Я (не) счастлив без тебя

К свадебной церемонии явно готовились тщательно. У невесты есть вкус. И Юнги не хотел бы знать этого. Но он сидит во втором ряду среди приглашённых со своими друзьями, которые к тому же друзья Хосока, и смотрит. Он смотрит на красивую девушку, что счастливо улыбается всем гостям, демонстрируя идеально ровные белые зубы, и такое же идеальное белое свадебное платье. Он смотрит, как дрожат руки Хо, когда он одевает кольцо на безымянный палец своей теперь уже супруги. Хосок плачет, но только Юн знает, что не от счастья. Ему больно. Больно видеть, как Хосок создаёт семью. Не с ним. Когда молодожёны идут по ковровой дорожке между рядами гостей, Чон кидает взгляд на Юнги. Лишь один взгляд. Мин отворачивается, сжимая руки в кулаки. Какого чёрта он здесь? В первый же удобный момент он незаметно покидает праздник. Незаметно для всех, кроме Хосока.

***

Не прошло и месяца со дня свадьбы новоиспечённой семьи Чонов, как Юнги добивают новостью: — У них будет ребёнок. — Что? — сквозь нарастающий шум в ушах переспрашивает, отказываясь верить. — Жена Хосока беременна, — Чимин поясняет, словно несмышлёному. Больше всего Юнги хотел бы забыть. Забыть, что когда-то в его жизни был Чон Хосок. Он хотел бы забыть свою любовь, которая отказывается исчезать из его глупого сердца вот уже чёртовы четырнадцать месяцев. В тот же день он покупает билет и улетает в другую страну. Обратного билета он не покупает.

***

— Мы не видели тебя почти три года! Ты изменился! Друзья рады видеть его, и Юнги, если честно, тоже рад. Он соскучился за ними. Они редко поддерживали связь по интернету и Мин переживал, что, вернувшись не сможет наладить с ними общение. Он нечасто общался с ними, чтобы ничего не знать про Хосока и его семью. Но его страхи не оправдались, друзья принимают его тепло и искренне делятся тем, как сильно скучали. Они много говорят, перебивают друг друга, смеются и обнимаются, чего Юнги вообще-то делать не любит. Они восстанавливают общение, часто видятся и успешно избегают темы под названием: «Хосок, его жена и ребёнок». Всё рушится так же внезапно, как и в прошлый раз. На часах снова два часа ночи. Юнги снова не спит, потому что у него проблемы на работе. Он злится. Звонок, высвечивающийся на мониторе всё того же ноутбука. Дежавю. Почему он снова отвечает? — Хосок? — Юнги удивлённо рассматривает осунувшееся лицо мужчины. — Привет, — устало трёт глаза Чон. — Спасибо, что ответил. Я сомневался, что ты захочешь говорить. Юн хочет съязвить что-то вроде: «кто сказал, что я хочу?», или «два часа ночи твоё заколдованное время?», но вместо этого он одевает маску полнейшего равнодушия, уточняя: — Ты что-то хотел? — Поговорить, — честно отвечает Хо. — Поговорить? — приподнимает в удивлении бровь Мин. Серьёзно? — Ты сможешь когда-нибудь простить меня? — внезапно спрашивает мужчина. — Отличный вопрос пол третьего ночи в будний день. Почему ты не спишь? — переводит тему Юн. Он искренне не понимает этого человека. — Ответь на мой вопрос, — настойчиво, но добавляет мягче: — Пожалуйста. — Мне не за что прощать тебя, мы уже говорили об этом, — тяжёлым вздохом, жалея, что ответил на звонок. Слабак. — Могли бы…мы могли бы…иногда общаться с тобой? Мне действительно это необходимо, — лицо так близко к камере, что можно разглядеть тревогу в глазах звонящего. Он нервно хрустит пальцами и, кажется, не дышит, пока ждёт ответ. — Я не знаю, Хо, — Юнги тяжело. Тяжело отказывать этому человеку. Тяжело видеть его таким. — Извини, что потревожил. Этого больше не повторится, — обречённо выдыхает Чон, отстраняясь от камеры. Он тянет руку к клавиатуре, чтобы нажать кнопку сброса вызова. — Стой, — сам не знает, зачем останавливает. Они молчат, разглядывая лица друг друга на мониторах. Три года Мин потратил на то, чтобы восстановить своё равновесие. Жить в мире, где нет Хосока легче, чем там, где Хосок просит его вернуться в эту жизнь…другом? Безрассудство. Нет никакого смысла в этой глупой просьбе. Им не о чем говорить. Им НЕЛЬЗЯ говорить. — Я не могу обещать тебе ничего, — в противовес собственным мыслям, хрипло. — Но мы могли бы…попробовать. Какого чёрта он творит? — Спасибо. Спасибо, Юнги. Ты… — счастье озаряет лицо Чона. — У меня два условия, — брюнет прерывает его, останавливая жестом руки. — Во-первых, прекрати постоянно извиняться. Во-вторых, прекрати постоянно благодарить меня. Мы попробуем. У нас может не получиться и тогда ты больше не будешь звонить мне, Хосок. — Хорошо… — кивает согласно собеседник. Он, кажется, хочет что-то ещё сказать, но его прерывает детский плач. От этого звука Мин вздрагивает, непроизвольно отшатываясь от монитора. — Извини, мне надо… — бормочет Хо, оглядываясь. — Тебе надо поспать, — хмуро отвечает Юн. — Спокойной ночи. — Спокойно ночи, Юнги. Звонок завершён. Мин ещё долго смотрит в тёмный монитор, несмотря на то что ноутбук ушёл в спящий режим. Зачем ему всё это? Внутри зреет логическое объяснение собственному поступку: он ещё раз даст шанс Хосоку облажаться, чтобы окончательно выставить его вон из собственного сердца. Он будет смотреть на счастливую семью Чона, как мазохист, чтобы вытравить все свои скрытые желания, все непрошедшие чувства и мысли, которые так удачно прячутся, когда Юнги далеко от всего этого дерьма, и так больно бьют по сердцу, когда он снова возвращается в тот мир, где Чон Хосок существует.

***

Они переписываются периодически. Ладно, достаточно часто. Пару раз даже пытаются увидеться, но встречи срываются. Юнги убеждает себя, что это к лучшему, что он не готов. Лучше оставить всё на уровне редких ночных звонков, переписок, которые он потом сотни раз перечитывает, чем видеть его так близко, чувствовать рядом. Нет. И снова правду он узнаёт от друзей. — Ты эгоистичная скотина, — не выдерживает Пак. — Что, прости? — оторопело уточняет Мин, только что озвучивший другу, что не понимает, зачем вообще продолжает общаться с Хосоком, ведь это мучает его. — Она ушла от них. — Что? — едва дышит Юнги, отказываясь понимать, что пытается сказать ему друг. — Жена Хосока ушла и оставила дочку с Чоном. Хо еле держится. И общение с тобой — то редкое, что заставляет его не сдаться. Мы стараемся помогать по мере возможностей, но… — Почему он ничего мне не сказал? — сипло выговаривает слова Юн. — Не хотел, чтобы ты его жалел. Чтобы ты общался с ним из-за жалости. Ты ведь, чёрствый камень, даже не спросил у него ни разу про ребёнка, словно малышки не существует! — Может, потому что мне больно, чёрт возьми? — повышает голос Мин. — Тебе больно? — теперь пришла очередь Пака удивляться. — Чимин, я пять лет встречался с человеком, я любил его всем сердцем, хотел создать с ним семью и воспитывать детей. Как думаешь, мне легко было смотреть, как он женится на другой? Легко было узнать, что у него есть ребёнок, что у нас никогда не будет семьи о которой я мечтал именно с ним? — Юнги впервые откровенно говорит на эту тему. — Прошло уже… — Неважно сколько прошло. Я не справился со своей болью. И чем играть в притворный интерес, просто игнорировал существование его ребёнка! Вот такая я чёрствая скотина! Неожиданно для обоих Чимин сжимает в крепких объятиях друга, который с виду действительно кремень, не говорил никогда друзьям о своей боли. В их глазах всё было совсем иначе…