Bonds: diablerie, enemy

— Йерин! — почти врываясь в ту самую комнату и окликая сестру по имени, кричит Чанбин. — Какого хрена ты творишь? Девушка молчит, копаясь в шкафчике под столом. — Ты знаешь, что будет, если об этом узнает отец?! — негодует младший. — Чанбин, — нуна сделала паузу, — отец мёртв. На долю секунды на лице Со младшего показалась искривлённая болезненная ухмылка. — Ты что такое говоришь? Совсем сдурела? Головой в лесу ударилась? Да что ты там всё рыщешь, прекрати! — Блять, мелкий! Хватит думать жопой, включи мозги! Замок открылся! Заклинание спадает только после смерти заклинателя! Чанбин громко сглотнул подходящий ком в горле. В далёком детстве, когда семья Со приезжала на дачу для обучения или отдыха, отец строго наказывал ни в коем случае не заходить в эту комнату. Впрочем, даже если очень сильно захотеть, при всём желании пробраться в неё — не получилось бы. Это был кабинет Мерлина, даже Камелия не имела представления, что же такое там может быть, но беспрекословно доверяла возлюбленному. Обычно все попытки детей проникнуть туда не увенчивались успехами, а лишь сулили хорошую, благородную порку. Однажды отец невзначай упомянул заклинание запрета, и вот тогда-то Йерин и поняла, где собака зарыта. Девушка много раз пыталась своими силами отворить замок, настолько было велико её любопытство. Сегодня она просто хотела проверить догадку и, к ужасному сожалению, всё подтвердилось. Открыть замок можно только в том случае, если вампир, который наложил заклятие запрета — мёртв. Девушка смогла сломать его, а значит, заклинателя больше нет в живых. Как бы больно и грустно ни было, нельзя ни в коем случае опускать руки и ставить на этом крест. Йерин сильная духом, всегда была и всегда будет. — Я видела видение?.. — Что? Какое? — Чанбин садится на корточки рядом с сестрой, кладя руку ей на плечо. — Я не знаю, что это было, возможно, очередное заклятие папы... Может, он знал, что скоро умрёт, и... Либо это дело рук мамы, что ещё жива и на данный момент находится в безопасности, либо отец заведомо установил сроки, словно букет цветов на определённую дату. В общем, появился папа и сказал: «Помещение, в которое вам отроду запрещено входить, таит в себе тайны мирского, вампирского. Есть там и ответы на вопросы ваши, и орудие для защиты себя и любимых». Вот я, блять, сижу и ищу это орудие и ответы. — А он там тебе не сказал, может оно в мешочке каком-нибудь золотом и светящемся? — Ага, чтоб его сразу кто угодно заприметил? — Ну да... — Чего ищем? — появляется в проёме Хёнджин со шваброй в руке, поднявшийся на второй этаж, чтобы помыть полы и там. Элегантно облокачиваясь на дверную раму, Хван кричит, — могу вам помочь! Джис! Чан! Ещё двое заходят в комнату, оценивающе оглядываясь вокруг. — Спасибо, чуваки, — Чанбин одаривает друзей полным любви и теплоты взглядом. — Да, спасибо, ребята, — подключается и нуна. — Ищем что-то похожее на бумагу с суперважной информацией или хотя бы что-то похожее на оружие. — Например, пули? — выдаёт Джисон. — Что? — все оборачиваются в его сторону, непонимающе приподнимая брови. — Пули, — повторяет Хан, приоткрывая средних размеров деревянную шкатулку с различной резьбой, и демонстрирует длинные, конусовидные, переливающиеся золотым, пули с заострённым медным наконечником. — Ой, тут записочка выпала, —он наклоняется, поднимая с пола сложенный в несколько раз свёрток бумаги. — Йерин, Чанбин, дети мои, пожалуйста, читайте внимательно... — начинает Хан. — Стоп! Джи, спускайся вниз и собери всех, там что-то важное, — вскрикивает Морган. Хан как ошпаренный двинулся на первый этаж, всучив коробку нуне. Пули выглядели действительно внушительно, но для кого они? Для людей и вампиров достаточно обычных, заговорённых. Эти же снаряды будто предназначены для чего-то огромного, могущественного и страшного. Когда все собрались, Чанбин зачитал послание:

«Йерин, Чанбин, дети мои, пожалуйста, читайте внимательно.

Как вы уже поняли, скорее всего, меня не будет в живых, когда вы сможете это увидеть... Либо же малышка Рири смогла превзойти меня по силе, в чём очень сомневаюсь. Я сейчас ухмыляюсь, ха-ха.

Ладно, ближе к делу. Эти пули, что наверняка вызвали у вас смешанные чувства, и есть то самое орудие. Двадцать лет назад Ковика начала специальную операцию по истреблению людей. Эта информация была строго засекречена, и по сей день об этом неизвестно народу. Истребить человечество труда не составляет, но появились вампиры, защищающие расу людей и выступающие за её сохранение. Я в их числе, кстати, кхм. Но Ковика пошла дальше... Они создают лугару.

Я успел выяснить о них немного. Лугару — это редкий вид оборотней, почти на грани уничтожения их нации, ничем не отличающийся от обычных волков. Но заметить их всё-таки возможно, так как оборотни бояться серебра. Лугару стараются жить стаями, чтобы в случае опасности выжить. Говорят, если поцарапать его в человеческом обличии, то в глазах можно увидеть силуэт волка, в которого он превращается. Кто знает, может сейчас у них и вовсе иммунитет к железкам. Пули — это то, что я разработал совместно с людьми, благодаря им вы сможете какое-то время отбиваться. Я надеюсь, вы поймёте, в чём их секрет, и снабдите ими все тех, что так же, как и мы, выступают за мир.

Йерин, дорогая, я верю в тебя и уверен, что ты сможешь дать брату всё то, что не успел дать я и... Чанбини, сынок, я всегда любил тебя, прости за жестокие выговоры и ужасно резкие высказывания. Я каюсь, прости старика.

Удачи, дети.»

Лица Чанбина и Йерин совсем помрачнели. Ужасно. Ужасно осознавать, что дорогого человека больше нет в живых. Ужасно осознавать, что теперь ты не сможешь попросить совета у любимого отца, не сможешь обнять его, сказать, что любишь. Всё это слишком травмирует. Слёзы невольно начинают течь по щекам. Горе утраты противно жжёт где-то в районе сердца. Комната погрузилась в тишину, но они оба чувствовали, что друзья поддерживают их. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять — они также, хоть и не в той же степени, сильно огорчены происходящим. За окном раздаётся резкий звук раската грома, а спустя пару секунд в небе виднеется яркая вспышка. Погода тоже огорчена. Как-то совсем незаметно облака сгустились, превращаясь в тёмные тучи, и по земле громко-громко забили крупные капли дождя. На улице ни души, лишь тишина, прерываемая звуками природы и тихими всхлипами Моргана. Йерин скрылась в одной из комнат, тревожить её никто не осмелился. — Чанбин, не плачь, пожалуйста... — обеспокоенно шепчет Феликс, подходя к другу и обнимая его, словно провинившийся ребёнок молит о прощении. Со и рад бы перестать лить слёзы, но скрыть эмоции в данной ситуации безумно сложно. Сердце больно жжёт, а количества влаги внутри хватило бы, чтобы озеленить Сахару. — Я понимаю, что это больно, но прошу тебя, будь сильным. Мерлин не хотел бы видеть, как ты расстраиваешься, — продолжает Ли. — Я обещаю, мы обязательно отомстим тем, кто осмелился покуситься на его жизнь, но для этого ты должен успокоиться. — Да... я... сейчас, — Чанбин задерживает дыхание, запрокидывая голову назад, и борется с новой порцией слёз. Всё внимание было приковано к вампиру. Никто не смотрел друг на друга до тех пор, пока Джисон не упал на колени, от неожиданности схватившись за рядом стоящего Хёнджина. — Джисон! — резко вскрикивает испугавшийся Хван. Вилард держится за голову и сильно тянет себя за волосы. — Заткнитесь! Замолчите! — Голоса? — резко разворачивается Со. — Йерин! Тащите в комнату! Джисона снова заперли, но на этот раз не в одиночестве. Все восемь вампиров были рядом. Хан что-то невнятно шептал то ли самому себе, пытаясь утихомирить голоса, то ли ребятам. — Джи, громче, не слышно, — как-то совсем аккуратно, подходя ближе и поглаживая по запястью, шепнул Минхо. — Nosce te ipsum. Ad nos pertinent. — Exi, nigredo, omne quod a diabolo creatum est, intactum remanebit! — влезает Чанбин, приставляя руку ко лбу Хана. — Invocare ignus! Senct vere demeo! Что-то странное повисает в воздухе. Напряжённое, опасное. Становится неописуемо жарко и это не самовнушение. — Окна запотели, — пугается Сынмин. Джисон успокаивается. Голова ужасно пульсирует и раскалывается. Сил терпеть не осталось. Вилард вновь переживает все эти чувства. Он правда устал. Когда это закончится? Не в силах больше противостоять самому себе, вампир падает в обморок. Парни устраивают Джисона на одной из кроватей, которую успели застелить, и покидают комнату, оставив друга отдыхать. Нужно понять, что означают эти речи, что некроманты так упорно внушают Хану. Понять, что им нужно, что нужно правительству, сопоставить все «за» и «против», решить, что делать, и действовать. Возможно, настанет момент, когда и отсюда вампирам придётся уйти, а значит, до тех пор они должны по максимуму узнать о планах государства. — Я знаю кое-какое средство, которое сможет притупить боль Джисона после приступов, — неуверенно произносит Чан, моментально привлекая к себе внимание. — Но... его проблематично достать. — Выкладывай, — активизируется Минхо. — Э-э-э, нет, чувак, губу не раскатывай. Ты из дома никуда не выйдешь: будешь сидеть с ним и сторожить, как пёс, — влезает Чанбин. — Это на севере Туманной Ракшасы, переть туда долго, благо в гараже у Чанбина есть тачка. Но проблема в том, что: во-первых, я там никогда не был; во-вторых, исходя из детских рассказов, там водятся оборотни, хотя, может быть, это просто сказки; в-третьих, если они там правда есть, то мы никогда в жизни с ними не договоримся. — Чисто технически... Правительство же создаёт оборотней, значит, они вполне себе реальные, — невзначай подмечает Чонин. — Чисто гипотетически... Мы вампиры, а вы сомневаетесь в существовании каких-то там оборотней? Да с нами в одно время могут жить даже русалки с перламутровыми хвостами или вообще пегасы с единорогами... Там точно есть оборотни, — смеётся Чанбин. — Что будем делать? — Как что? Я иду, ты идёшь. Кто ещё идёт? — Я, я, я! — Размечтался, сиди и Феликсу помогай, — Хёнджин хватает Чонина за руку. — А почему это я не пойду?! — негодует Ли. — Потому что ты не пойдёшь. — Но... Чанбин! — Не пойдёшь. — С чего вообще это ты решаешь? Ты что, мой папочка?! Нет, вот и всё! — Тебя связать что ли? — У-у-у, брачные игры, — хихикает Хёнджин. — А я могу пойти? — совсем тихо спрашивает Сынмин. — Можешь, собирайся, — так же тихо отвечает Чан. В доме повисла некая «рабочая» тишина. Четверо парней, что образовали команду для «операции спасения задницы Хан Джисона», метались туда-сюда на протяжении первой половины дня. Йерин на чужих глазах так и не появлялась, а потому её даже спрашивать никто не стал. Да и не нужна она там, в Туманной Ракшасе. Наконец, приготовив всё нужное для поездки, вампиры что-то говорят остальным перед отъёздом, а затем подходят к машине. — А пули возьмём? — спрашивает Хёнджин. — Надо бы, сгоняешь? Хван ничего не отвечает и быстрым шагом направляется в дом. Открыв входную дверь, он замечает испуганного Чонина. — Ты чего? — Ты меня чуть дверью не пришиб! Хван виновато улыбается, наклоняется к уху младшего и с тихим «прости» чмокает Яна в висок, направляясь к шкафчику рядом со входом и доставая заветную шкатулку. Когда вампир вернулся в автомобиль и уселся, они выдвинулись в путь. Сынмин с Хёнджином сидели на заднем сидении, Чанбин за рулем, а Кристофер справа от него. Выкрутив ползунок со звуком на 50% и нажав на одну из кнопок, Чан включил радиоволну, передающую новости. Ничего нового там не сообщали, однако Криса очень насторожила фраза: «Будьте готовы ко всему». К какому «всему», чёрт возьми? Это шутка такая? Им вообще плевать на жизни мирных? С каждым днём он всё больше и больше разочаровывается в тех, кому доверял. Если верить отцу Чанбина, то правительство вообще прогнило насквозь и представляет из себя полное тины болото. Вампиры что-то обсуждали, слушали музыку, а потом Сынмин спросил про оборотней, и кто-то из сидевших впереди моментально сбавил звук на минимум. Ким поинтересовался чем-то вроде: «Вы когда-нибудь видели их?», на что остальные насторожились, выпрямляя спину. Ответить особо нечего. Видели. В детских книжках со страшилками. До недавнего времени все существа, кроме людей и вампиров, считались выдумкой, однако никто не удивится, если предположение Чанбина действительно окажется правдивым. Вампир, летающий на пегасе — вот так зрелище! Или вампир, чьё сердце проткнули радужным рогом единорога, или вампир-русалка! Вампир-кентавр? Вампир-цербер? Чан рассказывал всякие истории, что приключались с ним во время службы, заставляя остальных активно жестикулировать, радоваться, расстраиваться, злиться, ругаться, чувствовать чувства. И плевать, что они, вообще-то, едут хуй знает куда, к хуй знает кому и хуй знает зачем, но эта атмосфера сплочённости, командного духа, предстоящих приключений, что святая восьмёрка вечно на себя навлекает, старенькая машина, придающая определённого оттенка происходящему, тишина и пустые, разгромлённые улицы, как при зомби-апокалипсисе, кажется, очень им полюбились. Чанбин решил, что ехать на Ракшасу без плана — дело гиблое. Потому они и занялись его разработкой, прерывая разговоры потягиванием свежей крови из коробочек. Приехать → разгромить → забрать → уехать... Звучит как план самоубийства, а вот: приехать → договориться → обмануть → забрать → бежать... Уже как что-то поинтереснее простой смерти. По-хорошему, им нужна действительно действенная стратегия, ведь пока всё предложенное реально сулило только один исход — летальный. Спустя три часа вырисовываний и зачеркиваний плана на каком-то листке бумаги, Кристофер наконец выдаёт что-то дельное. — Разнюхаем обстановку. Если на въезде будет что-то странное, то пойдёт один, с рацией и диктофоном, попробует договориться. Если всё мирно — проедем. Если нет — выйдем тихо и незаметно, отрубим их на пару часиков и двинемся дальше. Действуем вообще аккуратно и по отдельности, нельзя целым табором показываться на чужой, да ещё и такой опасной, территории. Дальше едем на север, там будет ларёк: прям рядом с забором, в котором, по слухам, можно найти всё, что угодно, даже слёзы кракена. Там лучше выйти всем вместе, попробуем пойти на сделку, если не получится — украдём. — А как хоть препарат называется? — интересуется Чанбин, заворачивая в узкий переулок. — Э́ланор. — Это же цветок? — не понимает Хван. — Цветок, ты прав. Только нам нужна настойка из него, с содержанием крови человека и вампира, заговорённая. — Мы не могли просто сорвать этот цветок где-нибудь, взять крови у Чонина, смешать и заболтать? — спрашивает Сынмин. — Эй, ты изверг, — щурится Хёнджин. — Лиса моего не трогай. Сынмин показательно закатывает глаза и отворачивается к окну. — Кто-то из вас умеет зелья варить и их заговаривать? — спрашивает Чан. — Нет, — отвечают остальные. — Вот и помалкивайте. Если бы я мог, уже б давно всё намешал. За окнами автомобиля беспросветная тьма, нарушаемая лишь свечением фар. Капли дождя с грохотом падают на крышу, капот и стёкла. Дворники работают на износ, ловкими движениями убирая влагу и открывая вид на дорогу. Интересно, как там ребята? Чем они занимаются?

ꗃ

Джисон находится в отключке уже больше трёх часов. Благо на даче нет подвала, из-за чего парень спит в гостиной. Минхо, Чонин и Феликс занимаются своими делами: Ликс только зашёл в душ, Ян сидит в комнате и читает новости, а Ли расстилает кровать в своей. Эклипс решает, что ему тоже не помешало бы принять ванну, а потому снимает с себя футболку, накидывает на плечо полотенце и направляется в гостиную — там есть телевизор и холодильник. Самое то, чтобы скоротать время. Телевизор включается с характерным звуком. Найдя пульт, вампир принимается искать интересный телеканал и, переключая, кажется, уже тридцатый, разочарованно вздыхает. — Ничего интересного, — только бубнит себе под нос парень, как сразу натыкается на канал с мультиками. — Б-барби? Истории про Барби — тёмное прошлое Минхо. Он обожал смотреть эти мультфильмы: «Барби: Марипоса», «Барби: Принцесса и Нищенка» и все остальные. За это его очень часто дразнила мама, заставляя отца смеяться и успокаивающе похлопывать по плечу. А кто вообще сказал, что Барби только для девочек? Минхо, вон, вырос сильным и маскулинным. Разве просмотр мультиков про принцесс и фей сделали из него чучело? Нет, вопрос закрыт. Тридцать минут проходят чересчур быстро: глаза от экрана вампир не отрывал ни на секунду, взахлёб смотря серию, которую видел, кажется, уже в сотый раз. Всё шло идеально, пока такое сильное сосредоточение не прервал чей-то смех. Оборачиваясь, Ли обнаруживает сидящего на том самом диване Джисона, что с непонятной язвительной улыбкой вылупился на него. — Любишь мультики? — Не твоё дело. — Не парься, я тоже люблю. — Ага, — бубнит Минхо, пока из ванной комнаты показывается светлая мокрая макушка. Феликс что-то заинтересованно вычитывает на какой-то маленькой баночке, свободной рукой указывая Эклипсу на то, что ванна освободилась. — Какой кошмар, это сыворотка для увлажнения кожи и сужения пор, так какого члена она содержит спирт?! Они хотят, чтобы я, как змея, облез что ли?! О, Джисон, утречка! — замечая проснувшегося друга отвлекается Ликс, а затем снова припадает глазами к баночке. — Треш... Я напишу жалобу. — Напиши, напиши. Минхо как-то чересчур быстро оказывается в ванной, закрывая за собой дверь. Замечая это, Джисон подрывается с места. — Стой! — пулей влетая в комнату, Вилард почти сбивает вампира с ног. — Какого чёрта? — ругается тот. — Клыки надо почистить... — неловко улыбаясь, Хан берёт зубную щётку. — Терпеть не могу, когда зубы шершавые. Минхо закатывает глаза и включает в душевой кабине воду, снимая с себя спортивные штаны. — Ты что делаешь? — Раздеваюсь? — Зачем? — Джисон, ты дурак? — Нет... То есть немного да, но нет... Ты типо не подождёшь, пока я свалю? — О дьявол... Ли закрывает душевую кабину и расставляет шампуни с остальными причиндалами для гигиены на полочки. Шоколадные волосы быстро намокают, падая на глаза. Вампир аккуратно зачесывает их за ухо и выдавливает небольшое количество пенящейся жидкости на ладонь. Всё это время Джисон чистит зубы, правда, больше пялится сквозь зеркало, то и дело забывая, зачем он вообще здесь стоит. Странно, что он ещё не вызвал у Минхо раздражение и крики проваливать нахер, хотя стоит и «чистит зубы» тут уже минут пятнадцать, если не больше. Хан, кажется, уже даже не стесняется смотреть и открыто разглядывает чужое тело. Кто там недавно заливал, что он «не из таких»? Правильно, Джисон. И что мы сейчас наблюдаем? Картину маслом. Смывая с волос остатки шампуня, Ли мылит похожую на розу мочалку, проходясь сначала по рукам, потом по шее, ключицам и груди, наконец переходя к спине. Хан видит, что дотянуться даже до середины у Минхо не очень хорошо выходит, поэтому сплёвывает остатки зубной пасты и оперативно двигается в сторону душевой кабины, стуча по стеклу. Эклипс в непонимании выгибает бровь, на что Джисон жестами велит ему открыть дверцы, и почему-то Минхо его слушает. — Тебе помочь? — Чего? — Спинку потереть? — Блять, Джисон, ты что, зубной щёткой до мозга дотянулся? — Да ну, я же вижу, не дотягиваешься. Хан выхватывает из чужих рук ту самую мочалку розового цвета и проходит в кабину. — Вещи же промокнут. — Всё равно стирать пора. Вилард, как и обещал, начинает аккуратно тереть спину. — Чё ты будто котёнка гладишь, нажимай посильнее, только грязь размазываешь, — бурчит вампир. Одежда Джисона промокла насквозь, с волос стекает тёплая вода, попадающая на губы, и парень по привычке облизывает их. Заканчивая со спиной, Хан не только не уходит из ванной, но и не покидает кабинку, перебираясь к бёдрам. — Какого... — Да ладно, помогу ещё немного, стоишь как котёнок, реально, глазки не щиплет? Минхо раздраженно вздыхает. Он уже давно мог просто вышвырнуть назойливого вампира из ванной комнаты, но отчего-то этого не делает. Вообще, они часто принимали душ вместе с Чанбином, правда, тот его не мыл, но это особо ничего не меняет, да? И какая разница, они же оба парни. Вот если бы Джисон был девушкой, тогда можно было бы и постыдиться. Хан разворачивает Минхо к себе и выдавливает гель для душа прямо с баночки на плечи. — Воу... богатство. Девушки, небось, на седьмом небе от счастья. — Есть такое. У самого-то что, раз так удивляешься? — А я не сплю ни с кем, — пожимает плечами Джисон. — А может с тобой никто не спит? — язвит Минхо. — Если ты решил задеть моё эго, то даже не пытайся, подобное меня не оскорбляет. — Как мило, наш Джисони — девственник. — Слышь, мудак! — замахивается Вилард, локтем ударяясь о стенку. Удар был довольно сильным, поэтому с верхней полочки по его плечу прошёлся приоткрытый пластиковый тюбик с кондиционером для волос, оставляя на мокрой коже небольшой порез. — Вот же блять... — чертыхается Хан. — Проваливай. — Что? — Уходи сейчас же, — Минхо, кажется, больше не контролирует себя. Несмотря на то, что вся ванная комната была насквозь пропитана сладкими запахами, чужая кровь била в нос, словно отрезвитель. Ли наклоняет голову, своим телом прижимая Джисона так, что тот под чужим весом даже двинуться не может. — Хан, уйди. — Да ты, блять, определись. Как я уйду, если ты держишь? Опять меня нюхаешь?! А у Минхо глаза закатываются — настолько приятно пахнет чужая кровь. Клыки вампира находятся в миллиметре от сочащегося пореза, и, не сдержавшись, он слизывает красные капельки с кожи, как-то совсем по-дикому порыкивая. Джисона пробивает дрожь. Нет, он не боится, просто не знает, чего можно ожидать. Ли аккуратно прокусывает плоть и питается, медленно, словно с трубочки, хотя не таким уж и голодным он был. Хан вновь ощущает это дурацкое чувство. И, кажется, он только сейчас понял, что испытываемое — самое натуральное возбуждение, завязывающееся узлом где-то в паху и пускающее по телу слабые разряды тока. Он смотрит на мокрую макушку Минхо, что склонился перед ним, и запускает пальцы в его волосы, слегка потягивая. Тому, кажется, даже нравится. Спустя пять глотков диаблери удачно отрывается, тыльной стороной вытирая остатки крови с губ. — Ты умница, — как-то совсем мягко улыбается Джисон, смотря на вампира полузакрытыми глазами и поглаживая затылок. — Джисон... — умоляюще скулит Ли, словно маленький щенок, которого бросил хозяин, и приближается к чужим губам, поглядывая то на них, то в глаза. Хан стоит секунды три и сам впивается в губы Эклипса, на что тот охотно отвечает. Звук воды хорошо заглушает пошлые причмокивания, что эхом разлетаются в тесной кабине. Уши Джисона покрываются румянцем, а руки слегка потряхивает от новых ощущений. Сказать честно, он впервые с кем-то целуется. Спустя минуты три Минхо берёт инициативу на себя и слишком бесстыдно принимается изучать чужой рот, проходясь языком по зубам и нёбу. Наконец, слегка отстраняясь от таких желанных губ, Эклипс смотрит в чужие глаза, будто разыскивая в них ответ или разрешение, и, видя, как вампир напротив невинно моргает, одобрительно качнув головой, оставляет короткие чмоки, выстраивая из них дорожку от виска до ключиц. Остановившись где-то под ухом, Минхо хватает Джисона за подсохшие волосы и оттягивает голову, оставляя на шее несколько багровых отметин. Хан закрывает глаза и почти скулит. Ему так приятно... Он не знает, куда деться. Минхо слишком мало, его хочется везде, но этот чёрт, будто специально, не прикасается ни к чему другому. Как бы стыдно ни было это признавать, но Джисон хочет, чтобы его трогали, хочет, чтобы его целовали, хочет, чтобы его кусали и шептали грязные слова на ухо. Он настолько обезумел, что теряет дар речи каждый раз, когда Минхо проходит языком по только что появившимся отметинам или по ещё сочащимся ранкам. Хан готов позволить выпить всю свою кровь, лишь бы эти ласки не прекращались. Ли увеличивает напор воды, поворачивая смеситель к стене, чтобы не отвлекаться на попадающие в глаза капли. Прошло всего ничего, но Вилард, перестав ощущать на себе прикосновения, как-то обиженно зыркнул на вампира, медленно притягивая к себе. Теперь его очередь играть. Возможно, Минхо решит, что оставлять кучу маленьких засосов в форме сердечка — ребячество, но сам Джисон так не считает, а, напротив, думает, что это высшее проявление щепетильности и интима. — Сердечко, серьёзно? — посмеивается старший. — Замолчи, — цедит Хан и до выступающих капелек крови целует раскрасневшиеся губы. Минхо в последний раз невесомо мажет где-то в уголке губ, а затем разворачивает парня спиной к себе и мокро целует от первого позвонка до ямочек Аполлона. Редкое явление, выглядит прекрасно. Ли только сейчас осознаёт, насколько ему нравится всё происходящее: Хан Джисон, сладко постанывающий от его действий, вид, который открывается каждый раз, когда Минхо просто смотрит на него. А ещё ему безумно нравится, что Хани невероятно отзывчивый, словно маленькое и ценное сокровище, которое он так давно искал. Эклипс проводит ладонью по внешней стороне бедра, поглаживает ягодицу и с каким-то осторожным трепетом поглядывает на реакцию Джи. — Минхо, может хватит? — Хватит что? — Хватит дразнить меня. — А волшебное слово? — шепчет в самое ухо Ли. — Пожалуйста. — Это всё? — Блять, да трахни ты меня уже! Минхо язвительно ухмыляется, наконец снимая с вампира ненужные шорты и нижнее белье, а затем приставляет средний палец к дырочке, очерчивая её по периметру пару раз, снова поддразнивая. Джисон на такие действия ещё больше задрожал, пытаясь связать хотя бы два слова. Решив, что хватит на сегодня игр и нужно поскорее заканчивать, так как прошло уже полчаса их нахождения в ванной, а он так и не помылся, Ли смазывает пальцы гелем. Да и пропажу Джисона не заметить просто нереально, и звукоизоляция здесь так себе, так что кто-то да слышал эти сладкие стоны и всхлипы Хана. Минхо входит сразу на две фаланги, заставляя вампира выгнуться до хруста костей от новых и до жути неприятных ощущений. — Блять, блять, блять, блять! — Т-ш-ш, успокойся, — Минхо снова шепчет на ухо, свободной рукой беря член Хана и начиная аккуратно двигать ладонью. У того, кажется, сносит все тормоза, и теперь он даже не старается скрыть или замаскировать стоны. Постепенно Вилард привыкает к новым ощущениям и сам неосознанно насаживается на палец. Минхо это видит и медленно вводит второй. На этот раз всё проходит безболезненно. — Чёрт возьми, какого хуя так хорошо, — на выдохе шепчет Хан. — Да? А ты, я смотрю, прям гей со стажем. — Ты ужасен. — Я знаю, Хани. От этого «Хани» сердце, кажется, пропустило удар, а может и несколько. Джисон громко заскулил, а уровень возбуждения резко вырос до предела. — Тебе так нравится это прозвище? — говорит Минхо, сразу подмечая движение чужого органа у себя в руке. — Хани, хороший мальчик. — Прекрати говорить так... — закрывает глаза Джисон. — Хани, ты такой прекрасный, — шепчет старший. — Минхо... — на ресничках появляются слёзы. Спустя несколько мгновений, Ли вынимает пальцы и медленно, очень медленно входит сам. Джисон, кажется, сейчас умрёт. Из уст Минхо вылетает сжатый стон, пока он хватается за бёдра младшего, сильно сжимая. Завтра всё тело вампира будет в синяках и метках. Смазки у них особо не было, поэтому первые минут пять Вилард старался не двигаться вовсе. — Хани? — М-м? — В тебе так тепло, — ехидно улыбается Ли. — Пожалуйста, хватит злорадствовать, я просто хочу кончить, умоляю, пожалуйста... Минхо не может отказать такой просьбе, но всё равно выдаёт: — Отсоси, потом проси. — Гори в аду. Ли смеётся, активнее надрачивая новоиспечённому половому партнеру, с каждой минутой быстрее вбиваясь в чужое тело и заставляя мальчика хныкать от переизбытка чувств. Ещё немного и Джисон изливается старшему в руку, а следом за ним и Минхо, толкаясь ещё несколько раз. Хан дышит тяжело, прилагая огромные усилия, чтобы не рухнуть на месте, пока Эклипс поддерживает его, сам еле как держась на ногах. Как только звуки бурного веселья стихают, кто-то стучит в дверь, и этот кто-то — Феликс. — Классное шоу, Джисон, ты в «Голосе»! — Чур, я его наставник, — влезает Чонин, — выметайтесь уже!