Мальчик с пшеничными кудряшками

Солнце только-только показалось на горизонте, а Арсений просыпается от тихого хныканья под боком. Понимание того, что это не сон, а маленькая Алиса, заставляет мужчину тут же распахнуть глаза, смахивая остатки царства Морфея, и осторожно положить ладонь на спутанные каштановые волосы ребёнка, от чего та ожидаемо дёргается и ещё сильнее сжимается в комочек, продолжая лежать лицом к старшему. — Лисён, — врач, немного приподнимаясь и опираясь спиной на изголовье, аккуратно поглаживает малышку по плечу, — Посмотри на меня, зайчик, — нежно просит он девочку, которая медленно выполняет просьбу, — Что случилось, почему ты плачешь? — с нотками волнения в голосе интересуется брюнет, заводя непослушную прядь детских волос за ушко. — Головка болит сильно, — хрипит ребёнок и трёт глазки маленьким кулачком. Педиатр тянется ко лбу, прикасаясь к нему своими губами, и чувствует, что температура всё-таки поднялась. — Ууу, дорогая моя, я за градусником, — печально выдыхает Попов и проводит рукой по тонкому плечику, прежде чем скрыться в слегка освещённой началом дня квартире. Возвращается он достаточно быстро, принося сразу и градусник, и Нурофен, и стакан воды, садясь на край кровати со стороны заболевшей девочки. Бережно просовывает измерительный прибор ребёнку подмышку, целует в горячий висок и сидит рядом около пяти минут, не убирая ладони с головы крохи, — Лисёнок, надо выпить лекарство, — после неудовлетворительных 38 и 2 на термометре, доктору всё же приходится набрать в мерный шприц детское сладкое жаропонижающее. — Хмм, — слегка хмурится Алиса, капризничая, но всё-таки приподнимается на локтях, очень неуверенно глядя на дедушку, и открывает ротик, позволяя старшему небольшими порциями дать суспензию. — Вот умничка, — хвалит врач, убирая шприц, и снова укладывается в постель. Ребёнок тут же льнёт к взрослому поближе, и Арсений позволяет крохе себя обнять, спокойно поглаживая её по головке. Мужчина засыпает только часам к семи, и то не дольше, чем на час. Потом снова просыпается, проверяя состояние внучки и уже прикидывая в голове, что он будет делать дальше.                         *** — Ну, Лисёнок мой маленький, пойдём на кухню, пожалуйста, — Попов уже десять минут уговаривает недавно проснувшуюся девочку пойти попить чай, но та сильно раскапризничалась, и даже начала брыкаться, когда педиатр хотел поднять её на руки, чтобы просто донести, — Ладно, — всё-таки сдаётся старший, вздыхая, — Я за чаем, — решает он и направляется на кухню. — Ну, нееет, я не хочууу, не буудуу, — спешно начинает зарываться в большое, мягкое и теплое пуховое одеяло девочка. Она совсем ничего не хочет, и уж тем более кушать и пить что-либо. — Алис, так не пойдёт, — всё-таки становится серьёзней врач, возвращаясь с небольшой кружкой, на которой изображены персонажи разных сказок: и Красная Шапочка, и Журавль и Лисица, и Буратино, и Чиполлино. Голубоглазый её сам, специально для Алисы выбирал, — Давай попьём горяченький чай, чтобы горлышку легче стало, а потом я с тобой полежу, — мужчина садится на краешек постели и ставит чашку на прикроватную тумбочку, начиная отыскивать в одеяле своего больного ребёнка. — Дедушка, ну, нее-ет, — не брыкается, но начинает плакать кроха, когда её за подмышки вытаскивают из своего укрытия и сажают на коленки, бочком прижимая к груди старшего. — Ну, чего ты, малыш? — нежно обнимает зеленоглазую Арсений, заботливо целуя в макушку, — Успокаивайся, Лисёнок, всё хорошо, — гладит по плечам и спинке старший, — Тш-тш-тш.., — они сидят так ещё минут семь, прежде чем Алиса мило чихнёт и станет утирать носик ручкой, — Давай-ка чайку попьём, пока совсем не остыл, — одной рукой тянется к кружке брюнет, а второй продолжает придерживать ребёнка, — Ну-ка, — аккуратно подносит чашку к губам девочки Попов, а та медленно всё-таки делает несколько глотков согревающей жидкости, — Умничка. — А я домо.., — договорить Алисе не дал ещё один внезапный чих, — Ой, — забавно удивляется младшая. — Будь здорова, — беззлобно усмехается мужчина, — Домой пока рано, мы чуть позже это обсудим, — честно отвечает мужчина, пока не желая отпускать больную и капризную Алису домой.                         *** — Лисёнок, давай-ка я тебя быстренько осмотрю, хорошо? — трепетно проводит пальцем по нежной детской щеке Арсений, смотря мультик, расположившись вместе с ней на кровати. — Что? — резко округляет глаза Алиса, уставившись на совершенно спокойного дедушку, смотрящего на неё, — Давай.. давай не надо.., — не хочет выдавать свой страх ребёнок, почему-то думая, что, тем самым расстроит педиатра. — Почему? — по-доброму удивляется старший, — Это не страшно и не больно, обещаю. Сейчас приду, а ты сядь пока, ладно? — просит Попов, а сам уходит за родным стетоскопом и фонариком. Правда, когда возвращается обратно, то не находит девочку на прежнем месте, — Лис? Выходи, малыш, — зовёт брюнет и прислушивается. Из шкафа-купе слышен очень тихий, тоненький всхлип, который заставляет сердце врача сжаться, — Алиса, — нежно говорит Арсений, открывает дверь и опускается на корточки, видя сидящую и обхватывающую свои коленки младшенькую. — Н-не надо, п-пожалуйста, — низко опустив головку, негромко плачет зеленоглазая. — Ну, ты чего? Это же я, всё в порядке, — берёт кроху подмышки и переносит на кровать, но та сразу отползает чуть назад, всё ещё стараясь остановить поток слёз, — Тише, хорошая. Всё, смотри, ничего не делаю, — поднимает руки в сдающемся жесте голубоглазый, после утягивая вреднюшку к себе, — Капризуля моя, — всё же шепчет Арсений через пару минут, когда малышке всё-таки удалось успокоится. — Давай не будем.., — принимает последнюю попытку Алиса, слепо надеясь на снисходительность врача. Хотя как вообще можно надеяться на снисходительность врача при болезни? — Это абсолютно не страшно, зато мы убедимся, что с тобой не стряслось ничего серьёзного, — разъясняет Попов, параллельно с тем снимая с шеи стетоскоп, — Давай, Лисёнок, поднимай футболочку, а я погрею мемб.., — взрослый не успевает договорить, как видит на открывшемся впалом животике начинающуюся сыпь, — Так, — тут же закрывает в голове свой автоматически открывшийся отсек под названием «Аускультация, горло, лимфоузлы» и ищет другой, подходящий: «Аллергия», «Корь», «Краснуха», «Ветряная оспа», «Скарлатина» и т.д. по возможным причинам сыпи. — Что случилось? — резко становится взволнованной и отчего-то более собранной девочка, опуская глазки на свой животик. А там уже виднелись пока розовые небольшие узелки по всей видимой площади, — Дедушкааа, — на ультразвуке выдыхает ребёнок, переводя максимально перепуганный и взволнованный взгляд на старшего. — Спокойно, зайка, всё под контролем, — уверяет доктор, начиная осматривать пятнышки, спустив стетоскоп с ушей на шею, — Блин, ну, да, — «красноречиво» выдаёт брюнет, после того, как нашёл такую же сыпь на спинке, ручках и шее крохи, и удивляется, как не заметил ранее, — Уже можешь выбирать жирафом в какую пятнышку хочешь быть, — снисходительно улыбается Арсений, только сейчас замечая ничего не понимающий и даже осуждающий взгляд ребёнка напротив. — Я стану жирафом и умру, но я могу выбрать цвет? — потеряно спрашивает зеленоглазая, перебирая в маленьких пальчиках край майки. — Что? Нет, конечно, — спешит заверить мужчина, мотая головой, — У тебя ветрянка, а все эти точки надо будет мазать. Можно зелёнкой, она, соответственно, зелёная, а ещё у меня должен быть фукорцин, он ярко-розовый, — рассказывает Арсений, наблюдая за задумавшейся внучкой, всё ещё сидящей у него на коленках, — Только вот, все эти пятнышки могут чесаться, но тебе этого делать нельзя, — подумав, решает сразу предупредить старший, чтобы потом не было непредвиденных ситуаций и споров. — Ну, ладно, я поняла, — вздыхая, послушно кивает Алиса, хоть совершенно ей это всё и не нравится, что сразу видно по опечалевшимуся личику. — Мне всё равно надо тебя посмотреть, приподними футболку, — вставляет наконечники прибора в уши врач и прислоняет стальную головку стетоскопа к животику, — Угу, — дальше так же внимательно слушает спинку, — Так, отлично. Ротик открываем, — старается обойтись без шпателя педиатр, вооружившись только фонариком, но получается не очень, — Скажи «А», — всё-таки Попову удаётся спокойно, без истерик по поводу шпателя, проверить горлышко, поэтому оставляет внучку в покое сразу же, как только прощупывает лимфоузлы.                         *** — Здоро.. апчхи.. ва, — примерно через час, когда девочка уже снова сладко спала под пуховым одеялом, на пороге квартиры взрослого появляется.. Антон. В лёгкой, твою налево, майке! А на улице вообще-то конец не самого тёплого сентября! — Здрав.. будь-здоров.. ствуй, — в той же манере отвечает доктор, пропуская парня в квартиру, — Ты почему так легко одет? Там сегодня ветрено, — подмечает старший, складывая руки на груди, а Шаст стоит и бесстыдно шмыгает носом. — Нормально всё.. а-апчхи.. кхе-кх.. Ой, — слегка удивляется пацан, смешно улыбаясь, но тут же сжимается под строгим взглядом родителя, — Я за Алиской. Где она, кстати? — всё же выдаёт главную мысль зеленоглазый, не находя под ногами маленькую дочку. — Эх, ты, — вздыхает доктор, — Алиса заболела. Ветрянка. Спит сейчас у меня, — информирует сына врач, с недоверием поглядывая на Шастуна. Но тут Антон впадает в ступор: получается, его принцесса чувствовала себя не хорошо, но ни он, ни Ира этого не заметили? — Ветрянкой легко заразиться, если не переболеть ей. Ира болела? — спрашивает брюнет и вдруг ловит себя на мысли, что уже прикинул в голове, что ему делать с простывшем Шастуном. — Подожди Ира, а я? — забеспокоился зеленоглазый, вопрошающе и немного нервно глядя на отца. Почему его сразу не оставили в подъезде или вообще на улице? Мужчины не болеют что ли? Нет, что за бред? — Ты болел, — констатирует факт педиатр, — Когда ещё мелкий совсем был, поэтому не помнишь, — поясняет, видя удивлённый взгляд напротив, — Я в карте читал, когда забирал тебя, не смотри так на меня, — слегка улыбается уголком губ Попов, — Проходи, чай попьём. Или, может, кушать хочешь? — уже направляется на кухню голубоглазый, вскоре слыша из ванной ещё один чих, а после и глухой кашель, который пытаются заглушить полотенцем, на что он уже реально злиться. Ну, серьёзно? Ещё один заболевший ребёнок? — Не отказался бы перекусить, но немного, а то аппетита что-то нет, — очень легко выдаёт младший, падая на первый попавшийся стул. — Ты как вообще? Что вчера делали? — решает пока не задавать вопросов о самочувствии врач, просто готовя любимый Тошин омлет.                         *** — А вообще, вчера Пенталгин пришлось на ночь выпить, бошка болела, — преспокойно заканчивает свой увлекательный и драматичный рассказ о последней неделе жизни Антон, с удовольствием попивая зелёный чай с апельсиновой пастилой. А «бошка» похоже, снова решает вступить в бой сама с собой, не считая нужным посоветоваться с её обладателем. — Золотой мой, и давно ты так плюёшь на своё здоровье? — не выдерживает Арсений всех этих случайно сказанных «голова раскалывалась», «чего-то горло болело», «пришёл — вырубился» и редкого кашля сейчас, — Как себя чувствуешь? — чуть ли не с упрёком спрашивает у сына педиатр, мельком вспоминая, сколько противовирусных в аптечке у него осталось. — Что? Да отлично всё, Господи. Сейчас вон вообще, дождь на улице, вот у меня голова и болит, — начинает оправдываться парнишка, с потихоньку зарождающейся паникой поглядывая на папу-врача, — Я здоров! — зачем-то произносит зеленоглазый, причём громче предыдущего. — Не поверишь, Алиса мне вчера то же самое говорила, — не весело хмыкает врач, а потом соображает, — Что, и сейчас голова болит? — после минутной паузы, получив в ответ очень не смелый кивок, взрослому хватает нескольких секунд, чтобы слегка восстановить события, а потом и собственное дыхание, — То есть, ты хочешь сказать, что вчера весь день был в лёгкой рубашке, домой пришёл с больной головой и выпил таблетку Пенталгина, которая легко могла сбить появившуюся температуру, о которой ты даже не догадывался, сегодня хлюпаешь носом, кашляешь и у тебя опять болит голова, а ещё ты в майке, хотя там уже далеко не +30? — на одном дыхании выпаливает Попов, на что Шаст боязливо поджимает плечи. Ёпрст, не думал мальчишка, что его в двадцать девять годиков будут так отчитывать, — Антон? — Да, — мяукнул парень. — Ой, блин, — тяжело вздыхает доктор и тянется ладонью к парнишескому лбу, — Горячий, Антон. Сейчас по попе надаю, — сквозь зубы злится педиатр, высматривая в родных глазах хрен знает что ясное объяснение такого поведения. Или может, там хоть капля разумности завалялась, нет? — Пап, я в пор.., — ему не дают договорить. — Я к Алисе за градусником, а ты звони Ире и спрашивай, болела ли она ветрянкой, — поднимается из-за стола мужчина, убирая грязную посуду, — И скажи, пусть теплее одевается, а то, такими темпами, вы все дружно сляжете, — ворчит брюнет, уходя в спальню, а парень провожает его слегка ошарашенным и грустным взглядом. Сам врач вспоминает, что девочка была одета достаточно тепло и по погоде, а значит на здоровье клал только Шаст, возможно, с Кузнецовой. Бесшумно открыв дверь и войдя в комнату, педиатр заметил тихонько посапывающую малышку. Проведя ладонью по волосам и прикоснувшись ко лбу губами, старший убеждается в том, что температура не поднялась, забирает с тумбочки градусник и уже разворачивается, чтобы уйти, как буквально носом натыкается на решившего проведать дочь Шастуна. — Антон, блин, — испугавшись, шепчет Арсений и всё-таки спокойно позволяет сыну недолго посидеть рядом с ребёнком. Парень очень аккуратно и нежно проводит тонкими пальцами по детским волосам, заботливо целуя в висок, и, спустя пять минут простого сидения рядом, всё же уходит, так же бесшумно прикрывая дверь. У дверного косяка его ждёт умилённый такому трепету взрослый, который бесцеремонно ставит младшему градусник подмышку, оттянув край майки, — Пойдём, — зовёт мальчугана снова на кухню, а тот, словно заворожённый, следует по пятам, — Что Ира? — начинает копаться в лекарствах голубоглазый. — Да, блин, представляешь, она не болела, — печально говорит Антошка, опять усаживаясь на прежнее место, — Она так волнуется за Алиску. И знает, что легко заразиться, а взрослые тяжелей болеют, — делится подробностями расстроенный зеленоглазый. — Это да, тут не спорю, — читает длинющее и не о чём Шасту не говорящее название на какой-то коробочке педиатр и вскоре выкидывает лекарство в мусорку, так как оказалось, что срок годности у него уже истёк, — Что делаем? У меня пусть тогда побудет? — наконец, через ещё минуты три перебирания всех препаратов, Попов поворачивается к сыну и видит, что тот уже с широко распахнутыми глазами глядит на градусник. — Да, ну, нет, — наивно шепчет он себе под нос. — Чего там такое? — доктор подходит, намереваясь забрать, но мальчишка резко прижимает прибор к себе. «Чё за фокусы?» — отражается в глазах педиатра. — Всё отлично, не парься, 36 и 7, — старается придать голосу максимальную непосредственность зеленоглазый, но похоже, Арсений уже не верит. — Ну и хорошо, давай его сюда, — на раз-два кивает брюнет, и Шастун, скрипя зубами, вручает градусник отцу, а сам отворачивается, боясь получить по светлой и, видимо тупой, головушке. Вот говорила ж Ирка ветровку накинуть, — Браво! — увидев эти самые «36 и 7», невесело цедит голубоглазый, поджимая губы. И смотрит на этого ребёнка так осуждающе, но в то же время с сочувствием и непониманием, что у пацана сердце сжимается, — Марш к себе в комнату, — не говорит, приказывает старший, испепеляя заболевшего взглядом, аля «Ослушаешься — убью».                         *** — Переоделся? Молодец, — в детскую педиатр возвращается уже с жаропонижающим и стаканом воды. Парнишка резко перестал держать маску и принял факт того, что ему хреново. Ещё ведь со вчера, чего сразу никому не сказал? Всё по классике: голова трещит, горло дерёт, сил нет и холод пробирает. Шастун лежит на кровати калачиком, спиной ко входу и несильно дрожит, чем заставляет врача смягчиться, когда тот обходит постель и садится на её край. — Тош, выпей, — гладит по плечу Арсений. Младший садится, потирая глаз, и послушно выпивает таблетку, — Сейчас достану подушку с одеялом, а то твои у Алисы, — поясняет отсутствие мягких вещей мужчина и идёт к шкафу, где на верхней полке лежит дополнительный комплект. Через пять минут Попов уже чуть ли не сказку умиротворённому Антону читает, а тот мирно засыпает.                         *** Пока дети спокойно спали по кроватям под пуховыми одеялами, Арсений, не теряя времени, пошёл готовить супчик. Благо, всё для этого нашлось. Пока варился бульон, мужчина решил сам позвонить Кузнецовой и разложить ситуацию по полочкам. — Алло, Арсений Сергеевич? Здравствуйте, — слегка удивлённо здоровается девушка, на самом деле находясь в ванной, у зеркала и размазывая по своему лицу какой-то крем. — Здравствуй, — выдыхает старший, — Смотри, что получается, — не специально делает паузу брюнет, но кареглазая за это время уже успела переволноваться и замереть с пальцем у щеки, — У меня сейчас спят два твоих больных ребёнка.. — Чего? — достаточно резко и неосознанно перебивает его Ирина. Какие два? В смысле больных? Только дочка же вроде.. — Ну, как же? — не понимает врач, помешивая мясо в кастрюле с водой, — У Алисы ветрянка, а Антон с температурой, кашлем и недышашим носом пришёл, — коротко осведомил даму педиатр, — И я вот думаю, Алиса точно у меня будет, потому что ты не болела, и не надо оно тебе, уж поверь. Плюс, ветрянка — не самая стабильная вещь, поэтому то, что я буду рядом, только на руку. А вот муж твой в одной майке пришёл и, вероятно, простудился. Если не сляжет, то, возможно, завтра дома будет. Я думаю, это оптимальное решение, — заканчивает свою речь взрослый, теперь глухо вслушиваясь в мертвую тишину на том конце. — Я.. даже не знаю, — после глубокого выдоха, признаётся Ира, — Как-то.. я.. не удобно.. — Всё нормально, не переживай ни за них, ни за меня, — уверяет Попов, — А ты лучше какие-нибудь витаминки пока попей и чай с лимоном, чтобы тоже не заболеть, — мягко и заботливо советует доктор.                         *** Через два часа проснулась Алиса, давай понять это достаточно громким «Дедушкааа», разнёсшимся по всей квартире. Удивительно, как Шастун не проснулся. Брюнет же, поняв, что температура не поднялась, а ухудшений нет, позвал кроху обедать, но та уже во всю отпирается: — Я не хочу! — Лисёнок, я знаю, что не хочется, но твоему организму надо откуда-то взять силы, чтобы бороться с вредными бяками внутри тебя. Пойдём, там папа пришёл, его тоже кушать позовём, и будем вместе.. Врач рассказывает всё это достаточно спокойно, сидя на краю собственной большой кровати, на которой Алиска смотрелась ну просто дюймовочкой. Малышка всё-таки задумывается, пыхтя носиком, но кивает, осторожно сползая на пол и уходя вместе с дедушкой на кухню. Там педиатр сажает внучку за стол и наливает в небольшую тарелочку с Мишуткой недавно приготовленный суп с любимыми детскими макаронами-звёздочками. И пока зеленоглазая потихоньку сёрбает бульон, что уже хорошо, Арсений идёт проверять второго ребёнка.                         *** Шастун просыпается сам не знает от чего, но, понимая, что на кухне кто-то и что-то гремит и именно этот шум мог легко потревожить его чуткий сон, достаёт из лежащего неподалёку рюкзака наушники и вставляет их в уши, включая любимый плейлист и снова слегка засыпая. В следующий раз просыпается уже от ласковых «Тоша», произнесённых голосом папы. Старший примостился на краю постели, одной рукой трогая прохладный лоб мальчишки. — Отлично, — спокойно улыбается врач, — Пошли суп кушать, Алису я уже уговорил, она надеется, что ты составишь ей компанию, — признаётся брюнет, мягко глядя на сонного Шаста. — Ну, твою ж.., — стонет парень, ладонями закрывая лицо, — Я не хочу есть, па.. — Пожалуйста, — обречённо выдыхает Попов, — Я еле затащил за стол твою дочь, давай хотя б ты меня послушаешься сразу, — немного устало откровенничает мужчина, тем самым всё же заставляя сына глубоко вдохнуть и самостоятельно направится на кухню. Хоть Антон и совершенно не хотел никуда вставать и тем более есть, он понимал, что папа действительно не обязан с ним, большим лбом, возиться, как с маленьким. Сам же виноват, что заболел.. — Папа! — заприметив отца ещё в коридоре, радостно бежит обниматься Алиса, а Шастун любезно приседает, чтобы крохе было удобнее. Прижимает к себе этот маленький комочек счастья своими длинными руками так, что они сразу занимают всю площадь маленькой спинки, мягко поглаживая, — А ты чего такой уставший? — через секунд тридцать задаёт логичный вопрос девочка, отстраняясь. — Я тоже заболел, и поэтому спал, как и ты, — коротко объясняет парень, направляясь с зеленоглазой обратно за стол, где уже наполняет ещё одну тарелку супом Арсений. — Лисён, покушаешь, и надо будет пятнышки помазать. Уже решила, какого цвета? — доброжелательно спрашивает мужчина, тоже усаживаясь за стол к ребятам. — Зелёным, — старательно вылавливая в бульоне звёздочки, не задумываясь отвечает девочка. А выбор немного удивляет обоих парней. Для Антона папин куриный суп — это что-то особенное, отправляющее в детство, где всё было легко и просто, а самой большой проблемой была двойка по физике. На поверхности бульона — мягкие желтоватые капли масла, яркие оранжевые морковные кружочки, плавающие тут для красоты, как сказал когда-то Попов на возмущения мальчика, и излюбленные всеми маленькие макароны-звёздочки, которые поднимают настроение. А ещё любимая картошечка, порезанная небольшими кубиками. Горячий бульон приятно обжигает больное горло, заставляя Антона чуть ли не мурлыкать от удовольствия и наслаждения. К слову, через пятнадцать минут тарелка Шаста была пуста.                         *** — Ну, что, дети? Как дела? — уже вечером, после ужина в виде чая и таблеток для больных, и овощей с мясом для брюнета, в свою спальню заходит врач, видя, как малышка и её папа лежат и смотрят какой-то мультик. Ну, вернее смотрит только Антон, а Алиса уже спит, сопя старшему в шею, — Температуры нет? — сначала спрашивает доктор, а потом сам целует в лоб вымученного на вид Шаста, заботливо положив свободную ладонь на кудряшки, — У тебя есть, — нежно смотрит в доверчивые и такие детские зелёные глаза взрослый, медленно наклоняясь к маленькому лобику девочки, — Антон, она горит, ты почему мне не сказал? — в миг серьёзничает педиатр, а парнишка аж вздрагивает от резкой смены голоса отца. — Так я вроде пробовал, нормальная была, — теряется младший, а взрослый понимает, что у сына у самого температура, поэтому он мог и не почувствовать изменения в дочке. — Ладно, ставь ей градусник, но я боюсь, что мы таблеткой уже не обойдёмся, — поджимает губы Попов, начиная успокаивающе поглаживать Антошку по голове, потому что тот явно напряжён и считает себя виноватым, — Тош, выдыхай, зайчик. Всё нормально, это я не уследил, знал же, что у неё температура подскочить может, — чистосердечно произносит мужчина, присаживаясь рядом с парнем, облокачиваясь на изголовье. Через пять минут Шастун сам достаёт термометр у дочки, бегло смотрит на результат и переводит максимально жалобный взгляд на папу. — Я не хочу, чтобы ты ей укол делал, — осипшим из-за страха голосом, выдыхает парень, продолжая второй рукой прижимать детское плечико к себе. — Сколько? — мягко забирает градусник Арсений, и тяжело вздыхает, видя высокие цифры, — Нет, Тош, 39 и 7, только укол, — серьёзно, но стараясь не пугать, произносит старший и уже встаёт, чтобы уйти на кухню, как слышит: — Нет! Никаких уколов! Не хочу, нет! — кричит незаметно проснувшаяся Алиса, подскочив на колени, пока зеленоглазый зажмурился, испугавшись, — Нет! — Антон, я тебя очень прошу, помоги мне, — просит Попов, держа слабо вырывающуюся и плачущую кроху за плечи. Парень старается мыслить разумно и перехватывает кричащего ребёнка, пытаясь успокоить, — Я скоро, — напоследок бросает педиатр и уходит. — Папа, я не хочу, не надо! Я боюсь, мне страшно! Нет, пожалуйста, не надо! — всё ещё звучит очень громко и мешается с успокаивающими словами родителя, который сам напуган не меньше. — Господи, 0,5 и 0,6, — заканчивает с набором одного препарата и переходит к другому Арсений, стараясь по максимуму не реагировать на душераздирающую истерику в соседней комнате. — Ну, принцесса моя, ну, тише, — пытается вразумить зеленоглазую Шаст, как наконец видит зашедшего со шприцом и ваткой отца. Только вот у самого внутри всё холодеет от такого вида. — Положи её к себе на колени и держи, — коротко распоряжается брюнет, следя за исполнением сказанного. — Нет! Не.. надо, я не хочу! — всё ещё вырывается и сильно плачет младшая, срывая голос, — Папааа! — и это обречённое и такое жалостливое, просящее помощи «Папа» просто отключает у Шастуна здравый смысл. Он резко прекращает все свои попытки уложить ребёнка на колени, и прижимает к себе, как коалу, крепко обнимая. — Не трогай её, — обращается к совершенно ничего не понимающему отцу Антон, — Не делай ей больно, — уже твёрже заявляет он, гладя свою рыдающую принцессу по дрожащей спинке и упрекающим взглядом прожигая педиатра. — Антон, что за бред? Это необходимо, у неё температура уже за сорок от слёз перевалила, — врач вообще не соображает, что на сына нашло, и находится в полной растерянности, — Если температура поднимется ещё на два градуса, то я уже ни чем не смогу помочь! — эмоционально старается вразумить он, но и такие речи парня какого-то хрена не пугают. Он продолжает защищать свою маленькую девочку, совершенно не меняя выражение лица. И тогда Попов принимает последнюю попытку и кричит: — Оставил Алису и вышел отсюда! Быстро! — Нет! — слышится уже не так уверенно, но страх завладел мозгом сильнее, а горькие всхлипы над ухом только подливают масла в огонь. — Блять, — безысходно шепчет, запрокидывая голову, кладёт приборы на тумбу и буквально отбирает ребёнка у Антона, — Быстро вышел! — разъярённый Арсений — воплощение ада. — Нет! Не надо! Пожалуйста! — пытается вырваться от дедушки и снова истерит Алиса, но у неё слишком мало сил. Шастун теряется, не желая драться с папой, поэтому зависает в немом шоке ещё на минуту. Мужчина ничего не говорит, только плотно держит маленькую и испуганную девочку на руках. Антон уходит. — Алиса, послушай меня сейчас внимательно, — фиксирует в позе коалы совсем ослабшую, но плачущую кроху брюнет, — Твоя температура очень и очень высокая, и ни сиропчиком, ни таблеткой сбить её нельзя. Я тебя не мучаю и не хочу специально сделать больно, пойми. Это вынужденная мера, золотая. Я постараюсь побыстрее, — заканчивает, надеясь, что зеленоглазая хотя бы немного услышала его, и укладывает её животом к себе на бедро, второй ногой прижимая ей ножки, а свободной рукой — спину. — Ну, не надо! Нет! — всё ещё пытается выбраться Алиса, когда чувствует, что ей спускают шорты, но, ожидаемо, безуспешно, — А! — громко вскрикивает она, когда Попову удаётся ввести иглу. — Тш-тш-тш.. Терпим, Алисонька, пожалуйста. Всё, тише-тише, — продолжает медленно давить на поршень педиатр, вводя болючую литичку. — Убериии! — беспощадно срывает голос и пищит младшая, несильно ударяя кулачками по бедру Арсения в знак протеста. — Чуть-чуть, Лисёнок… Всё, дорогая, всё! — облегчённо выдыхает старший, прикладывая ватку к ранке, массируя место укола. Тяжело, однако, ставить укол истерящему ребёнку, особенно родному. Голубоглазый убирает шприц, возвращает на место детские шортики и вновь берёт мученицу на руки, начиная баюкать, — Тш-тш-тш.. Тише.. Прости меня, маленькая, так было нужно. Зато тебе сейчас полегче станет.. Ну, Лисичка моя..                         *** Когда голубоглазый наконец выходит из спальни, уложив заснувшую малышку в кровать и выкинув ненужное в мусорку под столом, то первое, что слышит, это скулёж из детской. Антон. Да твою ж мать.. Тяжело выдыхает и уходит сначала на кухню, чтобы выпить воды и хоть немного привести свою нервную систему в норму. Пытается сообразить, что вообще сейчас было, но выходит плохо, поэтому бросает эту идею, наполняя стакан ещё раз и идёт к взрослому (вообще нет) сыну. — Антон? — старается быть мягким врач, проходя к кровати, на которой и свернулся в комочек трясущийся парень, — Тош, попей, пожалуйста, просто вода, — младший, стараясь контролировать свою практически паническую атаку, молча слушается, но всё ещё мелко дрожит, — Тише, дыши, всё хорошо, — гладит по плечу взрослый, отставляя пустой стакан, — Ну, солнышко, — обнимает, когда парень сам падает к отцу на грудь. Педиатр нежно поглаживает мальчика по голове, шее и спинке, понимая, что и у этого поднялась температура. Целует в лобик и хочет закричать от долбаного «везенья», — Малыш, я за градусником.. ..который нахрен не нужен, потому что я и так чувствую, что и ты себе наплакал на все сорок. — Как Алиса? — глухо спрашивает, не концентрируясь на разноцветных пятнах перед глазами и так же обнимая пришедшего обратно папу, пока измеряется температура. — Всё нормально, она спит, — безэмоционально отвечает доктор, проводя ладонью по вьющимся пшеничным волосам. — Я повёл себя ужасно, извини. Я не знаю, что на меня нашло.., — тяжело признаётся младший, потому что чувствует, что папа напряжён, а не спокоен, как это бывает обычно. Врач не находит, что ответить. У него у самого уже голова трещит от этой вакханалии. — Тош.., — голубоглазый глядит на градусник, где блестит ртуть на отметке в 39 и 9, и переводит многозначительный взгляд на Антона, просто тихо-мирно внутри себя молясь, чтобы всё прошло хоть чуточку лучше, чем с Алисой. — Укол..? — боязливо, но достаточно вяло из-за самочувствия предполагает Шаст, на что видит сожалеющий кивок, — Нет, не говори так, прошу, — закрывает ладонями глаза он, мыча от безвыходности. — Тош, маленький укольчик, пожалуйста, — буквально умоляет Арсений, ещё раз неспешно целуя разгоречённый лоб, и уходит. В этот раз возвращается не так быстро, но замечает парнишку уже лежащим на животе. Попов на такое действие выдыхает одну вторую часть своего напряжения, — Мой ты умничка, — искренне хвалит «ребёнка», желая поддержать. — Постарайся аккуратно, ладно? — совсем жалобно тянет Антон, сильнее сжимая в пальцах ни в чём не повинную подушку. — Конечно, зайчонок. Расслабься, — просит брюнет, приспуская штаны с боксёрами, и протирает кусочек кожи мокрой ваткой. Когда игла рассекает тонкие слои кожи, по комнате разносится тоненький всхлип, который не имеет продолжения, — Тш-тш-тш.. Какой ты у меня молодец.. Такой смелый, — поглаживает напряжённую спину педиатр, заканчивая с инъекцией, — Всё, хороший, ты такой умничка у меня, — снова прижимает ватку и натягивает одежду обратно. Парень переворачивается, утирая с глаз солёные слёзы, и с удовольствием утыкается носом в шею Арсения, когда тот практически без сил заваливается рядом со своим ребёнком. — Люблю тебя, папа, — смущённо шепчет Шаст, шмыгая носиком. — И я тебя, Тош. Засыпай. Но сам брюнет глаз не смыкает ещё ближайшие тридцать минут. После того, как парень заснул, он тихонько вышел из комнаты и пошёл в душ, смывая с себя все тяжести этого дня под прохладными струями воды. Потом сам пьёт тёплое и успокаивающее молоко с мёдом, проверяет Антона и Алису, и только потом отрубается, как только его голова касается подушки.