Графский ужин

      В гостинной было отвратительно душно. Пахло алкоголем и травой, которую Серёжа активно курил.       Антона не просто вело, его конкретно размазывало по кожаному дивану. Стресс, алкоголь и наркотики, смешавшись внутри парня, казалось, пытались разорвать его мозг на части. Всё плыло, взгляд было сложно сфокусировать на чем-то конкретном.       Музыка, смешиваясь с голосами и звоном бутылок, теряла свои очертания. Антон не мог понять что за композиция сейчас играет.       Шастуну казалось, что он находится в кабинке самой страшной карусели-центрифуги, но на деле он просто сидел на диване, сжимая и разжимая пальцы на коленях. — Не надо было ему курить, — Доносится взволнованный голос Арсения. — Да ладно, не душни, Арс, — Клубы дыма выходят изо рта Сергея. — Один раз живет же. — С таким девизом можно вообще не дожить, — Голос Димы такой же пьяный, как его обладатель. — До чего? — Серёжа наклоняется к Позову, а тот, пытаясь уйти от вампира, наклоняется корпусом назад и упирается в мягкую спинку дивана. — До чего-нибудь, — Отвечает Дима. — До чего-нибудь он уж точно дожил, не переживай, — Матвиенко усмехается.       Антон закрывает глаза. Легче не становится, даже начинает тошнить. Парень открывает глаза, когда чувствует холодные ладони поверх своих. — Шаст, всё хорошо? — В голубых глазах напротив явное беспокойство. Прямо как тогда. — Антон, — Арсений обеспокоенно заглядывает в распахнутые зеленые глаза. — Всё хорошо?       Антон громко сглатывает, прикрывает глаза. Странные ощущения от укуса расползаются по всему телу. Само место укуса не болит, но неприятно пульсирует. Парень открывает глаза, переводит взгляд на правое предплечье, где красуются два ровных красных кружка. — Я же говорил, что не надо, — Вампир звучит виновато.       Попов проводит по укусам кончиками пальцев, а от этого легкого прикосновения у Шастуна бегут мурашки по всему телу. — Всё хорошо, Арс, — Антон протягивает левую ладонь вперед, кладет теплые пальцы на небритую щеку. — Я же знал на что иду.       Арсений, словно кот, ластится, потирается о подставленную руку. — Никогда бы не подумал, что учитель истории окажется вампиром, — Антон трет большим пальцем скулу возлюбленного. — А я бы никогда не подумал, что буду вот так сидеть с учителем физкультуры, — Арсений поддается вперед, укладывает подбородок на колени Антона.       Антон мягко улыбается, запускает длинные пальцы в темные волосы. Арсений полностью расслабляется, устраивает голову удобнее. — Может, всё-таки сбежим? — Спрашивает Арсений куда-то в колени Антона. — Туда, где хотя бы нет закона о мужеложстве. — Опять ты за своё, — Шастун даже останавливает движение пальцев в чужих волосах. — Ты же знаешь, что у меня тут и дом, и жена с ребенком, и работа. Да и куда мы поедем, когда в мире воюют с Германией?       Арсений выпрямляется, оставаясь сидеть перед Антоном на коленях. Мужчины смотрят друг другу в глаза. В голубых глазах боль, а в зелёных — непонимание. Шастун не любил, когда Попов начинал говорить о переезде, ведь считал это побегом от проблем и реальности. К тому же и вправду не хотелось оставлять всё то, что было нажито за эти почти 30 лет жизни. — Познакомься мы раньше, — С сожалением выдыхает учитель физкультуры, замыкая пальцы в замок на коленях. — Может, я бы согласился переехать в другую страну. — Ничего бы не изменилось, — Хмыкает вампир, разводя руками. — Родину ты всё равно любишь больше, чем меня.       Антон резко поворачивает голову на правое предплечье. Ничего. Только рукав от футболки и белая кожа. Парень хватается за место укуса, потирает его несколько раз, будто надеясь, что от тепла отметины вернутся на место. — Отстань ты от парня, Арс! — Звонкий голос Серёжи приковывает всё внимание к своему обладателю. — Иди лучше сюда, поговорим о жизни.       Антон снова смотрит на Арсения. Бледное лицо мужчины освещается лишь цветными пятнами от светодиодного проектора, стоящего на журнальном столике. Этот проектор приволок Серёжа вместе с выпивкой, легкой закуской и травкой.       Арсений смотрит на Антона. Неужели Шастун так плохо выглядит, что в голубых глазах столько переживания? — Антон, ты скажи, если что-то не так, — Арсений наклоняет голову вбок, чтобы получше рассмотреть Шастуна. — Почти всё «не так»! — Восклицает Антон, вскидывая руки. — Я люблю тебя, Арсений! Но я вынужден жить с Ирой и Лизаветой.       Антон закрывает лицо руками, садится на высокие перины, лежащие на кровати Попова. Антону плохо. Его разрывает на части изнутри. Он уже несколько лет ведёт борьбу с самим собой, метаясь от желаний к обязанностям. У Антона красивая жена Ира, носящая под сердцем наследника, и прекрасная дочка Елизавета, которая умна не по годам. У Антона свой дом, прислуги, не последняя ступень в иерархии Императорской армии.       У Антона начинается ломка без Арсения. — Тише, тише, — Попов аккуратно обнимает парня, прижимает его к животу. — Успокойся, Антош, всё хорошо. Мне достаточно того, что ты даёшь.       У Арсения верная Меланья, которая больше пятнадцати лет ждала предложения руки и сердца, место в коллегии иностранных дел. Арсений теперь вампир, знакомый с самым влиятельным человеком в Комиссии уже, как оказалось, не первый год. Для Арсения стерты понятия о времени и годах. — Мне недостаточно, Арс, — Почти что хнычет Антон в свои ладони. — Я хочу видеть тебя каждый час, а не раз в три дня.       У Арсения сердце кровью обливается. Он прекрасно понимает чувства Антона, но всё, что может сделать — прижимать возлюбленного к себе, пытаясь успокоить.       Судьба уже развела их до того, как они встретились.       Голова болит так, словно сейчас взорвётся. Пальцы пробирает мелкой дрожью, тело сковывает ознобом.       Что происходит?       Антона словно погрузили в трубу калейдоскопа с кучей цветных и острых стекляшек. Сейчас какой-то особенно неугомонный ребенок крутил эту трубу в руках, смотря на то, как Шастун барахтается во всем этом ярком месиве.       Антон упирается локтями в колени, жмурится. Перед глазами пляшут цветные точки не то от калейдоскопа, не то от проектора. Парень закрывает глаза запястьями, грозясь выдавить глазные яблоки.       Арсений, сидящий между Сережей и Димой эту картину не видит. Попов ладонью отмахивается от дыма, который испускает Матвиенко. — Арс, помнишь Катерину? — Серёжа передаёт косяк Диме. — Кого? — Арсений смотрит за тем, как Позов забирает косяк и подносит его к губам. — Ну эту, ведьму, — Серёжа неопределенно взмахивает рукой.       Попов задумывается. В воспоминаниях было множество женских лиц и имён, но среди них не было никого, кто подходил бы под заданные характеристики. Хозяин дома отрицательно качает головой. — Да как так! — Серёжа садится ровно, вопросительно смотрит на друга. — Ох, сколько же крови она нам попила. — Что за Катерина? — Дима возвращает косяк вампиру. — Была одна особа неописуемой красоты! Правда, такая шикарная женщина. Звали её Екатерина Варнава. Любила она нашего Арсюшу, бегала всё за ним. Но сердце нашего графа уже было занято, поэтому ответить взаимностью он не мог, а Катерина отказ не воспринимала. Про эту самую Катерину ходили слухи, что из колдовского рода она. Ведьмой кликали её. Да и, честно признаться, выглядела она как ведьма. Высокая такая, худая и да и красива неестественно. Всё я боялся, что она порчу какую-нибудь на Арсения наведёт, но, кажется, пронесло, — Серёжа тушит косяк о стеклянную пепельницу, стоящую на подлокотнике. — Врешь ты всё, Серый, — Арсений неодобрительно качает головой. — Никакая она не ведьма, — Арсений складывает руки на груди. — Её так от зависти называют. — Я сам видел, как она по лесу ночью ходила, — Заговорщицки шепчет Серёжа. — А что ты ночью в лесу делал? — Спрашивает Антон с веселой усмешкой. — Свидание у меня было, — Серёжа горделиво ведет плечом, а Арсений с Антоном заливаются смехом. — Правду вам говорю, ироды!       С крыльца спустилась высокая девушка в красивом красном платье, которое подчеркивало тонкую талию. Несмотря на то, что Катерина улыбалась, в её серо-голубых глазах виднелся лёд. Она, словно не шла, а плыла по воздуху. Если бы слово «изящество» превратилось в человека, то это явно была бы Варнава. — Вот, смотрите, — Серёжа, заметив приближение только что обсуждаемой особы, выпрямился, одернул полы сюртука. — Катерина, а правда ли, что Вы ведьма?       Варнава так и застыла в двух шагах от мужской компании. Арсений гневно посмотрел на бестактного друга, Антон, произнеся одними губами «вот дурак», провел по лицу ладонью. — Вас не учили тому, что такие вопросы задавать дамам невежливо? — Девушка подходит к знакомым, останавливается около Арсения.       Антон старается не смотреть на то, как Попов аккуратно берёт Варнаву под руку. — Прошу прощения, — Матвиенко немного наклоняется, чтобы подкрепить свои извинения. — Недавно до меня дошла информация… — Ложная она, — Катерина даже не даёт Серёже закончить свою мысль. — Не ведьма я. — А ничего, что она в собственном доме сгорела? — Матвиенко не хочет отказываться от своих слов даже спустя столько лет. — Всё равно я не понимаю о ком ты говоришь, — Арсений лишь пожимает плечами.       Антон лишь краем уха слушает диалог. Ему сейчас так плохо, что хочется умереть. Без преувеличения.       Арсений метается по скомканным белым простыням. Он весь горит, нет, просто пылает. Мокрые темные волосы делают лицо мужчины еще бледнее. Грудная клетка Попова вздымается и опускается так часто, насколько это вообще возможно. Сильные пальцы сжимают ткань до побеления костяшек. Мужчина что-то бормочет под нос. Антон вздрагивает и почти сам скулит, когда Арсений закусывает наволочку, неестественно выгибается и мычит. Мычит так, будто его пытают самыми страшными пытками.       А Арсений был уверен, что кровь в нём закипает. Боль была такой невыносимой, что смерть казалась спасением.       Эти приступы мучают Арсения уже несколько дней. Мужчина может проспать весь день, но под вечер его начинает крыть.       Вот уже почти две недели Антон всё своё свободное время проводит у кровати Арсения. Он не подпускает никого из прислуги к Попову. Шастун сам меняет холодный компресс на лбу мужчины, сам поит его лекарствами, сам кормит его с ложечки и помогает пить. Бывает даже, что Антон так и засыпает на стуле рядом с больным.      Антона состояние Арсения пугает не меньше, чем самого Арсения. Антон смотрит на то, как мучается мужчина, и что-то внутри жалобно скулит. Хоть Шастун и не знает Попова как человека, но всё равно чувствует за него какую-то ответственность.       Антон просто знает, что кроме него Арсению никто не поможет. Сколько человек прошло мимо Арсения, лежащего на лавке после укуса, до того, как Антон остановился около него?       Арсений, словно в бреду, говорит что-то невнятное то на французском, то на русском языке. Шастун готов поклясться, что мужчина молится о том, чтобы ему полегчало. В какой-то момент Арсений будто приходит в себя — он выпрямляется, распахивает глаза и разжимает напряженные кулаки.       Шастун, не особо задумываясь, берет мужчину за руку.       Арсений облегченно стонет, еле-еле улыбается и даже притихает на несколько секунд. Однако потом весь кошмар повторяется вновь. Антону даже в какой-то момент кажется, что Попов сломает его пальцы. Шастун героически терпит все неудобства.       Лишь бы Арсению было легче.       Антон, стараясь не упасть, встает с дивана. Откуда-то из-за спины доносится взволнованный голос Арсения, который вопрошает о том, куда направляется Шастун. Парень лишь отмахивается и, держась за голову, выходит из гостинной. Лестница становится для Антона одним из кругов Ада. Шастун пару раз оступается, почти летит вниз, но вовремя хватается за перила. Подтягиваясь на этих самых перилах, юноша добирается до второго этажа. Шатаясь, ударяясь о стену, Антон добирается до ванной комнаты.       Белая лампочка слепит, заставляя недовольно зашипеть. Антон закрывает за собой дверь, проходит к раковине. Шастун хватается за белые бортики раковины словно за спасательный круг. Его тошнит.       Надо прийти в себя. Срочно.       Антон крутит барашек с синим кружочком, пару секунд смотрит на текущую воду, а затем подставляет ладонь под струю. Холодная вода сводит пальцы. Шастун жмурится, набирает в ладони воду и плещет её себе в лицо. Ещё раз, ещё раз, ещё раз. Антон поднимает голову, смотрит на своё отражение. Выглядит он, конечно, потрепано — синяки под глазами, растрепанные волосы, потрескавшиеся губы и очень уставший взгляд.       А еще грязь, перемешанная с кровью, размазана по всему лицу.       Антон опускает дрожащие руки в речку. Вода холодная, несмотря на то, что на календаре июль. Пальцы сводит не то от холода, не то от пережитого стресса. Шастун лихорадочно плещет водой себе в лицо в попытках смыть грязь с впалых щек. В ушах все ещё стоит грохот взрыва. Антон закрывает глаза и снова видит перед собой отвратительную картину, как его сослуживец подрывается на мине, забрызгивая всех рядом стоящих кровью.       Шастун блюёт прямо в речку.       К этому невозможно привыкнуть. Парень на фронте вот уже как месяц, но его всё равно выворачивает наизнанку от вида оторванных конечностей и разорванных солдат. Особенно, когда по частям лежит тот, кого ты знал.       Хочется верить, что Нина и Саша, семья Антона, сейчас далеко от Москвы. Как бы не была сильна вера красноармейцев в свои силы, но все понимали, что если немцы продолжат такое же активное наступление, то они совсем скоро доберутся до Москвы.       Хочется верить, что Арсений, воюющий где-то под Ленинградом, не умер от шальной пули.       Антон садится на землю, закрывает лицо руками. Бушующие внутри чувства смешались в один большой комок, поэтому невозможно было выделить хоть одну из них. Страх, ненависть, боль и обида не давали спокойно вдохнуть и выдохнуть.       Хотелось кричать от отчаяния.       Антон приходит в себя сидя спиной к стиральной машинке. Его трясет так же, как тогда у неизвестной речки. События до и после этого фрагмента затуманены и Шастун благодарит всех Богов за это. Ему абсолютно не хочется проживать весь этот кошмар заново. — Антон! — В дверь настойчиво кто-то стучит, но Шастун не может даже понять кто именно. — Ты там жив? — Жив, — Отвечает он, кое-как собравшись с силами.       Дверь распахивается. Арсений выглядит не лучше, чем Антон. У него пролегла складка между бровями, ноздри широко раздуваются при вдохе и выдохе. Волнуется. — Что. Происходит? — Вампир выделяет каждое слово, смотря на парня сверху вниз. — Воспоминания, — Еле слышно отвечает Антон и подтягивает колени ко лбу.       Арсений шумно выдыхает. Он уже начинает ненавидеть себя за то, что не закопал этот чертов альбом где-нибудь в саду. В планах Попова не было рассказа о их совместном прошлом. Вампиру совершенно не хотелось грузить чужую психику такой шокирующей информацией. Да и Антон вряд ли бы ему поверил и понял. Арсений наверное выглядел в чужих глазах даже хуже, чем маньяк. Столько лет любить и искать одного и того же человека!       Но вот сейчас Шастун сидит на холодном кафеле и пытается уложить в голове всё то, что с ним происходит. — Что ты помнишь? — Попов аккуратно подходит к Антону и присаживается перед ним на корточки. — Много всего, — Парень прикладывает все свои усилия для того, чтобы звучать внятно и понятно. — Но это всё обрывками. Я не понимаю где какой Антон.       Арсений хочет прямо сейчас спуститься вниз и сломать Серёже нос за то, что позволил Антону затянуться.       А лучше сломать нос себе, да, Арсений?       Вампир больше чем уверен, что сейчас Антона накрыло волной фрагментов из прошлых жизней именно из-за наркотика.       Мужчина опускается на колени, немного наклоняет голову. Он даже не знает что делать. Можно ли прикасаться к Антону? Надо ли что-то говорить? — Да, Арс, всё нормально, не переживай, — Бормочет Шастун, а Арсения как током прошибает.       Душный спортивный зал освещает желто-оранжевое закатное Солнце. Уроки давно закончились, школа опустела. Лишь несколько учителей сидели в своих кабинетах проверяя тетради или заполняя отчёты. Арсений и Антон договорились о том, что сегодня пройдутся по Невскому проспекту, а затем выпьют по кружечке пива. Арсений, закончив составлять вопросы к контрольной работе для восьмого класса, спустился за Шастуном в спортивный зал.       Но зал был пуст. В помещении присутствовала лишь пыль, кружащаяся в солнечных лучах.       Учитель истории наверное бы так и ушел на поиски Антона, если бы не заметил, что дверь в инвентарную открыта. Поудобнее перехватив коричневый портфель, вампир направился в комнату с инвентарем.       Там, в углу, среди стеллажей с мячами и ракетками, сидел Антон. Он, прижав колени ко лбу, выглядел как обиженный старшеклассник. Сейчас по нему даже было сложно сказать, что это энергичный и перспективный учитель физкультуры. — Ты как? — Тихо, чтобы не напугать, спрашивает Арсений. — Всё нормально? — Да, Арс, всё нормально, не переживай, — Бормочет Шастун, зарываясь в складки спортивных штанов сильнее.       Попов медленно подходит к знакомому, опускается перед ним на колени. Когда холодные пальцы скрываются в пшеничных волосах, Антон вздрагивает всем телом, но голову не поднимает. — Что случилось? — Попов же видит, что с Шастуном что-то не так! — Я… — Антон замолкает, явно собираясь с мыслями. Учитель мотает головой, вздыхает. — Я заебался, Арс. Нина пилит, директриса как с цепи сорвалась, Саша не слушается.       Антон и вправду звучит как старшеклассник. Арсений нежно улыбается, массирует кожу головы Шастуна. Последний даже блаженно стонет, когда тонкие пальцы перемещаются за ухо. — Хочешь, так и просидим тут весь вечер? — Арсений готов на всё, лишь бы Антону стало легче.       Антон утвердительно мычит, двигается в сторону, как бы приглашая Арсения сесть рядом. Вампиру дважды повторять не нужно. Совершенно не заботясь о брюках, учитель истории садится рядом на пыльный пол. Мужчины сидят плечо к плечу, коленка к коленке. Шастун кладет голову на плечо Арсения, а тот проходится пальцами от локтя к запястью Антона. Когда учитель физкультуры переворачивает ладонь тыльной стороной к полу, вампир переплетает их пальцы.       Арсений садится рядом с Антоном, откидывает голову назад. — Прости меня, Антон, — Выдыхает мужчина, прикрыв глаза. — Я никогда не мог тебе помочь. — Ты всегда был рядом, когда это было нужно, — Шастун как будто сразу понимает, за что Попов извиняется. — Нет, — Арсений горько усмехается, качает головой. — Ты же знаешь, что это не так.       В ванной тихо. Лишь шумные вдохи и выдохи Антона нарушают тишину. Его всё еще мутит, бросает из воспоминания в воспоминание. Картинки так перемешались между собой, что Антон уже и не понимает где и что происходит.       Школа, Невский, фронт, бал, счастливая Ира, рассвет у реки, белые ночи, звездное небо.       Арсений. — Пойдешь спать? — Звучит очень тихо со стороны хозяина дома.       Антон угукает, выпрямляется. Арсений помогает ему встать. Перекинув антоновскую руку через плечо, Попов выводит гостя из ванной и ведёт в гостевую спальню. Свет в комнате не включает, ведь очертание кровати и так видно.       Попов бережно, словно хрустальную вазу, укладывает Шастуна на мягкий матрас. Антон ослаб настолько, что даже пальцем пошевелить не может. Арсений всё понимает без слов. Вампир снимает с парня носки, расстегивает ремень на джинсах, а затем стаскивает их. Чтобы снять футболку, Антона приходится немного приподнять.       Арсений лишь шумно выдыхает, когда Шастун хватается за холодные плечи пальцами. Причем держит он так, что на обычной коже остались бы синяки. — Ты чего? — Шепчет Попов, опуская Антона на постель. — Не уходи, — Почти скулит Шастун.       Арсений наклоняется вперед так, что ложится на Антона. Парень же, пользуясь ситуацией, обвивает Попова руками, утыкается носом в холодную шею. От Арсения пахнет дорогим одеколоном, кофе и кровью. От Арсения пахнет роскошными балами, долгими вечерами и мелом.       От Арсения пахнет воспоминаниями.       Мужчина понимает, что долго простоять согнувшись не сможет, поэтому аккуратно отстраняется от парня. Антон же, испуганно сверкая зелеными глазами, тянет длинные руки вслед за Арсением. Мужчина успокаивающее шепчет что-то из разряда «всё хорошо», обходит кровать и ложится рядом.       Антон тут же льнёт к Арсению. Парень по-хозяйски укладывает голову на чужой груди, закидывает на вампира свои руки и ноги. Сердце Арсения и вправду почти не бьётся, напоминая о том, что он уже давно не человек.       Арсений лишь довольно улыбается, запускает пальцы в кудрявые волосы. От Антона пахнет яблочным шампунем, сигаретами и корицей. От Антона пахнет порохом, потерями и волейбольными мячами. От теплого антоновского дыхания мурашки бегут вдоль позвоночника.       Как же сильно Арсений скучал.       Антону становится в разы легче, когда он устраивается на чужом теле. Голова почти перестаёт кружиться, тошнота пропадает, да и мозг больше не разрывает от количества новой информации. В один момент всё стихло, оставляя после себя неприятное послевкусие.       Антон расслабляется, опускает плечи, разжимает пальцы. Теперь ему хорошо. Теперь ему спокойно.       Шастун проваливается в сон под тихое сопение над головой.