Так звучит счастье

После внезапного, но приятного появления в жизни Гютаро и Умэ этой странной женщины — Нишимуры Соры, прошло чуть больше двух месяцев. И за такой срок оба сделали более или менее устойчивый вывод касательно Соры. Она оказалась строгой и серьёзной, но так же стоило отметить, что мечница с заботой, пусть и не с первого раза проглядываемой, относилась к подобранным детям. Даже Гютаро постепенно проникался к ней доверием и изо всех сил старался прилежно слушать женщину, которая тренировала и наставляла его. Правда, это длилось столько, насколько хватало его терпения. На последних тренировках Нишимура стала давать парню заниматься с синаи, чтобы у него постепенно складывалось представление о том, как обращаться с мечом. Парня раздражали частые просьбы женщины выровнять спину. Он не привык к такому надзору, и частые замечания его, разумеется, не устраивали. Но ещё больше Гютаро не понимал, зачем ему дали тренироваться с мечом, пусть и с бамбуковым, но при этом не обучали каким-то основам фехтования. Парень только и делал, что ходил с этой палкой из стороны в сторону и слушал замечания о выпрямлении спины. Раздражаясь и ворча, он всё же делал так, как говорила наставница. Гютаро держал у себя в голове мысль о том, что если он не будет слушаться Сору и стараться, то она разочаруется в нём и выгонит их с сестрой, именно эта мысль двигала его вперёд в обучении. Правда, брат с сестрой столкнулись с одной небольшой проблемой, связанной с их «кормилицей». Нишимура пока ещё являлась действующим хашира, поэтому её время от времени вызывали на миссии. Потому женщина могла отсутствовать по несколько дней, а в это время детям надо было чем-то питаться. Сора научила Умэ и Гютаро готовить пару простеньких блюд, и брат с сестрой могли спокойно приготовить что-то без помощи женщины. Перед уходом на миссии пожилая женщина давала наставления Гютаро и велела тренироваться. И добавляла, слегка прищурив глаза, что если, пока её не будет, он не станет тренироваться, то она сразу это поймёт. Сора и вправду уделяла много внимания Гютаро: ведь он был её учеником, — но при этом старалась не забывать и про Умэ. Иногда женщина просила девочку немного помочь ей в чем-либо, в духе «подай-принеси». Нишимура жила пусть и недалеко от одной деревушки, но всё же её жилище окружал лес, поэтому единственными соседями были по большей части птицы. И если старший брат был занят делом, занимающим почти всё его время, то вот у девочки этого времени было в избытке. И она не знала, чем его заполнить, до определённого дня…

***

Погода предвещала смену времён года. Весна только началась, но уже радовала солнцем с самого утра. Природа скоро проснётся от зимней спячки и начнёт понемногу оживать, многие люди выйдут в сад, чтобы понаблюдать за этим таинством. Гютаро было совсем не до любования природными красотами. Очередной день тренировок и строгий учитель в лице пожилой женщины — это всё, что его ожидало в ближайшее время. Хотя за два месяца он уже привык к постоянным физическим нагрузкам, но монотонные упражнения иногда утомляли его. Всё шло стандартно: сначала подъём с восходом солнца и совместный завтрак с сестрой и наставницей, затем переодевание из домашней одежды в своеобразную форму для тренировок, а затем и сама тренировка. Которая довольно-таки часто затягивалась до самого вечера. Пока старший брат занимался познанием искусства владения мечом, младшая сестра маялась от безделья. Дом, в котором они с братом теперь жили, был и вправду большим и просторным, но маленькой девочке нечем было заняться в нём. Нишимура, конечно, разрешила заходить в любую комнату, кроме своей, но большинство из них были пустыми. И только та, которая была похожа на некий склад вещей, единственная вызывала интерес. Умэ даже хотела взять какую-нибудь вещь оттуда, любую, даже книгу. Она не умела читать, но хотелось хотя бы полистать, но она не решалась. И не потому что боялась негативной реакции хозяйки дома, а скорее из-за боязни того, что если попытается что-то вытащить, то «куча» вещей просто упадёт на неё. А сказать Соре, что она хочет что-то взять, и попросить помощи, Умэ никак не могла решиться. Поэтому весь день, пока брата не отпустят с тренировки, Умэ только скиталась по дому или бродила в лесу, но недалеко, потому что опасалась заблудиться или наткнуться на опасного зверя. На этот раз обучение Гютаро заняло весь день. Только ближе к вечеру, когда солнце почти опустилось за горизонт, Нишимура наконец объявила об окончании тренировок. Сегодня она решила увеличить нагрузку для ученика, чтобы бросить вызов его выносливости. Наставница не прогадала, и под конец дня парень еле стоял на ногах. Всё, чего хотел Гютаро, так это упасть на футон и отдаться в объятия сна. Он не успел ни поужинать, ни переодеться. Настолько сильно хотел спать. Стоило Гютаро лечь на мягкий футон, как он сразу уснул. Увидев, что брат сильно изнурён, Умэ, как заботливая сестра, накрыла его одеялом. Однако сама девочка не торопилась спать и решила снова немного пройтись по дому. К тому же Умэ нужно было закрыть все двери. На улице стояла достаточно тёплая весенняя погода, поэтому Нишимура на весь день открывала все фусумы и даже сёдзе на проветривание. Когда солнце клонилось к горизонту и на улице холодало, Сора всё закрывала на ночь. Но если женщина где-то не успевала, то говорила детям после захода солнца закрывать все двери. Так Умэ решила каждый раз перед сном обходить помещения, и если она находила открытые настежь картонные перегородки, то сразу затворяла их. В очередной раз, скучающе проходя через очередной коридор, она взглядом случайно зацепилась за открытые двери комнаты Нишимуры. Не сдержав любопытства, девочка остановилась в небольшом открытом проходе, решив тихо понаблюдать за действиями женщины. В свете уходящих лучей солнца Сора изящными движениями кисти что-то писала на листе бумаги. Умэ заворожённо наблюдала за действиями женщины, со стороны это выглядело так красиво и эстетично. Лёгкими движениями Сора выводила изящные иероглифы. Это было больше похоже на рисование, нежели на письмо. Умэ было интересно: а она бы так смогла? Девочку внезапно посетила мысль о том, чтобы попросить женщину и ей дать попробовать. Но смеет ли она о чём-то просить наставницу брата? Нишимура и так дала им с Гютаро крышу над головой, пищу и даже одежду. Да и обращалась с ними хорошо, если сравнивать с теми взрослыми, что их раньше с братом окружали. Женщина даже ни разу не придиралась по поводу их с братом происхождения. Да и в целом казалась неплохим человеком. Умэ не могла забыть тот факт, что Сора ещё в начале их знакомства сказала, что очень заинтересована навыками именно Гютаро. А про девочку она ничего не говорила. Возможно, даже и взяла по причине того, чтобы не разлучать брата с сестрой. Но Умэ очень хотелось попробовать то же, что сейчас делала женщина. Потому и уйти она не могла. Однако она не решалась подойди или даже просто тихо позвать. Девочке такого возраста, как Умэ, слишком скучно в большом доме, но и тревожить женщину было малость боязно. А вот Нишимура всё это время боковым зрением поглядывала на наблюдавшую за ней девочку. Женщина видела, как горели глаза ребёнка, когда она выводила линии иероглифов, и как отчего-то погас этот огонёк. Соре Умэ казалась милой, но несколько замкнутой и немного недоверчивой девочкой. Возможно, это было обусловлено влиянием её старшего брата, у которого характер был не самым покладистым. Но скорее всего они так себя вели из-за их прошлой жизни, по крайней мере так считала женщина. И от этого ей было немного жаль их. — Умэ, — обратилась Нишимура к девочке, и та подняла взгляд на неё. — Можешь подойти, — она позвала рукой к себе, и та осторожно, но послушно подошла к ней и села рядом. С такого короткого расстояния она наконец смогла разглядеть творения женщины. Пусть Умэ не понимала значения этих иероглифов, но они были так красиво и замысловато выведены. Пожилая женщина, заметив интерес девочки к своему занятию, смягчила свой привычный серьёзный взгляд. — Это называется каллиграфия, — пояснила Сора, подсев чуть ближе к девочке, разворачивая папирус для лучшего обзора. — Хочешь попробовать? — Но, — грустно хмуря брови, Умэ отвела взгляд, светлые пряди упали на лоб, частично скрыв лицо, — я не умею писать, — с долей стыда и даже некой обидой призналась она. — Суть каллиграфии заключается не столько в смысле написанных тобой иероглифов, — спокойно рассказывала Сора, — сколько в эмоциях, которые ты вкладываешь в письмо. — Но всё равно, — настаивала девочка, — я даже не знаю, как писать своё имя. — Это не страшно, — Нишимура потянулась за листом бумаги и положила его рядом с собой, а после взяла в руки кисть для письма. — Итак, твоё имя… — она задумалась. — «Умэ», это вроде пишется как «слива». Пожилая женщина стала что-то писать на листе, стараясь занять как можно меньше места. Движения её кисти были плавными, чёткими, не было ни одного лишнего мазка или случайного пятнышка туши. Из-за того, что Сора работала быстро, выведенный иероглиф был не таким красивым, как те, что женщина писала раннее. — Попробуй, — она протянула кисть девочке, и та приняла её, — повторить вот этот иероглиф. И не беспокойся о том, если он получится неправильным. Главное — просто пиши и помни — движения по бумаге должны быть лёгкими. Дослушав наставление женщины, Умэ глубоко вздохнула, а после медленно выдохнула. Она осторожно проводила кистью по бумаге, стараясь повторить символ, но при этом, как и говорила ранее мечница, вложить что-то «своё». И ощущения, которые девочка испытывала, было сложно передать словами. От удовольствия она растянула губы в счастливой улыбке, а в голубых глазах появился огонёк, делая их похожими на ясное весеннее небо. — Хм, достаточно неплохо для первого раза, — женщина сдержанно оценила законченный труд девочки. — Думаю… — А можно ещё? — не дав Соре договорить, девочка перебила её, неосознанно радостно вскрикнув, смотря «горящими» глазами на мечницу. Но как только она поняла, что поступила слишком опрометчиво, огонёк в глазах девочки угас. — Извините. Умэ словно стала ещё меньше, чем была. Она опустила глаза и смотрела на свои руки, в одной из которых всё ещё держала кисть. Умэ старалась изо всех сил сдержать подступающие слёзы. Она понимала, что глупо плакать из-за этого, они с братом переживали намного худшие вещи, но ничего не могла с этим поделать. Наступила недолгая пауза, после которой последовали слова женщины: — Знаешь, если тренировка твоего брата не затянется до позднего вечера, то завтра мы можем продолжить. — Правда? — Умэ сразу оживилась, счастливо смотря на наставницу. От непролитых слёз в глазах не осталось и следа. — Да, — кивнула мечница. — И раз тебя так заинтересовало письмо, то я могу обучить тебя основам грамоты. Знаешь, ты вправду красивая девочка, Умэ, но женщине тоже полезно быть грамотной. Умэ этой новости очень обрадовалась. Она и представить не могла, что Нишимура добровольно решит её обучить каллиграфии. Умэ, не сдерживаясь, широко улыбнулась, впервые за многие годы чувствуя, что счастье переполняет её изнутри и вот-вот выплеснется наружу. После этого небольшого урока девочка спокойно ушла в свою комнату. Когда Умэ лежала с братом, стараясь уснуть, то с лёгкой улыбкой предвкушала, как в скором времени будет заниматься таким красивым делом, как каллиграфия. И она даже стала думать, что эта женщина, может, и была немного странной и серьёзной, но в то же время в ней была и капля мягкости по отношению к ней и брату. А может, и вправду их жизнь наконец стала двигаться в правильном русле?

***

— Зачем надо было меня брать с собой? И не опасно ли оставлять Умэ одну, а если демоны? — ворчал Гютаро, тем не менее послушно следуя за наставницей. — Во-первых, ты скоро станешь охотником, а значит, тебе нужно будет отправляться на задания в города, вроде этого, — Сора отвечала спокойно и строго, не ведясь на возмущения парня. — Тебе стоит научиться ориентироваться на подобной местности. И во-вторых, чем раньше мы закончим с покупками, тем раньше вернёмся. Да и демоны нападают только ночью. Теперь понял? — Да-а. Честно говоря, Гютаро не очень-то было по нраву ходить между рядов с продуктами вместе с мечницей, но его не это раздражало, а взгляды большинства людей, обращённые на него. Сегодня утром Нишимура настоятельно попросила своего ученика пойти с ней в местный городок на рынок. Это было связано с тем, что женщине дали новое задание. А значит, она снова будет отсутствовать какое-то время, и детям нужно чем-то питаться, пока её не будет. Раньше Сора спокойно ходила на рынок сама, но в этот раз решила взять с собой Гютаро. Ведь, судя по его поведению в первые дни их знакомства, он был, мягко говоря, нелюдимым. И эту проблему с социальной адаптацией собственного ученика пожилая женщина должна была решить. Гютаро, в конце концов, предстояло в будущем работать и взаимодействовать с другими истребителями. Совершая очередную покупку у прилавка с едой, парень молился, чтобы эта пытка наконец закончилась. Он буквально ощущал на себе эти до боли знакомые, пусть и мимолётные взгляды, пропитанные отвращением. Его это жутко раздражало. Но его учитель много раз говорила: «Сосредоточься, будь терпеливее», — и он правда старался следовать этим словам. И всё же Гютаро был почти на пределе. — Долго ещё? — нетерпеливо спросил он. — Осталось купить немного риса, и сразу домой, — невозмутимо ответила Сора. Гютаро очередной раз выдохнул, но продолжал следовать за мечницей, неся приобретённые недавно продукты. Но их безмятежный поход на рынок всё же был нарушен… В одно мгновение в спину мальчика прилетело что-то твёрдое, но при этом немного вязкое. Гютаро неосознанно пригнулся вперёд. Брошенной вещью оказался какой-то фрукт, который, судя по зловонному запаху, был далеко не первой свежести. — Убирайся! — послышался надменный возглас со спины парня, очевидно, принадлежавший тому, кто кинул в него гнилой плод. — Такому уродливому типу, как ты, здесь делать нечего! Крик нахального незнакомца стал последней каплей для Гютаро. Стерпеть взгляды он ещё мог, но только не публичное унижение. Он сам, конечно, знал о своей непривлекательной внешности, но не мог не ответить, когда кто-то оскорблял его. Гютаро бросил мешавшие ему в расправе над наглецом продукты и дёрнулся в сторону нахала. — Ах ты! — взревел парень, готовый чуть ли не растерзать обидчика. — Гютаро! — воскликнула Нишимура, тем самым остановив разгневанного ученика. — Если у этого человека есть время на оскорбления других, это не значит, что ты должен тратить своё время на таких, как он. Подобные люди не стоят твоего времени и уж тем более твоего внимания, — она ненадолго остановилась, но затем, переведя дух, продолжила: — Я прошу тебя, как твой учитель, не делать этого. Поверь, он того не стоит. Парень оказался на распутье: забить оскорбившего так, чтобы тот больше рта не смог раскрыть, или всё же прислушаться к женщине. Прошлый «он» без колебании расправился бы с этим мальчишкой: в конце концов Гютаро никогда не прощал тех, кто плохо относился к нему или его сестре. Но так бы он сделал раньше. Хотя значит ли это, что он всё-таки немного изменил своим прошлым принципам? Может, и вправду на него так влияет эта женщина? Сделав пару глубоких вздохов, Гютаро решил всё-таки отступить. Он посчитал, что даже если попытается напасть на обидчика, то Нишимура наверняка его остановит, но уже силой. Да и не стоило привлекать к себе ненужное внимание. Да, похоже, это было единственным оправданием, почему он пошёл против своих убеждений. Ещё раз посмотрев на того мальчишку, Гютаро в последний раз одарил его злым взглядом, от которого бывшему обидчику стало не по себе и он испугано отвёл глаза. Дождавшись, когда ученик к ней подойдёт, Сора повела его за собой. Они шли, не проронив ни слова, пока не завернули в небольшой проулок, где не было людей. — Молодец, — спокойно высказалась женщина. — Я рада, что ты наконец стал находить внутреннее равновесие. — Он не имел права, — тихо высказался Гютаро, резко остановившись. — Что? — Нишимура всё-таки услышала его слова и тоже остановилась, обернувшись к ученику. — Не он, — он резко поднял голову и не то с гневным, не то с обиженным выражением лица продолжил уже громче: — Ублюдки из Йошивары не имели даже права раскрывать свои поганые рты! — Парень немного успокоился, но не перестал говорить с горечью в голосе. — С самого детства я только и выслушивал оскорбления от окружающих: остолоп, ничтожество, безмозглый мусор, идиот… Слова обиды за собственную жизнь вырывались невольно из рта Гютаро. Раньше он не рассказывал об их с сестрой жизни в квартале красных фонарей, но сейчас будто что-то изнутри кричало и ревело, желая высказаться, чтобы наконец сбросить с себя эту грязную и липкую, как грязь, тяжесть. — Меня не покидала мысль о том, что все оскорбления были словно специально придуманы для меня, — от ужасных воспоминаний он невольно сжал кулаки. — Я не смел надеяться даже на простую жизнь без страха умереть от голода. — Тебе не стоит на этом зацикливаться, — спокойно, но с толикой сожаления отозвалась мечница, смотря на своего подопечного. — То, что было в прошлом, всегда остаётся позади. Нам же стоит жить сегодня и думать о завтрашнем… — Заткнитесь! — парень резко перебил пожилую женщину, огрызаясь. — Как такая, как вы, может говорить о таких вещах? И так ясно, что вы жили в достатке с самого рождения. Вы ведь дочь самурая, — уже привычное, но мерзкое чувство зависти Гютаро снова дало о себе знать. — Никогда не испытывали голода или холода, от которого можно умереть. Да и ещё прожили такую долгую жизнь! Не вам мне говорить о прошлом! После своей тирады юноша замолк и тяжело задышал, переводя дух. А вот Сора, которая его терпеливо выслушивала, после его речи как-то странно изменилась в лице: брови были чуть опущены и сведены вместе, морщины возле губ немного дрогнули. — А теперь послушай меня, глупый мальчишка, — строго, но спокойно начала она. — Я скажу это один раз и повторять не буду. Моя жизнь была не такой замечательной и беззаботной, как ты себе представляешь. Нишимура была возмущена поведением ученика. Она, конечно, пыталась это скрыть за стальным тоном, но если вслушаться, то можно было легко уловить её недовольство. — Да, я действительно была дочерью уважаемого самурая, — утвердительно произнесла женщина. — Но это не значит, что я могла получить всё, что хотела. Я ведь родилась женщиной, а в нашем обществе женщина с катаной — звучит как строчка из шутки. К тому же мой отец был сторонником традиций, и он требовал от меня выйти замуж. Правда, мне это не удалось, как видишь. И когда отец окончательно во мне разочаровался, меня взял под крыло старший брат, благодаря которому я стала мечницей. Но опять-таки, молодую девушку даже в рядовые не пускали. И у меня ушло много лет на то, чтобы заслужить уважение среди истребителей-мужчин. Женщина немного перевела дух. — Говоришь, я не страдала от холода и голода? Да, это так, — ровным тоном, но с горечью сказала Сора. — А приходилось ли тебе когда-нибудь терять близкого человека? У меня такое было не раз. Я теряла и близких, и друзей, и товарищей. Но тем не менее, — она выпрямилась, — я никогда не позволяла себе опускать руки. Ведь я осознала, что каким бы болезненным не было твоё прошлое, сделай вдох и гордо иди вперёд. Заставь своих обидчиков грызть от раздражения ногти! Нишимура никогда не славилась высоким ростом, особенно сейчас, в её-то преклонном возрасте. Но почему-то юноше она показалась высокой. Она была похожа на величественную воительницу из легенд, которая прожила многие столетия и видела множество событий, благодаря которым приобрела огромный запас мудрости, которой сейчас делилась с ним. Как бы не приятно ему было признавать, но отчасти Сора права. Ничто не в силах поменять их с сестрой прошлое, но именно благодаря этой мечнице у Гютаро есть хороший шанс изменить своё будущее и дать Умэ достойную её жизнь. Разумеется, если он чаще станет прислушиваться к своей наставнице. — Что я только что сказала? — строгий голос Нишимуры вывел парня из размышлений и заставил вздрогнуть. — А ну-ка выпрямись! Для мечника осанка — это всё. Это был далеко не первый раз, когда она одёргивала юношу по поводу того, что он часто ходит сгорбленный. И обычно он неохотно её слушался, но сейчас он быстро расправил плечи и выровнялся, отчасти из-за неожиданного возгласа своей учительницы.

***

После ещё нескольких месяцев изнурительных тренировок Нишимура, наконец, посчитала Гютаро достаточно готовым для того, чтобы доверить ему катану. Поначалу парню было непривычно выполнять те же приёмы, что и с синаи, из-за более тяжёлого веса его нового оружия. Каждая мышца его тела с новой тяжестью ощущала сложность прежних и новых упражнений. Однако Гютаро не позволял себе сдаваться. И если раньше Нишимура удерживала его чуть ли не до последнего луча заходящего солнца, то теперь юноша сам был готов тренироваться хоть до глубокой ночи. Но Сора, как настоящий учитель, всё же заботилась о состоянии своего ученика и постоянно твердила ему, что ночью люди должны спать, а не напрягаться до седьмого пота. Так тренировки Гютаро шли своим чередом. За почти прошедшую половину года он стал заметно спокойнее, чем при первой их встрече с Сорой. И всё же в нём ещё оставались эмоции прошлой жизни, которые он старался забыть. Хотя бы ради сестры. Кстати, об Умэ. Её уроки грамоты с Нишимурой не проходили даром. Правда, когда девочка только начала погружаться в каллиграфию, она часто засыпала на первых уроках. И, разумеется, Сора не раз повышала голос, чтобы вернуть девочку из царства снов. Со временем, когда Умэ стала лучше понимать материал, который ей объясняла учительница, она уже намного проще и не с такой скукой воспринимала информацию. И что оказалось самым удивительным, так это предрасположенность девочки к каллиграфии. Когда Умэ увлечённо, будто находясь в другом, огороженном от всего, мире, писала небольшое хокку, её почерк был даже лучше, чем у наставницы. Когда Сора увидела способности своей маленькой ученицы, то предложила Умэ продавать её небольшие стишки. Изначально девочка не верила и говорила, что её стихи не так хороши, как у настоящих писателей. Однако Сора переубедила её и сказала, что хокку могут покупать не только ради высокого искусства, но и ради украшения интерьера. Потому как каллиграфия столь юной особе давалась на удивление легко, Нишимура не сомневалась в своём решении. Хотя, возможно, большую роль сыграло стремление Умэ к созданию чего-то красивого. Так относительно безмятежно протекали будни, но ничто не может длится слишком долго, особенно моменты покоя. Пришло лето, в тот знаменательный день стоял невыносимый зной. Будто сама Аматэрасу насылала на людей адский жар палящего солнца, гневаясь на несчастных жителей земли. Каждый как мог спасался от жары: укрывались в домах и махали друг на друга веерами, стараясь хоть как-то охладить окружающий воздух, а кто-то находил спасение в попивании сладкого сакэ. Нишимура же решила порезать арбуз, чтобы его сладкий прохладный сок немного охладил её и подопечных. В очередной раз вытирая со лба выступающий пот, она закончила с нарезкой фрукта. Сложив нарезанные кубики лакомства на тарелке, она взяла её в руки и понесла в сторону комнаты. Спокойно проходя по коридору, она краем глаза заметила в открытом проёме сёдзи мелькнувшую фигуру. Нишимура всегда, сколько себя помнит, была начеку каждую минуту и прислушивалась к каждому постороннему шороху. Годы работы истребителем демонов давали о себе знать. И она всегда чувствовала, когда рядом опасность. Вот только сейчас она этого не ощущала, разве что было небольшое чувство беспокойства: ведь она жила далековато от города и поэтому к ней никто не приходил. Сильно погрузившись в свои мысли, Сора и не заметила, как дошла до комнаты, где сидели дети. И только звонкий голосок Умэ вывел её из размышлений. Брат и сестра сидели на полу прямо возле открытой сёдзи; чтобы Умэ не страдала от жары, Гютаро махал веером, направляя прохладные потоки воздуха на девочку. Юноша с улыбкой слушал восторженную речь сестры о том, как она продвинулась в учёбе и что её хокку имело небольшую популярность в близлежащей деревушке. Сора тихо прошла в комнату, дабы не нарушать эту идиллию между братом и сестрой. Она ни разу не видела, чтобы её ученик так искренне улыбался. И будто чувствуя ту же радость, что и парень, она всё же позволила себе приподнять краешек губ в подобии улыбки. — Братик, — обратилась к Гютаро девочка. — Дай теперь мне помахать на тебя веером, — она потянулась к руке юноши. — Тебе ведь тоже жарко. — Нет, — отозвался он, поднимая руку с веером выше, чтобы она не достала. — Всё нормально. Я и так себя хорошо чувствую. — О, вижу, вы хорошо проводите время. — Брат с сестрой повернули головы на голос наставницы, она присела рядом, ставя перед ними тарелку с нарезанным фруктом. — Учитель, — Гютаро немного скептически посмотрел на содержимое. — Что это? — Это арбуз, — пояснила она. — Можете попробовать, это очень вкусно. Сора уже давно привыкла к тому факту, что дети могут не знать элементарных вещей, которые всегда были доступны ей и её семье, потому ей часто приходилось объяснять некоторые аспекты. Первой попробовать неизвестное лакомство осмелилась Умэ. Она сначала настороженно взяла кусочек, а потом положила в рот, одновременно зажмурив глаза. Медленно прожёвывая кусочек арбуза, она старалась его распробовать. Прочувствовав новый вкус, Умэ замечталась от удовольствия, а после распахнула глаза, в которых читалось неподдельное счастье от чего-то нового и приятного. — Братик, это очень вкусно, — она сразу решила поделиться эмоциями с Гютаро. — Оно такое мягкое, но вот когда кушаешь, кажется, что из него словно, словно… — она старалась подобрать слова. — Словно вытекает очень-очень сладкая вода! Умэ шустренько взяла ещё кусочек арбуза и протянула его брату. — Попробуй! — ей очень хотелось, чтобы и Гютаро попробовал столь вкусное лакомство. Сначала юноша от неожиданности округлил глаза. Перевёл взгляд на свою учительницу, но та преспокойно продолжала трапезу, словно это всё происходило не на её глазах. Возможно, не хотела смущать его, вот и притворилась, что не замечает. Младшая сестра всё ещё держала нарезанный арбуз в паре сантиметров от рта Гютаро. Ему нравилось, когда Умэ старалась о нём заботиться, просто, сравнивая свою внешность с её, он считал, что не может к ней прикасаться, дабы не осквернять её красоту. Но и огорчать единственную радость его жизни Гютаро не хотел. В очередной раз поборов своё чувство неполноценности, он закрыл глаза, открывая рот. Но не успел почувствовать на своём языке вкус фрукта… — Сестра, — раздался недалеко низкий глубокий голос, очевидно, принадлежавший вполне взрослому мужчине. — Я понимаю, что ты не хочешь покидать этот дом из уважения к нашей семье. Но ведь нельзя жить отшельницей всю жизнь, ты и так… Внезапно вошедший мужчина, который разрушил своим визитом такую безмятежную идиллию, замолк, так и не закончив свою речь. И пока он пребывал в неком оцепенении, словно увидел что-то из ряда вон выходящее, дети смогли рассмотреть незнакомца: не сильно длинные волосы, которые были уложены в хвостик на затылке и по бокам немного выбриты, но всё ещё оставались небольшие островки на висках; морщины на лице, выдающие истинный возраст незнакомца. Одежда, которая выглядела не менее дорого, чем у Нишимуры, и странные маленькие очки — на переносице располагалось большое металлическое крепление, соединяющее линзы. Но больше всего напрягал его взгляд, обращённый на детей. Будто он смотрел не на обычных детей, а на маленьких мышей, выбравшихся из подвала. И в его глазах промелькнул не ужас, а… пренебрежение и удивление. — Это — Нишимура Тоучи, — Сора спокойно представила неожиданного гостя обеспокоенным детям. — Мой младший брат. А это мой ученик и подопечная, — она указала на детей. Брат с сестрой неловко и тихо поздоровались с мужчиной. На их приветствие он слегка кивнул, а затем перевёл серьёзный и немного недоброжелательный взгляд на Сору. — Сестра, — он спокойно, но с лёгким раздражением продолжил: — Можно тебя на пару слов? Она кивнула и встала, жестом показав детям, что не стоит бояться и что им нужно оставаться здесь. После Сора неспеша последовала за братом, между ними словно была натянута струна, готовая в любой момент разорваться. Они оба скрылись за фусумой, оставив детей в лёгком недоумении. Умэ и Гютаро задавались множеством вопросов. Раньше Нишимура не упоминала о том, что у неё есть младший брат. И Умэ, как столь юной и ещё не повзрослевшей девочке, было любопытно всё. Особенно, о чём могут говорить столь взрослые люди. Но вот Гютаро слишком насторожил этот «брат». Его сейчас волновал не столько вопрос, почему Нишимура даже не заикнулась о младшем брате, сколько безопасность его Умэ. Зная сестру, она определённо захочет подслушать разговоры старших. А если её вдруг заметят? Или она скажет что-то не то? И как в таком случае поступит наставница? Эти вопросы так сильно роились в его голове, что он чуть не проморгал побег сестры, которая тихонько приближалась к бумажной двери. — Умэ, стой, — он неосознанно крикнул это слишком резко, отчего сестра сразу замерла и удивлённо посмотрела на брата. — Но почему? — спросила она, чуть сведя брови. — Интересно же. — Ну, — он запнулся, стараясь подобрать нужные слова, дабы отговорить девочку от опрометчивого поступка. — Они же старики, — ляпнул первое, что пришло на ум. — Говорить, наверное, будут о каких-то скучных, взрослых и неинтересных делах, — своё перечисление Гютаро сопровождал скучающим жестом руки, прокручивая кисть вокруг оси. — Да ты же сам не знаешь, о чем они могут говорить, — Умэ не собиралась отступать. — К тому же он как-то грубовато говорил с Нишимурой-сан. Брат с сестрой так не общаются. Даже когда они с Гютаро жили в нищете Йошивары, оба не бросали друг друга. Она помнит, как парень заботился о ней на протяжении тех лет её жизни. И у Умэ отложилось в голове то, что во всех семьях, если брат любит сестру, то он будет так же заботиться о сестре, как Гютаро о ней. Для неё видеть, как тот мужчина говорил с Сорой, было странно. — Это нас не должно касаться, — тон Гютаро звучал серьёзнее, он не оставлял попыток отговорить сестру от глупости. — Это только их разговор, и мы не должны в него встревать. Они же взрослые и сами разберутся, — он тяжело вздохнул. — Умэ, пожалуйста отойди от двери. Всё-таки уроки с мечницей не прошли даром. Выдержка, которую прививала женщина ученику, давала о себе знать. Нет, он бы и раньше не стал как-то повышать на сестру голос, просто сейчас он старался подбирать аргументы и убеждать. — Ну, — девочка опустила взгляд, надув пухленькие губки, выдохнула: — ладно, как скажешь, братик. Юноша облегчённо выдохнул. И это было его ошибкой. Стоило Гютаро отвести взгляд, как младшая сестрёнка воспользовалась этим для побега. Умэ быстро шмыгнула в приоткрытый проём между дверцами, зная, что брат там не пролезет, не потратив время на раздвижение. И когда юноша попытался её остановить, было поздно — сестра уже скрылась за поворотом в коридоре. Как только Умэ услышала приглушённые голоса двух людей, она поняла, что комната, в которой были тот мужчина и Нишимара, совсем рядом. Поэтому она замедлила шаг, а затем опустилась на четвереньки, так же тихонько подползая к приоткрытому проёму, откуда были слышны уже более отчётливые фразы. — Что за бродяжек ты привела в наш дом?! — первый возмущённый возглас, который донёсся до ушей девочки, принадлежал тому мужчине. — Наш дом? — спокойным голосом, в котором, тем не менее, слышалась скрытая угроза, ответила женщина, сделав акцент на слове. — Помнится, в последний раз, когда ты здесь был, ты чуть ли не кричал о том, что ноги твоей тут не будет. И вот ты снова вернулся сюда. — Не уходи от темы, Сора! — Это я ухожу от темы? — привычный спокойный тон мечницы резко изменился. — Тоучи, ты сам сменил тему нашего изначального разговора. К тому же ты ведь сам давно не считаешь это место домом, но продолжаешь сюда приходить и навязывать свои правила, попутно стараясь меня упрекнуть. — То, что я здесь не живу, не значит, что я не имею права знать, что здесь происходит, — мужчина недовольно скрестил руки на груди. — И уж тем более что моя старшая сестра привела в дом нашего отца каких-то бродяжек. — Они не бродяжки, а мои ученики, — строго возразила Сора. — Неужели оба?! — удивился оппонент. — Да, оба, — отрезала она. — Умэ я учу каллиграфии, а Гютаро продолжит моё дело как истребитель демонов. — Опять эти истребители, — раздражённо выдохнул он, потерев переносицу. — Я уже много раз тебе говорил и повторю снова. Подобное ремесло лишь неблагодарная работа для низкоклассовых плебеев и занятие подобным недопустимо для дочери самурая. Снова эти слова. Нишимура за все годы службы истребителем смогла завоевать доверие и даже уважение среди большинства мужчин-мечников. Только её брат не мог смириться с тем, что она делает. Поэтому почти при каждой встрече он её отчитывал за безрассудство. И к большому сожалению, она давно смирилась с мыслью о том, что Тоучи никогда не примет того пути, по которому пошла его старшая сестра. Не став выслушивать до конца тираду брата, женщина настойчиво его перебила: — Довольно, — мужчина замолк под тяжёлым взглядом сестры. — Я тебя услышала, а теперь послушай меня. Я уже давно не молода, и менять в моей жизни что-то — уже слишком поздно. И от твоих упрёков ничего не изменится, братец. Где-то с минуту он ничего ей не говорил, будто думая о чём-то. Но мужчина не хотел заканчивать разговор на этой ноте, ему хотелось оставить за собой последнее слово. — Раз так, — он говорил спокойнее, чем ранее. — То ты могла бы взять в ученики кого-то другого, а не… этого. — О чём ты? — спросила Сора, обратив взгляд на брата. — Смеёшься? — удивился он. — Да ты вообще его видела? Этот, — он брезгливо поморщился, подбирая слова. — Уродец явно чем-то болен. Он же худой, как высохшая ветка, а его лицо… — Сам ты больной уродец! Оба взрослых обернулись на резкий высокий крик со стороны входа. В дверном проёме стояла Умэ, и весь её вид говорил о том, что она очень зла на незнакомого ей господина. Подобные слова, высказанные в адрес её старшего брата, она не смогла стерпеть. Да какое он право имеет такое говорить? — Братик очень заботливый, сильный и смелый, — девочка отчаянно выкрикивала слова, которые шли из сердца. — Ты его совсем не знаешь! Так что не смей, слышишь? Не смейте его оскорблять! — Ах ты мелкая грубиянка, — мужчину переполняло возмущение от слов девочки. — В этом доме тебе слово никто не давал… — Тоучи, — стальной голос мечницы заставил его замолчать и перевести на неё взгляд. — Уже довольно поздно, если ты остановился в ближайшем городе, то тебе стоит идти туда сейчас, иначе возвращаться тебе придётся в сумерках. Ты ведь понимаешь, о чём я? Разумеется, он понимал. Ещё когда Сора только начинала рядовым истребителем, она не раз говорила брату, чтобы тот не бродил в безлюдных местах ночью в одиночестве. Демоны вездесущи и могли быть где угодно. Поскольку младший Нишимура не хотел продолжать диалог, тем более в присутствии ребёнка, который относится к нему явно враждебно, он решил покинуть этот дом. Поправив кимоно, мужчина спокойным шагом устремился к выходу из помещения. Напоследок одарил девочку снисходительным взглядом, а та всё сверлила его злым взглядом. Когда мужчина окончательно исчез из поля зрения, между Умэ и Нишимурой повисла неловкая пауза. — Мне жаль, что я прервала ваш разговор, — кое-как собравшись, Умэ всё же решила извиниться перед женщиной, нервно перебирая пальцы и смотря в пол. — Но за свои слова извиняться не буду! — уже более решительно высказалась она. — Я о них не жалею! Она и вправду была благодарна этой женщине за то, что та дала приют им с братом, однако она никогда не стала бы терпеть оскорбления в сторону брата. Гютаро слишком много для неё значит, поэтому Умэ не могла позволить себе стоять в стороне. Даже если она понесёт наказание за это. — Тебе не за что извиняться, — спокойно отозвалась Сора, глаза девочки непроизвольно округлились от удивления. — Ты поступила правильно, заступившись за брата. Так и должно быть. Последнюю фразу она даже как-то грустно выдохнула. Словно вспомнила что-то печальное. Заметив состояние наставницы, Умэ набралась смелости спросить у неё. — Нишимура-сан, что случилось между вами и вашим братом, что вы так относитесь друг к другу? — она подняла взгляд, встретившись с погрустневшими глазами старушки. — Вы же его сестра, почему он так груб с вами? Нишимура тяжело вздохнула, а затем присела на татами, поджав колени под себя. — Присядь, Умэ, — она указала на место рядом, и девочка послушно села напротив женщины. — Я вам с братом рассказывала, что мой отец был достаточно уважаемым самураем. Но я ни разу не говорила, что росла в семье далеко не единственным ребёнком. Поэтому у меня был один младший, Тоучи, которого ты сегодня видела, и четыре старших брата. — Ого, — невольно удивилась девочка. — Да, семья у нас была большая. Оттого и дом такой огромный, — сказала женщина, оглядывая помещение. Она на минуту стихла, подбирая в голове слова, чтобы продолжить. — Понимаешь ли, мой отец был человек строгий и придерживался традиций, поэтому моих старших братьев он воспитывал как будущих самураев. Смотря на то, чем они занимаются, я всегда хотела того же, стать мечницей. Но отец меня и близко не подпускал даже к синаи. Да и у него были совершенно иные планы на меня, хотел найти мне достойного мужа. Но сколько бы я не была на смотринах, меня всегда настигала неудача. Смотря на то, с каким выражением лица рассказывала это женщина, Умэ становилось её немного жаль. — Впрочем, я оказалась не единственным разочарованием отца. Тоучи всегда был слабее братьев и даже меня. Тренироваться для него было физически невозможно. Зато он был очень умным, поэтому отец нанимал ему частных учителей. Тоучи тяготило осознание того, что он не так силен, как наши братья. Я часто была рядом с ним, успокаивала. Если задуматься, то я общалась с ним чаще, чем с другими братьями. Но, — впервые она запнулась. — Спустя время один из старших, Ичиго, предложил мне пойти с ним на обучение к одному мечнику, и я согласилась. С того момента, как я стала истребителем, я много лет не видела Тоучи. — Но, — немного нерешительно начала Умэ, — если вы с братом были так близки, почему потом не вернулись? На вопрос девочки Нишимура тихо и многозначительно улыбнулась. А потом, вздохнув, продолжила: — Я тогда была очень юна, нерешительна и, к сожалению, очень своенравна, чтобы вернуться, и всё откладывала. А потом, — она поджала губы, вспоминая ошибку, которая стоила ей близкого человека, — погиб мой старший брат, Ичиго, который взял меня с собой на обучение. Мне тогда… Было очень стыдно возвращаться домой. И очень грустно. Но когда я всё же вернулась домой, меня встретил уже не Тоучи, это был совершенно другой человек. Я пыталась с ним поговорить, извиниться, но тщетно. Он даже не пытался меня выслушать и только сыпал упрёками. Поэтому мы особо не общаемся, но всё же поддерживаем какую-то связь. Дальше, на огромное удивление девочки, Сора положила свою руку на её светлую макушку, поглаживая мягкие волосы. При этом смотря на неё таким добрым и немного грустным взглядом. Умэ была сильно озадачена такому неожиданному и несвойственному женщине поведению. Но от лёгкого и нежного поглаживания по волосам внутри становилось приятно тепло. — Я каждого из вас обучаю чему-то, исходя из собственных ошибок и опыта. Поэтому хочу сказать тебе, что что бы ни происходило в ваших с братом жизнях, поддерживаете и не бросайте друг друга, — мечница убрала руку с макушки девочки и тяжело вздохнула, прикрыв глаза. — Пусть у вас всё будет не так, как у меня с Тоучи.

***

Даже ночью душная атмосфера не давала расслабиться мирно спящим людям. Из-за такой неприятной духоты заснуть было довольно затруднительно. Но для бессонницы Умэ была другая причина. Она не могла выкинуть из головы сегодняшний инцидент и разговор с Нишимурой. Они с братом прожили у этой женщины больше полугода, и за это время девочка прониклась сильным уважением к ней. Она понимала, что далеко не каждый взрослый может взять на себя ответственность в виде двух детей. Может, Сора и не была святой, но хорошим человеком — однозначно. Да, пусть она как старшая сестра и совершила ошибку, но она ведь пыталась извиниться и наладить отношения с братом. А этот мужчина надулся как маленький ребёнок. Умэ даже не до конца была уверена, что они родственники: слишком уж разные. Хотя они с Гютаро тоже имеют массу различий, но тем не менее заботятся друг о друге. Внезапно словно молнией поразила детский ум очень мрачная мысль: «А что если однажды и они с Гютаро вот так расстанутся?» Эта мысль въелась ей в голову и не хотела её покидать. Ведь наставница говорила, что в детстве они с братом были дружны, а после произошёл раскол. Неужели когда они с братом вырастут, то тоже станут так общаться? Или вовсе перестанут видеться? — Умэ, — послышался со стороны слегка хрипловатый голос Гютаро, явно обеспокоенного состоянием девочки. — Что случилось, почему ты плачешь? Умэ была так погружена в свои мысли, что не ощущала лёгких слез, стекающих по щекам. Приняв такое же полусидячее положение, как и брат, она принялась вытирать лицо. — Это из-за брата наставницы? — он сразу выдвинул догадку, а после зло нахмурился. — Он тебя чем-то обидел? — Нет, просто… — девочка запнулась, стараясь упорядочить мысли, чтобы правильно высказать, что её гложет. — Нишимура-сан мне рассказала, что они с братом очень сильно поссорились, а когда стали старше, перестали друг с другом общаться, — слезы начали беспощадно подступать к глазам. — Если мы тоже однажды перестанем разговаривать, то я не хочу взрослеть! Братик, я не хочу тебя терять! Последнее предложение она высказала довольно громко, а после опустила голову; по щекам текли солёные струйки слёз. Сама мысль о том, что они с Гютаро однажды могут расстаться, повергала её в отчаяние. Однако почувствовав родные, тёплые и крепкие объятия брата, она немного успокоилась. Но не прекращала всхлипывать. — Помнишь, — юноша заговорил на удивление спокойно и тихо, — что я тебе пообещал очень давно? «Вместе мы сильнее всех на свете! И холод, и урчание в животе — всё ерунда. Обещаю, мы всегда будем вместе! Я никогда тебя не брошу! Видишь? Уже не так страшно, правда?» От нахлынувших воспоминаний девочка успокоилась. Да, она помнит про то обещание. Тогда ей и вправду было страшно и холодно так сильно, что бедняга не могла сдержать слёз. Но старший брат как всегда её успокоил. Он всегда знал, какие слова подобрать, чтобы успокоить девочку. — Да, — Гютаро почувствовал на плече, как Умэ кивнула, тихо добавив: — помню. — Вот видишь, — незаметно для сестры он слегка улыбнулся, продолжая обнимать и поглаживать её по волосам. — Ты — самое ценное, что у меня есть. И ты моя младшая сестрёнка, а я — твой старший братик. И это не изменить. Поэтому я никогда не нарушу наше обещание, что бы ни случилось. Именно эти слова нужны были девочке, чтобы окончательно успокоиться. Поэтому она сильнее прижалась к парню, чтобы почувствовать его рядом и точно знать, что он здесь и никуда не исчезнет. В конце концов, нет связи крепче, чем связь брата и сестры.