Дыхание

      После инцидента с фейерверками Эдди впал в своего рода уныние.       Он пытался скрывать это от Кристофера, что на сей раз было легче, поскольку Кристофера больше волновали его новые крутые друзья, которые жили вниз по улице и хотели пригласить Кристофера к себе поиграть в видеоигры.       Четверг с пятницей пролетели незаметно. Эдди работал словно на автопилоте — спал, готовил еду для Кристофера, отвозил его сначала к Дэнни домой, потом к Гарри и затем, в конечном итоге, укладывал его в кровать. Он набивал свой желудок всем, чем только мог, чтобы насытиться едой, потому что его вкусовые рецепторы не работали, и на вкус все было словно картон. Он забывал чистить зубы, а принимая душ, Эдди смотрел на себя в зеркало и наблюдал, как его волосы стали представлять из себя соленое, жирное месиво.       Он забыл, что сегодня была суббота, и у Кристофера должно было быть занятие по серфингу ровно до тех пор, пока не открыл дверь Баку, стоящему в обнимку с доской.       — О, — произнес Эдди, остальные слова застряли у него в горле. Впервые за несколько часов он заговорил. — Кристофер на ночевке.       Брови Бака нахмурились.       — Ой, извини, я не знал, что ты отменил занятие.       — Вообще-то, нет, — быстро проговорил Эдди. Бак оторвал свой взгляд от того места, где он открывал свой телефон, чтобы проверить сообщения. — Я забыл.       Бак наблюдал за ним, глаза очерчивали дорожки на его лице. Он засунул телефон обратно в карман своих шорт и немного наклонился к доске.       — Ты в порядке?       Он пытался не думать о том, что в последний раз они общались в тот момент, когда у Эдди случилась паническая атака.       — Да. Я в порядке. Спасибо.       Я тебе не верю. Звучал голос Бака в его голове, напоминавший его терапевта, но парень просто сказал:       — Когда ты в последний раз выходил из дома?       — Недавно. — ответил Эдди, забыв упомянуть, что данные вылазки ограничивались лишь поездками с Кристофером на вечер игр.       Бак, казалось, хотел докопаться до истины самостоятельно и без всякого спроса, потому что в его глазах мелькало что-то необычное.       — Хочешь сходить куда-нибудь?       — Что?       — Ну знаешь, устроим себе приключение. Крис сейчас веселится и тебе бы тоже следовало.       Эдди похлопал глазами. Смысл его слов ещё не до конца дошел до него.       — Повеселиться?       — Да. Ты ведь знаешь, что такое веселье?       Бак подтрунивал над ним, но в этих словах вероятно было больше правды, чем он думал.       — И чем займёмся?       — Сюрприз.       — Сюрприз?       — Ага. Ты ведь доверяешь мне?       Эдди не был уверен, стоило ли ему соглашаться, но он все-таки решил принять приглашение, и таким образом он оказался на пассажирском сиденье в джипе Бака, едущем по шоссе Бог знает куда. Окна у Бака были опущены до самого низа. Его кудрявые волосы развевались на ветру, рассыпаясь по лбу. Он постукивал пальцами по рулю и время от времени подпевал какой-нибудь попсовый хит, играющий по радио, из-за чего Эдди чувствовал себя на десять лет старше, потому что он не знал ни одну из этих песен.       — Ты ведь не собираешься меня убить, верно?       Бак прекратил напевать и окинул его боковым взглядом.       — Что?       Всмысле, что ты не собираешься отвезти меня в неизвестность, а затем оставить там умирать. У меня так-то сын, ты помнишь.       Бак закатил глаза.       — Я пожалуй промолчу.       К щекам Эдди поступила улыбка. Он глянул в окно.       — Куда мы едем?       — Я не сказал пять раз до этого и не скажу сейчас. К тому же, мы почти приехали.       Они отъехали от пляжа в более лесистую местность и двинулись вверх по крутому склону. Примерно через пять минут Бак остановился на опушке и припарковал джип. Он повернулся к Эдди с горящими глазами.       — Готов?       — К чему?       — Сюрприз! — выкрикнул он и вышел из машины. Эдди вздохнул и последовал за ним. Он следовал вверх по крутому склону, затем к навесу, под которым было озеро.       У Эдди скрутило живот.       — Нет.       Бак уже успел стянуть рубашку.       — Я ещё даже ничего не сказал.       — Мой ответ — нет. Я не собираюсь в этом участвовать.       — Да ладно, Эдди. Поживи немного!       Он уже пожил достаточно, спасибо большое, и все потому, что не делал глупостей вроде прыжка с двадцатифутового обрыва и сломанной шеи. Но вот рядом с ним стоял Бак — его оголенный силуэт на фоне солнца, с ямочками на лице и глазами такими голубыми, что Эдди мог утонуть в них. Его живот снова скрутило. И снова это знакомое ощущение, от которого не тошнило, а только кружилась голова. Это пугало его, потому что оно было приятным. Это пугало его, потому что ему это нравилось.       Эдди выглянул из-за края, прикусив губу, а затем стянул через вверх рубашку. Плавок на нем не было, но были спортивные шорты.       — Если я сломаю себе шею, то буду преследовать тебя после смерти, — подтрунивал Эдди, но тут же обернулся, и оставшиеся на языке слова затихли под пристальным взглядом Бака.       Его первый инстинкт — скрестить руки, прикрыться, может быть, посмотреть в другую сторону или натянуть рубашку. Что-то во взгляде Бака заставляло его чувствовать себя… … будто с содранной кожей. Как зияющая рана, выставленная на всеобщее обозрение. Но странное чувство, шевелящееся в его нутре, удерживало его на месте. Он был объектом пристального взгляда Бака, который медленно полз по его телу, прежде чем их глаза встретились, и Эдди был увлечен по причине, которую он не мог определить, по причине, которую он никогда не чувствовал раньше, и он не знал, что с этим делать.       Бак тряхнул головой, как это делает собака, и подошёл к краю.       — Мы прыгаем, Эд.       — Да, я понял.       Он встал рядом с Баком. Отсюда расстояние было просто головокружительно. Он был на войне, летал на вертолете и дважды был ранен. По сравнению с этим все должно было меркнуть, но вот он здесь.       Эдди колебался, и колебался, и колебался, и кто знает, прыгнул бы он на самом деле или нет, если бы не почувствовал чью-то руку на своей спине, отчего его вес сместился вперед и…       Оу.       Бак толкнул его.       Он перевалился через край, сердце замерло в горле, но перед тем, как упасть в воду, он успел свернуться в некое подобие шара. По крайней мере, она была не жесткая. Тепловатая. Он вынырнул на поверхность как раз в тот момент, когда услышал громкий крик и еще один всплеск чуть левее.       Бак всплыл, отплевываясь от воды. Светлые волосы упали ему на глаза, а на его лице разразилась ухмылка.       Эдди толкнул его обратно под воду. — Ах ты, придурок! — Ты бы никогда не прыгнул! — Ты, блядь, толкнул меня! — Да, и это было круто, правда?       По венам хлестал адреналин, сердце колотилось, и он чувствовал каждый его удар. Он не мог вспомнить, когда в последний раз чувствовал такое, чувствовал себя синхронно с каждым ударом. Его улыбка появилась прежде, чем он успел ее остановить. — Я тебя ненавижу. Но да, это было потрясающе.       Бак перевернулся на спину и отплыл от него. Они немного поплескались друг о друга, как дети, потом поплавали, а когда устали, Эдди попытался вспомнить, когда он в последний раз просто… …играл. Годы, наверное. Десятилетия. А может, и два.       Они не разговаривали последние пятнадцать минут или около того, но молчание не вызвало дискомфорта, неловкости или напряжения. Он мог бы даже назвать его приятным. Мирным, если бы такое существовало в его мозгу. Когда они наконец выбрались из воды, ребята приземлились рядом на насыпь, опрокинувшись на спину. Уже наступили сумерки, было еще достаточно светло, чтобы видеть, но скоро должно было стемнеть. Он порывался вернуться домой к Кристоферу, но тут же вспомнил, что его сын на ночевке. У него все в порядке.       Проблема была в Эдди. — Ты не такой уж и скучный, — неожиданно сказал Бак.       Эдди фыркнул, сложив руки за головой. — Вау, спасибо. — А если серьезно, — голубые глаза снова нашли его, — Я рад, что встретил тебя. — Правда? — Угу… — Сказал бы ты это, если бы я не платил тебе за уроки серфинга для моего сына? — Прекрати, Боже мой.       Бак ударил его по плечу, потому что они лежали достаточно близко, чтобы это сделать. — Нет, я имею в виду…. конечно, я люблю всех, кто работает в «Волнах». И у меня есть сестра, и она самая лучшая сестра в мире, и я не знаю, что бы я без нее делал. Но я никогда…       Он резко выдохнул воздух через губы. — У меня никогда не было такого.…друга, понимаешь? И это звучит очень глупо, как будто я в гребаной начальной школе или что-то в этом роде, потому что мы познакомились всего несколько недель назад и уже взрослые, но с тобой так легко общаться, и я просто…… черт, я опять брежу.       Эдди и сам до сих пор зацикливался на слове «легко». Он не думал, что кто-то раньше называл его компанию легкой. Может быть, мучительной. Душераздирающей, определенно. — Я тоже рад, что познакомился с тобой.       Бак поворачивается к нему -Да? — Угу. Я чувствую то же самое. Ты. …легкий.       Он хмыкнул. — Меня так не называли со времен моего короткого пребывания в колледже.       Эдди закатил глаза, но его щеки потеплели, а желудок снова дал о себе знать. — Не бери в голову. Забудь, что я что-то сказал. — Нет, ты сказал, что мы друзья. Первое слово дороже второго.       Они посмеялись и снова погрузились в молчание. Эдди винил эндорфины, которые все еще текли в его организме, или юношеский восторг от того, что кто-то считал его другом. В тот момент он пролепетал: — Я служил. Был армейским медиком. — Медиком?       Ему нужно было еще многое сказать, объяснить, и он в долгу перед ним за весь этот фейерверк, но слова упирались в зубы и застревали там. — Да.       Бак смотрел на него, и в его глазах было понимание и терпение, которых Эдди не был уверен, что заслуживал. — Хочешь поговорить об этом? — Пока нет, — предложил он, потому что это было жалко, ведь прошло уже три года, черт возьми, но это лучшее, что он мог сделать. — Ладно.       Он ждал, что Бак начнет допытываться, что он передумает, что он задаст еще один вопрос, но он этого не делал. Он прислушивался к пению насекомых на деревьях, а затем пробормотал: — Просто приехал на лето, да?       Эдди кивнул. — Да.       Бак сел, вытянув руки над головой. — Думаю, нам следует использовать его по максимуму.