Уходи.

Добро пожаловать на Бал Кровавой Луны! Это редкое и величайшее событие запомнится многим надолго! Будьте добры, пляшите до упаду в танце со смертью! Упивайтесь болью! И не покидайте Бал до Вашего конца!Прекрасной вам ночи и забвенного утра!

      По-осеннему холодное солнце успело скрыться за полосой горизонта. Сумерки опустились на город. Сгущающаяся тьма ночи нагоняла страх. Каждый прошедший час приближал их к намеченному грандиозному событию в истории.       Сплотившиеся против общего врага вампиры и оборотни замерли, точно чувствуя, что опасность уже близко. Настенные часы тихо отсчитывали стремительно утекающие секунды. Они впервые имели огромное значение. Их хотелось остановить.       Все прислушивались то ли к биению сердца друг друга, то ли к чужому сопению. Как вампиры, так и оборотни замерли, как зверьки, учуявшие хищника. Дыханье смерти чувствовалось у самой сонной артерии. Она будто прислушивалась к пульсации крови, выбирала, с кем сегодня ей предстоит станцевать последний для её партнёра танец.       Сколько растерянности и непреодолимой грусти сквозило во взгляде каждого. Никто не мог сказать точно, вернётся ли он к рассвету домой аль зажгут над ним свечи. Приближающийся Бал Кровавой Луны не прощает ошибок.       Мия заёрзала. Слова казались колючими. Виктор, сидевший рядом, неожиданно коснулся губами горячего виска. —Нам всем нужно отдохнуть,—тихо проговорил Фолл, сунув руки в карманы. —Дядя Джон, предлагаю ко мне на квартиру. —А он дело говорит,—подхватил очнувшийся Артур.       Он, казалось, был среди всех самым бодрым. Может, близость боя ему даже нравилась. Разгоняла по артериям адреналин, только подстрекающий к битве. —Я сняла нам номера в отеле. Каждому отдельный само собой,—ответила фон Гельц, застывшая в оцепенении.       Взгляд скользнул только по прибывшим с ней друзьям. —Оперативно,—похвалил Артур и встал с дивана.       Этот нахал отдыхал по-своему: в компании бутылки вина, которая, к слову, была припрятана Виктором для цели выпить его с Мией.       Макс и дядя Джон бессознательно повторили жест за Артуром, а присаживаться обратно было как-то неудобно. —Увидимся. Герой, выше нос. Всё будет чики-пики,—он щёлкнул пальцами в воздухе и улыбнулся.       Мия хоть и лениво, но просияла улыбкой в ответ. —Мне нравится его настрой,—заметил Артур.       Ван Арт с долей ревности в глазах глянул сначала на Рождённую Луной, а потом на своего друга.       София же, до этого долго наблюдающая за Виктором, который намеренно избегал любого контакта с ней, усмехнулась. Он боялся остаться с ней наедине. Боялся любого неосторожного слова с её стороны. Боялся, что она непременно решит поговорить с ним об их прошлом. Признаться, фон Гельц была бы не против, но принудить не могла.       Наверное, говорить о чём-то стало слишком поздно. Они сами разбили своё будущее, не постеснявшись растоптать голыми стопами осколки, изранив себя в кровь. А те раны не заживали. Зудели холодными ночами, заставляя метаться в постели.       Время утекало. Дышать и моргать становилось страшно, точно стоит прикрыть веки, и стрелка часов начнёт бежать быстрее.       Макс и дядя Джон направились в сторону прихожей. Виктор поднялся, чтобы проводить их. Мия же осталась лежать на диване. Потухшими глазами смотрела на треск огня. Казалось, девушка прямо сейчас расплачется. Всё накопленное за эти месяцы выплеснется. Она гуляет по тонкой грани. —Ты молодец, Мия. Ты смогла пройти весь этот путь, не оступившись. Так дойди же до победного конца, —сказала София и бесшумно поднялась с кресла, пойдя вслед за уходящими друзьями.       Рождённая Луной осталась в гостиной одна. И несколько капелек слёз всё же скатились по алым щекам. Она очень боялась. Боялась не дожить до утра.       Фон Гельц намеренно задержалась на кухне, чтобы дождаться, когда они с Виктором всё же останутся один на один и поговорят пару минут с глазу на глаз.       Артур и Ксандр уселись в машину. Один из них знал, что нужно Софии. Второй выстраивал лишь догадки. Но они уехали так же быстро, как и Макс с Джоном.       Когда фон Гельц вышла во двор, Ван Арт удостоил её вниманием. Глядел с опаской, в любой момент готовился отразить атаку. —Боишься?—неожиданно поинтересовалась София, глядя прямо в глаза.       Виктор не отвёл взгляд. Только напряжённо сжал губы, шепнув почти неуловимое человеческим слухом: —Да. —За неё?—фон Гельц кивнула на дверь дома, где сейчас была Мия.       Она знала ответ и всё равно спросила. Виктору страшно не себя. Виктору страшно за Мию. Она может пострадать. А это уже вгоняло его в тихий ужас.       Он кивнул. Ван Арт, на удивление, не юлил. Говорил честно. Но можно ли считать это действительной честностью? Отдавал ли себе Виктор отчёт, что любит далеко не Мию, а образ, выстроенный когда-то, под который она прекрасно подходила? —Я поеду. Увидимся, —София кивнула и села за руль автомобиля, больше не смея поднять на него взгляд.       Стало горько. Настолько, что это ощущалось комом в горле. Сейчас Виктор пойдёт в дом. Там его неловкими объятиями встретит Мия, шепча на ухо свои сомнения и страхи, а Ван Арт будет терпеливо слушать, поглаживая ту по спине.       Не сказать, что она хотела оказаться на её месте. Фон Гельц принципиально бы не стала так делать. Ещё будет показывать кому-то свою слабость! Просто копившееся годами сожаление, колотые раны на стопах и невыносимое желание вернуться, расспросить, что же тогда случилось,—всё будто разом ударило по ней. Но София слишком привыкла верить, что не её он пара. А значит и говорить давно уже не о чем.

***

      В номере пахло чистотой и свежестью. София молчаливо разглядывала свои стопы, будто искала изъян. —Ты чего такая растерянная? Обидел кто-то?—голос Артура звучал бархатисто. Спокойно.       Предположение при любых обстоятельствах выглядело глупым. София вкось глянула на него, но ничего не ответила. —Давай лучше поговорим о чём-нибудь. Хочешь расскажу, как Винсент вляпался после очередного своего похождения? Там настолько всё комично и глупо, что впервые услышав, я едва не задохнулся от смеха.       Она устало потёрла лоб, проклиная болтливость Артура. —Не хочу,—буркнула фон Гельц и поднялась с кресла, обойдя вытянутые ноги Ксандра.       Ей хотелось оказаться в тишине номера. Петляющие коридоры с многочисленным количеством дверей со своими номерками быстро летели перед глазами. Триста пятнадцатый.       Приложив ключ-карту, София юркнула в комнату, будто её кто-то преследовал. Фон Гельц закрылась на всевозможные замки и почти неслышно прошла к двуспальной кровати.       Постельное бельё было мягким. В нём отсутствовала жёсткость и отвратительный запах порошка, с которым часто перебарщивали при стирке. Воздушное и лёгкое. Она бы и не заметила такого, не наступи завтра Бал Кровавой Луны. Их ждёт нечто страшное.       Уставившись в потолок, София поняла, что и впрямь не годится на роль половины Виктора. Она просто другая. Не такая, как Мия. Ван Арт искал этот образ, который стал для него идеалом, и нашёл.       Много лет назад они расстались, но предпочли остаться друзьями. Их связывает многое. И им никогда не получится просто так выкинуть друг друга из своей жизни. София хотела верить, что, когда появится то самое время, они непременно обсудят произошедшее. Сделают выводы. И, может быть, только после этого разойдутся окончательно. Мир не так уж тесен, каким его малюют.       В то самое беспокойное утро они не успели сказать многого. Как-то резко оттолкнули друг друга, точно неожиданно разочаровались и, чтобы избавиться от причины боли, спешно разбежались.       Солнце, пробивающееся светом сквозь прозрачную ткань штор, наряду с ветром, пахнущим утренней прохладой и запахом зелени, хозяйничало в комнате, играя на зеркальных поверхностях бликами. Смятые простыни успели остыть.       Не упуская возможности лишний раз насладиться своим отражением в зеркале, София без энтузиазма листала книгу. Она будто для какой-то собственной безопасности держала её в руках, чтобы скрыть нервные движения рук в бездумном листании страничек.       Фон Гельц чувствовала на себе сосредоточенный взгляд вампира. Чуть развернувшись, София не менее внимательно присматривалась к нему. Уже без кокетства, как бывало раньше. Теперь с осторожностью. Хотела сделать вид, словно ей и неинтересно вовсе.       Утро было пропитано каким-то беспокойством, точно всё вокруг замирало перед бедой, которая непременно должна случиться. Чувствовалось это в обманчиво тёплых лучах солнца, вызывающих в ней тревожную радость. Песнях пташек, то неожиданно затихающих, то взвивающихся громкой трелью. Удушливом воздухе. Оно не нравилось Софии. —Виктор, что-то случилось?—фон Гельц нервно болтнула ногой. —Нет, —незамедлительно ответил он, посмотрев на неё. —Ты смотришь на меня так, будто сказать что-то хочешь. Я же вижу.       Сократить дистанцию она не решилась. Их разделял только округлый, небольшой столик. На подносе стоял нетронутый завтрак.       Виктор нахмурился. Это только больше подтолкнуло к правильности рассуждений, что София непозволительно много о нём знает. Знает о всех невзгодах и радостях, о всех взлётах и падениях, о том, что его душа и есть одна большая и неправильная невзгода. Ван Арту отчего-то это не нравилось. Опасная близость. Сулит ли она что-то хорошее? Поначалу он радовался, что его настолько хорошо кто-то понимает. Теперь сие очаровательная способность девушки не казалась привлекательной. У него будто не оставалось места для себя. Той части себя, которую знает только Виктор.       Мысли о расставании закрались уже давно. Поначалу он их пугался. Как же так? В таких комфортных отношениях ему плохо. Но Ван Арт продолжал что-то искать. Постоянно искал во всех. И, казалось, нашёл в ней.       София, которую однажды он нарёк своей прекрасной женщиной. Её красоте можно посвятить неисчислимое количество сонетов и написать тысячи картин. Но на своём примере она доказывала, что внешность обманчива. Фон Гельц была жестокой женщиной. Мягкость проявляла только с теми, кому доверяла. Наёмница и убийца. В её безжалостности не стоило сомневаться. И такие женщины ему нравились. Нравились! Ни одну из них он не любил. Виктору будто было интересно взглянуть, какая она на самом деле, но не более. Они вызывали в нём чувство неразгаданной тайны.       Любил же Ван Арт утерянный образ… Аллегры? Эта женщина умела балансировать между совершенно различными друг от друга качествами. В ней Виктор успевал разглядеть нежность и грубость, робость и непокорность, доброту и зло. Отличало же её ото всех одно—неиссякаемый поток жизненных сил. Эта девушка никогда не могла усидеть на месте. Не бывало такого дня, когда она унывала. Казалось, этот человек шёл по жизни только вперёд и не смел отступать назад. И он научился понимать её.       Артур, как-то раз услышав поток безмерного восхищения, смело заявил: «Это не женщина, а какое-то ходячее противоречие. Не ищи золотой середины в людях по причине собственной неопределённости. Таких, к слову, не существует. Ты склонен видеть чересчур идеализированный образ». Ван Арту не понравились его слова. Он настырно доказывал обратное. Не ему, так себе. Но с другой стороны на противоречия нужно много сил, поэтому, может, вампир и наделил рукотворный им образ неиссякаемым источником энергии?       С фон Гельц же вышло всё иначе. Она не походила ни на один из образов. Будто природа сама решила придумать неповторимое сочетание, ведь более ему действительно не доводилось встречать таких. Пылких в любви и стойких в жизни. Её нежность являлась особенной. Она имела некую навязчивость. Точно София видела необходимость в ней, но не умела выражать правильно. По большей части из-за характера.       Фон Гельц робеть ни перед кем себе не позволяла, смело принимая бой. Артур даже в шутку прозвал её «Цезарь в юбке», получив весьма точное направление на немецком, куда ему следует сходить. Главным оружием Софии являлись рассудительность и стратегическое мышление. Фон Гельц умело выстраивала цепочки рассуждений, будь то обычное предсказание погоды или сложный многоуровневый план по устранению соперников. София и вправду другая. Чересчур бойкая. Нежность и симпатия Виктора непонятна ей.       Так или иначе, Ван Арт однажды и не нашёл места, где стиралась граница между «нравилась» и «люблю». Но быстро списал на дикое чувство влюблённости, и стоит ему поутихнуть, Виктор не выдержит и не сможет остаться с ней. Он её не любит. —Ты права, как и всегда,—Ван Арт постарался больше не смотреть на неё. —София, ты прекрасная девушка. Очень.       Фон Гельц озадаченно приподняла бровь. Виктор никогда не изъясняется в таком ключе. Обычно его комплименты содержат какие-то цитаты, высокопарные слова, будто таким образом он хотел показать, насколько совершенна его спутница.       Вампир же выдохнул. Либо сейчас Ван Арт поставит точку, либо поставит очередную запятую, которая может привести к печальным для них двоих последствиям. Виктор ещё раз посмотрел на замершую Софию. —Но не моя.       Она и не дрогнула. Всё также с орлиной гордостью смотрела на него. Только… Непонимание. В её взгляде мелькнуло непонимание. София обречённо глядела на него, не понимая, как реагировать. —Спасибо за честность,—только и произнесла фон Гельц спустя долгие десятки секунд. —Ты всё сказал?       Тон голоса остался ровным. Безразлична. Абсолютно. —Более чем,—Виктор хотел защититься от этого холода, но не мог.       Он ожидал чего угодно, но не этого. Значит, Софии всё равно. Значит, его решение правильное. —Тогда уходи.       Вампира глубоко ранило поведение фон Гельц. Её безразличие. Тогда ему показалось, будто его и не любили вовсе.       Виктору хотелось кинуть что-то обидное напоследок в отместку, но он ушёл и не позволил сорваться всем гадким словам с языка.       И всё же они расстались как-то неумело. Ничего толком не объяснили друг другу. Она знала, что их разлучили не «неподходящее время» и не судьба, а страх. Они просто испугались. Он — близости, она —попытку возродить поломанное, дабы не задеть собственную гордость. Но фон Гельц действительно очень жалела, что не смогла выбить из него всю ту дурь, которую он успел надумать. Не сказала ему ничего. Конечно, а как иначе? Если кому-то хочется уйти, то и не стоит останавливать. Значит, так нужно.       Но задевает и заставляет жалеть вовсе не воздушные замки, выстраиваемые на протяжении столь долгого времени. Виктор перестал видеть в ней свою половину, а София этого не заметила. Значит, не так уж и хорошо знала Ван Арта?

***

      Виктор устроился в кресле, слушая тишину осеннего вечера. Мия спала.       Сам приезд Софии сильно взволновал его. Ему есть что сказать. За прошедшие десятки лет он многое успел обдумать.       Тогда он был юнцом с завышенными требованиями к жизни. Наверное, считал, что после пройденных терний та его обязана осыпать звёздами. Холодность Софии уж очень задела тогдашнее эго.       Тёмными вечерами, когда он оказывался в номерах отеля, ему хотелось отмотать время назад и обдумать этот шаг ещё раз. Он сам растоптал их отношения. Каким чудом они смогли остаться друзьями — одному чёрту известно.       Он не решался с ней заговорить о расставании из-за страха вновь услышать это колючее: «Уходи». Виктор уже не боялся близости. Всё равно не осталось ничего, что хотелось бы скрыть. Будто София не осведомлена о его пристрастии к алкоголю много лет назад, о похождениях «на одну ночь». После утраты Аллегры Виктор стал худшей версией себя. Он отравлял не только свою жизнь, но и жизнь других. Перед Софией он даже в одежде будет полностью обнаженным.       Сейчас же этот всё ещё не закрытый гештальт давил. Рука тянулась к телефону, чтобы набрать заученный номер, где ему наверняка ответит механический голос и вежливо попросит перезвонить позже. Только стрелка часов подошла к тому времени, когда решать что-то стало слишком поздно. На Бал Кровавой Луны ни в коем случае нельзя опаздывать. Он не прощает опозданий.

***

      Они прибыли к полуночи. Уже тогда в воздухе витал запах смерти и предстоящего боя. Паника охватывала пришедших на концерт людей. Они не понимали причину отключения света, отмены концерта. Метались, словно раненые звери. София заметила Гилберта. Её соперник здесь.       Луна налилась кровью. Бал Кровавой Луны объявляется открытым. Игра началась.       Виновник такого грандиозного события двигался к ним. Распухшая серая кожа делала его лицо безобразным. Он напоминал уже давно гниющий труп. За ним тенью следовала смерть.       Всё началось внезапно. Первыми кинулись оборотни. Итан не проявил страха. Массивные туши были откинуты им к сцене. Множество обломков разлетелись в стороны. Подоспели его приспешники. Матео. Моника. Гилберт, уже вступивший в бой с Софией.       Раздались первые крики боли. Первые проклятья. Брызнула кровь. Рождённая Луной смело ступила навстречу врагу. Его обезумевший взгляд столкнулся с её. Боль ударила в самые виски. Взвизгнув, Мия извлекла первый урок. Никогда не сталкиваться взглядами.       Виктор поспешил взять под контроль его разум, но Итан ускользал. Бил в ответ. Фолл пытался разодрать Вуду шею, но зубы постоянно клацали около неё. Мия тоже наносила удары, и от мгновенно появившихся гематом серая кожа становилась почти чёрной. Вокруг был отвратительный смрад.       Итан оказался не промахом. Он долго готовился, поэтому редко какие удары действительно приводили к серьёзным повреждениям, пошатнувшим бы равновесие противника. Вуд бил с дикой силой. —Дегенерат! Сдохни!       Напряжение ощутимо стало давить на черепную коробку. Ван Арт будто осязал, как один за одним лопаются сосуды. Нос стало щипать. Бой становился всё более изнурительным и трудным. Снова немой приказ.       Мия подхватила обломок сцены и замахнулась. Но не успела. Вместе с обломком тут же полетела на землю. Мия усвоила второе правило: действуй на опережение.       Виктор нанёс удар Вуду, перенимая всё его внимание на себя. Вампир уже тогда смекнул, от кого нужно избавляться. Взбешённый Макс тараном сбил Итана с ног. Подскочившая Мия поспешила к ним.       Перед глазами Ван Арта уже тогда плясали звёзды. Из носа тоненькой струйкой потекла кровь. Даже для него Вуд был серьёзным соперником. Но он дал себе слабину.       Вуд отпихнул Мию, будто та ничего и не весила. Та кубарем покатилась по траве, вскрикнув. Макс напал снова, но Итан, вошедший во вкус, явно не собирался сдавать позиции. Он столкнул Фолла с себя и хлестнул по его разуму гипнозом. Казалось, ещё чуть-чуть, и чаша весов вновь склонится на его сторону.       Виктор почувствовал, как в голове всё запульсировало от боли. Но он бился. И будет биться, пока собственные силы не изменят ему.       Отдавая мысленный приказ, который звучал громче всех криков, громче всех проклятий, сыпавшихся со всех сторон, Ван Арт совсем ненадолго подчинил Вуда, но желаемого эффекта это не оказало. Итан, смекнув, что в первых рядах главных противников стоит Виктор, ещё агрессивнее стал отбиваться от других, подбираясь к нему.       Заметив Мию, которая уже поднялась на ноги, Ван Арт увидел, насколько сильно измотал её бой. Но Рождённая Луной не собиралась сдаваться. Она снова ступила навстречу Вуду.       Фолл клацнул зубами прямо рядом с шеей Итана, что могло бы стать решающим ходом, но вампир увернулся и подхватил металлический обломок сцены, который тут же вошёл в грудь Макса, ломая рёбра. На зелёную траву хлынула кровь. Оборотень взревел от боли. Вуд, что было сил оттолкнул его ногой в сторону. Арматура прошла насквозь. Мия с испугом кинулась к Максу, громко закричав. Итан демобилизовал одного противника.       Остался Виктор, который уже перешёл в прямую атаку, пытаясь параллельно ломать волю Вуда. Ван Арта кружили в безумном танце боль и безумие. И вместе с тем он чувствовал холодное дыхание смерти прямо у самого уха. Она то отступала, то опасно близко приближалась, затмевая пеленой рассудок. Уводила в очередной круг дурманящего вальса.       София, находившаяся на дальних трибунах, увернулась от очередного удара Гилберта и, нырнув ему под руку, оказалась за спиной. Фон Гельц двигала неопределённая ярость. Всё произошло мгновенно. Запрыгнув на одно из кресел и схватив того за голову, она резко повернула её на сто восемьдесят градусов. Хрустнули позвонки шеи, и вампир издал последний хрип. Он безвольно упал к её ногам.       Фон Гельц, не задумываясь более ни о чём, бросилась к Ван Арту. Вуд, обезумевший от боли и одолеваемой злости, бил, бил… Виктор почти не успевал уворачиваться, тормозя противника гипнозом. Болело всё тело. А Вуд целился прямо в голову. Конечно, это не убьёт вампира, но определённо выведет из строя. Близость смерти так и жгла могильным холодом, с которым однажды пришлось столкнуться.       Почти и не вдыхая воздух, Виктор яростно блеснул взглядом, пресекая очередную попытку покопаться в его мозгах. Ему нужно время. Хотя бы пару секунд.       София бежала и видела, что силы Ван Арта на исходе. Огромнейший стадион не кончался. Расстояние сокращалось ничтожно медленно. Итан по-прежнему был в полном здравии. Один промах со стороны Виктора — он труп. Счёт шёл не на минуты, а на секунды.       У Вуда всё же не получалось сломать волю Ван Арта, как бы не хотелось. Это крайне сильно злило. Теперь он не нужен ему в рядах союзников. Содержать под боком сокола опасно.       Виктор снова и снова отталкивал Итана, не давая когтями впиться прямо в мозг и направлять его. Нужно выводить противника из строя физически.       Мия, пришедшая в себя и заливающаяся слезами, остервенело взвизгнув, ударила Итана небольшим обломком сцены по спине, давая время Виктору. Но вошедший в мягкие ткани металл ничуть не смутил вампира. Они зажили прямо на глазах, как только Итан выдернул железо. Мия серьёзно поплатилась за это, получив несколько ударов по телу. Уже тогда Виктор готов был кинуться на Вуда, но свист в ушах, потеря нити реальности сильно замедляли. Он переборщил с гипнозом.       София же с облегчением выдохнула. Ей дали время.       Перед глазами всё плыло. Ван Арт попятился назад, заметив, как Вуд подхватил железный обломок и замахнулся на Мию. Та отскочила и выбила арматуру из руки. Успела. Сердца уже тогда пропустило удар. Но Вуду не была интересна Мия. Ему хотелось разобраться с главным противником. Он резко обернулся.       Под ногами было месиво из пропитанной кровью земли и травы. Виктор едва не потерял равновесие, но этого хватило, чтобы Итан вновь поднял с земли арматуру и замахнулся теперь уже на него. Всё произошло в миллисекунды.       София бездумно бросилась между ним и Вудом, подставив под страшнейший удар себя. Обломок сцены пробил грудную клетку. Послышался хруст ломающихся костей.       София даже не вскрикнула. Лишь широко раскрыв глаза, глядела в окрашивающееся светлым небо. По инерции рухнув ему прямо в руки, фон Гельц захрипела.       Артур и Ксандр, такие же измотанные и уставшие, как и Мия, появились рядом, атакуя вампира. Они видели, что случилось с их подругой. Но нужно было убивать Итана.       Ошарашенный Виктор поймал ставшее таким лёгким тело. Кровь. Много крови. Она пачкала руки. Одежду. Липкая. Тёплая. Казалось, её больше никогда и не отмоешь с ладоней.       Опустившись вместе с ней на землю, Ван Арт столкнулся с ней глазами. —София, ты чего наделала? Ты чего… Чего?—суетясь, пытаясь приподнять голову, чтобы она не захлебнулась в собственной крови, шептал вампир.       Налитая свинцом голова отказывалась работать. Ван Арт даже не мог здраво оценить происходящее. Боль и напряжение буквально забрали рассудок.       А София продолжала с диким непониманием смотреть на Виктора, будто сама не могла понять, что происходит. Её глаза блестели от слёз. Адская боль ломала всё тело даже от малейшего вдоха. Фон Гельц не хотела умирать. —Почему так много крови?       Ответ сам приходил на ум. Правая часть туловища превратилась в драную рану. Куски ткани пропитались кровью, её ранее белоснежная бархатная кожа стала липкой, окрасилась алым.       София плакала не только от боли. От беспомощности. Она не могла ничего ответить. В горле стоял ком, который перекрывал не то что речь, но и само дыхание. Было серьёзно повреждено лёгкое.       Виктор что-то шептал. Нужно позволить ране зажить. Резким движением он дёрнул арматуру. Фон Гельц только судорожно дёрнулась, издав подобие всхлипа. Обильно потекла кровь. Но ткани не регенерировали.       Хватаясь из последних сил за липкие руки Виктора, София плакала. Она чувствовала, что смерть кружит её в последнем круге вальса. Она знала, что она не доживёт до утра. Чувствовала, что окровавленные стопы жжёт. Как же так?       Ван Арт пытался отбить её, но встречал лишь тускнеющий взгляд Софии. Она открывала рот, словно рыба, выброшенная на сушу. Предсмертные хрипы Виктор словно и не слышал, упрямо веря, что фон Гельц сильная. Её спасёт регенерация.       Неожиданно София крепко сжала окровавленные пальцы Виктора и зажмурилась от боли. Ей было страшно. Его лицо просияло надеждой. Он в ответ сжал тоненькую ладошку. В попытке сделать вдох София почувствовала, что конечности свело судорогой.       Жизнь покидала тело, желая вырываться куда-то выше. В необъятную высь светлеющего от наступающего рассвета неба, где станет всем и ничем. —Чего же ты натворила?—его неслышимый шёпот заглушили крики агонии.       Прижимаясь к ней ближе и шепча все известные ему молитвы, Виктор смотрел на рану. Та не заживала. Вмиг отобранная надежда лишила возможности говорить.       Смотря слепым взглядом, фон Гельц всё равно не отпускала его ладонь. Ей больше не было страшно.       Сделав последний в своей жизни поклон, она почувствовала, как ноги ослабли. Фон Гельц упала прямо в руки окутавшей пустотой смерти, исполнив главное правило Бала.

—София, очнись…