Clash of the Conjurers

* * * Клубящаяся тьма заполнила ночной воздух. Сотни безликих людей стали свидетелями этой ужасной сцены. Казалось, что ветер нашептывал одно и то же слово «предатель», а шелест мантий вторил ему. Они знали. Из черных стен, окружающих его, выступил столб дыма, словно кусочек самой ночи приблизился с гогочущим смехом, абсолютно противоречащим происходящему. «Предатель» Тело содрогнулось от проклятия, наложенного на него. Наступил момент, которого он боялся всю жизнь, но всегда знал, что это произойдет: он должен был умереть. Красные глаза светились в темноте, окутавшей его. Эти глаза могли видеть сквозь его разум, его тело. Они могли видеть все его страхи, могли видеть его душу. На мгновение им завладел страх, что его душа, какой бы запятнанной она не была, будет вырвана из тела, словно от поцелуя дементора. Но он не мог остановить это. «Авада Кедавра!» Северус задыхался, глотая воздух с такой силой, что в какой-то момент ему показалось, что он всё-таки задохнулся. В комнате было темно, но свет, проникавший сквозь изъеденные молью занавески с улицы, позволял разглядеть, что его простыни настолько измялись, что напоминали змей, извивающихся вокруг него. Вытерев ладонью мокрый от пота лоб, Северус отдышался еще немного, прежде чем соскользнуть с кровати и отправиться в ванную. Именно этого промежутка между сном и бодрствованием он боялся больше всего. В эти минуты паранойя пробирала его до костей, и он готов был поверить в самые жуткие кошмары. Именно поэтому, когда сон приносил с собой ужасные видения, он старался как можно быстрее проснуться. — Мерлин, — простонал он, когда холодная вода хлынула ему на спину. Он давно смирился с тем, что не переживет финального противостояния Темного Лорда и Поттера, но это не делало его менее пугающим. Не то, что бы ему было ради чего жить, но он боялся за свою душу. Ведь если жизнь была настоящим адом, а после смерти будет все еще хуже, то у него были все основания бояться смерти. * * * «Эффект бабочки» — такое причудливое название для чего-то столь сложного и трудного для понимания. Гермиона Грейнджер смотрела в потолок над своей кроватью, размышляя над текстом, который прочитала минуту назад. Ее волосы, словно бушующий водопад, ниспадали на край кровати, а ноги были вытянуты по стене. Тяжелый твердый переплет лежал на животе. Поскольку магические книги у Гермионы закончились, она решила посмотреть, что есть в библиотеке ее родителей, и наткнулась на полку «Философия и наука». «Теория хаоса, — размышляла она, — была весьма пугающей идеей». Ее мысли тут же перенеслись к Гарри и Волан-де-морту. Их противостояние должно было очень много значить для будущего волшебного мира. Если что-то такое простое, как взгляд в чью-то сторону, может оказаться достаточным, чтобы изменить будущее этого человека… Гермиона глубоко вдохнула. Она знала, что все не так просто. Если каждое движение во всем мире посылало пульсации и, соответственно, было вызвано пульсациями, то, возможно, судьба человечества была предрешена в момент возникновения вселенной. Вот почему она так любила Арифмантию. Если каждое действие или реакция были вызваны чем-то другим, и каждую причину можно было вычислить постфактум, означало ли это, что будущее было уже предрешено, как другая сторона знака равенства в математическом уравнении, и что сложение всех мельчайших переменных, по сути, предсказывало будущее? Вдруг Гермиону больно дернули за волосы. Живоглот все же поддался искушению и стал играть с прядями хозяйки, которые свисали с кровати. — Ай, — Гермиона спустила ноги и перевернулась на спину, чтобы посмотреть на пушистую угрозу. — Что это было, Глот?! Она рассмеялась, когда кот посмотрел на нее ироничным взглядом. Потянувшись вниз и схватив рыжего виновника, она перетащила его на кровать рядом с собой. — О, Глот. Что же мне делать? В мире царит хаос, и к концу года может начаться война! И все же я надеюсь, что смогу сдать свои ТРИТОНы. Она сморщилась от собственного признания. Высказанная вслух мысль оказалась более эгоистичной, чем она думала. — Гермиона, — позвала мама с первого этажа, — ужин готов! Девушка вздохнула. Сегодня была последняя ее ночь с семьей перед тем, как она должна была отправиться в штаб Ордена и встретиться там с Гарри и Роном. Она будет очень скучать по родителям, особенно потому, что она не была уверена, что увидит их снова. Но ожидание встречи с лучшими друзьями немного притупили боль от расставания и, поднявшись, она пошла. * * * — Альбус, вы же должны понимать, что мальчишке не хватает знаний, чтобы бросить вызов Темному Лорду! Ваших банальностей не хватит, чтобы привести его к победе. Вашему золотому мальчику нужно прочувствовать горький вкус жизни. — Северус раздраженно расхаживал по маленькому кабинету, разговаривая со своим коллегой. Его настроение было все мрачнее и мрачнее, а от собственного бессилия хотелось выть. — Ты недооцениваешь мальчика, Северус, — весело ответил директор. Северус фыркнул от такой нелепости. — Кто-то должен быть реалистом, Альбус. Кто-то должен видеть не только фасад безупречности, который вы накинули на мальчика. Мы все обречены, если вы сами на это купились. — Я полагаю, ты считаешь, что лучше подготовишь Гарри к предстоящей битве? Северус подавил смешок от безразличного отношения старика. — Да. — Отлично. Северус застыл на месте и повернулся, чтобы посмотреть на старого волшебника. — Что?! — Я сказал… — Альбус медленно протянул, — «Хорошо». Теперь, если это все, — Директор начал вставать, но этот процесс замедлился из-за скрипа его суставов, когда тот оторвался от подушек. — Что значит «если это все»? — крикнул Севеврус, опираясь на спинку кресла. — Конечно не все, черт возьми! Вы знаете, о чем я спрашиваю, Альбус, и я знаю, что у вас есть ответ. Хватит уже этих чертовых игр разума! — Хорошо, Северус. Не нужно кричать. Северус зарычал на это заявление. Старый козел действительно знал, как вывести его из себя. Не стоило давать ему столько власти. — Я свяжусь с Горацием завтра. Если — то есть если, Северус, — он согласится вернуться на прежнюю должность, я позволю занять тебе место профессора Защиты от темных искусств. Судя по тому, с каким великодушием Альбус одарил Северуса этой любезностью, он не сомневался, что старик с нетерпением ждал этого объявления. Для Северуса, однако, не было никакого монументального чувства в получении должности, о которой он просил каждое лето на протяжении шестнадцати лет. — Спасибо, — пробормотал он. Какая-то часть его души была просто рада, что перед смертью у него будет возможность преподавать свой любимый предмет. Он любил Зелья, но он любил и Темные искусства и защиту от них, потому что сам был соблазнен ими и лучше, чем кто-либо другой, знал, какую цену приходится платить за то, что человек поддается этому темному искушению. В своем положении шпиона Северус никогда не имел возможности бороться с Темными искусствами. Он был вынужден принять их. И все же в его сознании эти защитные механизмы проигрывались снова и снова, как по кругу, вместо того, чтобы исполниться. Больше всего на свете он хотел сразиться с искусительницей, — сиреной тьмы. И он сделает это, но только виртуально, через своих учеников. Наконец он получит возмездие. * * * Площадь Гриммо была местом хаоса, каким Гермиона всегда её себе представляла. Однако она не помнила, насколько утомительным может быть этот хаос после целого дня выслушивания Фреда и Джорджа, дразнящих Джинни, Гарри, догоняющего Сириуса, и Рона, пускающего слюни на Флер Делакур. Полукровка собиралась замуж за его брата, ради Мерлина! Не то, что бы ее это волновало на самом деле. Все чувства, которые она могла испытывать к Рону в прошлом году, улетучились, когда она поняла, насколько он поверхностен. Но это поставило ее в неравное положение с остальными присутствующими, потому что она вдруг обнаружила, что оказалась не в своей тарелке. Именно по этой причине Гермиона все же поддалась желанию посетить свою любимую комнату в доме. Библиотека семьи Блэк не была особенно впечатляющей, но то, чего ей не хватало в размерах, она компенсировала эксцентричностью. От книг по управлению домашним хозяйством до старинных томов, посвященных темным искусствам. Никто не знал, чего ожидать, выбирая книгу наугад с шатких полок. А после небольшого погружения в теорию хаоса выбор книги наугад был именно тем, что Гермиона хотела сделать. К сожалению, первой книгой, которую она достала с полки, оказалось старое пыльное руководство по приготовлению отрубленных голов домовых эльфов для крепления на стену. С отвращением засунув ее обратно, Гермиона решила, что второй выбор все равно будет случайным. Она сморщила нос, когда вытащила «Магические мифологии: Witches and Wizards Worshipped by Muggles Willingly» и тоже чуть не вернула ее на место. Однако что-то на обложке книги привлекло ее внимание, и она подтянула ее ближе, чтобы рассмотреть получше. Там, в золотой филиграни после названия и имени автора, стояла боковая восьмерка, которая, как она знала, символизировала бесконечность. Она провела большим пальцем по поверхности эмблемы и улыбнулась. Точно такой же символ был вышит в тексте теории хаоса ее отца. «Вселенная не играет в кости», — сказала она себе. Спустя несколько часов она вернулась наверх, чтобы вновь присоединиться к безумию, но обнаружила, что в комнате мальчиков, где они обычно проводили вечера, никого нет. Может быть, они все спустились на кухню? Когда она спускалась вниз, дверь в кабинет открылась, и она замерла на месте. Профессор Дамблдор вышел из комнаты, выглядя весьма довольным собой. Ей стало интересно, что могло вызвать на его лице эту точечную улыбку. Он направился прямо к выходу, и ей стало любопытно, как долго он пробыл на Гриммо и планирует ли вернуться. Когда входная дверь закрылась, она почти вернулась к своей задаче — спуститься по лестнице, — но слабый звук заставил ее остановиться. Профессор Снейп, грозный мастер зелий и глава факультета Слизерин, вышел из кабинета, выглядя более усталым, чем она когда-либо видела. Он склонил голову, закрывая дверь, и она увидела, как его плечи опустились, когда он глубоко выдохнул, поднеся руку к переносице. На мгновение она вспомнила о том, что читала накануне, и внезапный приступ паранойи в ее нутре заставил ее содрогнуться от тошнотворной мысли, что ее взгляд на него сейчас может вызвать цепную реакцию, каким-то образом ведущую его к гибели. Она покачала головой. Все может быть как раз наоборот. И тут момент исчез, как и ее профессор. Гермиона вздохнула с облегчением и продолжила спускаться по лестнице. Дойдя до двери на кухню, она услышала внутри гневные крики. Любопытствуя, она шагнула в дверную раму. Ее глаза тут же расширились, когда она увидела представшую перед ней сцену. Рон и Джинни кричали друг на друга через стол, держа палочки наготове. Судя по всему, речь шла о Флер. — Ты просто не знаешь ее! — возмущенно кричал Рон, его лицо было красным, что составляло уродливый контраст с его волосами. — О, а ты знаешь?! — возразила Джинни, хотя Гермиона заметила, что ее собственный гневный румянец был каким-то прекрасным. Джинни действительно расцвела за последние пару лет, и мальчики это уже заметили. — Ну…- прошептал Рон, — Я… это просто… она… — Гермиона решила, что ей не следует здесь находиться. Сделав шаг назад, она столкнулась с чем-то очень твердым. Она удивленно вскрикнула, когда длинные бледные руки рефлекторно схватили ее за плечи. Они исчезли почти сразу же, как только коснулись ее обнаженной кожи, но не раньше, чем ее голова дернулась, чтобы встретиться с темными глазами профессора Снейпа. Она отпрыгнула от него и вернулась на кухню. — Простите, сэр, — пролепетала она, чувствуя, как ее щеки пылают от смущения, когда его шок перешел в уродливую усмешку. Он сделал всего два шага на кухню, и воцарилась тишина. Гермиона обернулась и увидела, что красные лица ее друзей в мгновение ока лишились красок. Таков был талант мастера зелий наводить ужас. — Если вам так нужно продолжать препираться, — лениво начал он своим шелковистым баритоном, — то делайте это в другом месте. Гермиона увидела, как челюсть Рона сжалась от гнева, а его лицо снова начало краснеть. — Возможно, у вас сложилось впечатление, что это ваш дом, но позвольте мне разуверить вас в этом. Площадь Гриммо, 12 — штаб-квартира Ордена Феникса. И, если я не сильно ошибаюсь, следующий сеанс препирательств назначен только на завтрашний день, когда вернется директор. У Гермионы отвисла челюсть от насмешливого тона его голоса. Он что, пошутил? — А теперь уходите. Я хочу спокойно насладиться чаем. Рон, казалось, собирался возразить, но Джинни схватила его за руку и, многозначительно покачав головой, потащила его к двери. Гермиона смотрела, как они уходят, оставшись наедине со Снейпом. Ее щеки снова начали пылать от смущения, когда она проскользнула мимо него, чтобы последовать за своими друзьями обратно наверх.