Дыхание

      — Ты знаешь, мама с папой меня уже достали.       Эдди фыркнул, поправляя руками свои волосы перед зеркалом. Он сам не понимал откуда возникла такая внезапная одержимость своей внешностью, но просто эта прядь волос никак не хотела укладываться на его голове, и это, как ничто другое, выводило его из себя.       — Это не удивительно, Соф.       Его сестра простонала на экране телефона и резко откинулась назад на своей кровати.       — Да, все равно. Я и Адри скучаем по тебе здесь. Когда ты уже вернёшься? И ещё, зачем ты наряжаешься?       Эдди бросил взгляд на свои джинсы и простую белую футболку.       — Я полная противоположность этому.       — Ладно, может не буквально, но, метафорически, ты прихорашиваешься. Ты поправляешь свою прическу всё то время, что мы с тобой разговариваем.       Время на экране показывало, что они разговаривали уже двадцать минут, и большую часть этого времени он, признаться, провел перед зеркалом.       — Ой, умолкни. Я просто… хочу произвести хорошее первое впечатление.       — На кого? Неужели ты встретил горячую девушку? Она похожа на ту чику из «Спасатели Малибу»?       Эдди закатил глаза.       — Нет, наш друг пригласил нас на вечеринку в ресторан, где он работает. Я подумал, что Кристоферу будет полезно пообщаться, чтобы он не стал таким же затворником, как и его отец.       София сделала паузу, переваривая его слова. Она сделала полуоборот к краю кровати.       — У тебя появился друг?       Эти слова странно легли на его кожу.       — Да, и что?       — Просто, прошло много времени с тех пор, как ты перестал это делать, — подметила София после долгого молчания, во время которого Эдди пришел к выводу, что нынешнее состояние его волос — это их постоянная форма.       — Перестал делать что?       — Говорить о друзьях.       Это его задело, во-первых, потому, что это не могло быть правдой. Затем он подумал, что она вероятно преувеличивала, конечно, Эдди не был самым приветливым парнем после того, как вернулся с войны с пулей в плече и запястье и левой рукой, которая никогда не сможет восстановить полную подвижность. Диас скакал из кризиса в кризис, учился быть отцом, справлялся с разводом с Шеннон, ссорился со своими родителями, работал на огромном количестве разных работ, а также скрывал свое ПТСР, о котором он отказывался говорить на терапии. Люди не сильно стремились оставаться рядом, когда ты имел за плечами подобный груз. Не то, чтобы Эдди умел общаться с кем-то, кроме своего сына, после своего увольнения.       Какая-то часть вас осталась там в зоне боевых действий говорил его терапевт во время их второго совместного сеанса. Вы не можете ожидать, что вновь станете прежним. Но, возможно, вы откроете для себя нечто новое, нечто лучшее, чем то, что было до этого.       Прошло уже три года, а он все так и не пришел к этому, потому он был вынужден признать тот факт, что возможно навсегда останется непоправивым.       — Это только на лето, — пробормотал Эдди, беря в руки телефон и переобуваясь в шлепанцы. Он никогда в жизни не носил шлепанцы до этого отпуска.       — Я могу притвориться кем-то приятным на пару месяцев. Кроме того, он очень нравится Кристоферу.       — Тебе не надо притворяться, чтобы быть приятным, Эдди.       Он пожал плечами.       — Мне пора идти, Соф. Передай Адриане от меня привет. И если родители спросят, то скажи им, что я в самом расцвете сил.       София рассмеялась.       Хорошо. Береги себя, братишка.       Они закончили разговор и Эдди положил телефон в свой карман как раз в тот момент, когда вошёл Кристофер.       — Ну что, готов идти, Супермен?       Он ухмыльнулся, одетый в шорты и поло в желто-белую полоску.       — Давай сделаем это.       Ресторан назывался «Волны» и находился всего в десяти минутах езды вдоль пляжа. Он располагался на выступе вдоль набережной, на песке, вместе с баром, выходящим в океан. На табличке на входной двери было написано «ЗАКРЫТО ДЛЯ ЧАСТНОЙ ВЕЧЕРИНКИ», поэтому Эдди повел Кристофера вдоль боковой стороны здания к задней части, где вокруг костра собралась небольшая группа людей.       Первым, кто их заметил была девушка с длинными, до самых плеч, каштановыми волосами и морщинистой улыбкой, напоминавшей ему Бака. Она проковыляла к ним, положив руку на свой беременный живот.       — Эдди, — сказала она, протягивая руку, — и Кристофер, я полагаю?       Он пожал ее.       — Да, это мы.       — Меня зовут Мэдди, я сестра Бака. Он мне много о вас рассказал.       Очередной прилив тепла, трепещущего и дрожащего, побежал по его венам.       — Надеюсь, что только хорошее.       Ее глаза блестели, но она промолчала и вместо этого повела их дальше в тесную группу людей. Она остановилась рядом с мужчиной, чавкающим жвачку, с хроническим весельем в глазах.       — Это Чимни, су-шеф, и мой жених.       Эдди нахмурился, теряясь в момент рукопожатия.       — Чимни?       — Долгая история, — ответил мужчина, сделав ехидную ухмылку, — может если ты задержишься тут надолго, то я возможно и расскажу как-нибудь.       — Крис! Эдди! Вы пришли, ребята!       Бак подошёл к ним, будучи в расстёгнутой белой рубашке и льняных брюках. Взгляд Эдди остановился на обнаженной ключице, проступавшей сквозь веснушчатую кожу, затем перешёл на горло в момент, когда Бак сглотнул, прежде чем он снова возвратился к его лицу.       — Привет, чувак. Еще раз спасибо, что пригласил нас.       — Да без проблем. Вижу ты уже познакомился с моей сестрой и моим заносчивым зятем.       Чимни шлепнул Бака по голени.       — Ты должен уважать старших.       — Насчёт старших ты прав.       Чимни шлепнул его сильнее.       — Ладно, ладно, давай я представлю тебя всем остальным, пока меня не начали тут оскорблять, — Чимни закатил глаза, но улыбнулся, прижимаясь поцелуем к щеке Мэдди.       Эдди улыбался, пока Бак провожал их к костру, возле которого сидели еще три женщины и посмеивались с бокалами вина в руках.       Женщина, что была ближе всех к ним обернулась. Ее голова была выбрита, и на ней были самые большие серьги-обручи, которые Эдди когда-либо видел, а это о чем-то говорило, учитывая пожизненную одержимость его сестры серьгами.       — Это Хен, главный бармен, — Бак представил ее, а затем кивнул на женщину, сидевшую рядом с ней, с локонами, собранными в хвост, — это ее жена Карен. Она ученый в области ракетостроения.       Закончив фразу, Бак поднял брови.       Эдди неловко усмехнулся. Сразу было столько новых лиц. Больше чем было рядом с ним за последнее время.       — Это впечатляюще. Намного больше, чем я бы мог сказать тоже о себе.       — Она великолепна на вечеринках, — сказала Хен, улыбаясь своей жене, — приятно познакомиться с тобой, Эдди. Бак не перестает говорить о тебе и Крисе.       Эдди перевел взгляд на Бака, лицо которого покраснело.       — Я не настолько уж плох, — пробормотал он.       — О, ещё как плох, — сказала третья женщина, поднимаясь на ноги, — меня зовут Афина. Я владею этим рестораном вместе со своим мужем Бобби.       Она указала на высокого мужчину, удивительно похожего на Бака, который стоял у гриля и сосредоточенно крутил шашлыки.       — Он главный повар. Бак здесь пытался работать на заднем дворе, но кулинария не самая его сильная сторона, так что сейчас он занимается напитками.       Бак проворчал.       — Вам обязательно прикалываться надо мной перед моими новыми друзьями?       — Ты младше всех здесь, Баки, это обычное дело.       Рядом с ними раздался визг, и Эдди повернулся, чтобы увидеть двух мальчиков примерно возраста Кристофера.       — Гарри! — позвала Афина — Денни! Подойдите сюда на секунду, пожалуйста.       Оба мальчика послушно подошли.       — Как дела, мам? — сказал один из них, в то же время другой ответил:       — Да, миссис Грант?       Афина указала на Кристофера, который стоял и с интересом все рассматривал.       — Это Эдди и Крис. Они недавно приехали сюда на лето. Так что, может вы покажете Кристоферу тут все?       Один из мальчиков с копной кучерявых волос улыбнулся беззубой улыбкой.       — Тебе нравятся динозавры?       После этого Кристофера считай что подкупили.       И Эдди остался один, чувствуя себя неловко без сына, который был бы рядом, как подушка безопасности.       Афина подмигнула Эдди и отошла, чтобы присоединиться к своему мужу у гриля. Она что-то сказала ему, а он затем оглянулся, ухмыльнулся и помахал рукой. Эдди помахал в ответ.       Бак подпрыгнул на носочках. Эдди приметил, что тот был босым. Обуви не было видно.       — Могу я предложить тебе выпить?       Эдди не мог вспомнить, когда он в последний раз пил алкоголь. Это звучало потрясающе.       — Конечно. Бак повел его к бару. Остальная часть группы вернулась к костру, ожидая, когда им подадут шашлыки, и Эдди снова дышал в тишине, которая окутывала только его и Бака. Он был рад, что пришел, рад, что Кристофер веселился с ребятами своего возраста, рад, что встретил этих людей, которые казались такими же искренними и добрыми, как Бак, но для него это все равно было слишком. Это все ещё вызывало у него стеснение в груди, которое он пытался незаметно смахнуть.       — Что тебе нравится?       Эдди перевел взгляд на Бака, который зашёл за барную стойку, засучил рукава до локтя, обнажив кольцевые татуировки вокруг предплечья. Это напомнило ему о словах, вытатуированных в виде кольца вокруг его собственной руки.       — Эм… Я даже не знаю.       Бак приподнял бровь.       — Ты не знаешь, чего хочешь выпить?       — Честно говоря, уже давно. Самое тяжелое, что мне приходилось пить за последние пару лет, это газированная вода.       Фырканье, вырвавшееся у Бака было резким и отрывистым. Он попытался отмахнуться, но улыбка, скривившая его губы, выдала его.       — Понятно. Может быть, мы сможем вернуть тебя в строй, начав с чего-то полегче?       — Удиви меня.       Бак усмехнулся, повернулся, и Эдди наблюдал за его работой, не пытаясь найти рациональное объяснение тому, как он был зациклен на том, как двигались мышцы Бака под тонкой тканью его рубашки, не пытаясь сдержать улыбку, застывшую на его лице.       Когда Бак обернулся, двигая к себе стакан с зонтиком, он выглядел слишком гордым собой.       — Вот. Специально для Эдди Диаса.       Эдди чувствовал, как все его тело нагревалось.       -Что это?       — Водопроводная вода с дополнительной шипучкой. Он рассмеялся, не думая и не сдерживаясь.       — Что?       — Шучу, шучу. Это ананасовый сок с небольшим количеством водки. Ничего крышесносного.       — Хм… — Эдди отпил глоток, гул сразу же ударил в мозг, и он закрыл глаза от знакомого ощущения.       — О, Боже. Бак наклонился вперед, упираясь предплечьями в барную стойку.       — Хорошо, да?       — Или я просто не пил уже чертовски давно.       — Нет, скажем так, это потому, что я лучший миксолог на западном побережье.       Он подмигнул и накинул полотенце на плечо, уже готовя вторую порцию. Эдди опустошил бокал с безудержной энергией. Всего пара — и все будет в порядке. Всего две, и он будет в порядке. Он по-прежнему сможет присматривать за Кристофером, и все будет в порядке. Эдди приступил ко второму бокалу, поглядывая на Бака через стойку. Солнце село, и небо окрасилось в пурпурно-серый цвет. По-прежнему дул легкий ветерок, и Эдди в этот момент чувствовал себя большим человеком, чем когда-либо. Это приободрило его настолько, что он спросил Бака:       — Ты родом из Калифорнии?       Бак закончил мыть стакан и взял другой.       — Вообще-то, нет. Я с восточного побережья, если ты можешь поверить в это. Пенсильвания.       — И как ты здесь оказался? Он приподнял плечо.       — Дерьмовая ситуация дома, знаешь, как это бывает. Моя сестра старше меня на девять лет, и когда ей исполнился двадцать один год, она собрала все наши вещи и перевезла нас сюда.       Такое откровение на мгновение ошеломило Эдди.       — Черт.       — Да, но все обошлось.       — Правда?       Бак посмотрел вверх, и Боже, какие у него были голубые глаза.       — Ну, мне двадцать семь, у меня неполное высшее образование, так что мои родители вряд-ли согласились бы с этим, но я думаю, что я там, где должен быть. Моя сестра встретила здесь любовь всей своей жизни. Она старшая медсестра скорой помощи в городской больнице. В любом случае, эти ребята — наша семья намного больше, чем наши родители.       Эдди кивнул ему. Про трудных родителей он определенно понимал.       — Что насчёт тебя?       Стены поднялись, не поддаваясь его контролю. Он прочистил горло.       — Меня?       — Да. Какими судьбами ты здесь? Обычно туристы останавливаются вдали от пляжа, по ближе к Лос-Анджелесу.       Он пожал плечами, чувствуя знакомую горечь, подступающую к его горлу.       — Долгая история.       Бак протянул ему третий бокал, на этот раз только пиво, и Эдди взял его.       — Я бармен, Эдди. Если есть то, к чему я привык, так это слушать истории.       Но только не эту, подумал он, потому что ему нравился Бак, ему нравилось, что у него появился друг, ему нравился этот очаг безопасности, за который он ухватился для себя и Криса, и он не хотел разрушать эту иллюзию. Если Бак увидит тьму, прижавшуюся к спине Эдди, он уйдет. Если он узнает, почему Эдди здесь, если он увидит, насколько Эдди далек от спасения, он уйдет.       Он не мог с этим справиться. Пока не мог. Когда лето закончится, это будет неизбежно, но не сейчас.       — Долгая история, — вновь сказал он, уже жестче, и Бак бросил на него странный взгляд, который прервался тем, что Афина позвала их к себе.       Бак обошел бар, Эдди был неподалеку. Он искал Криса и в итоге нашел его вовлечённым в разговор с Денни и Гарри. В детстве все было проще. Он тосковал по той простоте, когда правду ждали, а не боялись. Когда все было как раньше, а не так, как должно было быть. Они подняли тост за помолвку Мэдди и Чимни и за их будущего ребенка. Эдди втянулся в разговор с Хен и Карен, разговаривая на простые темы, те, что не затрагивали Техас, откуда он родом и что он здесь делает. Он почти успокоился, почти почувствовал себя беззащитным, пока вокруг него не раздался первый шум. Он замер, мурашки побежали по коже. Денни вздохнул.       — Фейерверк!.       Чимни рассмеялся.       — Это божественное вмешательство!       Все аплодировали.       А тем временем мир Эдди сузился до размеров соломинки.       Он чувствовал запах дыма и пороха, вкус крови, песка и все, что Эдди слышал был лишь звон в его ушах от постоянной стрельбы, постоянных криков и постоянного, постоянного…       Его ноги немели, пока уносили его прочь от группы. Внимание всех было приковано к небу, поэтому никто не заметил его пропажу. Фейерверк продолжался, а его дыхание становилось все быстрее, короче.       Гипервентиляция, говорил терапевт в его голове то, что, как ему казалось, было несколько жизней назад. То, что вы испытали, было панической атакой, Эдди.       Это безумие. У меня никогда не было паники. Я не паникую.       Что ж, многое изменилось с тех пор. К примеру то, что вы теперь ветеран войны.       Это глупость. Это просто случайность. В этом нет ничего такого.       Очевидно, что не будь в этом ничего такого, Эдди, вы бы не оказались здесь.       Его зрение затуманилось. Он искал первое укрытие, которое бы мог найти его затуманенный разум, и в итоге он спрятался за барной стойкой, лицом к стене, будучи вне поля зрения. Он опустился на пол, подтянул колени к груди и зажал уши руками, чувствуя себя снова ребенком после того, как тайком спустился вниз, чтобы посмотреть ужастик, и неделю после этого прятался в своей кровати по ночам. Это было глупо. Так глупо. Ему было тридцать лет. Он был взрослым мужчиной. Он мог справится с этим, он был в порядке.       Он закрыл глаза, грохот фейерверка стал слышен меньше, но он все равно чувствовал его через свои кости, и поэтому он был повсюду. Капал на кожу, как кровь. Обхватывал его грудь, как тиски. Он был в порядке, он мог справится с этим, он был в порядке.       Сенсорная перегрузка — это еще было мягко сказано, но где-то в самых отдаленных уголках своего сознания, он вдруг почувствовал что-то похожее на воздух, обдувавщий его лицо, почувствовал, как что-то теплое, устойчивое и нежное скользнуло по его рукам. Открыть глаза — все равно что было надавить на наковальню, но когда зрение обострилось, он увидел перед собой знакомую пару голубых глаз, знакомое родимое пятно, похожее на винное, разбросанное по левой брови. Под глазами шевелилась пара губ, но Эдди не слышал ничего, кроме звона, дыхания в легких, которое он не мог контролировать, и подавляющего баса фейерверка.       Затем он осознал, что этим нежным давлением был Бак. Его ладони вдавливались в тыльные стороны рук Эдди, плотнее прижимая их к его ушам. Его губы продолжали двигаться, и Эдди сосредоточился на них, пока в конце концов не перестал чувствовать стук в костях. Звон исчез, и дыхание замедлилось.       — Дыши, Эдди. Просто дыши. Ты в порядке. Просто дыши.       Эдди пришел в себя, медленно, шаг за шагом. Его руки дрожали, когда он опустил их, заставляя Бака сделать то же самое. Теперь, когда паника утихла, на смену ей пришло унижение, и ему хотелось бежать куда угодно, только не в жалкие глаза Бака, голубые, полные заботы и искренности. Это было чертовски подавляющее чувство.       — Черт, — крикнул он, пытаясь подняться, но его руки дрожали, и он просто осел обратно на барную стойку. — Блядь.       — Ты в порядке?       — Отлично, — пробормотал он по привычке и крайне не правдиво.       — Прости, я просто… — и не было никакого оправдания, потому что, что он вообще мог сказать? Точно не правду, а значит ничего. — Прости.       — Тебе не нужно извиняться, Эдди. Я увидел, как ты уходишь, и просто немного забеспокоился.       Эдди не знал, что с этим делать. Он привык оставаться незамеченным, привык сливаться с толпой и быть нужным, не будучи при этом нуждающимся. Но Бак продолжал видеть его и Кристофера, и он не знал, что с этим делать.       — Я в порядке.       — Прости, но я не… я не верю в это.       Эдди снова дышал, долго и глубоко, и теперь он нашел в себе силы подняться на ноги.       — Нам пора идти, у Криса был долгий день.       — Эдди…       — Просто… забудь, что это случилось, пожалуйста? Увидимся в субботу.       — Эдди.       Эдди не обернулся, а просто нашел Кристофера, еще больше загрузив себя тем, что забрал его у новых друзей, и убрался оттуда.