Clouding of love

Год без любимого и единственного Чонгука выдался просто адским. При виде лица матери лишь одно чувство одолевало сломанного Чимина: ненависть. Если бы ему раньше сказали, что он возненавидит собственную мать, то Пак наверняка покрутил пальцем у виска и фыркнул на этого человека, напоследок сказав какой он придурок. Но не сейчас. Несомненно, он пытался понять чувства матери и как-то оправдать её, но после того, как узнал, что женщина написала заявление в полицию на Чона и ему приписали статью о растлении несовершеннолетних, а также их совращение, за что Гуки могли дать срок от семи до двенадцати лет с пожизненным лишением права занимать определённые должности, то есть покалечить ему жизнь, то Чимин вовсе перестал понимать её. Травмирующие события заставили Чимина на несколько месяцев выпасть из реальности. Он практически ничего не ел, закрывался в своей комнате и без конца плакал. Он боялся, что любимый злится на него, а вдруг Гуки тоже ненавидит его? Нет, нет... Его Чонгуки не станет ненавидеть, он взрослый и зрелый человек. А если он нашёл себе кого-нибудь более адекватного и совершеннолетнего, а вдруг ещё хуже – завёл семью и женился. Блять. - Чимин, хватит убиваться по человеку, который чуть не угробил тебя. У тебя скоро учёба начнётся, подумай об этом, - снова её противный голос, вот бы у него была возможность не слышать его. Рыжеволосый лежит на постели и битый час думает о том, как связаться с возлюбленным. Его разрывает на мелкие частицы, а душа воет от нескончаемой боли. Ну почему именно их? Почему именно они? И почему Чон не нашёл способа хотя бы весточку отправить? У него столько связей, столько привилегий, но за год ничего не произошло. Может Чимин жил в своих фантазиях, где у них было всё сказочно? Может Чонгук вовсе не любил вредного, привередливого мальчишку? А может действительно воспользовался его неопытностью и наивностью? Нет. Его Гуки не такой, он и мухи не обидит, что уж говорить о людях. Глаза неприятно режет от включённого света, а Пак пугается собственного отражения в зеркале. Рыжие волосы окончательно выцвели и были похожи на старую, дряхлую мочалку. Синяки под глазами растянулись ещё на несколько сантиметров и окрасились в ярко-фиолетовый цвет. Наверное, если поставить трупа рядом с Чимином их будет невозможно отличить. У него остался год, чтобы вернуть прежнего жизнерадостного и любящего эту жизнь - парнишку. Был бы милый сейчас рядышком и…он ожил, стал бы прежним. - Я просил не ковыряться в моих вещах? Просил. Так какого хрена ты полезла в мою комнату? Верни то, что принадлежит мне, не добивай меня сильнее, - очередная ссора с матерью. Это уже, как обряд перед началом дня. Они ссорились каждый день, буквально из-за всего. То из-за неправильно лежащей ложки, то из-за постоянных нравоучений, которые в жопу не всрались Чимину. - Ты сам себя добиваешь, потому что всё думаешь об этом старом извращенце! Прекрати так разговаривать со мной, я спасла тебя от глупых ошибок! – - А я просил тебя спасать? Заметь, только благодаря тебе я чувствую себя полным дном, - Чимин язвительно улыбается и разводит плечами. Он хочет, чтобы она почувствовала себя так же, как он чувствует себя. Ужасно и омерзительно. - Если бы ты изначально включил свою голову, то не додумался встречаться со взрослыми мужчинами, - женщина вся на изводе, ей хочется кричать, но она знает, что её никто не услышит. - Да, может он слишком взрослый, но я с ним был счастлив, как ты этого не поймёшь! - рыжеволосый переходит на крик, потому что устал талдычить одно и тоже. Она не поймёт. Она и не хочет понимать, хоть убей. – Всё, отвали от меня, я не хочу разговаривать, - Чимина всего трясёт. Ему просто хочется сдаться и провести острое лезвие прямо по венам, чтобы они кровоточили, пока полуобморок не настиг врасплох, а следом и конец. Он правда безумно устал: устал сидеть в четырёх стенах; не питаться, он уже похож на скелет, его пухлые щёчки впали, рёбра некрасиво выпирали, а цифры на весах уменьшились в два раза. Одним словом, урод. Чон скорее-всего расстроиться при виде такого мальчишки, а то и вовсе бросит. Нет, нет. Только не это, вторую разлуку он не переживёт, пора брать всё в свои руки и прекращать прокрастинировать. Хватит. Наконец помутневшая макушка ярко сияла от алого цвета на волосах, Чимин слегка перепутал оттенки, но в итоге получилось намного лучше, а главное интереснее. Пак смотрел в отражение и даже сделал пару фотографий, которые обязательно покажет мужчина, надо же похвастаться, хоть чем-то… Впервые за длительное время Чимину удалось нормально поесть, впервые еда не казалась тошнотворной и не застревала комом в горле, а руки не тряслись. А дальше больше, он устроился на работу, на первую зарплату купил самый простой телефон и прятал его от матери, знал, что она полезет в его вещи и несомненно заберёт вещицу. Ему хотелось поскорее связаться с любимым. И вот, сидя на заднем дворе дома, Пак с трепетом и небольшой тревогой вводит номер. От чего-то на сердце больно заныло, где-то внутри закрались сомнения: вдруг не возьмёт, вдруг забыл его, вдруг у него кто-то есть и ещё очень много вдруг. Долгие гудки надоедали, а пульс с каждой секундой рос. Желудок неприятно свело. - Алло? С кем я говорю? – родной голос слышится на другом конце линии, такой бархатный и желанный. Чимин забыл, как дышать, как говорить, слёзы подступили к горлу и не давали и слова сказать. Он предательски заплакал. - Чон…гу...ки, это я, Чимин, твой Чимин, - он заикался от слёз, которые обжигали щёки. Услышать его – это то, о чём он мечтал на протяжении года. - Чимини? Котейка, это правда ты? – Пак слышит вошканье на фоне, а от ласкового прозвища начинает плакать сильнее. Оно было произнесено с такой нежностью и любовью. Чимини очень скучает. - Гуки, забери меня, пожалуйста, я прошу тебя. Я умираю от тоски по тебе, я просто не могу без тебя, - рыжеволосый вздрагивает, слыша голос матери и в спешке стирает слёзы, всё же дожидаясь ответа любимого. – Я в Пусане, не могу больше говорить, мать идёт. Я жду тебя, - он быстро сбрасывает трубку, пряча мобильный. - Чем ты там занимаешься? Бегом домой, - Чимин счастлив, безмерно счастлив. Он услышал своего Чона, тот узнал его и вновь назвал «котейкой», пожалуй, за долгое расставание – это лучшие две минуты. С того звонка прошло около недели, а на телефон не приходило ни единой СМС, ничего. Что бы это могло значить? Может Чонгук не приедет? Ну он ведь не оставит его…не оставит мальчишку. Чон всегда был рядом, всегда заботился о комфорте маленького, всегда лелеял его и любил. Наверное, зря Пак обнадёжил себя. Не стоило так слепо и глупо верить во всё. Чимин устало вздыхает и ложится на холодную постель, прикрывая глаза. Его любимый не всемогущий и тоже человек, со своими страхами и проблемами. Он медленно проваливался в царство Морфея, укутанный тёплым одеялом и жуткой тоской, но сон прервала вибрация, издающаяся где-то рядом с ухом. Телефон! Рыжеволосый чуть ли не подскочил, переворачивая всю кровать, чтобы найти устройство. На экране неизвестный номер, но он знает, что звонит Гуки. - Чонгуки, боже, как я рад твоему звонку. Ну что, ты заберёшь меня? – Чимин ужасно нетерпелив, а про какое терпение может идти речь, когда так ждёшь и веришь? - Котейка мой, выгляни в окошко, - Пак вскакивает с постели и бежит к окну, раскрывая настежь шторы. Он. Там. Стоит. Его Чонгуки, как всегда самый красивый, самый любимый и вообще самый-самый! Чимин не церемониться, перелезает через подоконник и прыгает на землю. - Чонгуки, мой милый, моя любовь. Гуки... – Чимин запрыгивает на него, крепко цепляясь ножками за торс, а ручками за шею. Родной аромат ударяет в нос, и он прячется в изгибе шеи, водя кончиком носик по ней. Не верится, совсем не верится. Так близко. Рядом. - Я здесь, котёнок, больше нас никто не разлучит, поехали скорее, пока твоя мама не заметила пропажу, - Чонгук обнимает в ответ, он гладит худенькую спинку. Он улыбается, широко улыбается, а внутри всё ломается при виде такого Чимини. Исхудавшего, словно побитого и потерянного, но это в прошлом. Теперь всё будет по-другому. Они смогли, они справились и сейчас тёмный внедорожник едет в аэропорт, завтра у них начнётся новая, совместная и счастливая жизнь.