Мальчик с пшеничными кудряшками

— Доброе утро, зайка, — говорит Арсений, как только младший медленно открывает глаза. — Доброе утро, — очень тихо хрипит Антон, а после видит сожалеющий взгляд папы и его поджатые губы, — Горло болит, — Шастун показывает пальчиком на шею, объясняя папе свой голос, будто он не в курсе. — Знаю, малыш, — гладит по кудряшкам мужчина, расслабленно валяясь рядом, — Как чувствуешь себя? — Не знаю, — устало отвечает мальчик, всё ещё пытаясь полностью проснуться, потирая глазки кулачком. Арсений нежно касается губами тёплого лба, проверяя температуру. — Давай померим, — мужчина берёт с полки градусник, и Антон сам суёт его под мышку. Потом шатен ласково прижимается ближе к Попову, обнимая и удобно устраиваясь у тёплого тела, — 37 и 8, — вздыхает доктор через пять минут, поглядывая на безумно сонного ребёнка, — И это только утро, причём после укола.., — сам себе говорит брюнет, но натыкается на виноватый взгляд зелёных глаз. — Прости, пап, я.. не специально, — опустив нос и чуть кашляя, извиняется Шастун. — Ну ты чего, заяц? Всё нормально, — Попов нежно приобнимает ребёнка за плечи, показывая тем самым свою поддержку, — Пошли умываться и завтракать? — Я не хочу ничего кушать, — младший мотает головой из стороны в сторону. — Знаю, малыш, но надо, — настаивает врач, — Там твой любимый йогурт есть и чай, — уговаривает старший, начиная слегка щекотать впалый животик. — Ладно-ладно, — смеётся мальчишка, стараясь спихнуть с себя сильные руки, — Встаю я!

***

— Пап, а ты разве не должен быть на работе? — интересуется Антон, когда доел йогурт и уже допивал чай. — Как я могу оставить тебя одного? — улыбается брюнет, направляясь в спальню, чтобы прихватить таблетки. — А как же Татьяна Валерьевна? — ставит новый аргумент младший, внимательно смотря на папу, когда тот снова пришёл на кухню. — Это просто няня, у неё нет медицинского образования, а ты, заяц, если забыл, болеешь, — качает головой Арсений, подходя к мальчишке с лекарствами, — Тебе что, не хочется чтобы я с тобой остался? — наигранно печалится взрослый. — Нет-нет, я не об этом! — сразу начал махать руками Шаст, а Попов только улыбнулся и протянул таблетки, указывая на них кивком головы. — И горькую тоже, давай, мой хороший, — безоговорочно говорит доктор, когда ребёнок отказывается пить вторую. А потом выпили сладкий сироп, с которым проблем, к счастью, не возникло, — Всё, беги, — отпускает с кухни Антона врач, — Если станет плохо — говори. Я у себя буду. — Ладно, — уже не так сильно хрипя, произнёс Шаст, уходя к себе в комнату, чтобы собрать домик из конструктора.

***

— Папа, — осторожно зовёт Антон, заглядывая в спальню Попова, где он фактически живёт, пока болеет. Арсений сидит за столом в очках и упорно что-то пишет, облакотив голову на руку, опёртую локтём на столешницу. Когда он слышит неуверенное «Папа», сразу поворачивается, — У меня головка сильно болит и холодно, — практически скулит мальчишка, почему-то не решаясь зайти, поэтому стоит в дверном проёме. Арсений на миг зависает, но потом машет рукой на себя. — Иди сюда, — Шаст подбегает, становясь прямо перед брюнетом, который снял очки. Арсений кладёт ладонь на затылок, притягивая лоб ребёнка к себе, прикасаясь к нему губами, — Мм, зайчик, давай температуру померим? — проводит рукой по плечу старший, — Иди бери градусник, посиди сам пять минут, ладно? — просит Попов и, после мальчишеского кивка, возвращается к документам. Антон послушно подходит к тумбочке, берёт термометр, осторожно встряхивает его несколько раз в воздухе и суёт подмышку. Садится на кровать и про себя начинает равномерно считать до шестидесяти, каждый раз загибая один палец, как одну минуту. Когда все пять пальчиков оказались загнутыми, Шаст решил сначала проверить сам: серебристая жидкость остановилась на отметке 38 и 3. Вроде это плохо, но Антон не уверен, поэтому подходит к своему личному доктору. — Пап, на, — протягивает градусник мальчик, и Арсений практически сразу принимает прибор. — Ох, 38 и 3, зайка, — переводит на сына печальный взгляд взрослый, бегло оглядывая малыша. — Это плохо? — Плохо, но не критично, — успокаивает старший, откладывая прибор, — Сейчас выпьешь жаропонижающее и поспишь, — мягко улыбается Попов, доставая из аптечки блистер с таблетками, — Держи одну и вон, на тумбочке, вода. Допей её до конца, хорошо? — настоятельно рекомендует врач. А то и так ничего не ест, обезвоживания нам ещё не хватало.. Антон кивает, а затем полностью выполняет указания мужчины. Арсений решил всё же отложить бумаги, поэтому вскоре лёг в кровать вместе с ребёнком. Заставил его раскрыться, при этом нежно обнимая, и продолжил читать тому начатую книжку.

***

— Антош, пошли кушать, — заходит в зал Попов, подходя к дивану, на котором сидит Шастун и смотрит Смешариков, — Бульон на ужин никто не отменял, — перегораживает мальчику экран старший и, видя недовольную мордашку, серьёзно смотрит на сына. — Я не голодный, — складывает ручки на груди Шастун в протестующем жесте. — Антон, я сейчас начну ругаться, — мотает головой врач, — И поверь, тебе это не понравится. — Я не хочу кушать! — стоит на своём Антон. — Ты не обедал, а на завтрак несчастный йогурт съел, — начинает заводиться Попов, хотя абсолютно к этому не склонен, — Ты в больницу хочешь? — у мальчишки сразу округлились глаза, — Что ты смотришь? Я тебе это устрою запросто, если не начнёшь меня слушаться, — грозит пальцем в воздухе брюнет и видит, как сжался мальчишка, — Я не прошу есть много, Антон, но что-то съесть обязательно надо, — на пол тона тише говорит Арсений и подходит ближе к Шасту, становясь прям перед ним, — И пить нужно побольше. Пошли, — протягивает руку Попов и мальчишка с опаской берётся за неё. Видимо речи врача действительно задели мальчишку, потому что он молча съел всё, что ему дали: пол тарелки супа, чай с лимоном, две таблетки и сироп. Потом Антон ушёл к себе, чтобы написать Димке, а Арсений убрался и пошёл дальше разбираться с документами.

***

— Тош? — заглядывает в детскую спальню Попов, когда закончил работать. Время было около половины десятого, и Арсений понял, что ребёнок давно не маячил на горизонте. Антон лежит на животе, в центре своей кровати, в виде звёздочки. Рядом с ним — открытая книжка, но вот сам мальчишка похоже спит. Брюнет подходит к нему и берёт на руки, но Шастун тут же резко распахивает глаза и старается выбраться, — Ты чего? — не понимает старший. — Ничего, — буркнул зеленоглазый, возвращаясь к книжке. — Уже поздно, пошли в кровать, — мягко и немного устало просит Попов, сам уже потирая глаза. — Я сегодня тут сплю, — не поднимая взгляд, говорит Антон. Арсений замирает с ладонью у глаза, пиля сына ожидающим взглядом. — Что за новости? — удивляется мужчина и садится рядом, — Ты спишь со мной, Антон. Тебе может стать плохо ночью, — объясняет Арсений, поднимая мальчишескую голову за подбородок. — Ну и что? Сдашь меня в больницу и всё, — резко отстраняется Шастун, кашляя. И тут до Попова доходит. — Заяц, ты обиделся, что я тебя поесть заставил? — короткий несмелый кивок в ответ, — Ну, солнце моё, я же переживаю, — смягчается врач, приобнимая за плечи, — Ты же не слушаешься, а из-за этого могут пойти осложнения, которые нельзя лечить дома, малыш, — объясняет Арсений, ведь действительно просто очень волнуется за Тошку. — Извини, — лишь произносит Антон и трётся носом о шею взрослого. — Как себя чувствуешь? — Нормально, только устал, — зевает младший и прикрывает глаза, когда папа прикасается губами к тёплому лбу. — Хорошо, пойдём чистить зубки, брызнем горлышко и баиньки, — берётся за маленькую ладошку Арсений и вместе с Шастом идут в ванную, а потом и в спальню, чтобы отдохнуть.

***

Следующая неделя проходит примерно по тому же сценарию: еда, чай, таблетки, сироп, свободное время, чай, спать, еда, чай, таблетки, сироп, спать. Самые частые фразы, которые слышались эти семь дней, оказались: «Но я не хочу кушать!», «Я не хочу спать!» и «Антон, ты забываешь, что я врач!». Арсений старался полностью следить за состоянием сына, притом не упускать ничего важного по работе. Слава Богу, что запредельная температура больше не поднималась, а повышенная благополучно снижалась таблеткой и сном. За время больничного у парнишки успел выпасть ещё один зуб, за который ему так же ночью фея принесла монетку. Ещё через пять дней, Шастун уже полностью выздоровел. Только остаточный кашель ещё переодически появлялся, но вот температура и слабость ушли вовсе. Попов радовался, смотря на то, как мальчишка шёл на поправку: ребёнок с каждым днём становился только веселее и жизнерадостнее, еда его уже радовала больше, а кровать манила только к девяти вечера. В один из дней парням пришлось сходить в поликлинику, чтобы взять справку в школу. К сожалению, паники избежать не удалось, и когда Антон за руку с папой стояли уже у кабинета педиатра, Шастун тихо расплакался, аргументируя тем, что ему страшно, и непонятно что там будет делать этот дядька. Арсений присел на корточки, чтобы быть на одном уровне с мальчишкой, крепко обнял, в сотый раз досконально объяснил как и что будет делать врач и стёр слезинки со светлых глазок. В кабинет они зашли за руку и очень нехотя. Попов стоял за спиной мальчика, не давая тому пути к отступлению, внимательно следил за тем, как, несмотря на свой страх, Антон ни разу не взглянул в сторону папы во время осмотра, а лишь внимательно слушал и выполнял просьбы доктора. Шаста всего лишь послушали и посмотрели горло, что, действительно, не так страшно. Потом Арсений ответил на пару дежурных вопросов, поглаживая ребёнка по худым плечикам. Затем им дали долгожданную справку, которая давала разрешение на возвращение в школу, по которой Антон, кстати, уже успел соскучиться. Всё вновь вернулось в прежний ритм. Школа, иногда тренировки, уроки, выходные. Арсений, к слову, стал давать Антону разные витаминки, для поддержания иммунитета. Удивительно, но за следующие три года, мальчишка ни разу не заболел. Но в школе были такие вещи как медосмотры, что, конечно, огромный стресс для Шаста. Спасибо Диме, который всегда был рядом, и спасибо Арсению, который каждый год предупреждал и рассказывал, что ничего страшного в этом абсолютно нет. Прививки тоже никто не отменял.. Антон каждый раз вздрагивал, при слове «Прививка» и тут уж никакие Арсении и Димы не помогут. Шастун всегда заходил самый последний и всегда плакал, перед этим горько уговаривая медсестру не делать ему эту манту. Кстати, никогда не удавалось договориться.. В целом, всё было прекрасно. Антон часто гулял с Позовым в парке около дома, учился на «5» и «4», Арсений его любил и часто обнимал, особенно если это маленькое чудо само прибегало и просило немного ласки.