Звёзды принадлежат тебе

Требование Змея было, без преувеличения, пренеприятнейшим сюрпризом для мелкой жопки. И вроде ее няня с папой приучили убирать за собой разбросанные игрушки и помогать по хозяйству, но какой ребенок любит, когда приходит время заниматься обязанностями? Кусочки покрытия по всему полу (искусственное волокно выглядело так, словно его гуртом жевали), рухнувшая «пирамида» с растворами, краской для ремонта, и испорченные рулоны полового покрытия в нелегкой дуэли с Репьем. Ну не хочется собирать мусор и все! Впрочем, Ха’зи и не ждал другой реакции от девочки, поэтому заранее припас на этот случай свой «туз» в рукаве. В ответ на негодующий взгляд уманочки он лишь занудно растопырил свои «рыболовные крючки» на морде и заявил, что не видит смысла убирать все это за ней сам, а то, что самочка не захочет жить а мусоре — это ведь абсолютно очевидно… Ирр’иши в итоге досадно прикусила губки, а про себя посмеялась: вот же хитрец, который сделал, так что она сама пойдет убираться! И ведь как точно успел выучить наизусть слабости маленькой подопечной! Малышка и забыла совсем, когда он последний раз вставал в тупик от ее капризов. Последний месяц он вообще вел себя так, как будто она для него раскрытая книга и может предугадать каждое движение, каждое слово. Следующие полчаса она, сердито сопя носиком, собирала ошметки, вернее, вместо нее робот-уборщик собирал мусор, а Ирр’иши управляла им под руководством папы Змея и раскладывала рулоны, банки с краской по совершенно непредназначенным для них местам. Ха’зи видел это и более чем терпеливо исправлял за ней, показывая, где что должно стоять, а где нет, чем вызывал у малышки каждый раз приступы ворчания, что ему, яуту, нельзя угодить. Поначалу оба справлялись с уборкой вполне нормально. Девочка сама смогла по инструкции заменить фильтр, поставила чистый, опять запустила робота, после чего с любопытством наблюдала за тем, как он вновь оживает и наводит порядок. Однако стоило Вожаку взять несколько ведер с краской и скрыться в кладовке — совсем ненадолго, а девочка сидела тихо, — как непоседе пришла в пушистую головку новая, может, вполне невинная, но зато шумная и приносящая в противовес с трудом наведенному только что порядку хаос. Раздавшийся позади грохот заставил Ха’зи выскочить как ошпаренного из кладовки, а перепуганную Ирр’иши забраться с ногами на кровать. Ха’зи оставил стройматериалы в кладовке, спокойствие испарилось, как будто и не бывало. «Механический слуга» ревел и носился на предельной скорости по отсеку, угрожая окончательно испортить покрытие, или «пропылесосить» виновницу этой диверсии. — Что ты сделала? Останови робота! — яут попытался ухватиться за последнюю возможность, но испуганная и ревущая маленькая уманка отрицательно помотала головой. — На пульте нажми комбинацию букв «Тха» и «Чш». И успокойся! — Где нажать? — Открой объёмную панель. — Я не смогу… — плачущим голоском протянула Ирр’иши. — Набери то, что я тебе сказал. Дальше скажу что делать, — уверенно продолжил Ха’зи. Затем добавил: — Нажми тогда сбоку пульта пятую кнопку справа. Успокойся. Внимательно смотри, куда будешь нажимать. — Не вижу, где тут кнопка…. Змей вздохнул, но ничего не сказал. Что, в конечном итоге, с уман взять. И без разницы, взрослый это или еще дитя. Секунд десять спустя Ирр’иши немного начала отходить от испуга. Но только яут собрался ей сказать: «Детеныш, панель открыл, теперь набирай два символа одновременно, нажми две кнопки», как робот точно лев, налетел на кровать. Он сбросил с матраса все шкуры, носился по лежанке, выбивая из матраса клубы пыли и все это под жужжание щеток и оглушительный визг самочки. Теперь Ирр’иши смогла убедиться, что методом тыка явно нельзя шутить с роботами, так как любые из них подобного не прощали, и не только в кино. Девочка бегала с криком по каюте от робота, не зная, где ей спастись от него. К половине уже десятого круга отчаянная бегунья не выдержала. — Ха’зи, пропусти меня в кладовку, пожалуйста, останови его, — попросила она. — Он приближается… Ии!!! Яута не потребовалось просить дважды. Он быстро подхватил с пола лежащий пульт и, буднично открыв настройки, набрал на нем какой-то код. Но несущийся к ним робот, наверное, идентифицировал открытую дверь кладовки как продолжение основной комнаты и на всех порах несся туда. — Стой, подожди-и! — тряся его за руку, запищала она, вовремя сообразив, что бешеная машина уже вот-вот протаранит их. — Что? — Змей остановился посмотрев на нее, в недоумении опустив мандибулы. — Он летит на нас! — Девочка замахала руками. — Нет никакой опасности, разберусь, иди обратно в кладовку, — авторитетно заявил яут и продолжил настройки, несмотря ни на каких сошедших с ума роботов. Ирр’иши, стоя у стеллажа с консервами, напряглась. Но менять что-то было поздно, теперь оставалось только ждать. С секунды три не было робота. У входа раздался рев мотора. Ха’зи повернулся к источнику шума. — Ха’зи! — едва успела произнести малышка с слезами ужаса, стоило роботу на всех порах со смачным хрустом ударить его в левую ногу. Яутжа невозмутимо пнул его в ответ, так взбесившийся механический уборщик с грохотом в печатался куда-то в стенку и продолжил настройку. — Ерунда. Ты выставила предельную мощность тяги, — спокойно отозвался он. — Нужно снизить ее, — с хозяйским видом он выпнул сумасшедшую махину ещё раз, когда та пошла «по второму кругу» в кладовую. Обещание усмирить злого робота Змей действительно сдержал, так что девчушка смогла войти спокойно в комнату обратно, собрать разбросанные шкуры и отдохнуть от «марафонского» забега. Однако на другой день после довольно напряженного дня (ситуация на границах обитаемого сектора яутжей оказалась не просто удручающей, а из рук вон плохой), личная каюта встретила измотанного вожака такими пронзительным криками Ирр’иши и рыками Репья, как будто здесь было настоящее единоборство взрослых вояк. Ха’зи чуть не зарычал на обоих и разнял мелких «дуэлянтов». Но борьбу между ними погасить было нельзя. Девочка, сутки назад отыграла только «первый раунд» за насмешки Лар’уда и теперь желала не примирения, а продолжения драки. — Змей, ууйди, я его проучуууу! — взмолилась Ирр’иши, сдержавшись от того, чтобы не добавить: «или убери его куда подальше». Змей низко заворчал, что означало: «Нельзя устраивать все время драки. Я один раз разрешил тебе выпустить гнев наружу, но ты каждый день устраиваешь ссору». На этот раз эффекта хватило дней на пять — как раз столько Змею потребовалось чтобы кое-как задержать уманов на подходе к внешнему кольцу, оторваться от крейсера СМК, дав крюк в мертвый сектор (не без удвоенных материальных затрат). Как только Вождь получил сообщение об успешной операции, позволив себе наконец отдохнуть в бане с Еа’шером и Ка’а’варом, как вдруг знакомый «бу-бух!» и раздавшийся вслед за ним многоголосый детский рев заставили Ха’зи выскочить из горячего бассейна. — Уманка? — с готовностью осведомился Еа’шер, отдыхающий рядом с отцом, прищурив свои жёлтые глаза. Проигнорировав вопрос, Ха’зи медленно молча вышел из бассейна, оделся и пошел к себе. Прежде чем открыть двери своей каюты, он набрал команду, привлек по громкой связи внимание юных драчунов и вопросительно заглянул Ирр’иши в глаза. Из коридора через камеру его глаза грозно горели, совсем как у злого кота. — Что на этот раз не поделили? — с трудом преодолевая желание выкинуть «провокатора Репья», сказал Ха’зи. Стоит этим двоим столкнуться наедине, так клочья летят. Вожак догадался, что провоцирует ссоры именно он. — Он надо мной смеялся! — А что я такого сказал? Только правду об уманах, — протянул Лар’уда. — А ты нежная недотрога, уманка… Это была правда. Но вставал большой вопрос, стоит ли им дальше играть вместе… Но два следующих дня, впрочем, прошли тихо, и Змей даже начал думать, что детвора угомонилась. Возможно, Ирр’иши и Лар’уда и правда просто как обычно поругались, а Ирр’иши, справив сладкую месть, оставила Репья в покое… Но оказалось, что оправдывать детей — неблагодарное дело. Когда в один из вечеров раздался такой яростный вой яутжонка, будто бы в покои вожака запустили не малька, а целого тиранозавра, стало ясно: чокнутая парочка просто на время взяла передышку. *** Две пары борзых пяток застучали по полу с удвоенной энергией. Или не две… — У меня там в покоях точно два детёныша? — мрачно проговорил Змей. — Могли привести к себе ещё кого-нибудь для игр, — хмыкнул Призрак. — Или Репей опять не понял, что нельзя шутить с уманкой. — А чем угомонить их? — Спросил Змей, не надеясь на успех. — Не приводить сюда Лар’уда. Он острый на язык. И слишком глуп, чтобы понять что ему нужно учиться терпению, а не задирать других. С минуту они молчали. Еа’шер был прав, но то что он предложил… Рев перешёл в топот стада мустангов. — Сын, я разрешаю тебе их обоих поселить у самок. Или окатить Лар’уда холодной водой, — наконец, не выдержал Змей. — Самки не справятся полностью с Ирр’иши, а вода — только на сутки хватит воздействия. — Вытаращился в ответ Призрак. — Тогда возьми себе малька, учи его сам, встречи только в моем и твоём присутствии. — Отец, — тон его рычания приобрел серьезный оттенок, — нельзя до окропления брать юнца в ученики наставнику. Ему еще нужен надзор самок. Потом сам же будешь недоволен, если мне придется вместо тренировок возиться с детенышем. «Он уже и сам может за собой присмотреть», — мысленно ответил Вожак, но вслух ничего не сказал — сын посмотрел бы на него как на глупца. Призрак и правда был далек от роли «няньки» таких мелких, а постоянно ходить с семилеткой по кораблю, вызвало бы смех его соклановцев. Взять себе Репья — прощай свобода, отдых с ровесниками в бане за бутылочкой К’нтлипа, зато новых обязанностей выше крыши. Ха’зи глубоко вздохнул, поправил мантию и взял какой-то аппарат, похожий на куб из стали. — Ты куда? — осведомился Призрак. — Отвлеку их, — спокойно отозвался Змей. — Дам им новую игрушку. Играя в нее, они научатся быть не только противниками, но и союзниками. Вожак вошел, но на стук его шагов обратили внимание не сразу. Лишь когда Ха’зи громко, но добродушно рыкнул, лохматая головка девочки повернулась в его сторону, и Лар’уда опустил свёрнутый в тугой полон коврик для бани, которым он чуть только что не огрел Ирр’иши по голове. Они встали перед ним, тяжело дыша. «Это последняя их ссора», — довольно раздув свои «щеки», подумал Ха’зи. Такие игрушки она, конечно, уже видела, но играть подобным как-то не приходилось. Тем временем на смену ярости Хищенка и землянки пришло любопытство. Похоже, это действительно заинтересовало их. А остальное он им покажет. Змей не успел ничего сказать, а Ирр’иши уже протянула к «кубу» свои тоненькие ручки. Любопытные карие глазки-бусинки уставились непонятно откуда свалившееся на нее счастье. Позади нее Репей тоже хотел подержать в руках чудесную игрушку, но не пытался перехватить ее из рук у Ирр’иши. В том, что оба поймут правила пользования кубом, он не сомневался, хотя, далеко не факт, что они потом не начнут устраивать баталии за право поиграть новой игрушкой. Была причина, по которой они не могли мирно сосуществовать на одной территории долго, и ее понять Ха’зи пока не мог. Ирр’иши выходила на контакт со всеми остальными без проблем и не ссорилась. С юными самочками яутками и аттурийками она уже свободно щелкала на языке Науду и подружилась. И все же… — Где ты взял этот кубик? — полюбопытствовала девочка, и ее ручка дотронулась до ребра странной игрушки, с трудом сдерживая себя, чтобы совсем не забрать ее из рук яута и не броситься играть им. — Это проектор, который у уман называют «калейдоскоп». Купил для вас на галактическом рынке, игра для двоих. Вместо ответа, Ирр’иши оглянулась на Лар’уда, но встретила только знакомую насмешливую искорку в его «кошачьих» глазах. — Калейдоскоп нужно вращать вместе, чтобы менялись голограммы, одному вращать — ничего не выйдет, — решив не дожидаться, когда оба детеныша закидают его миллионом вопросов. — Почему? — «Хулиганы» разом округлили глаза. — Такие я сделал настройки, чтобы вы вдвоем не только дрались, а учились договариваться и смотреть друг на друга с миром, а не только биться. — А кто из нас виноват? — с искреннем изумлением и возмущением пискнула Ирр’иши, кивнув в сторону Репья. — Не суть кто виновен, вам нужно договориться. — Мой Кар’клей, объясни, как я должен обращаться с подарком! — залопотал Лар’уда и притворно мирно застрекотал. Его поведение Ирр’иши не понимала, потому сочла его «подлизой». Засранец явно чувствовал, что сам был виноват в глазах вожака. — А как мы его вдвоем будем… — Договорить малышка не успела. Хищник поставил калейдоскоп на стол. Он нажал на едва заметную выемку в «ребре» проектора, с двух противоположных сторон выдвинулось две небольшие сенсорные панели. Ха’зи показал малышне как управлять игрушкой: нужно было просто переключать вдвоем команды, нажимая на специальные символы, а на стене появлялись, быстро сменяя друг друга новые пейзажи, животные и птицы, причем каждый раз, не повторяясь, появлялись новые планеты и животный мир. А результат от «опытов» можно было фиксировать в памяти устройства, просматривать это и потом проверять детёныша на знание биологии, физики и т.д. Змей со спокойной душой вручил игрушку обоим и ушел на совет. Обещание не драться мелкие даже исполнили. Еа’шер, правда, выразил свое отношение к маленькой победе отца скептическим порыкиванием. Змей в тот момент подумал, что его сын просто не имел дело с малышней — как-никак, он не понимал того, как обращаться с мальками и то, что он не знал хорошо Ирр’иши с Лар’уда. Однако уже через неделю у парочки случился «праздник». Ирр’иши выпросила музыкальный проигрыватель у Куа’ри, включили громкую ритуальную музыку Древних яутов и дружно плясали под нее как дикари, не попадая в такт. И в этот раз, судя по звуку, на смену драке пришло состязание по тому кто громче другого перетопает и перепрыгнет. Кульминацией веселья стало то что Лар’уда поспорил, что он сможет прореветь «чисто» боевой клич яутов, а Ирр’иши — нет. Это задело девочку за живое, и та по очереди с яутжонком «пела» на весь отсек так что уши (будь они у вожака) свернулись бы в тугую трубочку. Его острый слух Охотника совершенно не переносил такой визг. Совершенно непередаваемый набор звуков — скрип не смазанных колес напополам с «Реее!!!» и «Иии!!!» Ха’зи никогда не слышал, как поют уманы, он вообще не знал что голосок Ирр’иши может настолько резать уши, но это было… что-то. Змей фыркал и ворчал сквозь клыки, но терпел, когда включал онлайн трансляцию в перерывах между тренировками и совещаниями клана (ведь нужно же присматривать за хулиганами?)И няня Куа’ри терпела, сжав зубы. Играть таким образом детенышам было не запрещено, а Лидеру нужно было заниматься делами, а не только сидеть с мелкими. В конце концов, что сделаешь, если оба детеныша хотят выпустить напряжение… Или злость друг на друга? Может, они успокоятся, когда накричатся? К ночи веселье утихло. Как раз в тот самый момент, когда Золотая уже хотела уйти из отсека обратно на половину самок, так ее «достала» сумасшедшая парочка. Но к счастью вовремя вернулся Ха’зи и «принял вахту». На следующий день бегал один Лар’уда — на спор с Ирр’иши, что он не сможет поверху под потолком описать тридцать кругов, идя поверху справа налево. Не желая продуть уманке он, работая всеми четырьмя конечностями, взобрался сначала вверх под самый потолок и оттуда, как ловкий спайдермен, побежал по потолку к противоположному концу стены. На что вредная девочка заметила, что лазать с помощью когтей по стенам — это не особо трудно, а вот «полетать на тарзанке» особенно с разгона — это подвиг. Как же вспыхнул на это Хищенок! Рррр! Он весь превратился в струну, щеки так и ходили ходуном, как если бы он молол ими огромный кусок мяса. Яутжонок побежал куда-то и вернулся с охотничьим тросом и крепким поясом специально для таких «полетов». Лар’уда закрепил трос на держателе одного из светильников, вставил в паз на поясе тончайшую серебряную нить, взобрался на стену с помощью когтей и резко с силой оттолкнулся ногами. Тяжёлая тушка, как огромный снаряд, просвистела над головой девочки. — Ты что?! Полегче, псих! — А ты не подставляйся под ноги, уманка! — Это ты убери свои зелёные пятки! — Попробовала бы ты сама хоть раз! Давай! Поймаешь — дам укусить себя за пятку! — Ууу! Нахальная задница! Ближе к семи вечера полет прервался звуком падающих ящиков. Лар’уда сбил самый верхний в прыжке, который был заполнен на треть и был легким. Тот покатился по полу и одновременно раздался яростный клич яутжонка, нечто среднее между ревом львёнка и криком орла, который вылетел на охоту. Золотой к тому времени давно уже в покоях вождя давно уже не было: находиться с ними в одной комнате было уже просто невыносимо. Наверное, не стоило оставлять их одних, но довели, честное слово. Ещё некоторое время Лар’уда ревел, забивая своим «дикой арией» крики Ирр’иши, пытаясь ещё в десять раз быстрее и дальше пролететь, как птица. Только с приходом вождя воцарилась тишина. Еще в течение примерно недели шум от детворы был умеренный. Они все время шумели и неизменно действовали на нервы няне, однако не пересекал отметку допустимого. Но потом дети все же устроили сюрприз круче всех что были до этого: устроили потоп. Вожак спокойно выдохнул и пошел к себе ликвидировать последствия залива. Он вошёл, перекрыл воду, откачал ту, что успела вытечь из душа в спальню. Если бы потоп привел к каким-то более серьезным последствиям, Змей безусловно, попытался бы сплавить в наказание неугомонную парочку на территорию самок, но когда половое покрытие высохло, явных потёков не осталось и стало понятно, что все не так страшно. Но кое-какой плюс в этой «шалости» все-таки нашелся: целых две недели после инцидента Ирр’иши и Лар’уда сидели на удивление тихо. Только надеяться на то, что маленькие разбойники утихомирятся окончательно, естественно, Ха’зи не приходилось. Как и предсказал Еа’шер так и произошло: — Ирр’иши, тихо играй с Лар’уда! Если хотите бегать — идите в Кехрите! — Не выдержав начал взывать к совести хулиганов Змей. Уманочка, по своему обыкновению, разводила ручками и уже не оправдываясь, а нагло отвечала: — Это все Лар’уда, он меня дразнит, не сидит на месте, а мне что — все время сидеть? — Играть в калейдоскоп! — Так мы играли-играли, так он у меня его отжал!.. — Тогда почему ты не оставишь его одного и не пойдешь к самкам? — С ними скучно…— Это уже попахивало отпетой манипуляцией. Змею так и захотелось ответить: «Если тебе с Куа’ри стало скучно, так почему не решить конфликт боем в Кехрите?», но ждать от Ирр’иши этого не имело смысла. Поэтому Ха’зи решительно сказал: — В следующий раз Куа’ри поведет тебя в зал тренировок. — Тогда ты меня не любишь, — избалованная девочка отвернула свое розовое личико. На миг между ними воцарилось молчание. Воспользовавшись паузой, Лар’уда тоже попытался вставить свое слово, но понял, что злить вожака не стоит: то, что сходит с лапок уманке, за то яутжат наказывают. — И что мне тогда с вами сделать? — Стараясь держать себя в руках, наконец вздохнул Ха’зи. — Он кривляка… — Уманочка состроила самую невинную мордашку — Все время говорит, что мне место с самками только подушки шить… *** Сначала Змей очень рассердился, но, выговорившись Еа’шеру, почувствовал, что ему стало легче. К тому же, детеныши наверху наконец-то притихли. Неужели они поняли наконец, что бесполезно постоянно ругаться? Следующие три недели жили, вроде бы, спокойно. Но радость Ха’зи быстро опять сменилась напряжением и злостью. Баталии возобновились с новой силой. Такое впечатление, что у них обоих память была короткая. Или они попросту считали, что вожак попросту ворчит и прислушиваться к его словам не обязательно… Осознав, что разговоры не помогают, Змей решил действовать радикально. Возможно, он когда столкнул яутжонка и уманку действительно допустил серьезную ошибку при подборе спарринг-партнёра для тренировок. А почему детеныши его перестали слушаться — это уже другой вопрос, требующий немедленного решения. А здесь уже цена ошибки была слишком высокой — по рассказам Руфины земные девочки не выносили совершенно тех наказаний, что действовали на яутжат. Выпороть обоих — такой способ услужливо предлагал не раз вожаку Рах’гал, до которого дошли через молодняк слухи, но… Не мог, понимая, что это навредит Ирр’иши. Порка заставит угомониться только Лар’уда, но не привьет ему уважение к Ирр’иши. Оставалось только… После очередной тренировки в зале Старших каст и очередного заседания Змей отпустил всех Советников на отдых, а сам отправился обустраивать для Ирр’иши зал для обучения охоте и выживанию. Он отличался от Кехрите тем, что в нем был сад, максимально похожий на настоящий лес, в котором нужно было выслеживать дичь — голограмму или живую, ставить ловушки, бороться с добычей, латать себя, если поранишься, готовить пищу, и так далее. Идея создать такой «охотничий комплекс» у него возникла давно, когда он ещё только начал подготовку к Сезону. Вожак для этой цели взял малый корабельный сад — он был ненамногим меньше Главного, но зато в нем было все, что нужно для Ирр’иши и Лар’уда: возможность побегать, учиться и при этом совершенно им обоим не оставалось времени на свары. Из зверинца он взял несколько десятков зверей и птиц, поселил их на всем готовом в саду, а несколько неокроплённых яутов будут присматривать за всем этим «хозяйством». Лидер выставил комфортный для маленькой уманки температурный режим, влажность. Первым делом поднялся к шалунам и объявил им, что дожидаться его прихода — они оба не будут в его каюте вместе с Куа’ри, а вместо этого будут играть, обедать и ужинать на новой «охотничьей площадке». Изумлённая парочка отказываться не стала, но потом Ирр’иши стало почему-то обидно. Она привыкла уже быть в отсеке вожака, там было намного уютнее, но пришлось собирать вещи и играть в «Последнего героя». Надежды Вождя наконец то оправдались и воцарилась на верхнем ярусе тишина. Вождь уже было решил, что это окончательная победа, но… Ирр’иши с удвоенной силой принялась «охотиться» вместо живой дичи за Лар’уда, которого злость девочки только забавляла. К ним Ха’зи приставил молодого Наставника, пока отсутствовал сам. Но тот справлялся с воспитанием детворы так себе, поэтому братия только совершенствовала свои навыки как в «Том и Джерри»: насоли другому, обхитри и побей. Все это время Змей занимался то одним делом, то другим, при включенном фоном видео трансляторе и старалась не обращать внимания на шум. На какое-то время это помогало. Может, стоит просто не обращать внимания и просто привыкнуть… Еа’шер был рядом с ним и делал вид, что не замечает проблемы отца, хотя на самом деле давно уже перебирал все возможные варианты, как прекратить склоки детенышей. Очередной раз заглянув в календарь, молодой яут на автомате напряг свой мозг: до Сезона оставалось не больше месяца. А в это время невозможно держать все под контролем. На это время приходилось «оформлять отпуск» — заниматься только любовными потребностями самок. Все время 24/7 следить за тем, как бы парочка друг друга не покалечила, было нереально. И вроде как были заняты делом, но даже тогда ухитрялись найти повод, чтобы посоперничать друг с другом, подколоть, бросить вызов. А разгадка была буквально перед глазами: Ирр’иши нужно было попросту внимание и забота ее нового отца, которое ощутимо для нее сократилось. Оставшись один на один с мальчишкой, который увидел в «уманке» соперницу, ей пришлось избрать в целях привлечения этого внимания и защиты от попыток посмеяться над ней — нападение. А так как главным провокатором был Лар’уда, девочке постоянно приходилось быть «на взводе». Плюс сыграл свою роль азарт от успехов на этом поприще: она, уже успев немного окрепнуть, смогла уже трижды надавать по мордасам «задаваке» и не желала, разумеется, ограничиваться одной победой. И Змей, вместо того, чтобы пресечь сразу драку, похвалил ее в тот день, когда у нее получилось проучить «вредину», чем только закрепил в ней стремление к дракам. Сам и виноват… Об этом догадался Призрак и поделился своими выводами с отцом. Тот внимательно слушал сына, понял в чем дело, пошел в отсек Старейшин, а Еа’шер не стал его отговаривать. Ха’зи выбрал в наставники старого Хул’дака, учителя молодняка, который вместе с ним разработал сложную программу обучения охоте для мелких хулиганов. Это был самый старый и почитаемый воин на Атолле Змея. Его побледневшая от возраста шкура имела болотный, но выцветший от времени оттенок, а глаза были цвета потемневшего янтаря. По крови он был чистым яутом, который прожил бо́льшую часть своей жизни в поселении яутжа на отшибе галактики. Древний был одним из горстки выживших защитников клана «Белой мглы», истребленного СМК. Он смог выжить там, где остаться в живых было практически невозможно: при взрыве заминированного крейсера «Аид» он, благодаря своему уму и находчивости, остался в живых и с богатыми трофеями. Ему достался череп командующего отрядом пресловутого генерала Вальдеса и его полковника Гаррэта. Тогда Главный Штаб счёл гибель обоих героической при взрыве военного корабля, а ненавистного «урода» убившего их обоих — мертвым. Никто из людей не верил, что возможно выжить было хоть кому-то живому при взрыве мощности такой силы, что разметал корабль в щепки. Но Хул’дак вовремя успел сесть в спасательную капсулу под скрытием в последний момент перед взрывом, чем спас себя и пятерых раненых Старших воинов, которые прикрывали отступление молодняка с самками к спасательным капсулам. Но несмотря на то, что он получил наивысший титул яутжа «Древнего», он ни разу не напоминал никому из окружения об этом и не злоупотреблял властью, данной ему Советом. Старый яут предпочитал исключительно «нейтральную» позицию в клане и не вмешивался в чужие дела. Даже если он не был согласен с решением вождя, он ни разу не возражал Змею, хотя мог бы и не раз. Более того: он даже не брал слово на Советах клана Змея и не становился на сторону Ра’хгала, считая, что все решения, какими бы странными они ни были, принимать должен только тот, кто правит кланом. Это вызывало тихое недовольство Ра’хгала, который желал заполучить такого стратегически важного союзника, но потерпел неудачу: Хул’дак шел исключительно своим путем и не желал вступать ни в чьи «партии». К Ирр’иши у него сразу сложилось отношение как к дочери Вождя, он признал в ней полноправного члена клана, хотя и удивился поначалу решению Змея удочерить уманку. Но помимо этого, что немаловажно, Хул’дак был внешне очень похож на Змея, хоть они не были родственниками. Конечно, он не заменил бы полностью малышке отца, но другой замены детенышу себе мозг вожака придумать не мог. Лучше дать ей то, что максимально похожее к тому, к чему она привыкла, чем лишать ее того, что ей было дорого совсем. Это бы смягчило бы ей это испытание, облегчило бы ей разлуку с ним. *** …Тихо было уже месяц. Змей просто нарадоваться не мог, перебранки между Лар’уда и Ирр’иши прекратились. Проходя мимо тренировочного комплекса он возвращался к себе в каюту и застал в «Охотничьем саду» идиллическую картину: Лар’уда учился ловить сетеметом настоящих живых ланей, которые отлично прижились в саду, Ирр’иши училась под руководством наставника ставить силки на мелкую дичь поменьше, одновременно бойко тараторя, задавая вопросы Хул’даку на чистом яутском. Встретившись с ней взглядами, Ха’зи приветливо щёлкнул — он тоже за все время, когда был вынужден отсутствовать, скучал по своей маленькой хулиганке — и подумал, что он поступил благоразумно, доверив дочь Хул’даку, но словно кто-то давил его изнутри. Ему в этот момент остро захотелось быть рядом с Ирр’иши и всему научить ее сам. Не доверять ее больше никому, даже Великой матери, забрать ее у Куа’ри и остальных самок, дать ей все то, что она так хотела получить от него: ласку, внимание, тепло. Уманочка любила его, отвечала нежностью, всюду пыталась ходить за ним, только бы не остаться одной без него. Поэтому он ускорил шаг, а перед самыми покоями задумался — впервые — что все эти охоты, бесконечная борьба, кровавый путь лезвия — ничто, безумие. Потомство — вот ради чего стоит жить воину. В нем — будущее клана, а не в трофейной стене. Но он не почувствовал в себе смелости решиться на такой безумный шаг — забить на целесообразность и безопасность клана, взять обучение Ирр’иши целиком на себя и объявить открыто всем, включая Ра’хгала, что старый путь, по которому шли все яутжа — глупость вселенского масштаба. Он чувствовал бессилие, как тогда когда Руфина настаивала на том, чтобы он открыто выступил с речью на земном телевидении в защиту яутжей. В тот день она пыталась донести до вожака то, что земляне должны узнать всю правду о Науду, ведь именно то, что люди мало что знали о Хищниках и дало почву для самых нелепых и чудовищных подозрений. Змей едва согласился выложить информацию, ведь основная ее часть была секретной до того момента. Пересилил себя с трудом, и… Он протянул до последнего, в результате — потерял свой шанс добиться перемирия и сделать первый шаг к прекращению огня. Разум вожака метался от одной крайности к другой. Он старался балансировать посередине между желанием забить на то, что было в его жизни до Ирр’иши, целиком посвятить себя отцовству или оставить все как есть, потому что так выгоднее Совету Старейших. Но он не осознавал до конца, что движет им на самом деле другое: тайная тревога за себя самого. *** Генерал Рей Эдвордс уже был практически на подходе, когда понял каким-то чувством, что его старого друга — Джеймса Росса больше нет. Он не мог просто так бросить спасательную операцию — только потому, что сдали нервы. Несмотря на то, что он умом понимал, что его бывший напарник по службе, не раз выживший в схватке с Хищником, имеет высокий шанс на спасение, мысль, что он мог погибнуть, не дала ему спокойно воспринимать ситуацию. Здесь, в этом маленьком городке, развернулись кровавые события, в которые ему невозможно было поверить. Кажется, он единственный, кто остался у маленькой Агнии. Боль от потери и страх пронзали сердце, входя в сердце тупой холодной спицей. Тем не менее, Рей всерьез вознамерился забрать Агни из дома Джеймса. Войдя в холл уже опустевшего коттеджа с отрядом, генерал огляделся и замер, прислушиваясь. Не обнаружив присутствия Хищника, опустил массивный ствол тяжёлого «Зу», подошел к плюшевому мишке, который все еще лежал на липком от крови полу. Поднявшись в детскую, Рей взял также и розового зайчика, которого он подарил девочке на пятый день рождения и, просканировав второй раз дом, убедился окончательно в ужасном факте. Эдвордс взял детские игрушки, потому что все ещё надеялся на то, что Агния где-то прячется, сильно напугана, ее скоро найдут. Он знал, что девочка очень любила своих плюшевых друзей и увидев их, она сможет быстрее прийти в себя от пережитого шока. Он спрятал мишку и зайчика в заплечный ранец, приказал осмотреть дом и прилегающие строения — гараж и подвал. От того момента, когда соседка, услышала крики Агни о помощи и позвонила в полицию, прошло не более пятнадцати минут. Значит, девочка не смогла бы далеко убежать, даже от сильного испуга. Дети в таких случаях ищут ближайшее убежище или бегут к соседям. Полковник Сантьяго, переживавший за Агни тоже, пытался успокоить себя, правда, произошедшее никак не вязалось с логикой, в чем он убеждался все больше и больше по мере того, как он вместе с отрядом обыскивал все закоулки, куда могла спрятаться девочка, но никого не нашел. За окнами опустевшего дома послышался вой сирен «Скорой помощи» и полиции. Генерал подождал возвращения своих солдат, пока машины не подъехали к воротам. После этого он поспешил на свежий воздух. Стараясь не смотреть в ту сторону, куда вынесли тело Джеймса, Эдвордс сразу по рации отчитался штабу, не приезжая на базу, и сел в бронетранспорт. Казалось, с каждой минутой желание бороться покидает его, а путь не кончается. Наконец, его век коснулись холодные лучи луны и он, немного придя в себя, стал обдумывать дальнейшие действия. Когда броневик оставил за собой Хилстон, генерал перебирал во встревоженном мозгу всех, к кому он мог обратиться для того, чтобы найти Агнию, не доверяя пафосному капитану полиции Грекхему, который заверял его чуть ли не клятвенно, что перевернет и город, и весь проклятый лес, но найдет девочку. Первый, кто пришел к нему на ум, это журналист Тони Монтан. Пронырливый и неутомимый, он, казалось, только самого черта не нашел бы. Ещё нужно было проверить все наружные камеры видеонаблюдения как в самом доме Джеймса, так и на всех ближайших улицах. Он возьмёт разрешение у Грекхема на то, чтобы лично ознакомиться с записями с камер. Военный автобус ехал по тихой ночной дороге, изредка по которой проезжали редкие грузовые фуры. Они миновали загородные домики отдыха, где совсем недавно, буквально на прошлой неделе они с Джеймсом и Агни отдыхали на выходных. Он отлично узнал эту местность, смотрел, не отрываясь в окно, вперившись на проплывающие мимо знакомые, любимые места, при этом его мозг работал четко и ясно, хоть гнев на Хищника, убившего Джеймса не покидал его. Но постепенно горечь, связанная с существованием яутжа и их охотой, отошли на второй план. Самое важное было начать настоящие поиски пропавшей Агнии, с помощью спасателей и полиции, а если этого будет недостаточно, то военных. Эдвордс задумался над тем, что все же девочка могла найти приют на время у соседей. Она знала практически все семьи, живущие на ее небольшой улочке. Эдвордс пожалел, что не проверил, там ли ребенок сразу. Было бы сейчас гораздо спокойнее, но может это и к лучшему: она наверняка в таком состоянии, что ее лучше было бы никому не трогать, кроме медиков и психологов. Пусть отоспится (если она вообще сможет спать после такого ужаса), а там он приедет и заберёт ее к себе. Оформит опекунство и они отправятся в глубокий космос, где девочка будет в безопасности. Да, именно так он и поступит. Возьмёт ее с собой на базу. Его не волновали бюрократические формальности и протест родственников Агни. Во-первых, он может обеспечить ей более достойный уровень жизни, а во-вторых, лучше ей жить с молодым и здоровым, чем со стариками, при всем его уважении к родителям Руфины и Джеймса. Посетуют — и перестанут. Все жители Хилстона наутро пребывали в беспокойстве и возмущении. С тех пор, как началась война людей с Хищниками, появления яутжа были редкостью на Земле. Хищники ограничили частоту своих охотничьих вылазок, поскольку им становилось накладно терять своих лучших бойцов. Но прошлые охоты не шли ни в какие сравнения по последствия с тем, что произошло ночью. Увидев утренний выпуск новостей, соседи и друзья Джеймса составили коллективную петицию и обращение к командованию СМК с требованием убить того, кто лишил ребенка отца. Родственники предчувствовали, что случилось что-то непоправимое, что гибель Джеймса — это далеко не единственное зверство Хищника в ту страшную ночь. И не только, потому что с этим яутжа связывали смерть матери девочки. Конечно этот эпизод тоже сыграл свою роль, но дело было в другом: ребенка так и не нашли, хотя физически такая маленькая девочка не могла бы никуда исчезнуть. При этом ее тело нигде не было найдено, хотя к поискам были подключены и полиция, и военные, были тщательно проверены все записи с видеокамер. Каждый житель улочки помогал по своему в поисках, соседка Россов Э́стер О’лбрайт, та самая, которая первая вызвала полицейских на помощь Джеймсу, даже «подключила» к поискам известную предсказательницу — Хелен Бейт. Никто, конечно, всерьез не воспринял эту затею, кроме разве что жёлтой прессы, которая любила до посинения тему «поиск пропавших экстрасенсами». Находясь в соседнем Лос-Анджелесе и помогая успокоить старушку Эстер, что рассказывала страшную историю о произошедшем с Агнией вчера ночью, ясновидящая впала в то состояние, которое называла «считывание информации с инфополя». В своих видениях Хелена видела все те события страшной ночи, от приближения Хищника к дому, его схватки с Джеймсом и чувствовала отчаяние находившегося в стенах коттеджа девочки. Она будто сначала перенеслась на челнок Змея, потом «оказалась» в каюте, где лежала в лихорадке Агния. А рядом как в тумане склонившуюся над ней фигуру яутжа. А потом она уже увидела целую толпу Хищников в огромном зале и среди них — опять того Хищника-убийцу, который решал на этом Совете судьбу малышки. Провидица даже слышала его слова о том, что он оставит дитя себе и перепалку с другим Хищником. А сама девочка не пыталась позвать на помощь. Жертва яутжа, по сути, смирилась со своей судьбой и не сопротивлялась своему похитителю. Время от времени ясновидца прибегала к помощи карт Таро, чтобы уточнить то, что она увидела. Фрагменты происходящего в зале Совета то и дело сменялись на сцены борьбы между девочкой и… Маленьким Хищником? И образ Древнего Старейшины с недобрыми серыми глазами, присутствующего неизменно рядом с Хищником-убийцей, а завершилась череда видений сценой битвы отряда СМК и Хищников на Атолле, что нахлынула будто кровавая волна на сознание видящей, заполняя мозг. Хелен пришла к выводу, что несчастную Агни попросту похитили Хищники с Земли и держат у себя. Но тем не менее, на настойчивые расспросы Эстер и корреспондентов Хелен отвечала, что Хищники не собираются вредить ребенку, что вызвало шквал разочарования у телеканалов, ожидавших «раскрытие жуткой загадки исчезновения» девочки. СМИ хотели только заработать деньги на любых «горячих» новостях и им было наплевать на Агнию. К сожалению, дар Хелен не давал ей возможности дать точный ответ на то что будет потом с девочкой. Как ни допытывались журналисты, ясновидящая могла лишь описать свои видения и никаких сведений по поводу того, вернут ли на Землю Агни или нет. А ведь стоило отнестись к словам Хелен серьезно! Ведь Хелена ничего не выдумывала из того, что говорила, описала в точности то, что эксперты обнаружили на записи с видеокамер, рядом с домом Россов, которые не были выложены в сеть или в новостях и ей было неоткуда узнать информацию, доступную только детективам. Хелена долгое время пыталась получить дополнительные подсказки, разобраться в собственных видениях. Неужели целью Хищника была с самого начала именно Агния, а не Джеймс? Если так, то расследование полиции с самого начала пошло по ложному пути, приписав Лидеру Хищников (в этом ясновидица была уверена), ложные мотивы для нападения? Конечно заполучить череп опытного ветерана, сумевшего убить тридцать грациозных Охотников было большим соблазном для любого из Хищников, но это было хотя и самое логичное объяснение, оно не отвечало на главный вопрос, о том, как этому яуту удалось победить Джеймса, который раньше не знал поражений в схватках с яутжа? Мать Джеймса Лизбет винила себя в произошедшем. Если бы она настояла вовремя на том, чтобы Джей переехал из Хилстона в Бруклин после смерти Руфины, он был сейчас жив! Из-за дороговизны переезда он остался, устроился в охрану, но только заплатил своей жизнью. Ее очень сильно травмировала потеря любимой внучки и даже время плохо облегчало ее боль. Она рассказала всю правду только своему врачу-психотерапевту, потому как пребывала в шоке и не могла действовать. Как только Лизбет немного отдохнула и пришла в себя, решила, что не станет больше жить в Хилстоне и тем более — в том самом доме Джеймса. За домом ее покойного сына присмотрит младшая сестра Руфины Анна, а ей самой же лучше уехать подальше, чтобы восстановить свое здоровье после похорон. Муж поддержал ее в этом и они вскоре уехали из Хилстона, а на просьбу Эдвордса уступить ему опеку над Агнией, когда та найдется, разрешили, правда не без долгих уговоров. Им, конечно, хотелось быть рядом с девочкой, но они понимали, что Эдвордс прав насчёт условий содержания ребенка и они уже оба не в том возрасте, чтобы дожить до того момента, когда Агния встанет на ноги и сможет позаботиться о себе. После переговоров с родными Агнии, ободренный Эдвордс начал свое самостоятельное расследование. Для начала он должен сам изучить все видеозаписи с камер видеонаблюдения и попробовать установить местонахождения корабля яутжа, где томится Агния. Американские службы неоднократно отправляли к нему своих агентов, предлагая помощь, но молодой генерал был непреклонным. Эдвордс провел долгие месяцы, прочесывая каждый сектор галактики, который он мог проверить, в чем ему помогали его товарищи по службе, но боль от безвозвратной потери напарника Агнии не свела его с ума, не сделала ненавистником Хищников как расы: он считал, что не все яутжа являются исчадиями ада и тем более не считал, что раса людей намного ушла от морали Науду в плане отношения к чужим расам и себе подобным. Рей не был идеалистом, слепо верящим в националистическую доктрину. И его поиски увенчались успехом: он получил сообщение о том что яута, чьи приметы полностью совпадают с описанием видели на галактическом рынке. Это стало единственной нитью, которая вела туда, где Агния и давала сил жить дальше, нужно было только установить слежку за челноком того Хищника с помощью космического дрона, отследить, где находится основной корабль — и у генерала будет ключ в руках от клетки девочки. Генералом овладело совсем другое чувство — когда ты уже знаешь, что нужно сделать и обратно отступать не намерен. Он срочно перевелся на службу с Земли в глубокий космос на крейсер СМК «Атлантис». Получив все необходимые полномочия, он установил скрытые камеры новейшего образца там, где неоднократно отоваривался Вожак яутов: овощно-фруктовый отдел, мясной отдел, электроники и ремонтный док космических челноков. Как только там появится Хищник и уйдет с покупками — по сигналу с камер видеонаблюдения автоматически за ним последует под скрытием дрон на автопилоте, который и передаст координаты Атолла яутжа… Фотография Агни все это время была при нем на его рабочем столе в рамке — она и Джеймс. Иногда ему казалось, что они живы. Вот-вот Джей позвонит ему, как всегда спонтанно и легко, позабыв об официальном протоколе и скажет: — Джейми, привет! Как поживаешь, старина? Агни хочет с тобой поболтать. Дать ей трубку? Джеймс часто любил отдыхать с ним, когда выдавался выходной, чаще всего вместе с Агни. Они выбирались за город или шли в кафе. Агни Рей был ближе чем родные бабушка и дедушка, что часто вызывало в них обиду и скрытую ревность к нему. Но все было тихо. Никто больше не позвонит ему без предварительного согласования, кроме начальства или нижестоящие по званию с докладом. Завести себе новых друзей Эдвордс не собирался, он вместо этого с головой ушел в работу. К трудоголизму он и раньше был склонен, а сейчас, когда у него никого не осталось, дал себе полную волю. Он отказался от ухода на повышение в штаб и решил лично организовать спасательную операцию по освобождению Агнии.