Ландыши

Чес подпрыгнул от неожиданности, когда алкоголь пролился на его джинсы. — Ебаный в рот, сука, Глэм! Ладно официантка, но меня-то блять за что? О удача, за что ты покинула меня? — Я все исправлю. Идем. — Куда нахуй? — Спасать твои брюки. Вставай. Чес предложил: — Давай лучше подождем какую-нибудь милую бабушку, которая по доброте душевной все мигом отстирает, а? — Не прокатит, шевелись! Сначала Чеснок досадливо поежился, но затем невозмутимо последовал за мной. Казалось, его не заботит огромное пятно на ширинке. Я тем временем искал закрытую зону, где смог бы исправить содеянное. Обнаружил только одиночный туалет. Решив, что других вариантов нет, я впихнул Чеса в кабинку и, воровато оглядевшись, вошёл следом. Мы остались одни. Чес указал на испорченные джинсы и предложил: — Вундер, у меня идея:, давай чтобы все было по-честному я тебе джинсы обсос… обоссу! — Если это компенсация, она неравноценна. Если шутка, несмешно. Ты мне уже столько брюк обоссал, что я не сосчитаю. Не дёргайся лучше, я все исправлю! Я приступил к обещанному — стал исправлять, то есть вытирать пролитое с помощью туалетной бумаги. Для удобства пришлось присесть на корточки. Мои руки скользили по паху Чеса. Он глубоко дышал. Я не замечал этого, самозабвенно вытирая пострадавшую материю. Внезапно Чес воскликнул: — Убери руки нахуй, пока я не… Я почти закончил. Пару движений и… — Куда ты там смотришь? Ты что, ландыши сюда притащил? Я взглянул на пристроенный у туалета гель и кивнул. Да, притащил, и что? Не оставлять же было с таким трудом найденный гель на замызганном столике. Ландыши останутся со мной. — Ч-черт, Глэм. Отвали а, я сам! — резко перевел тему Чес. «Ага, сам. Зная тебя, ты выйдешь отсюда, так ничего не исправив, и будешь дожидаться бабушку, » — подумал я и в знак протеста стал активнее вытирать брюки Чеса. Я ощутил возбуждение. Не свое, Чеса. Даже сквозь злосчастную туалетную бумагу было ясно, что мои прикосновения вызывают у Чеснока желание. Я поднял удивленный взгляд на Чеса. Тот сдавленно просипел: — Ну а хули ты хотел, я предупреждал! В его словах сквозила неуверенность. Чеснок был сконфужен не меньше моего, но старался сохранить самообладание. Именно в этот момент я наконец заметил учащенное дыхание и расширившиеся зрачки Чеса. Не знаю, где был мой хваленый интеллект, раз я не обратил внимание на потерянный и вызывающий одновременно взгляд друга до этого. Было похоже, что Чеснок бросает вызов сам себе, но в последний момент передумывает. И так по замкнутому кругу. Не знаю, сколько времени мы глядели друг на друга в нерешительности, но в какой-то момент все изменилось: рука Чеса уверенно приподняла мой подбородок, лишая возможности отвести взгляд. Я беспомощно замер. Чеснок помог мне встать с колен и стал что-то шептал на ухо, шевеля выбившиеся из причёски волосы. Я то льнул, то отстранялся. Мне нравилось тепло чужого тела, но Чес… Он ведь мой друг. Тем более парень. Тем более не тот тип людей, что привлекают меня в романтическом плане… Пока я был дезориентирован, Чеснок, все ещё придерживая мой подбородок, потянулся к губам. Я не отстранялся, но и не отвечал. Ощущения были смешанные. Я понимал, что сам спровоцировал Чеса, и чувствовал вину, мандраж и… легкое возбуждение? Щербинка между зубов Чеса вызывала умиление. Хотелось попробовать что-то новое: поцеловать шею, ключицы друга и, медленно спускаясь ниже, раздевать. Но твёрдые принципы и личные границы не позволяли мне осуществить желаемое, а вот ответить на ласку… Я обхватил руками шею Чеса углубил поцелуй. Чеснок сдавленно охнул и, отстранившись, немного удивлённо посмотрел на меня. Мне стало стыдно от его взгляда. Чтобы не видеть лица друга, я закрыл глаза и медленно, но чувственно поцеловал. Затем подключил руку. В смысле, переместил ее с шеи Чеса на голову, чуть сжав волосы. Чес промычал что-то невразумительное и провёл языком по моему небу. Теперь уже охнул я. Воздуха было мало, но отстраняться не хотелось. Мне казалось, что стоит хоть небольшому расстоянию появиться между нами, на меня накатит стыд. Чес, видимо, испытывал нечто похоже, потому что, несмотря на рваное дыхание, подключил язык и ускорил темп. Я ответил тем же. Но ничто не длится вечно. Когда воздух в лёгких был на исходе, пришлось нехотя отстраниться. С трудом оторвавшись от губ Чеса, я сделал это первым. Пару секунд Чеснок разглядывал меня, затем, окончательно посылая все барьеры и границы, что были между нами, припал к моим губам и стал целовать жадно, не давая шанса ни на сопротивление, ни на ответную ласку. Мне хотелось нежности. Я упёрся руками в грудь друга, отстраняясь. Секунда, и я уже медленно, смотря прямо в глаза, очерчиваю губы Чеснока языком. Провожу по щербинке между зубов, нежно целую и резко наращиваю темп. Глубже, жёстче, страстнее… Чередование темпа пришлось Чесу по вкусу. Он замычал от удовольствия и, пытаясь скрыть это, постарался сымитировать кашель. Я усмехнулся. Чеснок понял, что попытка оказалась провальной, и решил реабилитироваться: переключился на мои шею и ключицы. Попутно его рука, прежде расположенная на моей спине, стала опускаться ниже. Натренированные музыкальные пальцы сжали мои ягодицы. Я откинул голову назад и, ничего не предпринимая, получал удовольствие. Целуя, Чеснок оттягивал ворот моей футболки, как мог, но в какой-то момент ему стало настолько неудобно, что он решил избавить меня от одежды. Я напрягся, когда жилетка полетела на пол, и, когда Чес попытался избавить меня и от футболки, отрицательно мотнул головой. Я не готов. Но готов ли Чес? Мне стало любопытно, как далеко он может зайти, поэтому, прикусив губу, я прильнул к Чесноку. Я целовал его щеки, шею, ключицы, проводя руками по телу. По всему телу. Пренебрегая моральными принципами, залезал под одежду. Было приятно ощущать крепкие мышцы под своими руками и вдыхать специфический запах — мускат, табак, бергамот… Спустя пару минут я заметил, что, стоит моим рукам оказаться на крестце Чеснока, друг закатывает глаза от удовольствия и то ли непроизвольно, то ли специально направляет мои руки ещё ниже. Я подчинился. Каждый рваный выдох Чеса заставлял меня желать подарить другу и самому себе ещё больше удовольствия. Я сам на заметил как стал тереться пахом о ногу Чеса, попутно раздевая друга. Его плащ и футболка полетели на пол. Я снова присел на корточки, проводя языком по его животу. Голос Чеса завибрировал, перейдя в шелестящий хрип. Прикусывая чувствительную кожу у живота и целуя места укусов, я ловил восхищённые стоны. Когда сжал руками ягодицы Чеса, он положил руку мне на голову и, приподнявшись, приспустил штаны… вместе с трусами. «ААА, » — пронеслась паническая мысль в моей голове, — «Слишком… рано… Слишком большой». — Прости, но нет, — извиняющимся тоном сказал я. — Это… слишком, — я натянуто улыбнулся и поднялся с колен. Чес обречённо прикрыл глаза. Я тоже. Мне было стыдно… и любопытно. Я уже узнал, каково это — целовать и раздевать мужчину. Хотелось узнать ещё больше. Фантазия подкидывала мне пикантные изображения, которые ничуть не способствовали уменьшению моего желания. Но при этом я четко понимал — к сексу с Чесом я не готов. Я уже переступил через многие принципы, но этот — последний. Я не могу пойти на это. А если все же смогу, разве это буду я? Нет, нужен иной вариант. Либо мы все забываем, либо… Возбуждение ведь можно выплеснуть без полового акта, верно? — Слу-у-ушай, — протянул я, начав издалека, — а ты сам не хочешь.? — Нет, — Чес открыто улыбнулся. — Все-таки надо было дожидаться бабушку. — А почему ты против? — Чеснок кивнул в сторону своего члена, — сам же полез. Или ты ожидал увидеть ландыши? — Издеваешься?! Мне и так неловко… Я не знаю, чего добивался, но явно не этого. Мог бы и оказать сопротивление. — Зачем? Ты был убедителен. — Ты тоже. Секундное молчание и мое неуверенное предложение: — А может мы просто… — Подрочим? — Чес явно повеселел. — Да ты сегодня фонтанируешь идеями. Давай, похуй уже. Не стесняясь, смотря прямо на меня, он обхватил свой член и стал скользить вверх-вниз. Удивленный, я подумал о том, что вообще-то имел в виду взаимопомощь друг другу, но так даже лучше. Я неуверенно посмотрел на свой пах. Решившись, расстегнул ширинку и приступил к самоудовлетворению. Я нечасто таким занимался, поэтому, стоя голым перед Чесом, чувствовал себя не в своей тарелке. Выдержка Чеснока вызывала у меня восхищение. Полностью оголенный, с приспущенными штанами, Чес держался невозмутимо. Он переодически посматривал на меня, наращивая темп, из-за чего я стыдливо опускал взгляд. «А ведь ещё недавно ты без зазрения совести облапывал все его тело и целовал, стоя на коленях», — шепнул внутренний голос. — На тебя невозможно смотреть, Глэм. Неужели ты девственник? — спросил Чес. — Ты прекрасно знаешь, что нет. — Не обижайся. Двигай ближе, буду учить тебя получать удовольствие. Сглотнув, я сделал маленький шаг навстречу Чесу. Мне снова казалось, что расстояние — некий барьер, сдерживающий эмоции и желания. Барьер, на который я только что наплевал. Снова. Левой русской Чес провел по моим бёдрам, а правой обхватил мой член. Затем присел, устраиваясь поудобнее, и стал творить немыслимое. Я хватал ртом воздух и сжимал ладони в кулак. Когда сдерживаться больше не было ни сил, ни желания, стал цепляться за беспорядочно валяющуюся не полу одежду пальцами. Чес то наращивал темп, ускоряясь почти до невозможности, то, словно в замедленной съемке, проводил по головке. Иногда он останавливался на чувствительных точках, сжимая. Я шумно дышал, сдерживая подступающий оргазм. Чеснок вместе с тем не забывал и о себе. Его вторая рука ритмично двигалась у основания собственного члена. Я долго следил за ней прежде, чем присесть и мягко оттеснить руку друга, заменив ее своей. Мне хотелось подарить Чесу те же ощущения, что он дарит мне. Ритмичные движения, особое внимание головке… Чередование темпа, и Чес дышит не менее шумно, чем я. Я зеркалил то, что Чеснок вытворял со мной: играл с яйцами, чередовал нажим, останавливался на особых точках. Помятуя о найденной эрогенной зоне Чеса, сжимал его крестец. Внезапно Чеснок прохрипел: — А ты… быстро учи…шься. Я удовлетворено улыбнулся, а Чес хитро взглянул на меня из-под ресниц. Опустившись на корточки, он склонился к моему паху. Мои зрачки расширились от удивления. «Неужели он.?» — Что, об… осрался? — рвано выдохнул Чес, целуя внутреннюю сторону моей ноги. Я прикусил губу от удовольствия и попытался ответить, но вышло невнятное бормотание. Губы Чеснока скользнули ниже… Друг оставлял поцелуи на внутренней стороне моих ног и ритмично двигал рукой вверх-вниз, даря удовольствие себе. Понимая, что больше подобного не допущу никогда, я наслаждался моментом, позволяя Чесу вытворять со мной все, что он захочет… в разумных, как мне казалось, пределах. Чеснок провел языком от моего пупка до груди. Я следил за его действиями из-под полуприкрытых век, отсчитывая секунды до эякуляции. Три, два, один… Мы с Чесом кончили почти одновременно. Восстанавливая дыхание, я приходил в себя. Стены туалета были безнадёжно испорчены и выглядели непрезентабельно. Моим джинсам тоже досталось.