Оле-Лукойе

Расскажи, кто ты такой, Почему всегда налегке Космос на потолке — Рельсы

      Спустя половину рабочего дня мысль проявить минимальную инициативу и посмотреть, что будет, все еще казалась удачной. Поэтому, когда крошечная аудитория, где он только что провел практическое занятие, опустела, Арсений взял со стола телефон, зашел в сообщество Оле-Лукойе и отыскал его самого среди пользователей. Помедлил мгновение, слегка волнуясь, а потом открыл окошко переписки и быстро напечатал:       «У меня очень много вопросов».       Чувствовал он себя при этом так, будто затеял телефонное хулиганство и рисковал нарваться на гневную отповедь, и это было совершенно необъяснимо. Неужели незаметно для себя проникся тревожными теориями о личности Оле-Лукойе, которые курсировали по сообществу? Ответ пришел всего спустя минуту.       «Дайте угадаю: “Что это было?”».       «Скорее «почему это было?», но вряд ли все так просто и вы ответите. Поэтому я бы начал с того, как мне вернуть одежду и телефон», — напечатал Арсений, сунул ноут в сумку и вышел из аудитории.       «Оставьте у себя, — прочитал он на подходе к столовой, куда направился за очередной дозой кофеина. — Считайте это подарком».       Такого Арсений не ожидал.       «Слишком дорогой подарок», — настороженно заметил тот, периодически поглядывая в экран, прошел мимо небольшой очереди, пользуясь преподавательской привилегией, и разжился чашкой кофе. Отвечая на традиционную попытку Кати его накормить, вспомнил, как переживал Позов, узнав, что та придет на его лекцию, и с трудом сдержал улыбку, хотя диалог с Оле-Лукойе его немного напрягал.       «Не настолько дорогой, как вы, должно быть, считаете, передвигаясь по морозу в пальто поверх футболки», — прочитал он ответ, забирая сдачу, и не поверил своим глазам.       Он не сразу нашелся, что ответить. Во-первых, в голове с трудом укладывалось, что этот человек оказался настолько в курсе подробностей вчерашнего вечера, когда Арсений действительно накинул свою сомнительную верхнюю одежду на домашнюю футболку. А во-вторых… надо же быть таким язвой! Перебирая варианты ответа в поисках достаточно остроумного, он не сразу заметил еще одно сообщение:       «А если брать напрямую у производителя — вообще копейки. Так что оставьте у себя, пригодится».       Это было интересно.       «Вы меня вербуете?» — предположил Арсений, присаживаясь за один из столиков, чтобы не стоять столбом.       «Вы хотите быть завербованным?»       «Не уверен».       «Тогда я просто хочу попросить об услуге, если вы не против. Можем ли мы использовать видео с вашим участием для промоматериалов? Они не будут размещены в свободном доступе, только демонстрироваться по запросу потенциальных заказчиков».       «Это можно считать ответом на вопрос: «Почему я?» Вам нужен был пример немолодого и не слишком сообразительного участника?»       Этим нелестным определением он собирался только поддеть Оле, на самом деле не считая себя таковым. Да, он тупил в процессе, но не настолько, и теперь просто хотел вывести собеседника на эмоциональную реакцию, чтобы узнать о нем больше.       И, кажется, получил ее. Знакомый рингтон, составленный из максимально неприятного человеческому уху сочетания звуков, которое невозможно было игнорировать даже в глубоком обмороке, раздался уже спустя полминуты после отправки сообщения.       — Затрудняюсь распознать интонацию ваших слов, — объяснил свой звонок голос, пропущенный через фильтр, тот же, что он слышал во время вчерашнего квеста, и на мгновение Арсений растерялся.       Впрочем, уже через секунду понял, что, скорее всего, они оба использовали одинаковый софт для изменения голоса или даже тот был вшит в его собственный телефон. Это казалось более вероятным, чем то, что вчера его приключения координировал Оле-Лукойе лично. Или так и было, а парень в маске был простым актером, чья работа закончилась около бара на Андерсена?       — Это была шутка или проявление недовольства? — продолжал голос. — Если последнее, то я лишь поинтересовался вашим мнением относительно промоматериалов, а не ставил условий.       Несколько секунд Арсений молчал, а потом сдержанно проговорил:       — Добрый день.       — Добрый, — согласился голос, кажется, смягчившись. — Что насчет моего вопроса? Мне важно понимать.       — Мне тоже, — вежливо, но довольно твердо возразил Арсений. — Почему я?       В трубке повисло молчание.       — Я, безусловно, благодарен за эти впечатления, — продолжил он, осознавая, что его слова можно было принять за наезд. — Искренне благодарен и очень доволен вечером. И хочу разобраться…       — Вы не думали о том, почему фокусникам не полагается раскрывать своих секретов? Как и повторять фокус дважды.       — Жаль, — только и сказал Арсений.       — Вам жаль?       Тот молчал, не зная, что сказать, колеблясь между сентиментальными откровениями и попыткой настаивать на ответах, чтобы удовлетворить не на шутку разыгравшееся любопытство.       — Вы можете использовать видео, — сказал он. — Думаю, это меньшее, что я могу сделать в благодарность. Достаточно устного согласия или мне что-то подписать?       — Я отправлю документ на печать с компьютера в преподавательской на вашей кафедре. Подпишите и оставьте на подоконнике.       — Так и знал, что у вас есть свои люди в ЛАИ, — не сдержавшись, проговорил Арсений и тут же добавил: — Помню. Не раскрывать секрет фокуса.       — И еще забрать бы камеру из вашей машины. Но это не срочно, можете снять сами и оставить пока у себя. Вряд ли вам понравится идея ездить с ней теперь, когда это не вопрос вашей безопасности. Она за правым козырьком. Странно, что вы с утра не заметили.       — Фокусники ведь не выдают секретов?       — Фокус закончился вчера, а теперь это ваше личное пространство. К тому же, у вас слишком хорошая машина, чтобы ее было так легко вскрыть.       — Так вот в чем истинная причина.       — Не берите меня на слабо, Арсений, — хмыкнул голос. — Вы бы предпочли, чтобы я нашел специалиста?       — Определенно нет, — быстро ответил тот, насмешив собеседника.       — Договорились. А теперь мне пора.       — На этом все? — спокойно поинтересовался Арсений, чувствуя неясные сожаления.       — С чего вы взяли? — изумился голос, и его веселье было различимо даже через фильтр.       Убирая телефон от уха, Арсений подумал, что это определенно хорошая новость. Он был не готов так просто отказаться от попыток добиться хотя бы части правды. Да и… откровенно говоря, не хотел, чтобы все заканчивалось.

***

      — Как обстоят дела с пророчеством? — поинтересовался Арсений у Позова, столкнувшись с ним на кафедре, куда заглянул за обещанным договором.       Позов смотрел так, будто увидел привидение — то есть как обычно. Впрочем, очень быстро справился с излишней выразительностью своего лица и принял более-менее среднестатистический в своей системе координат вид.       — Сложно сказать, Арсений Сергеевич, — признался он, обнимая стопку отчетов по лабораторным работам. — С одной стороны, как будто бы все хорошо. С другой… это как зловещее затишье перед бурей, которая потрясет сущее и разрушит привычный уклад до самых основ… — он повел рукой и поморщился.       — Вы стихов не пишете случайно?       — Вроде нет, — Позов отвлекся от своих мрачных размышлений. — А вам надо стих?       — Я просто думаю, что зря не пишете, — улыбнулся Арсений, потрясенный ходом его мыслей. — Надеюсь, под привычным укладом имеется в виду ваша холостяцкая жизнь? — осторожно уточнил он, невольно вспомнив, как сегодня под утро его назвали сводником.       Глаза Позова округлились, потом он, очевидно, прокрутил в голове это заявление и понял, о чем идет речь.       — Вы про Катю. Кстати, Арсений Сергеевич, я хотел спросить насчет завтра…       Закончить он не успел, потому что из ближайшего кабинета как раз показалась Ирина Викторовна, заметила их двоих и целеустремленно двинулась навстречу. Переглянулась с Позовым, потом встретилась глазами с Арсением и приняла такой характерно кроткий вид, что тот сразу понял: коллега что-то задумала.       — Арсений Сергеевич, — требовательно осведомилась она с озорной улыбкой, — а какое завтра число?       — Семнадцатое, — вздохнул тот, перебирая в голове возможные события на кафедре, к участию в которых его могли попытаться привлечь.       — Семнадцатое ноября, — кивнула женщина, поняла, что никаких ассоциаций эта дата у коллеги не вызывает и подсказала: — Международный день студента.       Точно. К счастью, этот день не предполагал никаких выступлений и торжественных шествий — если на Татьянин день, который двадцать какого-то января, приходилось значительное количество студенческих активностей, то семнадцатое ноября обходилось без мероприятий — за исключением традиционной попойки. Как студенческой, так и преподавательской.       В прошлом году в это же время Ирина Викторовна, после недолгих размышлений отнеся Арсения к категории молодых преподавателей, затащила его на ежегодные посиделки в качестве своего кавалера. Коллеги смотрели сочувствующе, и к середине вечера причина этого стала ясна: Ирина Викторовна умела отрываться как в последний раз, причем пить исключительно сок, и осведомленные об этом люди старались не попадаться ей на пути. В обстановке средней руки заведения в приятной, интеллигентной и добродушной женщине открылась бешеная энергия, нашедшая выход в почти непрерывных танцах и утомительных застольных интерактивах. Когда Ирина в очередной раз потащила Арсения на танцпол, коллеги выказали решительное намерение спасти его от неуемной преподавательницы, но тот заверил, что в спасении не нуждается, и добровольно последовал за ней.       Так случилось, что взрывная веселость, а также искренняя любовь к себе и жизни этой невероятной женщины в тот вечер привлекали Арсения намного больше, чем общество подвыпивших и скисших коллег. Ирина искренне наслаждалась собой, обстановкой и компанией Арсения, при этом не делая никаких намеков на сближение. Рядом с ней было комфортно и легко, и когда она заявила, что все они, без исключения, сейчас обязаны поехать в караоке и продолжить вечер, он не попытался улизнуть.       Тусили они до утра, явно изумив караоке-менеджера своей выносливостью на фоне остальной компании, потухшей уже в конце второго часа и лениво наблюдавшей за их дуэтом. У Ирины был неплохой голос, а у Арсения за плечами было несколько лет профессиональной деятельности и разнообразнейший репертуар, от блатняка до слезливых песен юности, и они прошлись по его значительной части. При этом Ирина была трезвой и абсолютно корректной, не пыталась обжиматься с Арсением и хватать его за член, как обыкновенно поступали его постояшки, когда он работал в караоке. То был интересный опыт.       Близкими друзьями они не стали, хотя еще несколько раз собирались тем же составом и зажигали не менее феерически. Однако вне празднеств у них сохранялись вполне деловые, хоть и теплые отношения. Это можно было сравнить с сексом для здоровья без, собственно, секса, те же встречи с целью сбросить эмоциональное напряжение в компании адекватного и хорошо знакомого человека. И теперь, получается, грядет очередной эпизод. Арсений определенно был не против, пусть сейчас мысль о какой-либо активности внушала сдержанное отвращение. Ему просто нужно было поспать.       — Простите, Ирина Викторовна, длинная ночь и мало сна, — повинился он, оправдывая отсутствие особого энтузиазма, но та и не думала обижаться.       — Завтра нужно быть в форме, — не терпящим возражений тоном заявила она и тепло улыбнулась.       — На том же месте?       — Собираемся в семь, — подтвердила Ирина и подмигнула Позову. — Вот видите, Дима, а вы переживали. Все, я побежала, — и она действительно побежала, как девчонка, опаздывающая на урок — даром что была старше Арсения на несколько лет и обладала не самой спортивной фигурой.       Проводив ее взглядом, тот поинтересовался:       — Что снова переживали — я не удивлен. А повод на этот раз какой?       Позов коротко и горестно вздохнул.       — Хотел Катю позвать, — признался тот, поймал полный сомнения взгляд и быстро добавил: — Не тусить с нашим чумным зверинцем, нет. Но мы же будем в отдельном зале, а на баре будут студенты… а она же студентка… и это, конечно, очень неправильно, но я же ничего такого… — он смутился.       — Не вижу ничего ужасного, — рассудительно заметил Арсений. — Не думаете же вы, что вы первый преподаватель, вступивший в отношения со студентом?       — Я не вступал ни в какие отношения, — приглушенно возмутился Позов, вызвав многозначительный взгляд собеседника. — Да-да, помню, пророчество. Я, собственно, поэтому и рад, что вы тоже там будете.       Арсений изумленно воззрился на него.       — Неловко спрашивать, но зачем?       — Ну, если вдруг по вашей вине завтра моя жизнь будет кончена… — пробормотал Позов без тени улыбки, глянул на коллегу, запнулся и исправился: — В смысле, на счастье. Просто… вы очень убедительны в своей уверенности, что у меня есть шансы.       На счастье. Ни разу не спокойнее. Арсений поймал себя на том, что начинает чувствовать ответственность за личную жизнь Позова. Но какой из него покровитель влюбленных, если его собственная личная жизнь в какой-то момент превратилась в настолько дикую и неприятную смесь мудацких поступков и блядства, что однажды самым удачным вариантом показалось просто оставить ее в прошлом и избегать любых связей? А Позов смотрел с такой надеждой, и неясно было, действительно ли он настолько наивен или это такая постирония. Впрочем, вполне возможно, тот сам уже давно потерял эту грань.       — Что ж, если вам так кажется — бога ради. Но ответственности за последствия я не несу, — вздохнул Арсений, и у него возникло стойкое ощущение, что Позов хочет его обнять, но сдерживается.       А ведь еще десять минут назад смотрел с откровенной тревогой. Кстати об этом. Продолжая ничего не значащий диалог, Арсений открыл дверь в преподавательскую и, пропустив вперед увлеченно теоретизирующего Позова, глянул на стол секретаря у самого входа. Там расположился единственный в кабинете принтер, а в лотке его ждал обещанный договор. Прикинувшись, что не заметил, как Позов подавился воздухом на середине предложения и продолжил говорить сбивчиво и невпопад, Арсений взял распечатки. Кивком показав Диме, что слушает, скрепил их степлером и, продолжая периодически кивать, по диагонали просмотрел документ, который давал загадочному ООО «Майд» право использовать видеоматериалы от пятнадцатого ноября такого-то года, с участием нижеподписавшегося и так далее, а потом проставил свою подпись на каждой странице. Разумеется, в какой-то степени это было фарсом, и это понимали они оба — и Арсений, и Оле-Лукойе. Первый абсолютно точно не собирался ни с кем судиться, а второй едва ли всерьез рассматривал необходимость прикрыть свою задницу этим документом. Однако один любопытный итог эта суета имела — глаза Димы Позова, который явно знал больше, чем показывал. Бедолага так подчеркнуто не смотрел на бумаги в руках Арсения, что тот едва удержался от того, чтобы передать договор ему напрямую. Но вместо этого, как и было условлено, оставил его на подоконнике и с самым будничным видом прислушался к истории, которую вещал коллега.

***

      «Возможно, я вычислил одного из координаторов. Вчера он смотрел на меня перепуганными глазами, а сегодня — настороженный, но довольный».       «Вам до лампочки правила фокусников, да?»       «Теперь уже я затрудняюсь распознать интонацию».       «Я бы назвал ее насмешливо-восхищенной».       «Другие игроки тоже пытаются разгадать, как все работает. Чему вы удивляетесь?»       «Есть разница. А тот, о ком вы говорите, переживал, потому что обыкновенно мы берем у игроков отказ от претензий и собираем данные о противопоказаниях, болезнях, аллергиях и всем в таком духе. В вашем случае это был экспромт, а он не хочет сесть в тюрьму».       Вот как, подумал Арсений, который стоял у окна в аудитории, только начавшей заполняться студентами.       «Что ж, он пытался узнать, здоровое ли у меня сердце».       «Какое рвение, мама дорогая».       «И вообще, я бы оценил заботу о моем благополучии как беспрецедентную».       «Это как?»       «Мне предоставили пластырь, когда я порезался, и эмоциональную поддержку, когда я в этом нуждался. Под утро, я имею в виду. Это были вы или координатор?»       Оле-Лукойе молчал, и Арсений всерьез решил, что, проговорившись, подставил парня, который, присматривая за ним, нарушил некие правила, но он подтвердил:       «Я».       «Ого».       «Содержательно».       «Не ожидал, что у вас есть на это время».       «Интересное у вас представление о моей деятельности».       «Вы ведь не колетесь, приходится додумывать».       «И как же, по вашему мнению, это выглядит? Стереотипный бледно-зеленый хакер из фильмов? Или педант, одержимый чистотой, списками и контролем? Или, возможно, безумный изобретатель? Ммм… Толстяк, который не выходит из дома, живет с мамочкой и таким образом сублимирует?»       «Ни малейших догадок. Но вряд ли что-то из перечисленного».       «Ну, я не живу с мамочкой».       Арсений тихо фыркнул от неожиданности, подумал и поинтересовался:       «Среди ваших близких кто-то знает?»       «Вас беспокоит мое одиночество или восхищают способности к конспирации?»       «Думаю, в одиночестве нет ничего страшного. Скорее просто любопытство».       «Кое-кто знает и принимает деятельное участие».       Арсений изумленно покачал головой, с сожалением понимая, что беседу придется прервать ради группы второкурсников. Хотя с гораздо большим удовольствием он бы продолжил расспрашивать Оле-Лукойе. Или не расспрашивать, а просто говорить о чем угодно. В его ироничной манере общения было что-то удивительно притягательное, как и в том, что тот, очевидно, был заинтересован в собеседнике.       «Вы посчитаете слишком навязчивым, если я напишу вам, когда закончу работу? У меня есть один неудобный вопрос, который мне бы хотелось задать и который вы вправе проигнорировать».       «Конечно вправе».       «Это «да»?»       «Скорее всего, я буду на связи».       Это было «да».       Пряча телефон, Арсений автоматически улыбнулся враз притихшим от такого поворота студентам.