Дыхание

      Эдди на мгновение отвлёкся от упаковки последнего подарка для Кристофера — телескопа, который они с Баком выбрали вместе в один из тех дней, когда Бак предавался своей главной слабости — онлайн-шоппингу. — Что?       Бобби выглянул в окно. — Похоже, надвигается буря.       Эдди пожал плечами, приклеивая ленту и добавляя подарок к остальным на кофейном столике. — Наверное, просто небольшой дождик. Как там у нас с шариками? — Их… Эдди, ты что, весь магазин скупил? — Нет. — У меня уже щеки болят! Если бы я знал, что шаров так много, взял бы баллон с гелием. — Ты так же много жалуешься, когда рядом Афина?       Бобби закатил глаза, но на губах мелькнула теплая улыбка. Он прошел через море шаров в гостиную, выгоняя их с пути. Бак пришел утром, чтобы забрать Кристофера, и, после долгих наставлений о безопасности и внимательности, больше для успокоения самого Эдди, чем Кристофера, они отправились в своё маленькое приключение. Это дало Эдди время сбегать в магазин за едой, украшениями и специально заказанным тортом в форме волны. — Ты реально постарался, — присвистнул Бобби, когда Эдди снял коробку с торта. — Да, ну… У Кристофера давно не было настоящего большого дня рождения. Хочу, чтобы этот стал для него особенным.       Бобби внимательно посмотрел на него, словно ища что-то скрытое в словах, но, к счастью, ничего не сказал. На самом деле, это было почти эгоистично. Раньше в Техасе дни рождения Кристофера всегда превращались в враждебный захват со стороны родителей Эдди, оставляя его самого наблюдать за праздником сына как стороннего зрителя. Теперь, впервые за долгое время, Эдди мог сам организовать всё, без чужого вмешательства. Для него это значило всё.       Дверь открылась, и гости стали входить — Мэдди с Чимни во главе, за ними Денни и Гарри с подарками, а следом Карен, Хен и Афина. Все были слегка мокрые, и Эдди услышал, как дождь тихо барабанит по крыльцу. — Думаешь, у тебя хватит шаров, Диаз? — пошутил Чимни, пнув пару шариков в сторону. Мэдди шутливо ударила его по плечу и опустилась на диван, тяжело выдохнув и поглаживая живот. — По-моему, это чудесно, — сказала она, бросив на жениха взгляд. — Крис так же рад предстоящему морскому приключению, как и Бак?       Эдди улыбнулся. — О, да. Он не мог заснуть. — Бак тоже, судя по времени, в которое мне пришли его сообщения, — добавила Хен, направляя Денни к столу для подарков. — Это мило. — Да, ему… Крису очень нравится проводить с ним время, — пробормотал Эдди, почесывая затылок, вспоминая, как Бак накануне подхватил Кристофера на плечо и вышел с ним к джипу под громкий детский смех. — Бак всегда был неразлучен с водой, с тех пор как мы переехали, — мягко заметила Мэдди. — Никого более надёжного для Кристофера не найти.       И Эдди это знал. Это была истина, осевшая в его душе, несмотря на то, что он знал Бака всего лишь одно лето.       Тихий гром прокатился по дому. Бобби с беспокойством посмотрел в окно. Афина подошла к нему и обняла за талию. — Когда ты сказал, они вернутся?       Эдди взглянул на часы. — Скоро должны быть. Они собирались пообедать, а потом заехать сюда на сюрприз и торт. Бобби кивнул. — Хорошо. Успеют до бури.       Эдди отправил Баку сообщение, ожидая быстрый ответ, но его не последовало. Внутри закралось беспокойство, но он прогнал его, сосредоточившись на последних приготовлениях. Вероятно, Бак просто был за рулем и уже мчался сюда.       Дом наполнялся теплым, уютным шумом разговоров — ещё недавно это было бы слишком для Эдди, заставляя его нервничать, но теперь стало словно бальзамом. Он оперся на стену и наблюдал, как Мэдди и Чимни устроились на диване, как Бобби и Афина готовили закуски на кухне, а Хен и Карен перешептывались, склоняя головы друг к другу. И сердце заныло по чьей-то улыбке, светлой макушке, по взгляду глубоких, как океан, глаз.       Он снова проверил телефон. Ничего. — Кто-нибудь слышал что-то от Бака? — спросил он.       Все полезли за своими телефонами, и когда каждый из них покачал головой, беспокойство в душе Эдди стало только сильнее. — Может, он уронил телефон в воду, — предположил Чимни. — Такое уже бывало. Бак сменил четыре телефона за последние два года.       Все рассмеялись, вспоминая этот случай, в котором не участвовал Эдди. Он попытался расслабиться, но не смог. Взгляд его выхватил Бобби на кухне, который поднес телефон к уху. Эдди сделал шаг ближе, надеясь, что звонят Баку.       Выражение лица Бобби больно ударило его в грудь.       Старший мужчина кивнул, сжав губы и уставившись в окно, за которым дождь хлестал все сильнее. Афина сжала его локоть, пытаясь прочитать правду по его лицу. Эдди почувствовал, как тревога вновь заполнила сознание. — Понял, — только и сказал Бобби в ответ на слова собеседника, затем положил трубку и посмотрел прямо на Эдди.       Нет. — Эдди… — начал он, и дыхание Эдди стало учащаться.       Бобби быстро пересек комнату и усадил его на один из кухонных стульев. — Мне нужно, чтобы ты продолжал дышать и выслушал меня. Это был береговой патруль. В моей лодке был их номер, поэтому они позвонили мне.       Нет, нет, нет, нет… — Там… шторм первым ударил по морю. Произошел несчастный случай, Эдди. — Крис, — прошептал он, смутно осознавая, как все остальные заходят на кухню. — Крис… — Они не сообщили деталей, только сказали, что произошел инцидент, и обоих пострадавших доставили в больницу.       Эдди был здесь и не здесь одновременно — согнувшись на кухне, но в то же время снова держа на руках умирающего товарища где-то на Ближнем Востоке. «Не уходи. Останься со мной. Борись. Останься со мной». — Эдди.       «У тебя же есть родители, да? Не заставляй их хоронить сына. Останься со мной». — Эдди.       «Не уходи». — Эдди.       «Останься со мной».       Его в реальность вернуло прикосновение руки Мэдди к плечу. Он поднял глаза и встретился с её спокойным взглядом. Эти карие глаза напомнили ему о сестрах. Он скучал по ним. Ему нужно позвонить им. Нужно чаще говорить им, что он их любит. Когда он в последний раз говорил им это?       Мэдди мягко положила руку ему на щеку, заставив сосредоточиться на ней. — Мы пока ничего не знаем, — сказала она. — Так что не паникуем, хорошо?       Эдди кивнул, словно в оцепенении. — Мы поедем в больницу и не будем думать о худшем. Бак в воде чувствует себя увереннее, чем на суше. И он никогда бы не позволил что-то случиться с Кристофером. Понял? — Да, — хрипло ответил Эдди. — Отлично. — Она слегка потянула его за футболку, и он поднялся. — Чимни нас отвезет. Поедешь с нами. — Мы поедем следом, — сказал Бобби, обращаясь к остальным.       Эдди снова кивнул, продолжая машинально кивать, и последовал за Мэдди и Чимни в разразившуюся за окном бурю. — Мы просто катастрофа, Эдди. Это было неизбежно, и ты это знал.       Эдди упал на кровать, закрывая лицо руками. — Мы не можем… Никто в моей семье не разводился раньше. Мы можем всё исправить. Давай попробуем еще раз.       Шэннон покачала головой, продолжая складывать свои вещи в чемодан. — Мы не можем. Ничего не выйдет. — Почему ты так уверена? — Потому что ты не любишь меня, Эдди. — Я люблю тебя, Шэннон. — Нет, ты меня любишь, но не влюблен в меня. И я не влюблена в тебя, — она прижала пальцы ко лбу, оперевшись на комод. — Я могла бы обвинить Афганистан, но мы были сломаны задолго до этого. — Шэннон…       Она, наконец, взглянула на него, и за печалью в её глазах он увидел облегчение. Это больнее всего. — Мы не будем мучить друг друга всю оставшуюся жизнь только ради того, чтобы не слышать от других «Мы же говорили». Я не стану так жить, Эдди.       Он поднялся с кровати, сжав кулаки. Шэннон уходила, а он оставался в полном раздрае: травмы ещё не начали лечить, плечо болело после реабилитации, а жизнь разваливалась на части. Он задыхался. — А как же Крис?       Её взгляд дрогнул. — Я не… — она замолчала, снова сделав паузу. — Я не уверена, что каждый создан для родительства.       Эти слова ударили его в самое сердце. — Что, черт возьми, это значит? — Это значит, что ты был в Афганистане годами, а я здесь, вынужденная противостоять твоим родителям и учиться растить Кристофера в одиночку. Мне нужно время, Эдди. Время, чтобы понять, кто я сейчас, или вспомнить, кем я была раньше. — Время вдали от Кристофера? — Не надо так, Эдди. Ты не имеешь права так говорить. Я была здесь, а ты был в Афганистане. — Да, но я здесь сейчас, Шэннон. Я здесь.       Она застегнула чемодан и подняла ручку. — Нет, ты не здесь. — Что это значит? — Ты физически рядом, но на самом деле тебя нет. И я не виню тебя за это. Я не виню тебя за то, что ты изменился после всего, что видел. Но даже находясь здесь, ты не здесь, Эдди.       Он не знал, что делать с этими словами. Он ходил на терапию, старался быть лучшим отцом, искал новую работу, пытался стать лучше. — Я работаю над этим.       Шэннон смягчилась. — Я знаю, Эдди. Мне тоже нужно многое в себе исправить. — Что я должен сказать Кристоферу?       Она закусила губу. — Скажи ему, что это не из-за него, — наконец ответила она. — Скажи, что его мама всегда будет его любить.       Тогда, когда она уходила, Эдди думал, что она вернётся. Он ждал. Но вместо неё пришли бумаги о разводе, письмо и извинения. Эдди отправился в глушь и бросил своё обручальное кольцо в пустоту как можно дальше.       Любовь не процветала для таких, как Эдди — разбитого, колючего, со множеством острых углов. Она не искала его, не пыталась пустить корни и не росла.       И потому следующие три года он посвятил построению отношений с сыном. Ведь если он не смог быть мужем, не смог стать достойным партнёром или кем-то значимым, может быть, он хотя бы сможет стать хорошим отцом.       Может, тогда что-то из того, что он делал, будет иметь значение.       Когда они вбежали в приёмное отделение, их встретила непривычная тишина. Чимни оставил их у входа, чтобы припарковать машину. Ноги Эдди дрожали, он едва стоял, но был благодарен за присутствие Мэдди. Она взяла ситуацию в свои руки и отвела одну из медсестёр в сторону. Мэдди указала на Эдди и периодически оглядывалась на него. Медсестра кивнула, что-то сказала ей, и Мэдди вернулась. — Кристофер в порядке, — сказала она. — Его просто нужно было обсушить и согреть. Ты можешь его увидеть.       Облегчение накрыло его, словно обвал. Он сделал шаг вперёд, не зная, куда идти, лишь понимая, что пойдет куда угодно ради сына, но внезапно остановился.       Он повернулся.       Новости были хорошими, но глаза Мэдди оставались мрачными. — А как же Бак? — спросил он.       Мэдди сплела пальцы рук перед собой. — Ему повезло меньше, — прошептала она.       Его тело автоматически включилось в привычный режим: отключиться, закрыться, держаться. — Он не... — Нет, — перебила она, и её глаза блестели от слёз. — Нет, он не... Он просто... о, Боже.       Эдди рванул вперёд и подхватил её, когда её ноги подогнулись. Он отвёл её к одному из кресел в зале ожидания, присев перед ней, чувствуя, как кровь в жилах превращается в лёд. — Они не сказали, что произошло, но сказали, что Бак... что мой брат... — её голос дрожал. — Сказали, что он без сознания... он не просыпается.       Десятки ужасных сценариев пронеслись в голове Эдди, один хуже другого. Мэдди закрыла лицо руками, а он чувствовал себя беспомощным и опустошённым, пытаясь её утешить, и в то же время отчаянно желая увидеть своего сына. — Мистер Диас?       Появился доктор, и в тот же момент автоматически открылись двери, через которые вбежал Чимни, рухнув рядом с Мэдди. Эдди взглянул на врача. — Я пришёл, чтобы отвести вас к вашему сыну.       Он оглянулся на Мэдди, беспомощный. — Идите, — сказала она. — Идите, посмотрите на Криса.       Эдди кивнул и последовал за доктором по коридору в детское отделение. Он ворвался в палату, где Крис сидел на кровати и смеялся над чем-то, сказанным медсестрой. — Кристофер! — Папа! — Крис протянул руки, и Эдди крепко обнял его, так сильно, что это, возможно, было болезненно, но каждую минуту, когда его сын был в его объятиях, кошмары отступали всё дальше. — Ты в порядке, малыш? Ты не ранен? — Он опустился с сыном на кровать. Медсестра поднялась, сказав, что придёт, если они будут её звать, и тихо вышла из комнаты. Эдди не отводил взгляд от Криса. — Со мной всё хорошо, — ответил мальчик, и внешне он действительно выглядел нормально. Никаких порезов, синяков, бинтов. Он был лишь немного бледен и слегка дрожал. Эдди укутал его в одеяло и прижал к себе. — Прости, Крис, — прошептал он в волосы сына. — Прости, что меня не было рядом.       Кристофер молчал некоторое время, а потом тихо сказал: — Медсестра сказала, что Бак пострадал.       Эдди застыл, тяжело сглотнув. — Да, так я слышал. — Бак должен быть в порядке! — Кристофер отстранился, глядя на Эдди со слезами на глазах. — Он спас меня, папа! Бак должен быть в порядке! — Всё хорошо, малыш. Всё будет хорошо. — Эдди снова прижал Криса к себе, позволяя ему плакать, прижавшись к его груди.       Они сидели так, пока медсестра не вернулась и не подтвердила, что Кристофер может уйти. Эдди поднял его, усадив на бедро — то, чего давно не делал, — и отнёс его обратно в зал ожидания, где уже собрались остальные. У Мэдди теперь были сухие глаза, но она вцепилась в руку Чимни с такой силой, будто боялась отпустить. Все заметно оживились, увидев, что с Кристофером всё в порядке.       Эдди уселся в свободное кресло, Кристофер, свернувшись калачиком, спал у него на руках. Что бы ни произошло, это его сильно вымотало. Эдди убрал волосы с его лба и наслаждался чувством тяжести сына на своей груди — живого, настоящего. — С Крисом всё хорошо? — спросила Хен.       Он кивнул. — Да, не единой царапины. — Он ласково провёл рукой по спине сына и откинул голову на стену. — Он сказал, что Бак его спас.       Эти слова повисли в воздухе, словно тень.       Никто не был удивлён.       К группе подошёл другой доктор, женщина. Она встала в центре полукруга, который они образовали, и все моментально насторожились. — Семья Эвана Бакли? — спросила она. — Это мы, — ответила Мэдди.       Доктор кивнула: — У него была травма головы в воде, и он находился без сознания несколько минут. Спасатели сумели реанимировать его на месте, но после прибытия в больницу он впал в кому. Эдди покрепче прижал к себе Кристофера. — Его жизненные показатели в норме, функции мозга тоже в порядке, сейчас нет причин бояться худшего. Я буду держать вас в курсе его состояния. Если хотите увидеть его, могу пустить по двое за раз, — сообщил врач.       Мэдди встала, потянув за собой Чимни. Всё тело Эдди напряглось — он хотел только одного. Крис у него на руках, но ему нужно увидеть Бака. Единственное, чего не хватает сейчас, — это Бака рядом. Бака в пределах досягаемости.       Но Крис всё ещё у него на руках. — Я скажу тебе, как он, — снова заговорила Мэдди, понимая ситуацию с пугающей ясностью, словно в семье Бакли могут читать мысли без слов.       Горло Эдди сжалось. — Спасибо.       Она кивнула и последовала за врачом. Эдди остался на месте, несмотря на то, как сильно ему хотелось пойти с ними.       Бак не просыпался. И Кристофер тоже. Эдди не двигался с кресла, пока время словно медленно утекало. В конце концов Хен и Карен пришлось уйти, чтобы уложить Денни спать. Бобби и Афина сделали то же самое, уведя Гарри, и пробормотали что-то о том, что сообщат дочери, Мэй, когда она закончит смену. Все они пожимали плечо Эдди на прощание, обещая вернуться позже и прося держать их в курсе.       Он не знал, отвечал ли им.       Он осознавал только две вещи, резко контрастирующие друг с другом: Кристофера у себя на руках и отсутствие Бака рядом. — Эдди.       Это была Мэдди, севшая рядом с ним. Её глаза были налиты кровью, щеки бледные. Наверное, она плакала. — Привет, — тихо сказала она. — Чимни уже возвращается с кофе. Мы можем присмотреть за Кристофером. Иди, навести Бака.       Его сердце сжималось, кричало, умоляло об этом. — Я не могу оставить Криса. — Он совсем вымотался, Эдди. Уверена, он будет спать, когда ты вернёшься.       И, наверное, она права. Он уже давно не чувствовал, чтобы сердце разрывалось в разные стороны. — Спасибо. Я ненадолго.       Он осторожно передал Криса в руки Мэдди, поправляя его так, чтобы ему было удобно рядом с её округлившимся животом. Кристофер шевельнулся, но не проснулся.       Когда Эдди служил в армии, он научился не ждать ничего определённого. Отсутствие ожиданий означало, что их не могли разрушить или раздавить в пыль. Он вернулся к этому знакомому образу мышления, пока шагал по коридору к палате Бака, пока стоял в дверях, смотря на тело под одеялом с трубкой вентилятора во рту.       Его сердце разбилось на осколки, которые остались лежать у его ног. Он перешагнул через них, подошёл к кровати и сел на край. Слишком тихо. Слишком тихо.       Эдди не мог вспомнить, когда в последний раз по-настоящему плакал. Возможно, в самолёте на пути домой из полевого госпиталя. Возможно, когда держал на руках своего сына, не имея ни малейшего представления, как быть отцом. А может, это было ещё раньше, когда он был ребёнком, прежде чем отец начал внушать ему, что мужчинам надо просто подавлять свои эмоции и двигаться вперёд.       Но сейчас всё это отступило на второй план. Больше ничего не имело значения.       Он обхватил пальцами точку пульса на запястье Бака — и разрыдался.