per loop memento mori

Стекло окна было весьма холодным, а вот лоб девочки, казалось, был совсем горячим. Сейчас было совсем раннее утро. Почти все куда-то спешили: на работу, в школу, в университет, да просто на какие-то занятия. Люди напоминали сонных мух, летящих просто потому что надо. И такая атмосфера наводила умиротворение. Азуми наблюдала за пейзажем, что проносился за окном компактной машины, а саму её так и тянуло в сон. Зевнув, она прижалась крепче к охлаждающему кожу стеклу и прикрыла глаза. Совсем скоро машина остановится у здания школы, а мать, сидящая спереди, пожелает ей удачи. Азуми в ответ кивнет, улыбнётся и медленным шагом пойдет на учёбу. Это так привычно, так обыденно, а потому и ужасно скучно. Так оно и произошло. Машина резко останавливается, а девочка, успевшая задремать, просыпается от строгого голоса матери и приходит в себя. Следующие события проходят, словно на повторе зависшего видеомагнитофона — в точности, как и предсказывала девочка; в точности, как и оно случалось до этого. Когда Азуми оборачивается, то транспорт уже успевает скрыться из вида. Глубоко вздохнув, школьница неспеша направляется внутрь здания. Школа у них старая, но выглядит вполне себе сносно. И ей тут очень даже нравилось, ведь кабинеты выглядели почти что современно, а учителя чудесно знали и, что важно, также хорошо преподавали свой предмет. По крайней мере, большая часть преподавательского состава была именно такой. Азуми делает шаг, поправляет лямку новенького рюкзака и заходит внутрь школы. Лишь переступив порог здания, она тут же вжимает голову в плечи и опускает взгляд в пол. Все эти действия совершаются невольно, но девочка чувствует себя совершенно неуютно в общественных местах. Ей вечно казалось, что все прожигают её взглядом, смеются над её внешним видом и где-то в мыслях думают о том, насколько же она жалкая. Вместе с этим Азуми прекрасно понимала, что до неё никому нет дела, но избавиться от таких привычек никак не могла. Это стало чем-то на уровне рефлексов. Все школьники сбились в свои группки, болтали на общие темы и громко смеялись. Азуми шла, рассматривая грязный пол, а также чувствовала непреодолимое желание присоединится к ним. Ей точно также хотелось что-то обсудить, поговорить и посмеяться, ощущая родство с этими малознакомыми людьми. Девочка подошла к своему шкафчику, прокрутила нужный код и, когда дверца распахнулась, то в глаза тут же бросилась аккуратно поставленная сменка. Азуми оглянулась, кинула взгляд в сторону и заметила подростка, что стоял у соседнего шкафчика и облокачивался на школьную мебель. Он что-то увлеченно рассказывал своим друзьям и, доставая руки из карманов, потянулся к замку, лениво прокручивая нужную комбинацию. Когда шкафчик открылся, девочке предстал вид на неряшливо сложенную обувь, сбитую куда-то совсем в уголок, а также несколько забавных наклеек. Когда девочка замечает на себе вопросительный взгляд, то отворачивается и утыкается носом в свой шкафчик. — Что-то не так? — все же недовольно уточняет парень, демонстративно раскрыв дверцу пошире. Азуми замирает, понимая, что человек обращается к ней и пытается проигнорировать, чтобы спустить лишнее внимание на нет. Продолжая копаться в шкафчике, девочка хватается за нужный учебник и с неприязнью подмечает мокрые отпечатки рук на обложке. Перед уроком следует зайти в туалет и вымыть руки от пота. — Эй, — окликает её подросток, — Ты слышишь меня? Азуми сглатывает неприятную слюну и чувствуя, как внутренности желудка начинает сдавливать, оборачивается с книгой в руках. — Э, — мнётся парень, пряча руки в карман, — Ты новенькая, что-ли? Девочка дёрганным движением кладёт учебник обратно и, проведя ладонями по хлопковой ткани юбки, неуверенно отвечает: — Нет, — мотает головой Азуми, — Я здесь с первого класса средней школы. Парень в недоумении рассматривает девочку, оглядывает с ног до головы, но лишь сильнее хмурится. Однако когда он открывает рот и, судя по выражению лица, собирается сказать нечто негативное, его прерывает стоящая рядом девушка-подружка: — Кайоши-тян, — задорно восклицает школьница, хлопая подростка по плечу, — Ты чего это ребёнка пугаешь? — Да не пугаю я никого, — неловко бормочет он себе под нос, переминаясь с ноги на ногу. — Ну конечно, — смеётся девушка, а в следующую секунду склоняется поближе к Азуми и шепчет недалеко от уха, — Не пугайся, Кайоши-тян вовсе не злой ёкай, как может показаться. Незнакомая девушка отходит, подмигивает и, обернувшись на школьника, укоризненно-тихо говорит что-то, что Эмили расслышать не может. — Ладно, извини, — Кайоши отводит взгляд, чешет затылок и быстро проговаривает, — Не расстраивайся только, ладно? У меня с утра настроение ужасное, вот и сорвался. А так, можешь глазеть в чужие шкафчики сколько хочешь, законом же оно не карается. — Да, хорошо, — кивает девочка, быстро подхватывая учебник, — Хорошего дня. — И тебе! — машет рукой где-то позади неизвестная девушка. Азуми несётся по коридору, рассеянно оглядываясь и почему-то стыдясь произошедшего только что. Стук сердца закладывает уши, а книга становится совсем липкой от пота. Ребята, особенно та девушка, казались хорошими. Однако они бы точно не захотели общаться с кем-то, вроде Эмили. Хотя нет, тот парень был излишне груб и фамильярен, а девушка непременно поддерживала Кайоши в таком отношении к незнакомцам. Девочка касается ручки деревянной двери и, приоткрыв её, забегает внутрь. Пока Азуми вымывает потные ладони под холодной водой, даже не пытаясь включить и горячую, то пытается сообразить, что только что произошло. Почему её никто не знает? Девочка глядит в зеркало, пытаясь разглядеть что-то в своей внешности; что-то особенное, что выделяло бы её на фоне остальных. Но не находит. Её внешность была до ужаса примечательной, начиная от тёмных волос, которые были почти у каждого японца и заканчивая карими глазами. Искать что-то другое, помимо цвета волос и глаз, Эмили почему-то не начинает. Да, наверное, она просто слишком обычная и скучная, вот никто и не хочет с ней разговаривать. Всё дело в этом. Звенит звонок и девочка спешит в свой класс. Заходя внутрь, она занимает привычное место и вслушивается в речь преподавателя. Азуми очень не любит ту часть уроков, где учителя дают возможность поразмышлять ученикам самим, обсуждая какую-то тему всем классом. Стул кажется ужасно неудобным и, поерзав на нём, девочка замечает на себе пристальный взгляд преподавателя. — Азуми, — улыбаясь, мягко говорит мистер Накамура, — Не хочешь порассуждать над произведением? — Эм, — неуверенно мнётся девочка, — Да, конечно. Мистер Вэррис напоминает доброго дедулю, который был бы родом из какого-нибудь села их перферктуры, так по-родному поддерживая учеников, словно те ему не иначе, как внуки. Когда он смотрит на Азуми, то поправляет очки, а его глаза по-доброму щурятся, оставляя морщинки в уголках. — "Ворота Расёмона" говорят нам о том, — девочка неловко запинается и оглядывает класс, который смотрит на неё в ожидании, — То есть, я хочу сказать... например эти строчки... секунду. Азуми быстро листает книгу, пытаясь найти нужный отрывок. Да, она точно помнит, что выделяла некоторые части, над которыми хотелось порассуждать. Девочка находит отрывок спустя пару секунд и, пытаясь успокоить дрожащие руки, крепко сжимает их в замок. Пока она также старается привести учащенное дыхание в норму, то быстро пробегается по тексту глазами: "То, что окружает человека, может в мгновение ока превратиться для него в ад мук и страданий." Азуми делает вздох и, сглотнув, начинает зачитывать эти строчки. Глаза каждого ученика, кажется, направлены на неё и ожидают какого-то провала. Поэтому, лишь произнеся несколько слов, девочка запиналась всё больше и больше, а язык заплетался всё сильнее и сильнее. Когда добрый взгляд учителя превращается в разочарованный, то школьница едва ли сдерживала слёзы. Невыполнение домашнего задания в японских школах карается строго, но рассуждать над сложными произведениями, написанных авторами вроде Акутагавы Рюноске, весьма непростое дело. И Азуми не говорят ничего, а от этого ещё хуже.