Теплые слова в любую стужу теплые

      Ночи в Ли Юэ прохладные. По ночам в Ли Юэ очень хорошо размышляется.       Люмин стояла почти у самого моря — от него ее ограждал лишь красный заборчик. Пряди ее светлых волос едва покачивались на ветру, а взгляд ее был, как всегда, внимательный, но и почему-то грустный. Только закончился красочный фестиваль с незабываемо яркими фейерверками, а печаль все равно непрошенно закрадывалась в мысли. Люмин снова и снова задумывалась о брате. Видел ли он сегодня фейерверки? А если да, то что думал, наблюдая за сверкающими в небесах огоньками? Отражались ли эти огни в его глазах? ... улыбался ли он? ...скучал ли по ней?       Люмин радовалась тому, что ее друзья из Ли Юэ собирались вместе в столь важный день, но как же тоскливо праздновать без брата уже который по счету фестиваль. Когда же они смогут снова наслаждаться праздниками вместе? Почему он так поступил? Зачем же Итэр оставил ее? Люмин, конечно, была сильной. Но иногда сила заключалась в умении принимать свои слабости. Поэтому она тихонько ушла из комнаты, которую им с Паймон выделила леди Нин Гуан в Нефритовом Дворце, чтобы спокойно обо всем подумать и позволить теплым слезам скатиться по ее щекам.       От ветра немного морозило — девушка, слегка дрожа, скрестила руки в попытке согреться, как вдруг почувствовала теплые руки на своих плечах. — В Снежной ты так, конечно, ходить не сможешь.       Знакомый голос заставил девушку приятно удивиться, в ее глазах на мгновение вновь появились искорки, но почти сразу же она просто повернулась к обладателю голоса и, уткнувшись носом в его грудь, позволила себе расплакаться еще сильнее. — Тише-тише, что-то не так? Обидел что ли кто?       Чайльд с особой осторожностью заключил Люмин в свои объятия, шепча "все хорошо" и легонько поглаживая ее по открытой спине. Они не виделись с тех пор, как совместно расследовали подземелья в Инадзуме, а было это... уже давно. Да и тогда им даже не удалось остаться наедине. Что же могло произойти за время его неучастия в ее жизни, что заставило ее расплакаться в одиночестве сразу после праздника? — Люмин, посмотри на меня, пожалуйста, — попросил он.       Она послушалась, направляя свой взор прямо на него. Тарталья осторожно стер слезинки с ее глаз и, на мгновения выпустив из своих объятий, отдал свой пиджак. Люмин же и так мерзлячка, а ветер от моря дул и правда холодный. — Спасибо, — тихо прошептала она в ответ. — Хочешь поговорить?       Люмин отрицательно помахала головой. Думала, что справится сама, вот и откуда в ней столько упрямства? Но Чайльд возражать не стал, лишь понимающе кивнул, ведь в их отношениях уважение к позициям друг друга занимало важное место. Поэтому сегодня они просто помолчат. Вместе. Друг у друга в объятиях.       Тарталья, на самом деле, был уверен, что Люмин была способна не дать себя в обиду, похоже, что она снова волновалась о своем брате. И то было неудивительно, ведь и сам Аякс в прошлый фестиваль в Ли Юэ грустил, смотря далеко-далеко за горизонт, как будто бы надеясь увидеть родную Снежную. В праздники отдаленность от родных вспоминается особенно сильно. Так, что тоска с легкостью может одолеть и любителя носить маски Чайльда Тартальи, и всегда способную держать себя в руках Люмин.       Но Чайльд всегда мог написать домой и знал, что обязательно получит полный восхищений ответ. Знал, что его все очень ждут. А Люмин... Не могла быть уверена ни в чем. Даже в Аяксе, но все равно держала его рядом, почему-то не боясь открываться, даже наоборот, желая стать ему еще ближе, потому что рядом было спокойнее и... теплее. Удивительно, но этот парнишка из самого морозного региона Тейвата сумел растопить ее сердце. — Хочешь послушать о том, как я побывал дома?       Вместо ответа девушка тихонько угукнула. Тарталья улыбнулся и счастливым шепотом начал свой рассказ. Тевкр ждал его еще на крыльце, нетерпеливо прыгая то туда, то сюда, и щурясь в надежда разглядеть подходящего к дому старшего брата раньше всех. Остальные ждали его в доме, хлопоча над домашними заботами, готовя для Аякса его любимые блюда. Когда он вернулся, его сразу же окружили со всех сторон, только он успел зайти за порог. Кто-то принялся делиться тем, что он успел пропустить, пока был не дома, кто-то пытался тоже что-нибудь рассказать, то и дело перебивая, а кто-то просто тихо слушал счастливые перепалки и улыбался. Когда накрыли на стол, шумиха чуть успокоилась, ведь рты болтунов были заняты едой. К тому же, все были заинтересованы в том, чтобы быстрее опустошить свою тарелку, ведь Аякс, как и обещал, привез много-много подарков, которыми собирался делиться сразу после ужина. — Ты не подумай, меня не за подарки любят, просто они такие все... ребятишки еще, нечего им волноваться о чем-то пока, вот и из рассказов о моей... работе я им говорю только самое незначительное, чтобы не переживали.       После своих слов объятия Чайльда ослабли, Люмин вновь подняла на него свой взгляд. Он выглядел опечаленным, так тяжело ему было совмещать свою работу и отношения с семьей. Тарталья уже делился тем, что отличался некой тягой к битвам и сражениям, чего не мог сказать о своих родных. Он был другим и иногда это его расстраивало и даже пугало, потому даже в семье приходилось притворяться. Люмин, думая об этом, вздохнула и, приподнявшись на носочки, аккуратно поцеловала Чайльда в щеку и провела своей маленькой ладонью по его лицу. — У тебя есть причины, чтобы быть другим, не нужно себя винить. Ты заслуживаешь их любви. — А твоей? — он ухмыльнулся. — И моей тоже.       Тарталья коснулся губами ее лба и обнял еще крепче. — Да ты же холодная, как ледышка! Неужели успела подчинить себе крио стихию?       Люмин рассмеялась и прижалась ближе. Ну что она могла поделать, раз уж от него так веяло теплом? — Пошли греться, я поселился тут неподалеку. Расскажешь о своих приключениях как раз, а то я все говорю и говорю, а ты прямо сама скрытность. — А может это ты настолько болтливый, что и слова мне вставить не даешь? — Люмин пыталась выглядеть грозно, но ее чрезвычайно милое хихиканье сразу же выдавало ее притворную злобу. — Меня винить вздумала! Ничего себе… — Чайльд сразу обиделся, наигранно нахмурившись, но уже через секунду позволил себе рассмеяться, вот и Люмин больше не в силах была притворяться.       Так они покинули тихую пристань, по-настоящему, почти наивно улыбаясь и искренне смеясь. Как бы тяжело им ни было, они помнили, что были друг у друга и всегда могли почувствовать себя гораздо лучше, стоило им увидеться.