чем Хейдари успевает что-то сказать, белобрысый пацан шмыгает носом и кивает: – Давайте. Я сделаю. – Почему именно вы, капрал? – интересуется дознаватель. – Больше некому. – Может, Вин мог бы? – подаёт голос старший из четверых. – Вин мог бы, – соглашается пацан ровным голосом, – Но Вин умеет со снайперкой. Будет гроксу уши щекотать, пока я прыгаю. Потом уже – в ближний бой, если потребуется. Лучший боец. Беречь надо. Возражений не следует. – А точно сработает? – интересуется кто-то. – Точно, – кивает пацан. – Я видел. – Видел, – уточняет инквизитор. – Но не делал? – Видел, – подтверждает пацан, – И сделаю. Он протягивает руку взять игрушки. – Уверен? – дознаватель накрывает устройства ладонью, смотрит оценивающе. Глаза у пацана отчаянно синие. И стоит в этих глазах всё презрение мира. Всё презрение взрослого человека к тому, кто пытается его вот здесь и вот сейчас дразнить, проверять и попросту брать на слабо. Ничего он дознавателю не отвечает. – Какая у тебя была специальность в гвардии? – уточняет дознаватель, пристально глядя в эти синие глаза. – Последняя? Миномётчик, – отвечают ему, не отводя взгляда, - Давай их сюда. Я сделаю. Дознаватель кивает, сгребает кругляши и высыпает в протянутую ладонь. Удачи не желает, иногда это плохая примета. Делает шаг назад и складывает аквилу коротким армейским жестом. Пацан отвечает таким же. – По моей команде? – спрашивает Хейдари. – Вам будет не до того, сержант, – мотает пацан головой. – По обстановке. Вы не сомневайтесь, сержант. Я сделаю, – и улыбается, гад. Девкам бы своим так улыбался. И говорит, – Всё будет хорошо. Старшие согласно кивают в том смысле, что: не сомневайтесь. – Да, – отвечает она сразу всем четверым, –вы уже взрослые детки. Мама Джай будет занята, так что справитесь сами. Я в вас верю. Император защищает. – Император защищает, – отвечают почти синхронно. – На исходную, мужики. Они расходятся. – Они бы не усидели в укрытии, – мрачно констатирует Джай, идя с дознавателем к штурмовой группе, – Даже если бы мы нашли им укрытие. Мужчины... Почему именно лучшие из вас так лезут на рожон? Не могут просто сидеть тихонько и молиться... – Биология, шерин, – равнодушно отвечают ей. – Она беспощадна даже к самым разумным из нас. «Ты его спровоцировал, сволочь», – молчит она, не желая затевать разговор сейчас. – Извини, что вмешался, – говорит он вслух. – Мне однажды пришлось посылать на смерть влюблённую в меня девочку. Мне не понравилось. «И ты решил, что я не смогу», – возмущённо думает она. – Я решил, что мне будет проще, чем тебе, – говорит он, –Это разумное решение. Парень справится. У него даже есть шансы остаться в живых. «Да ты фантазёр», – хочет она сказать. «Ты просто оправдываешься», – хочет она сказать. «Ты ещё скажи, что я ревную, – думает он.– И хочу погубить соперника». – И велики ли шансы? – спрашивает она. – Как у всех нас, – отзывается он равнодушно, – пятьдесят на пятьдесят. Либо выживем, либо нет... Перестань. Он не ребёнок. Он понимает, что делает. «Все вы заодно, – думает она, – всё ваше племя мужчинское, только бы вам помериться, сил моих на вас нет». – Они справятся, шерин, – улыбается она Кузьме, – можете на них рассчитывать. Жить захотят – справятся. *** – Кес, твой ход! Прижми его! Леди Кассия, нежная дочь благородного дома Орселио, двухметровая бледная бестия, держит двоих уродов, тяжёлый навигаторский посох и безупречную осанку. Снизу слышно жутковатый смех Ардженты: сестра удачно попала. Ангел Императора господин Ульфар изволят пребывать в стазисе, в который его загнали самолично архонтша и три её кобеля. Он, семя имераторское, даже вскорости выйдет из стазиса и ещё кому-нибудь вломит. А пока эту дохлую тушу можно использовать как укрытие. Хейдари прижимается спиной к горячей силовой броне, руки работают сами, перезаряжая пистолет. Голова работает сама, оценивая обстановку. Краем глаза она успевает заметить, как внизу развернулся гротеск и погнался за осалившим его человечком. Человечек отбегает так неуклюже, так медленно. Спотыкается, чуть не падает, мечется из стороны в сторону. Он напуган, он паникует. Гротеску нравится этот страх, он позволит человечку надеяться до последнего. Остатками мозга он помнит, как ему было сладко вот этак играть с добычей. Джай Хейдари успевает увидеть: пацан качает маятник. Где-то его учили это делать. Хорошо и больно учили, как учат только диверсантов и разведку. Он выводит замедлившуюся тварь на ловушку, поставленную эльдаркой. «Ай, какой мальчик, – думает Джай Хейдари, – какой хорошенький мальчик»... Джай Хейдари видит, что архонтша, раздавая пинки подчинённым, частью внимания отвлеклась. Она тоже следит за погоней. Каким-то кусочком мозга сука уже готова дать команду гротеску... Принцесса Ифрита, хладная торговка, капрал Бетси Шоу и леди Джай улыбаются одновременно. Поздно, шалава. Я уже здесь. На ближайшие три секунды ты целиком моя. Парень тебя отвлёк, ты меня подпустила, а я тебя не отпущу. Бойся, внучка, бабушка приехала. И будет с тобой плясать. Ты не знаешь, что будет, я – знаю. Он останется жив, этот мальчик. Этот хорошенький мальчик. Два из восьми её выстрелов входят в щели брони. Хейдари не хохочет, как Арджента, она улыбается шире и стреляет ещё дважды, пока шлюха не опомнилась. Уклоняется от меча, откатывается за укрытие и не думает, что там с мальчишкой. Она знает, что будет. Всё будет хорошо. Вселенная бесконечна. Человечество многочисленно. Где-то, когда-то у кого-то из смертных. Всё. Будет. Хорошо. Взгляд леди Кассии падает на архонтшу. Тяжёлый топор магоса падает вместе с ним. Капитан меняет позицию. Ворочается, приходя в себя, Ульфар. Корчится друкхарский охотник от касания варпа. Идёт холодком по хребту: «Кто хочет жить вечно?» Никто. Работаем, мужики. *** Ещё не пересчитав все свои шишки, ещё не остыв до конца после драки, она идёт туда, где должен быть шустрый молодой обормот. Вломить по башке, чтоб шибко не загордился и не лез потом в герои... Он зеленовато-бледный, одна рука прижимается к обожжённому боку, другая держит кружку с бухлом. Кружка слегка подрагивает. Когда видит её, кружку отставляет, но во фрунт не вытягивается, стоит понуро и без «разрешите обратиться», говорит: – Минус два в моём отделении. Если бы я... – Отставить! – рявкает она так, что колет в боку. Добавляет тише, – Разбор полётов – потом. Не сейчас, капрал. Выдыхай. Кто-то из старших обнимает его за плечи, маячит ей: разберёмся. Белобрысый упрямо выворачивается и идёт туда, где складывают тела погибших. Кузьма уже там. Негромкая размеренная речь слышна отчётливо всем: – Этот портал выводит отсюда в реальность. Поскольку мастерили его проклятые ксеносы, сразу куда надо мы, конечно, не попадём. Надеемся на леди Кассию, она наш проводник. Держимся вместе, следим друг за другом, слушаемся командиров, готовимся к любым пакостям. Но сначала... Он наклоняется над одним из тел, осторожно укрывает, поднимает голову: – Как его звали?.. Неловкая пауза. Кузьма поворачивается к ней, он тоже ещё не остыл, его ещё не накрыло отходняком после драки. – Сержант, что за... почему нет списка личного состава? – Поверки проводились по отделениям, – сухо говорит она. Остальное он сам поймёт: не так чтобы дохрена среди этого контингента желающих называть свои имена и, тем более, вносить их в списки. – Список составить, – распоряжается лорд-капитан, - погибших в него внести, поверки проводить, тела сжечь, молебен отслужить. Я понятно говорю? – Слушаюсь. – Сестре это поручи. – Подобна шпилям Коморры мудрость господина. Я, тёмная, никак не смогла бы сама сообразить... Он молча берёт её за плечо, притягивает к себе, тяжело кладёт руку на загривок. Держит. Они стоят молча несколько ударов сердца. Он отпускает, говорит: «Извини. Устал. Плохо соображаю». Белобрысый уже протягивает сестре Ардженте тетрадку и карандаш. Через какое-то время Сестра Битвы подойдёт к лорду-капитану с вопросом, как ей читать отходную, если в список погибших часть внесена под кличками и прозвищами, не всегда приличными. – Что ты как дебютантка, Сестра, – проворчит лорд-капитан. – Значит, будешь служить отходную по Хлыщу, Дрищу и Паразитке. Император разберётся. Я в него верю.