Fallout of Equestria: "Мечта Галакты"

«Руководить – это значит не мешать хорошим людям работать». П.Л. Капица

- Двести, двести пятьдесят метров, Дженси! И не микроном меньше! – испуганный, и даже в чем-то визгливый голос вырвался из-за неплотно прикрытой двери. - Но комендант… - второй голос, хоть и принадлежал кобыле, звучал в разы грубее – Мы уткнулись еще в один пласт льда, если продолжим копать дальше, стены не выдержат! И так уже в одном месте обвалился кусок в старую железнодорожную ветку, и мне не хотелось бы… - О, Дженни, ты разбиваешь мне сердце! – трагично отозвался смотритель – Неужели надо так все усложнять? Не я, заметь, не я тут главный инженер, а милостью Луны, на эту должность выбрали тебя! Тебя, Дженс! Так прояви хоть каплю смекалки и реши проблему! Сопровождающий меня охранник, в ответ на мою саркастичную улыбку, смущенно кашлянул и попытался прикрыть дверь. Но толчек с другой стороны распахнул ее настежь, чуть не заехав ему по носу. Увернулся, гад. Вышедшая из кабинета смотрителя кобыла недовольно зыркнула в мою сторону и, что-то бормоча под нос, направилась по коридору. Меня вежливо подтолкнули в спину. В нос сразу же ударил запах довоенного одеколона, сургуча и почему-то терпкий аромат гретой кожи. Стоящий позади широкого стола пухловатый черный жеребец в дурацких круглых очках задумчиво поправлял копытом, стоящее у стены знамя Эквестрии. - Господин, комендант… - О, великие сестры… Что опять? Сколько раз я говорил нарушителей сразу в каталажку, до выяснения обстоятельств, и вот вы снова… - со страдальческим лицом он развернулся, и я с каким-то внутренним удовольствием заметила, как расширяются и без того, кажущиеся огромными, за круглыми линзами очков, глаза. - Привет, дядя. - Галакта? Какими судьбами? Ох, я понимаю, так-так-так… - сделал охраннику жест, он дождался, пока жеребец выйдет, закрыв за собой дверь, и развернулся ко мне – Что опять? - Нарушение режима, нанесение тяжких телесных, саботаж и злостный алкоголизм - закатив глаза, ответила я. - Ох, надеюсь, ты закусывала? В твоем возрасте вредно… – взволнованно начал он, но увидев мою едкую ухмылку, обреченно выдохнул. – Шутишь, значит… Сколько раз мне говорить, что правила – они едины для всех и придуманы не просто так! Каждый закон, каждая малюсенькая приписочка выверивалась годами! Годами, Гала! Мы должны быть примером для народа, а тебя вновь приводят ко мне охранники… - Так сделай меня членом Совета или выдай уровень доступа выше! Единорог обреченно сел за стол и прикрыл глаза копытом. В кабинете на долгую минуту повисла тягучая тишина, прерываемая лишь тиканием старинных часов. Я с мимолетным интересом обвела взглядом помещение. Ну да, ничего нового – та же добротная, явно недешевая прежде мебель, позолота и серебро, алые стяги и нежно-голубой флаг Эквестрии. Все как всегда. Наконец, дядя вздохнул и магией пододвинул ко мне кресло: - Присядешь? Может, чаю? - К чему это? – поморщилась я, садясь на краешек кресла. – Давай, закончим, и я пойду спать, завтра на работу. - Галакта… ты так редко заходишь. У тебя все в порядке? Как работа в архиве с базами данных, наверное, приятно знать все и обо всех? – он откинулся на спинку – Ты и не представляешь, какой выдался денек… Ага, прекрасно представляю – все тоже самое, как и вчера. В этом чертовом стойле никогда ничего не меняется. - Все по старому, дядь. Рассказывать нечего. - Ох, ну ладно… так-так-так, это может, конечно, не мое дело, но… – он сделал неопределенный жест – Как у тебя с этим… ну, так сказать на личном фронте? - Святая Селестия, тебе обязательно говорить об этом?! Никак!!! – резко подавшись вперед, я наклонилась над столом. Стоп, что это я? Гнев отступил так же быстро, как и пришел. Странно, раньше я за собой такой вспыльчивости не замечала. Надо держать себя в копытах, этому же меня учили? Вновь делаю непроницаемое лицо и плавно выдыхаю – другое дело и никакой дядя, как бы он не бесил, из себя меня не выведет. На личном фронте и правда было никак. Прям вообще, как выразилась бы Рэдли – голяк полный. Пустыня, в которой только иногда проносится какое-нибудь перекати-поле. Нет, желающих было хоть отбавляй, но чувства… о, звезды, о чем я… Какие чувства в наше время? - Прости что напоминаю, но тебе уже восемнадцать, самое время, понимаешь? Нет, конечно, я дам тебе еще год, но пора уже заводить семью! - С кем? – скептически приподняв бровь, мрачно поинтересовалась я. - Есть много достойных пони! – воскликнул он, будто речь шла о чем-то веселом, а не о грядущей свадьбе. - В твоем распоряжении весь «зеленый» список! Ах, да, забыла упомянуть один важный нюанс. «Зеленый список» или, как его называли недоброжелатели «Сортировка». Я уже говорила, что все в нашем стойле поддавалось учету? Так вот, все мало-мальские достижения, истории болезней, всё это, представленное в виде диаграмм и отчетов хранилось в архиве и, в нужный момент, как например, сопоставление «оптимальных» пар, поднималось. В «зеленый» список попадали те пони, которые не имели каких-либо отклонений в своем здоровье и развитии, именно они составляли золотой генофонд нашего стойла. На основе этих данных, отдельно для каждого пони составлялся список наилучших возможных партнеров. Помимо «зеленого» имелся «желтый» и «красный», но, конечно же… род Блэков не мог позволить себе пасть так низко. - Прошу, не надо… - начала было я, по дядя был непреклонен: - Нет, надо, Галакта! Так было и раньше – поколения могучих магов, искусных летунов, сильнейших воинов! Единорог с единорогом, пегас с пегасом. Или ты думаешь, что величайшая волшебница, сам министр - Твайлайт Спаркл! Просто из-за прихоти предков имела в своем роду одних единорогов? – он обогнул стол и подошел почти вплотную, так, что я смогла ощутить прорывающийся из-за аромата парфюма, кислый запах пота. – Прошло время, Галакта. Прошло то время, когда думали, что из союза единорога и пегаса рождается аликорн. Нет - рождается либо никчемный летун, либо неумелый маг. Мы же поступаем умнее… Магические ухищрения и полеты нам теперь ни к чему – куда более важно наличие силы или интеллекта! Наша система – она не допускает просчетов, погрешностей, это… - Деспотизм? - Нет - селекция! Благодаря ей, мы рождаем гениев и сильнейших бойцов, благодаря ей, жеребята больше не умирают в детстве и благодаря ей, ты родилась здоровой! – его копыто ткнуло меня в грудь – Чувства, они приходят и уходят. Мы должны быть превыше их. Ради народа. Ради Стойла. Ради нас самих. Ты меня понимаешь? Я молча кивнула, невероятным усилием воли гася все рвущиеся наружу чувства. Нет, он не заставит меня плакать. Всей боли вселенной не хватит на то, чтобы заставить меня проронить хоть слезинку. - Я тебя услышала. - Прости, что начал этот разговор, – комендант умело изобразил смущение. – Но я обещал твоему отцу, что не оставлю тебя… так-так, и если что-нибудь потребуется, ты всегда можешь обратиться ко мне! Развернувшись, я молча пошла в сторону двери, в отражении шкафа на меня на миг взглянула пегаска с каменной маской вместо лица и лишь по сжатым губам можно было понять, что сейчас творилось в ее душе. Но, все же, не выдержав, у самой двери я оглянулась: - То, что мне нужно, ты мне дать не можешь! Я шла по коридору привычно подняв голову, то прячась, то выходя из теней, отбрасываемых фонарями. Внутри было как-то… пусто, словно из меня враз вынули саму душу. Тихий вздох вырвался из груди, я приложила копыто к глазам – не знаю, был ли у меня выбор, мне было неведомо будущее, но в одном я могла с уверенностью поклясться – они были сухими. ~***~ Этой ночью я не могла сомкнуть глаз – ворочалась, лежала, глядя в нависший потолок. Но сон не шел – в комнате висела мертвая тишина, прерываемая лишь моим дыханием. На столе тускло поблескивал рубин на серебряной цепочке, играя на гранях кровавыми пятнами. Сквозь плотно запертую гермодверь не доносилось ни звука. По стене бродили тени, тусклое зеленоватое свечение терминала, выхватывало замершие на стене рамки фотографий. Я с кьютимаркой. Я и диплом, в окружении учителей. Я с друзьями на своем дне рождения. Белозубо скалится Редли в дурацком пятнистом колпаке, дядя что-то говорит мне на ухо, в то время как я пытаюсь задуть свечи на торте. На моем лице улыбка, справа меня стоит и одобрительно посмеивается черный единорог… Я и отец… Уже почти четыре года, как нет тебя, пап… Знаешь, я никому не говорила об этом, но когда тебя принесли на носилках, я до последней минуты надеялась, что ты жив. Я плакала, молила тебя проснуться… но ты молчал… Прости, я должна быть сильной. Но все эти слезы и переживания окончательно меня доканали – в тот день я пообещала себе, что никогда больше я не поддамся этим разрушительным чувствам. Я молчала и у твоего гроба, пап. Молчала, огонь охватывал погибших знакомых и друзей. Я не проронила и слезинки на похоронах матери. Чувства ушли. Перегорели, оставив после себя лишь горький пепел утраты… Я не знаю обстоятельств твоей смерти, – когда меня наши, спрятавшуюся за ящиками, бойцы управления, было уже поздно. Дядя Гуд утверждает, что когда нашел тебя ты уже не дышал… ах, да, и еще какой-то придурок уничтожил записи с камер видеонаблюдения – просто закинул в управляющий мейнфрейм гранату. Ни следов, ни зацепок… Остается лишь надеяться, что он мертв, как и все сопротивленцы. Нет, я не так глупа, как ты мог подумать… Вариантов много, но со временем все четче и четче вырисовывался только один. И, если, это правда, то… сколько времени отмерено мне?