Kalyug

                        Жалобные голоса звучат громче. Так почему же их никто не слышит? Почему никто не слышал, как истребляют в один день самую могущественную семью Калькутты? Почему на пороки их убийц не закрывали глаза, когда связывались себя узами деловых договоров? Почему в сердцах людей была такая тишина и ничего, кроме равнодушия?       Джотсана ухаживала за цветами в саду.       — Кто это у нас там стоит? Наша мама, — говорил господин Кхан, подводя к ней дочурок. Развернувшись, Джотсана улыбнулась с присущим спокойствием и загадкой, подобно луне, восходящей ночью. Заметив облик любимой, господин Кхан улыбнулся, вспоминая их первую встречу.       — Смотри, Амала, это — роза… — Убаюкивающе заговорила она, беря старшую на руки. Только та потянула к стеблю крохотные пальчики, Джотсана остановила её руку, — Её лепестки нежны, но стебель колет больнее всего.       — Мама, почему роза колется?       — Добро должно быть с кулаками, иначе его загубят. Как же роза будет цвести, если каждый будет трепать её бутон? У всех должна быть своя защита.       Муж заинтересованно смотрел на неё, будто этот рассказ предназначался и ему. Джотсана безмятежно усмехнулась.       — Давай лучше мне, — Попросил он насчёт Амалы, — тебе не нужно носить тяжёлое.       — Я вполне здорова, чтобы носить своих детей. — Гордо ответила она.       — Пока что на это есть я. — Он оглянулся на младшую, блаженной рассматривавшуюся с высоты горшка заветные красные бутоны. Ашик поднял и её, наклоняя к бутону, чтобы та понюхала его. Алия блаженно фыркнула носиком, пародируя своего отца. Тот рассмеялся:       — Правильно, если уж и вдыхать, то полной грудью. Понравилось?       Алия обратила на него полные восторга глазки.       — Ничего, мы придём и ещё понюхаем. У вашей мамы под рукой даже палка превратится в дерево.       — Мама что, волшебница? — Восхищённо отлкинулась Амала.       — Конечно! Самая настоящая волшебница, — Ашик стал вдохновенно рассказывать обо всех достоинствах Джотсаны.       Встретив Индиру, тот поклонился:       — Здравствуйте, Индира-джи, да прибудет с вами господь сегодня.       Индира выгнула бровь, заслышав о боге, скользнув по зятю красноречивым взглядом. Через силу ответила:       — Здравствуй, Ашик. И тебе счастливого дня. — Индира немного оживилась при воде детей, — Как мои малышки?       Она потрепала за щёки Амалу и Алию, довольно улыбаясь.       — Мои умнички. Вы делаете большие успехи в учёбе. Я горжусь вами.       — Бабушка, а ты знала, что цветок начинается с буквы «ц» и заканчивается буквой «к»? Вот я не знала, и в нём всего шесть букв! — Протараторила Алия, выставив шесть пальчиков. Индира с Ашиком рассмеялись:       — Нет, душа моя, не знала. — Индира погладила её по голове. Смягчившись, обратилась к Ашику: — Куда вы сейчас?       — Сейчас мы идём учиться. — он участливо посмотрел на дочерей, будто бы спрашивая у них разрешения. Те, конечно, поморщились, захныкав, — Ну, что это такое? Учиться нужно больше всего на свете. Скажите, разве неучёный человек может постичь любовь? М?       — Не может… — Нехотя протянула Амала, играясь с его рубашкой.       — Хорошо, — Вдохновенно произнёс Ашик, глядя вдаль, — ну-ка, назовите мне пять главных слов…       Подобно считалочке, которой Ашик шагал в такт, дочери вслух повторяли слова из смешанных языков:       — Пьяр, Ишк, Прем, Мохаббат, Бхалапаша…       — А я знаю ещё одно слово «любовь»! — Воскликнула Амала.       — Какое же?       — Ашик!       Ашик от души рассмеялся, целуя её в макушку.       — Любимая моя. Ты тоже мой маленький Ашик.       Джотсана долго провожала его.       — Кто бы знал, что имя так определяет судьбу. Я тоже должна быть холодна, как лунный свет, но таю от его любви. Как можно любить весь мир?       — Любовь, повсюду любовь… — Проворчала Индира, — чему учит детей… — Вздохнула она, — Вот будет у них одна пьяр на уме, вот тогда за голову и схватишься: «что делать»? Твой друг забывает, в каком мире мы живём. — Джотсана закатила глаза:       — В том то и дело, что прекрасно знает. Просто умеет не фокусироваться на мелочах, портящих нам жизнь. А на вашем месте я бы задумалась: как может жить человек, от которого отказалась семья, которого не готовы принять в моей семье, продолжать жить с открытой душой и улыбаться всем невзгодам?       — Избавь меня от этой глупости! Вроде взрослая уже, а одни сказочки на уме.       — Ой, хватит об этом. Мы всё равно ни к чему не придём. Вы что-то хотели?       — Я хотела поговорить с тобой о делах, если твоя голова освободилась.       — Она всегда свободна, потому что умение позитивно смотреть на вещи — не порок и не забава, а стиль жизни.       — Бунтарка.       Они тяжело переглянулись. Индира вздохнула.       — Мне не нравится ситуация с поставщиками. Они резко разрывают договоры, будто их кто-то отговаривает. Зато у наших конкурентов дела идут замечательно, хоть отбавляй. В этом может быть виноват только один человек.       — И что ты предлагаешь делать с этими Дубеями? Индира всплеснула руками, подтрунивая:       — Убить, конечно! — Джотсана скептически выгнула бровь, показывая, что провокации на неё не действуют, — Что ты так на меня смотришь? Нужно думать, пока они нас не разорили.       — Хвалите преданных сотрудников. — Джотсана задумчиво перебирала цветы. — Те предприятия, которые остались с нами, должны получать больше, чем имеют сейчас. Нужно дать им привелегии.       — Откуда ж столько денег, чтобы всем раздавать привелегии? — Усмехнулась Индира. — Нужно выведать работу фирмы Вимала. Где-нибудь, да у него заваляется дело на какую-нибудь статью о мошенничестве. А если нет — можно устроить.       — Мама, если вы будете пользоваться такими нечистыми методами, то потеряете доверие среди добросовестных партнёров.       — Оставь эту ерунду за стенами нашего дома! Вокруг нет ни капли доброты и щедрости, откуда у них совесть, да ещё и чистая? — Ядовито плевалась Индира, — Звучит, как начало хорошего анекдота.       — И что, вы хотите приписать Дубеям четыреста двадцатую статью? Вы же понимаете, что кого-нибудь тогда посадят. И тогда нас точно потянут за собой.       — Не посадят. Потому что они замнут дело. Но убытки-то всё равно понесут, почуят наш след и не будут соваться в наш бизнес.       — И будут точно так же направлять комиссии на поиски наших грехов. И, как и вы, фальсифицировать их. Я не хочу так работать. Справляться с вашими конфликтами всю жизнь… Нет уж.       — Тогда отдай бизнес в руки своего женишка. — Обиделась Индира, — Вот он уж точно раздаст всё в первый же день. Идиот.       — Здесь вы ошибаетесь. Добродушен, но не безумен. И знает толк в ваших делах, какими бы они ни были.       — Всё, перестань, не хочу ничего про него слышать, — Индира отмахнулась. — Предложи же тогда, как мне действовать, чтобы не быть обузой на твою старость! Переманить поставщиков у Дубеев? Так что ли?       — По крайней мере, да. Лучше так, чем кровожадные планы, которые вы предлагаете.       — Ты очень легкомысленна, Джотсана. Это не даёт тебе мыслить разумно.       — А вы слишком вспыльчивы, мама. Иногда вам следовало бы перестать заботиться о бесполезных вещах и выдумывать ухищрённые методы.       — Наверное, мне нужно прогуляться по саду и станцевать, любуясь природой, чтобы наши дела пошли в гору?!       — Да. — Джотсана легонько приподняла брови, наполняя кормушку. Индира шумно вдыхала, возмущённо хмурясь.       — Когда-нибудь тебе это выльется, Джотсана. И ты сильно пострадаешь.       — Надеюсь, не от вашей руки? — Так же легко она взглянула на мать.       Лицо Индиры полыхало от гнева. Крепко сжав губы, она молниеносно ринулась в дом, на что Джотсана только пожала плечами.       — Посмотрим, какой грамоте научит детей твой суннитский варвар! — Яростно вырикнула Индира, похрамывая, идя в дом. Джотсана выдохнула, успокаиваясь. Подождав, пока мама уйдёт, она пошла на второй этаж к малышке Амбике.       Раздались крики, грохот оружия. Джотсана замерла на веранде, хватаясь за сердце. Слышалась грохочущая приближающаяся брань. Били окна, выламывали двери. Она не знала, что случилось. Сломя голову Джотсана бежала в комнату младшей дочери. Ей навстречу уже бежала служанка Разия, перепуганная, с замотанным младенцем:       — Госпожа, что?!.. — Кричала она, трясясь.       — Беги чёрным ходом и не оглядывайся! — Она оттолкнула её, пробежала вперёд, оглядев второй этаж: — Мама, ты где? Мама?!       Никто не отзывался. Боясь худшего, она побежала на первый этаж. Комнаты кружились перед глазами. Ни Ашика, ни дочерей нигде не было. Услышав раздирающий крик слуги Джаффара, она бросилась в сторону, откуда исходил шум. Выхода не было: все домашние были на стороне нападения. Не успела она побежать, как её схватили со спины. Кто-то подготовленный насмерть впился в руки:       — Попалась, птичка? — Джотсана безуспешно вырывалась:       — Уйди, чудовище! Кто тебя послал?       — Тот, чьё место вы занимаете!       Глаза Джотсаны вспыхнули. Услышав крик мужа, она вновь попыталась вырваться. Неожиданная сила заставила бандита растеряться. Джотсана уже подалась вперёд, но её тут же окружили двое подоспевших. На голову накинули мешок. Боясь, что её задушат, Джотсана просунула руки под шею, но верёвка не затянулась. Её погрузили на острое плечо. Джотсана не переставала сопротивляться, на что теперь получала удары прикладом и бесконечную ругань. Выбиваясь из сил, она истошно кричала, задыхаясь. Слышался звон клинков. Это её муж пытался защитить честь их дома.       — Джотсана! — Истошно закричал он, бросаясь к ней. Срывая голос, она прокричала его имя, но никто этого не слышал.       — Прикончите его, — Безразлично бросил бандит, нёсший её.       — Нет! Нет! — Исступлённо кричала Джотсана, вырываясь. Сейчас её должны были услышать. Кровь противно приливала к голове.       — Да что за несносная девка! — Стащив мешок уже на улице, бандит с размаху ударил её по лицу.       — Джотсана! — Ашик бросился к ней, чем воспользовались другие, выбив из его рук фамильный меч, ударив на отмашь. Джотсана, плача, бросилась бандит в ноги:       — Прошу вас, убейте меня, но не трогайте его, не бейте! Я умоляю, оставьте его в живых!       — Будешь молчать? — Играючи, улыбнулся бандит.       — Буду-буду, только прошу, оставьте его в покое, оставьте!.. — Она потянулась к ногам, растрёпанная, потерявшая былое величие.       — Ладно, пустите оборванца! — Властно бросил он. — А этой всё-таки наденьте мешок.       — Куда иноверца?..       — Пусть едет с нами, всё равно не очнётся!       Больнее всего Джотсане было слышать такие слова. Её затащили в машину, бросив, словно груз, и повезли по городу, заведомо зная, что ничего им за это не будет. Сложив руки в молитве, она шептала все известные мантры, прося спасения мужа. Она слёзно молила за своих детей, за мать, надеясь, что та осталась в живых. Слёзы пропитали мешок.       — Приехали! — Нахально бросил бандит, вышвыривая её из машины. Джотсана ползала по земле, пытаясь понять, где она. Мешок стащили. Она с тяжестью подняла глаза, слепимые беспощадным солнцем. На песчаной площади столпились люди. Вимал восседал на троне. Руки Джотсаны дрожали.       — Ну что вы, развяжите бедняжку! — Бросил он, любуясь собственным представлением.       — Чего ты хочешь? — Прохрипела она, не отрывая глаз.       — Чего я хочу? — Тот издевательств склонился вперёд. — Помнишь, твоя маменька говорила, что нашим родам суждено слиться?       Солнечный свет слепил, пригревая свежие раны, но Джотсана понимала, о чём идёт речь.       — Стань моей женой, Джотсана. И ничего, — он обвёл площадь, полную зевак, — не случится.       — Где мои дети?       Тот запрокинул голову, смеясь.       — Вот видишь, ты сама творишь их судьбу.       — Пока я не увижу мать и детей, я ничего не пообещаю, Вимал.       — Да твоего рода уже нет в живых! — Оскалился он, брызжа слюной, — Я их собственными руками перерезал, слышишь ты? Ваша чёртова деревня, которая столько лет стояла у нас на пути, пала пред моими ногами!       Джотсана откачнулась, сверля его взглядом.       — Что ты хочешь, Вимал? Чтобы после того, как ты пролил мою кровь, я пришла невестой в твой дом?..       — Да, да, да! — Нетерпеливо вставил он, — Я хочу, чтобы ты стала моей!       Джотсана была удивительно спокойна.       — Я могу стать тебе женой, но Джотсаной буду только самого Ашика.       Тот отшатнулся, не веря своим ушам.       — Я не понял?!       — Женись на трупе, Вимал! — Прошипела она, подаваясь к нему,       — Но ни моей души, ни моего тела ты не получишь!       — Чертовка, как смеешь ты, стоя на коленях у моего трона, унижать меня! — Вскричал он, сходя с пьедестала.       — Ты не стоишь другого, мерзавец!       — Молчать, сволочь! — Звонкий шлепок по щеке эхом разлетелся по площади. Это был судьбоносный удар. Джотсана не поворачивала головы.       Звякнули цепи. Ашик дёрнулся, почувствовав, что любимой причиняют боль.       — А, очнулся. — Злорадственно Усмехнулся Вимал. — Тогда слушай, Джотсана, что будет с твоим возлюбленный.       Он вновь взошёл на пьедестал, разворачивая поданный листок.       — Властью, данной мне богом, — гордо начал он, указывая на наследницу семьи Басу, — так как прошлый правитель этого края оказался предателем, провозглашаю приговор…       Он демонстративно откинул листок.       — Дорогие подданные. Мы судили не тех! Мы сваливали вину на несчастных англичан, навабов, раджей… Когда проблема была под боком. Этот человек посеял хаос в нашем государстве!       Он указал на Ашика, обращая на него внимание толпы.       — Втёрся в доверие несчастной госпожи Басу, вошёл в честную, праведную бенгальскую семью… — Жалобно говорил он.       — Это неправда! — Срывала голос Джотсана, рука вимальского солдата вдавливала её в землю, камни врезались в колени. — Ложь! Ложь!       — Молчать, дешёвка! — Сорвался Вимал, опять обращаясь к толпе сладостным голосом. — И я… Решил освободить вас от этой муки! Решил спасти индийский народ от варвара во главе! Я избавлю вас от предателей, о, почтеннейший народ Бенгалии!       — Лжец, подлый обманщик! — Безжалостно кричала Джотсана, — Пусть отсохнет твой грязный язык за это!       — Долго ты будешь говорить, шавка? — Оглянулся Вимал, щурясь, — Так вот, жители Каликута, этот мерзавец не только осквернил наши ценности, вторгся в священную религию индостана, разрушил наши устои и обычаи… — Вимал набрал побольше воздуха в грудь, — Он убил Индиру Басу!       — Нет, это неправда, не слушайте его! — Срывала голос Джотсана, пока по толпе проходился шепоток. — Не верьте этому лжецу, не верьте, прошу вас, он принесёт вам одни страдания!       — Силой закона, — Вимал пытался перекричать толпу и Джотсану, — Властью, данной мне судом, я назначаю ему казнь: бейте его камнями до тех пор, пока он не умрёт.       — Нет!.. — Вскричала Джотсана. Воины Вимала, не сговариваясь, подняли булыжники, закидывая Ашика в упор. — Нет, что вы делаете?! Одумайтесь! — Крик отражался от стен, но её никто не слышал. Вимал зловеще улыбался ей, кивая на Ашика.       Неведомой силой она вырвалась из рук похитителей, бросаясь на помощь своему любимому. Висевшему, как тряпка, на цепях, окрасившемуся в красный от крови цвет. Джотсана вцепилась в него мёртвой хваткой, украыася от всего мира.       — Забейте меня, но только не трогайте его! — Вскричала он, плача.       — Джотсана? — Очнулся тот, почувствовав тепло её слёз на груди. Она подняла голову, увидев, как ему истерзали лицо. Не успела та дотронуться до лучистого от доброты лица, как её отняли от него.       — Довольно, довольно этого колдовства! — Вскричал Вимал. — Что, Джотсана, согласна стать моей женой?!       — Не соглашайся, Джотсана! — Подал голос Ашик, — Он убьёт тебя!       Она слабо улыбнулась ему.       — Я лучше стану пеплом в его руках, чем останусь тёплой кровью.       Вимал побелел от злости.       — Калидасу!       — Нет, Джотсана! — Ашик бросился к ней, но цепи лязгнули, утягивая его обратно. Солдаты вцепились в него, готовые растерзать, но Ашик всё равно стремился к Джотсане. — Беги! Беги отсюда!       Её подхватили. Джотсана издевательски усмехнулась в лицо Вималу.       — Даже так ему достанется только мой труп, дорогой. Давай, Вимал, схвати женщину, чтобы она не убежала. У тебя ведь никогда не будет надо мной власти.       — Молчи, несчастная! — Беспомощно завопил он, ударив её по лицу.       — Нет, Джотсана! Не трожь её, животное!       — Кто тут ещё животное! — Вполоборота бросил он. — Свяжите его и бросьте в пропасть.       — Нет! — Глаза Джотсаны округлились, она пошла на Вимала.       — Выйдешь ты за меня?! — Заорал он, вцепляясь в её волосы. Ашик измученно застонал.       — Ублюдок! — Со всей ненавистью выпалила Джотсана, плюнув ему в лицо. Вимал со скрежетом сжал челюсти, хватаясь за холодную рукоятку. Он прижал Джотсану к себе, вдавив лезвие в шею.       — Надо было слушаться! — Шепнул он на ухо.       — Сдохни, сволочь! — Прошипела Джотсана.       Вимал сжал зубы, со всей злостью, с наслаждением чиркнул по её шее.       — Джотсана, нет! — Взрквел Ашик, падая на колени. Он зарыдал так глухо, что его плач отзывался у всех в груди.       — Уведите его! — Крикнул он, не скрывая отвращения. — Дьявольское отродье. Стервятникам на съдение.       — Что с трупом? — Спросил раб о теле Джотсаны, распростёршимся на площади.       — Сожгите. — Он потёр ладонь, касаясь перстня. — А прах… Оставьте мне. — Его голос дрогнул.       — Не отдавайте! Ничего ему не отдавайте! — Горестно взвыл Ашик, — Не дайте ему построить свою гнусную империю на её чистом пепле!       — Я же сказал, уведите его! — взбешённо взревел Вимал. — Быстрее, быстрее! А вы чего вылупились?! — Он обратился к толпе. — А ну быстро ушли отсюда! Насмотрелись и хватит, здесь вам не цирк! А то огонь открою, посмотрю, как вы убегаете!       Толпа в замешательстве стала расходиться, опасливо взирав на нового правителя.       Началась новая, тёмная страница истории Бенгалии.