10 lashings

***

Захлестывающие ее эмоции Йеннифер часто сложно описать парой слов. У нее всегда есть более точная, более эмоциональная и зачастую метафоричная формулировка. Ее чувства всегда были интенсивными, яркими, но всю юность она подавляла их. Сдерживала себя, свой гнев, желание ударить в ответ, когда раз в несколько месяцев отец, опустошив бутылку дешевого виски, вспоминал, что своего ребенка нужно воспитывать и лишь изредка предпочитал делать это с помощью криков. Дать отпор означало, что это будет длиться дольше. Гнев и агония застревали в груди, наслаиваясь друг на друга с каждым разом, а боль, унижения и бесконечная ненависть стали привычны. Спустя годы на Йеннифер снизошло озарение, что он отдавал себе отчет, никогда не ударяя ее по видимым местам, чтобы это не могли заметить в школе. Несмотря на то, что она и не пыталась оправдать поведение отца тем, что он был не в себе из-за алкоголя, но именно осознание его вменяемости послужило триггером к новой ступени в эволюции травмы, с которой она не могла справиться. Боль была ее давней знакомой. Она была ей привычна, она могла ее терпеть, могла с ней совладать и иной раз даже могла отстраниться от реальности с ее помощью. Подавляемые же всю жизнь эмоции в своем многообразии, ментальная боль, боль предательства были ей незнакомы, ведь для этого нужно было чувствовать хоть что-то хорошее, чтобы потерять. Через пару лет после отъезда оковы спали, и уже другая боль не заставила себя долго ждать, застилая собой все сознание и разрывая душу на части. Решение вернуться к привычному ощущению боли казалось логичным и крайне эффективно отвлекало от бушующего внутри хаоса. Все, что требовалось — несколько точных движений лезвием по бедру каждый раз, когда внутри попросту не оставалось места для новой порции боли. Найти новый способ совладания со стрессом, принять все эмоции Йен удалось лишь через несколько лет и с помощью специалиста. Ещё через пару лет она захотела стереть и физическое воплощение ее нездоровых попыток справляться с эмоциями, но в итоге оставила едва заметные светлые шрамы на бедрах в качестве напоминания. То, что казалось проявлением слабости, стало источником силы. Внутренний хаос никуда не ушел, но он стал родным, знакомым, она перестала его подавлять, научилась контролировать и черпать в нем энергию. Рядом с Тиссаей эмоции неистовые и неоднозначные, требующие выхода, но намеренно заключаемые Йен внутри себя. Они не разговаривают с прошлого вечера, притворяясь, что им комфортно в этой тишине, что молчание, прерываемое только дыханием и стонами, — последствие их увлеченности друг другом, а не попытка избежать неприятного разговора, который невозможно избегать вечно. Возможно, это было очередной ее формой мазохизма — хотеть поговорить о Вильгефорце. Эмоции Йеннифер не уходят со сном, лишь усиливаются, когда вчерашние факты обрастают новыми «если» и «но», пока чувства не начинают обжигать изнутри. Она знает несколько способов почувствовать себя лучше. Для лучшего варианта ей нужно нарушить молчание и сказать о своих желаниях. И спустя несколько минут она уже опирается на локти, чувствуя тепло тела Тиссаи позади. — Сильнее, — произносит Йеннифер после нескольких достаточно легких ударов. — Тиссая, пожалуйста, ты можешь…? Она прерывается, не договорив, когда жесткая ладонь опускается на ее задницу, когда боль охватывает все ее естество. Боль приятна, она имеет над ней контроль, может вознестись над собой, своими возможностями, своим прошлым, смешать боль с возбуждением и сладким «Как ты, милая?», звучащим над ее ухом. Она в порядке. Всегда в порядке. Она может вынести больше боли, чем готова причинить ей Тиссая. Рука Тиссаи скользит по гладкой коже спины Йеннифер, с лопаток на шею, а затем вновь ниже, к талии. Этот путь кажется бесконечным, но Йеннифер не возражает, отдаваясь прикосновениям. Ее дыхание спокойное и размеренное, а в груди тепло. Это временно. Всегда временно. Но она всегда чувствовала себя лучше после порки, когда это делала Тиссая. Она действительно ей доверяла, она могла расслабиться и получить то, что ей было нужно. Де Врие мягко касается лопаток губами, и довольная улыбка появляется на лице Йен. Их взаимодействия были основаны на контрасте. Даже не в сексуальном плане. Это всегда была нестабильная смесь агрессии, восхищения друг другом и поддержки. — Мне очень хорошо сейчас, — мягко произносит Йеннифер, ложась и поворачивая голову. Тиссая не сразу переводит на нее взгляд. Натягивает на губы улыбку и встречается с фиалковыми глазами своими. Йен читает в них обеспокоенность, тревогу. — А ты как? — Да, тоже. — Тебя что-то беспокоит? Выглядишь так, будто тебя что-то беспокоит, — девушка хмурится, пытаясь распознать увиденную эмоцию. — Нет. Я просто задумалась, — Тиссая отвечает кратко. Меньше деталей — меньше вопросов, но с журналистом такая стратегия не работает. — И о чем? Первым возникает желание отогнать мысли, придумать что-то другое. Но она хочет знать. Ей нужно знать ответ. — Ты можешь не отвечать, если не хочешь, — начинает она, давая Йен возможность законно избежать ответа. Набирает в грудь воздух и продолжает. — Мне интересно, что это для тебя значит. Что тебе дает боль? — Ты ведь тоже не фанат нежностей в сексе и должна меня понимать, — легко произносит Йен, избегая прямого ответа. Тиссая знает, что все не так просто. Они не одинаковые — в этом она уверена. — Для нас это разные вещи. — И что это для тебя? — Йен вновь поворачивает голову, не меняя положение, но встретиться с Тиссаей взглядом не удаётся. — Острые ощущения, которые могут меня отвлечь. Это позволяет получить разрядку, выпустить запертую энергию. Мне кажется, для тебя это что-то иное. Тебе нравятся более болезненные практики. И несмотря на то, что я с удовольствием держу стек, я… я переживаю за тебя. Поэтому и хочу понять. Она слышит, как дыхание Йеннифер замирает, прежде чем вырывается тяжелый вздох, который она будто пыталась сдержать. — Я не так уж хорошо умею справляться со стрессом. — Разговор неудобный. Йеннифер кладет руки под голову, и Тиссая продолжает рисовать на ее коже невидимые узоры. — С реальными проблемами, требующими конкретного решения — да. Но с эмоциями мне гораздо сложнее совладать. Я всегда могу тебя остановить, верно? — вопрос риторический, ответ очевиден для обеих. — Несмотря на то, что я отдаю себя тебе, настоящий контроль остаётся у меня, и я знаю это. Я тебе доверяю, поэтому иногда таким образом я возвращаю себе контроль над болью и эмоциями. Я чувствую свою силу, знаю, что я могу преодолеть и с чем совладать. — Иногда? — Да. — Йеннифер молчит, не то подбирая слова, не то решая, хочет ли она делиться этим с Тиссаей. — Иногда это комплекс. Контроль, возбуждение. И я получаю новые воспоминания, чувствуя боль. Приятные воспоминания. Таким образом, страдание приносит не только боль. В твоем голосе одобрение, ты говоришь, какая я потрясающая, иногда послушная, — с улыбкой произносит Йен, позволяя воспоминаниям захватить ее. — Я чувствую боль, слышу, какая я хорошая девочка, и ощущаю, как возбуждение скользит по моим бёдрам. Ты помогаешь мне переписать историю. Последние слова Йеннифер цепляют Тиссаю. Сердце щемит, когда фантазия сама решает, что могло произойти с ней, кто, когда и почему причинял ей боль. Одна теория хуже другой, но она не спрашивает. Ей доверили слишком много, чтобы просить что-то ещё. — Это глубоко, — поспешно произносит Тиссая, пока мысли не унесли ее далеко от реальности, а молчание не вызвало дискомфорт у Йеннифер, открывшей ей душу. — Не все разбираются в своих чувствах на таком уровне. И в таком ключе это действительно звучит как достаточно здоровый способ совладания со стрессом. — Напрашивается слово «травма», но ее догадкам нет места. Она может использовать только ту информацию, которую решила ей предоставить Йеннифер. Сложить два и два не сложно, но ее не просили это делать. — Намного здоровее того, что было раньше. Тиссая хмурится, невольно представляя, как раньше Йен могла причинять себе боль. Порезы, ожоги, удары плетью до крови. Внутри нарастает беспокойство, которое она не имеет права выразить, но ее лицо слишком красноречиво, как и молчание. — Я в полном порядке уже пару лет. Я не использую тебя для удовлетворения нездорового желания боли, — заверяет ее Йеннифер. — Обычно мне это не нужно. Меня это просто возбуждает. — Я верю, — Тиссая честна, она действительно верит, но опасения не уходят. — И я действительно так расслабляюсь, — повторяется Йен. — Я знаю, — она чувствует это по тому, какая Йеннифер с ней. — И я не искала ничего подобного. Я хорошо себя чувствовала все это время и без периодической порки. — Это правда, но правдиво также и то, что после их встреч она чувствовала себя намного лучше, чем обычно. С самого начала. Ничто не отвлекало и не расслабляло лучше за последние годы, чем их второй раз, чем требование Тиссаи склониться над столом и терпеливо выносить удары. — Я беспокоюсь о тебе. Мне не все равно. — Я знаю. Йеннифер берет руку Тиссаи, скользящую по ее плечу, в свою и притягивает к губам, чтобы оставить поцелуй на костяшках. Она переворачивается на спину, встречаясь взглядом с голубыми глазами, чувствуя в них тепло. — Ты когда-нибудь исследовала, как ты воспринимаешь отсутствие контроля? Когда он у кого-то другого? — с ухмылкой спрашивает Йен. — Не в полной мере. — Де Врие не привыкла говорить о себе, о личном. И это никак не связано с Йеннифер, еще более закрытой она была на сеансах психотерапии. Она всегда предпочитала брать интервью, а не давать. Но откровение Йеннифер, то, что она ей доверила, будто не оставляет ей шанса ответить абстрактно. Она чувствует, что должна хочет дать хоть что-то взамен, чтобы показать, что тоже доверяет. — Был человек, который брал на себя ведущую роль. Не более. Но я бы и не сказала, что хочу тотального подчинения. — Конечно, нет. Тебе нравятся сложные задачи. Со звездочкой. На самом деле тебе нравится, что я не умею правильно подчиняться. — Я знаю, что мне нравится это в тебе, Йеннифер. И у меня нет иллюзии, что когда-нибудь ты будешь играть только по моим правилам. — Для нее не открытие, что строптивость и непослушность девушки особенно притягательны для нее. — Вы слишком часто все контролируете, госпожа де Врие, — произносит Йен с улыбкой, зная как подобное обращение может действовать. Помня, как оно действует. Пальцы медленно скользят от талии вверх, останавливаясь возле груди. — Называя меня госпожой, ты не делаешь это желание меньше, — тише произносит Тиссая, приближаясь к губам девушки и замирая над ней. — Иногда полезно на время потерять контроль, — шепчет Йеннифер прямо в губы, не касаясь их, несмотря на возникшее желание. — Ты хочешь забрать его у меня? — Я хочу провести исследование. Я хочу помочь тебе расслабиться. Попробовать это из другой роли. — Хорошо, — Йеннифер выглядит слишком привлекательно, чтобы Тиссая могла отказаться от любого ее предложения. — Тебе тоже нравятся сложные задачи? — Это исследование. Можешь считать, что я люблю ставить эксперименты. Йен прижимается к губам Тиссаи своими и одним резким движением меняет их местами. Тиссая не возражает. Несмотря на то, что она предпочитает быть сверху, она не может не отметить, что вид снизу очень привлекательный. Йеннифер отстраняется от нее, садясь сверху, и убирает руки Тиссаи, скользящие по ее телу. — Будет одно правило: не прикасаться ко мне. И к себе, — добавляет Йен, вспоминая, как когда-то сама заслужила аналогичную участь. — Это уже два правила, — с усмешкой поправляет ее Тиссая. — Неужели? — передергивает она, а затем решает во что бы то ни стало довести эту авантюру до конца. — У меня наверняка где-то валяются наручники, но они нам не понадобятся, не так ли? Ты ведь так хорошо умеешь контролировать себя. — Это правда, — вновь дерзит Тиссая с самодовольной улыбкой на губах. Она ничуть не удивлена, что у Йен есть наручники. Она знала о ней не так много, но это отлично вписывалось в представление о ней. Поднимая руки над головой, де Врие чувствует поручни кровати, но надеется, что в ней достаточно самоконтроля, чтобы сдержать себя и не хвататься изо всех сил за дерево, словно это поможет заземлить энергию желания. — Помнишь, нашу вторую встречу? — Да. — Ты торопилась, и я просила пообещать, что ты будешь мастурбировать, думая обо мне. — Я ведь уже говорила, что сдержала слово, — Тиссая говорит быстро, пытаясь замаскировать появившуюся хрипотцу в горле. — Я хочу, чтобы ты рассказала. Ты отказалась говорить об этом в тот раз. Но я уверена, что ты помнишь детали даже сейчас. Де Врие уже не может отказаться. Она сама согласилась на условия Йеннифер. Ей интересно, что девушка может предложить, как будет себя вести, какие ощущения это вызовет в самой Тиссае. Сейчас она понимает, какой план у Йеннифер. Она его озвучила ещё в их вторую встречу. «Я бы трижды подвела тебя к грани, прежде чем дать кончить». Даже воспоминания действуют на Тиссаю возбуждающе. Она уже не так уверена в своих силах. — Я провела двадцать минут в дороге, но возбуждение никуда не ушло. Я боялась, что потеряю настрой, когда наконец смогу остаться одна. Но Вильгефорц вскоре ушел на пробежку… — Тиссая на мгновение замолкает, чтобы звучать более спокойно. — И я все ещё была мокрой. Я вспомнила, что ты мне сказала, что ты хотела сделать. Ты помнишь? — Да, — тихо отвечает Йеннифер. — И такой твой план сейчас? — она уже знает, что права. — Да. — Тогда, пожалуйста, будь внимательна и не недооценивай свое влияние на меня. — Не пытайся меня отвлечь. Продолжай, — Йен игнорирует легкую ухмылку на губах Тиссаи, демонстрирующую, что она надеется вернуть контроль иным способом: заставив Йеннифер хотеть ее сильнее. — Возможно, мне стоило прислушаться к тебе, быть терпеливее. Но я слишком долго ждала. Ничего красивого. Быстро и грязно, — ее голос становится тише, а дыхание невольно учащается, когда накатывают воспоминания. Тиссая закусывает губу, но ничего не помогает сгладить ощущения. — Я фантазировала о тебе, как ты грубо прижимаешь меня к постели, потому что ты ждала этого тоже слишком долго. Я представляла твои пальцы вместо своих во мне. Это было потрясающе, но не так, когда это действительно произошло. Я не уверена, что когда-то кончала так быстро. Ты хотела, чтобы я трижды остановилась, подойдя к грани, но получилось совсем наоборот. — Черт, три раза подряд? — дыхание Йеннифер слишком частое, чтобы она могла его скрывать. — Да, — Тиссая отвечает тихо, пытаясь вырваться из фантазии, выглядеть менее возбужденной этим воспоминанием, чем есть на самом деле. Йеннифер перемещается, раздвигает бедра Тиссаи, устраивается между ними, нависая над ней. Голубой радужки практически не видно, только расширенные от возбуждения зрачки. Йеннифер проникает в нее резким движением. Удивлённый вздох мгновенно сменяется громким стоном, когда Йеннифер задаёт быстрый темп, чувствуя, как влага разливается вокруг ее пальцев. — Все три раза были одинаковые? — спрашивает Йен, оставляя горячие поцелуи на шее де Врие. Жаркое дыхание обжигает ее шею, когда Тиссая невольно выгибается под ней и стонет. — Тиссая? — настойчиво спрашивает она, замедляясь. — Нет, — кратко отвечает она, двигая бедрами навстречу пальцам Йеннифер, чтобы вернуть прежний темп. — Рассказывай. Что ты представляла? Йеннифер видит, как несколько эмоций сменяются на лице Тиссаи, прежде чем похоть начинает выглядеть менее очевидно. Видимо, она была слишком упряма, чтобы так легко сдаться. — Ты дала мне передохнуть после первого раза несколько секунд, а затем оказалась у меня между ног. Только ты и твой рот. Конечно, тогда с помощью пальцев Тиссае не удалось передать мягкость губ и движений достаточно реалистично, но Йеннифер ничего не ограничивает. Она отстраняется от Тиссаи, достает пальцы и убирает оставшуюся на них влагу губами и языком. — Этого не было. Что за самодеятельность? — серьезным голосом произносит Тиссая, но частое дыхание и полустон выдают ее настоящие эмоции. — Уверена, я бы такое запомнила. Она тянется к губам Йеннифер, желая стереть с них усмешку. Девушка не отстраняется, напротив со страстью отвечает на поцелуй, разделяя вкус, прежде чем раздвинуть ее ноги чуть шире и опуститься к другим губам. Йеннифер любила дразнить. У нее это получалось мастерски. Но сейчас было сложнее всего балансировать на грани и не довести дело до конца. Губы мягко обхватывают клитор, посасывая, язык проникает между губами, несколько раз ритмично нажимает на клитор. Тиссая громко стонет и выгибается в спине под каждое из прикосновений языка, пока Йеннифер не становится более мягкой. Нежность не длится долго, вновь сменяясь ритмичными прикосновениями языка. Тиссая не пытается сдержать глубокий гортанный стон, смешанный с прерывистым дыханием. — Черт! — срывается с ее губ, когда Йеннифер в очередной раз замедляется, не давая ей перейти через грань. Редкий раз от нее можно услышать даже такое ругательство, но сейчас нет смысла сдерживаться. — Дальше? — спрашивает Йен, как ни в чем не бывало, продолжая мягко исследовать ее губами. — Откуда… — Тиссая прерывается, сглатывая. — Откуда тебе знать, что я не совру? — произносит она со второй попытки. — Я могу придумать все, что угодно, — то, насколько ей тяжело связывать слова воедино, вызывает на губах Йеннифер довольную усмешку. — Я знаю, чего ты сейчас хочешь, — легко отвечает Йен. Тиссаю она знает достаточно, чтобы понимать, как именно она хочет, чтобы та заставила ее кончить. — Я смогу отличить твое желание прямо сейчас от воспоминания, — по крайней мере она надеется, что в тот раз у нее были другие желания. Ей требуется несколько секунд, чтобы продолжить. Она размышляет или же собирается с силами, чтобы произнести ещё одно предложение. — Тогда прекрати, — Тиссая ждёт, пока Йеннифер отстранится, а затем переворачивается на живот. — Я хотела почувствовать то, что ощущала ты. Подобного Йеннифер не ожидала, но оставляет свое любопытство и коротко спрашивает, не желая терять даже иллюзию имеющейся у нее власти: — Сколько? — Семь, — Тиссая отвечает не сразу, не то вспоминая, не то подбирая подходящее число. — Чудесно, — холодно произносит Йеннифер. Ее голос контрастирует с горячей ладонью, скользящей вверх по бедру Тиссаи. Задерживается на ягодицах, сжимая, движется дальше, к пояснице, лопаткам. — На локти и колени, пожалуйста, — несмотря на то, что это просьба, голос Йеннифер звучит достаточно уверенно и властно, чтобы подчиниться без вопросов. — Тебе ли не знать, какая поза удобнее. На губах Тиссаи появляется улыбка, ведь ее девочка держится достойно. Возможно, это не первый раз Йеннифер, она не знает, но это точно непривычное амплуа для их отношений. Она послушно приподнимается, опираясь на локти, и практически сразу чувствует ладонь Йеннифер на своей груди. Та точно знает, какие именно ласки предпочитает Тиссая. Соски твердеют между пальцами, тихий стон срывается с губ, а бедра невольно подаются назад, пытаясь найти контакт, заставить Йеннифер прикоснуться к ней и наконец довести дело до конца. Должно быть, ее невербальные просьбы читаются слишком хорошо, потому что сразу же хлесткая ладонь Йеннифер опускается на ее задницу. Ещё удар, уже слева. — И что ты чувствуешь? Ты же хотела узнать. — Возбуждение, — коротко отвечает Тиссая. Она ждет новый удар, будто если она будет видеть или знать, когда именно это произойдет, то сможет вернуть себе контроль над ситуацией. — И все? — Немного злости, но это связано с твоей медлительностью. Йеннифер усмехается, явно довольная собой. Наносит ещё два удара, а затем успокаивает кожу мягкими движениями. — Помни, что твоя власть — это временное явление, — предупреждает ее Тиссая, прекрасно зная, что никакие слова сейчас не убедят ее отойти от задуманного. — Как тебе известно, я люблю эксперименты. Несмотря на то, как она звучит, Йен не планирует растягивать эту пытку. Ладонь вновь сжимается на груди с одновременным ударом по ягодицам. Тиссая тяжело выдыхает и закрывает глаза, пытаясь взять свои чувства под контроль. Новый удар синхронизуется с сжимающими сосок пальцами. Снова. Без промедления после последнего удара Йеннифер прокручивает сосок между пальцами и скользит другой рукой к влажным складкам, проникая на все три фаланги. Невнятное бормотание срывается с губ де Врие. Кажется, контролировать свои руки, желающие притянуть Йеннифер ближе и не отпускать, становится все сложнее. Она сжимает пальцы в кулаки, ногти впиваются в ладони, оставляя отметины, но она совсем этого не замечает. Она не замечает даже жгущего ощущения на местах ударов, только пальцы Йеннифер в себе и на своей груди. Тиссае требуется пара секунд, чтобы перебороть свою гордость и попросить Йен двигаться быстрее, но та удовлетворяет ее просьбу даже до того, как она прозвучит. Тиссая опускается ниже, с локтей, и громко стонет от того, как ощущаются движения пальцев под этим углом. Йен знает, что Тиссая на грани уже давно, другая рука опускается с груди, пальцы накрывают клитор. Оттягивание удовольствия было приятно, она действительно наслаждалась этой пыткой, но чувствовать, как влага разливается вокруг ее пальцев, как глубокий стон срывается с уст Тиссаи, просто блаженство. — Я жалела, что не смогла трахнуть тебя тогда. Больше нет. Это было потрясающе. — Да-а, — невнятно произносит Тиссая. Она ложится на спину, чтобы привести в норму дыхание. Нет сил даже закрыть глаза, только смотреть в белый потолок. — У тебя весьма неплохо получается отнимать контроль. Йен хмыкает на комплимент, видя усмешку Тиссаи, зная, что она намеренно преуменьшает ее способности. — Знаешь, что мне нравится? — Тиссая поворачивает голову к лежащей рядом Йен, но до сознания все ещё плохо доходит происходящее. — Это всего семь ударов, но прямо сейчас ты можешь ощущать, как жжёт кожу, потому что касаешься простыни. Завтра будет легче. Но ты придешь в офис, чтобы практически весь день просидеть в кресле, и ты даже привыкнешь, но я тебе обещаю, что в один момент ты почувствуешь, как горит твоя кожа, как ты невольно возвращаешься к этим воспоминаниям. — Хочешь сказать, что достаточно правильного взгляда, чтобы все, о чем ты могла думать, была вовсе не твоя работа? Йеннифер не отвечает, лишь улыбается этой идее Тиссаи. Она почти на сто процентов уверена, что де Врие не собирается пользоваться имеющейся у нее властью на работе, хотя тот факт, что она ее босс, является основанием для множества жарких фантазий.

***