имба2

точка а. является точкой начала отсчёта. она не принуждает прийти куда-то, она лишь намекает на начало и поиск ответа в конце. она не направляющая, над ней нет стрелки вектора, её направление может быть предсказуемым и самым неожиданным. так или иначе она ставится именно тогда, когда феликс сидит перед коленями джина. его ноги согнуты на холодном полу собственной квартиры, пока рядом стоит открытая бутылка перекиси водорода и около неё разбросаны самые дешёвые бинты, которым не один год. других не было, а заставить хёнджина идти в аптеку, когда он в самом необычном своём состоянии, которое когда-либо видел феликс, было самой непосильной задачей. ли не мог отрицать, что почувствовал волнительный шок внутри, когда видел, как кулак хвана бил по бледному лицу его почти не сопротивляющегося противника. это было завораживающе, в том плане… удары хвана не были хаотичными и агрессивными, словно он просто в моменте. они были четкими, и ликс успевал задуматься, что джин тратил несколько секунд на оценку ситуации, думая куда бить в следующий раз. надо ли напомнить, что феликс ни разу не видел, как хёнджин бьёт кого-то? хван никогда не дрался по его рассказам, да и рассказам минхо с чонином. ему просто не приходилось делать этого, да и «ликс, я дерусь как девчонка, я уверен. главное - быстро бегать, а не уметь драться», отдаётся эхом в голове. феликс впервые видел хёнджина в такой ярости, он не может сказать, что она была неоправдана, но это до сих пор не укладывается в голове. — не туго? — ликс перекидывает бинт между большим и указательным пальцем ладони хвана, оборачивая его ещё несколько раз, акцентируя своё внимание то на ссадинах внутренней стороны ладони, то на разбитых костяшках с припёкшейся кровью. джин в ответ лишь качает головой, вздыхая, и феликс не может разгадать его тон сейчас. — прости меня, — шепчет хван, и австралиец дёргает головой, вопросительно вскидывая бровь замерев, — за то, что толкнул тебя, я… я не хотел, — запинается парень, произнося это достаточно искренне. — а? боже, блять, забей, — отмахивается феликс, только сейчас замечая разодранную об асфальт кожу на пальцах. он не обращал внимания ни на мелкие разводы крови на руках, ни на боль, которая колола всё время дороги до его дома. сейчас в мыслях пустота и перекати поле со смятой запиской: хёнджин у тебя дома. наверное это единственное, о чём думает феликс сейчас. — как забей, если я сделал тебе больно… — хёнджин виновато опускает голову и зарывается в собственные волосы только перевязанной рукой. — а я тебе говорю: забей хуй. ты сделал то, что должен был, и… — ликс пытается собрать слова, которых в голове нет, — я затрахался разбираться со всем этим дерьмом. я пиздецки скучаю по тому времени, когда всё было легко… знаешь, беззаботно что-ли. когда из проблем было только то, что минхо остался в квартире со своей новой девушкой, — австралиец отводит взгляд к окну и облокачивается спиной о тумбочку около кровати. он усмехается, но в этой усмешке нет ни доли радости по старым временам или настоящему времени. — как думаешь, когда всё повернуло не туда? — сухо спрашивает хёнджин и следует его примеру, боком ложась на постель, чтобы смотреть на профиль феликса. — когда ты привёл чонина на ту тусовку? — поворачивается ликс, не видя лица джина в темноте. — нет. — хмыкает тот в ответ, — когда ты ушёл утром, после того, как мы кончили в штанах, — ликс надеется найти в его тоне что-то игривое, милое, нежное, но надежда меркнет между ними двумя, — когда минхо переспал с джисоном. с чонином. когда между ними и чаном началась вся эта недосказанность и ебучий любовный треугольник. — он рвано выдыхает и облизывает губы. — я злюсь на них. не потому что они в троём трахаются, а потому что каждый из них ебанутый, и вместо того, чтобы лечить себя самостоятельно, они утроили свою ебанцу в башке. — не мне тебя учить, хёнджин, — перебивает его ликс, — но ты тоже ебанутый, как и я. я удивлю тебя, — медленно тянет он, — но мы умножили эту ебанцу, как ты сказал, не на три, даже не на четыре, а на семь. по твоей логике каждому из нас нужно прекратить общаться и видеться, начать жизнь с чистого листа и оставить друг друга в студенческом прошлом… — да, — твёрдо соглашается хван, несмотря на то, что часто винил ликса в том, что он оставил его, — да, именно так. сегодня я не просто выместил всю боль и обиду на сынмине. он получил за дело, я… я избавился от одного множителя этой цепочки, и клянусь, меня ничего не держит, чтобы избавиться от других. мне надоело всё это. я не в фильме или сериале от нетфликс, я не в дораме, это жизнь. и я могу менять сюжет сам. — ликс слышит как хван закрывает лицо руками. скорее всего джин говорит на эмоциях и так не считает. — ты уехал, наверное это стало началом моего конца. — феликс дёргается от голоса хвана, который ломался на каждом слоге из-за вдруг возникших слёз на его лице. — хёнджин… — до феликса медленно доходит, что в уравнении хвана не сходится, но он решает умолчать это. этот несвязный поток тёмных мыслей в голове хёнджина легко остановить и направить в другое русло, только нужно знать, клиника ли это или нет. — ответь на один вопрос. — м? — ты избавишься от меня? от ещё одного множителя? — он подбирает самый мягкий тон, который может, потому что именно его и хочет использовать. — я не хочу, — пожимает плечами джин, хоть феликс не может этого видеть, — ты единственное, что смогло сломать меня и… починить. точка b. не конечная в отрезке, а место, поделившее его на две равных части. показывает начальное направление прямой, но не предсказывает куда будет следовать вторая часть. исходов до бесконечности много, но только не обратно в сторону точки а. феликс встаёт с места и перекидывает одну ногу через корпус хвана вслепую. он подвигается назад и ставит руки по двум сторонам от его головы. в уравнении хёнджина всё идёт не так, потому что в нём нет феликса. как бы эгоистично это ни звучало, но австралиец считает именно так. он хочет и будет это делать. — скажи мне остановиться, и я остановлюсь. — от тона ликса всё внутри закипает. хёнджин задерживает дыхание и чувствует на своих губах горячее дыхание, не различая ни одного звука, который издаёт ликс. всё вокруг будто снизилось до нуля, единственное, что растёт, - это температура между ними. феликс обрывает поток мыслей хёнджина и врезается в его губы дерзким, но не грубым поцелуем. он берёт его лицо в ладони и медленно двигает губами, чтобы получить ответную реакцию. хван чувствует себя школьником, который впервые целуется со своей одноклассницей, но ему даже нравится, что перед ним не девочка в школьной форме, а хорошо сложенный парень. да похрен, как он себя чувствует. он целуется с феликсом, с его родным феликсом. только это сейчас должно быть важно. влажные губы не останавливаются, и хван выгибается, чтобы окольцевать шею австралийца перебинтованными руками, не замечая боли. он сам открывает рот, чтобы скользнуть в другой языком. сам изворачивается, чтобы облизать весь его рот изнутри. если бы ещё два года назад джин считал поцелуи чем-то обычным и неинтересным, то сейчас он в тысячной степени ощущает мандраж тела, когда касается тёплого, резвого и мягкого языка феликса. они не говорят ни слова, так даже лучше. феликс отстраняется лишь на мгновение, чтобы вкинуть козырь, касаясь губами сначала линии челюсти джина, а затем лакомого кусочка — его шеи. его руки проскальзывают под грязной футболкой, по краю которой расположены маленькие капельки крови и, минуя их, касаются разгорячённой кожи пресса. — мечтал сделать это, — шепчет феликс в шею джина, и тот задерживает дыхание, когда ликс кладёт свои ладони полностью, изменив касания подушечек пальцев на более масштабные. австралиец мечтал коснуться мышц хёнджина, как только увидел его в своей кожанке в кабинете, и его молитвы были услышаны. хван издаёт тихий смешок, сжимая загривок волос феликса, и шипит от неприятных ощущений в ладони. — аккуратнее, — басит ликс и начинает поистине мучительное действо. он покрывает всю шею, кадык, даже ключицу мелкими поцелуями, задирая футболку всё выше и останавливая ладонь под ребром хвана. и тут он понимает почему. ликс сползает вниз и прикасается губами к его татуировке, застыв на месте и выдыхая прямо туда, где поцеловал. он гладит вторую сторону тела джина, но не сводит глаз с еле видных очертаний чернил на рёбрах джина. — korean boy. — джин тяжело выдыхает, почти хнычет от этих слов, которые он мог бы записать в Библию, не виня себя за богохульство. он чувствует покалывание в глазах и неприятное чувство в ноздрях, кажется, сейчас он заплачет, но этого хочется избежать. — к чёрту всё, — хёнджин отталкивает феликса, и тот еле успевает расставить руки назад, чтобы не упасть на постель. хван резкими движениями снимает с себя эту ебучую футболку, кидая на пол. он вслепую находит руку ликса, взяв в свою и кладя под рёбра уже другой стороны груди. на сердце. какой смысл? джин понятия не имеет, просто делает. ликс молчит, нежно поглаживает кожу под большим пальцем и не сдвигается с места. и джин успокаивается. он аккуратно толкает плечо парня напротив и заползает на него, кладя ладонь на шею и чувствуя выпирающую вену на ней. хван, не медля, касается губ феликса в самом нежном и требовательном поцелуе. он чувствует стояк под своей задницей. точка с. конечная точка, которая подсекла любую попытку прямой двигаться дальше. теперь можно увидеть весь путь линии и подвести итог. джин ловит дежавю с той ситуацией, когда у него был стояк. тогда он лежал на этой же кровати и так же целовался с феликсом, хоть и был снизу. в тот раз феликс коснулся его возбуждённого члена через джинсы, и хван боялся, что только он так тупо словил стояк, но через мгновение черноволосый поднял свою толстовку и хёнджин увидел его натянутую из-за твёрдого члена ткань джинс. он усмехается, вспоминая всё это, и меняет их местами, чтобы феликс тоже вспомнил их первую ночёвку. джин сжимает стояк ликса, слыша шипение с его стороны, и улыбается, взяв другую руку австралийца. — ай-ай-ай, — смеётся хван. через секунду он кладёт ладонь феликса на свой пах, позволяя тому сжать его возбуждение через спортивные штаны. не передать словами, как ощущается прикосновение руки ли. это не обычная порнуха, где надо просто чем-то потереть о член и кайфануть с этого. это абсолютно другое. это дрожь по всему телу, потому что феликс, это задержанное дыхание и бабочки в животе, потому что феликс, это то, что хёнджин представлял ночами напролёт, но оказалось в тысячу раз лучше, потому что это феликс. — если ты хочешь повторить наш первый раз, то просто- джин даже слушать не хочет, он ухмыляется и даже немного жалеет, что источник света в этой комнате - лишь фонарь за окном, возможно это к лучшему, а может и нет, не до этого сейчас. — а может я хочу, чтобы ты трахнул меня? — шепчет он на ухо ли, ложась на него и позволяя их возбуждению слиться, как инь и янь. хёнджин не любит все эти фразочки из кино, но по-другому не может. ему жизненно необходимо спустя год потрахаться с грёбаным феликсом ли, чтобы не взорваться от всего, что ломает его. — отказать тебе было бы моей второй роковой ошибкой. — шепчет ликс в ответ, и, к сожалению, джин прекрасно понимает первую, годичной давности, ошибку своего экс бойфренда. между ними повисает тишина, и это своеобразный зелёный сигнал светофора. на самом деле любой звук, его отсутствие, да даже сигналящая машина за окном, всё в этой комнате и за её пределами было бы зелёным сигналом. феликс снимает с себя толстовку, кидая на край кровати так, что её половина свисает на пол. он с помощью рук джина снимает свои штаны сразу с бельём, и это ощущается необычно. о, он чувствует себя девственником сейчас, да… будто они и правда поменялись ролями, и джин старше его на несколько лет, которые содержат в себе достаточно много опыта во всех возможных смыслах. ликсу не нравится то, как всё идёт. а точнее не нравится то, что он ничего не делает, а просто лежит рядом. поэтому ли просит джина лечь на спину и кратко целует в плечо, сползая ниже. ему легко удается стянуть спортивные штаны с крепких ног, а затем и боксеры. он улыбается, когда снимает носки с джина. в этом есть что-то наполненное не желанием потрахаться, потому что они оба держались целый год, не трахая кого-то и не будучи трахнуты кем-то, а заботой. феликса переполняет желание позаботиться о джине, а не просто выебать. возможно он думает, что они занимаются любовью сейчас, не важно. ликс гладит мышцы бёдер джина и не может не насладиться ощущением их твёрдости. он целует их, разводит ноги шире и избегает члена, не в жесте поддразнивая, а в жесте предвкушения. — блять… — шепчет хёнджин и вплетается в волосы ликса, который старательно целует самые чувствительные места его тела, — ликси, пожалуйста, — просит он, не умоляя на самом деле, а просто поторапливая. джин мог бы провести так вечность, чувствуя пухлые губы на своём теле, но он очень хочет провалиться в пропасть от любого касания ликсом его члена, может зада, будь то язык или пальцы. феликс между его ног издаёт тёплый смешок и без предупреждения проходит кончиком языка по всей длине джина. хван, застигнутый врасплох, надрывно стонет короткую гласную и улыбается. это именно тот билет в пропасть, которого он так ждал. не пристегивайте ремни, просто почувствуйте это. ликс берёт его член в ладонь и целует головку, прикрыв глаза и открывая рот. от непривычности немного сводит челюсть, но он соврёт, если скажет, что не хотел почувствовать эту непривычность с джином. в ней есть особое садистское удовольствие, которое им нужно. австралиец заглатывает головку и, втягивая щёки, погружается до середины, вытаскивая член и надрачивая его рукой. джин сглатывает. в горле давно сухо, слабость охватила ноги, и он мог бы попросить ущипнуть себя, чтобы проснуться, но дело в том, что он не хочет просыпаться. ликс, не долго думая, снова берёт его член в рот и быстрее двигает головой, пальцами ухватываясь и сжимая ниже тазовых косточек. — боже… — хёнджин сжимает одеяло под рукой и всё так же второй рукой держит волосы ликса. их мягкость ощущается ярче, чем когда-либо, — я хочу трахнуть твой рот… — медленно шепчет он, заставляя феликса прекратить движения, — трахнуть так, чтобы ты хрипел как минимум день, если не больше. чтобы ты сглатывал и вспоминал меня, морщась. — он чувствует тёплую кожу веснушчатых щёк на своём бедре и поглаживания слегка влажными пальцами. феликс лёг на него. — чтобы ты мстил мне, когда трахал меня. слышал мои стоны, которые я точно не смогу контролировать. ты же помнишь, что я громкий? проверь, остался ли я таким, — заканчивает он и снова перебирает пряди чёрных волос австралийца. — трахни мой ротик, хвани. сделай так, чтобы мы оба запомнили эту ночь на всю жизнь, — феликс встаёт с кровати и садится на холодный пол коленями, убирая спортивные штаны чуть подальше, чтобы не сидеть на них, — стоя, джин, — после этих слов хёнджин тоже встаёт и зачесывает волосы ликса, пока тот устраивается поудобнее. его губы слишком правильно ощущаются на члене. хван резко толкается в тёплый рот и замечает, что рук феликса нет на теле, возможно они на коленях или где-то ещё. это мило, что он действительно хочет, чтобы джин натянул его на себя. хёнджин закусывает губу и давит на затылок феликса, задерживаясь, чтобы тот привык и смог нормально дышать носом. когда австралиец начинает двигаться, то хёнджин аккуратно тянет волосы, чтобы управлять. это в тысячу раз лучше любой игрушки, которая была у него за всё это время. тёплый, влажный, такой по-своему знакомый рот доставляет райское удовольствие, заставляя хёнджина запрокидывать голову и тяжело выдыхать. он сдерживает свой голос, но хочет сорвать его позже. хлюпающие звуки снизу - настоящая услада для ушей, и хёнджин не хочет находиться нигде кроме квартиры ликса больше. вместе с удовольствием, которое, кажется, окольцевало всё его тело, он чувствует, как все одинокие дни сгорают в нём, заставляя задыхаться от пепла. словно всё, что было, должно исчезнуть навсегда. этот год - самое тяжёлое, что он испытывал за всю жизнь, и джин клянётся, если феликс сделает подобное второй раз, хёнджин сожжёт его квартиру вместе с собой. ли отстраняется, когда замечает, что джин убрал ладонь с его волос, и встаёт, чтобы быть наравне с ним. он берёт его лицо в руки и целует в щеку, затем обнимая. и джин понимает, что феликс никогда не поступит так, как тогда. — у меня нет презервативов, только смазка, поэтому… — он вздыхает. — хочешь я отлижу тебе или ещё что-то?.. — есть смазка? — с улыбкой говорит хван, обнимая ликса в ответ и выдыхая в его губы. за этим следует кивок, — у меня никого не было, я чист. — я тоже, — ликс прислоняется к его лбу своим, и теперь это вообще не ощущается, как слово «трахаться». джин не знает, как это ощущается, но сдохшие бабочки в его животе почему-то продолжают порхать. хёнджин садится на кровать и отползает к изголовью. — не заставляй меня просить тебя, феликс, — ложась на кровать, он тянется за его рукой, и ликс, словно чувствуя это, переплетает их пальцы, пока роется в своей тумбочке в попытке нащупать тюбик смазки. — блять, ты серьёзно покупаешь её каждый раз, когда она кончается? — смеётся джин, когда ли садится между его ног. он резко тянет джина за бёдра, почти прислоняя к своему члену, и смеётся с ним вместе, выдавливая жидкую субстанцию на пальцы. — а что ты предлагаешь? могу слюну использовать. могу и огурцом дрочить. а вот теперь хёнджин, краснея, очень даже рад, что свет выключен. потому что феликс не нарочно попал в самое яблочко. — завались и даже не думай меня разраба… — он мычит, чувствуя холодные пальцы ликса прямо между своих ягодиц, — феликс, мать твою… — ох, джинни, мой мальчик, я представляю, как ты трахаешь себя всем, что под руку попадётся, но… — он толкается в него одним пальцем, — дай мне насладиться и трахнуть тебя сначала пальцами, — хёнджин в который раз кусает губу и закрывает рот рукой, потому что мой мальчик. его пресс напрягается, когда уже два пальца сгибаются внутри, и тело пронизывает пулей удовольствия. насквозь. — приятно быть наполненным? — с хрипотцой басит австралиец и хёнджин не в состоянии ответить ему, потому что очень приятно, недостаточно и одновременно с этим очень. — засунь свои пальцы себе в зад, — колкостью на колкость отвечает он спустя минуту и сжимает запястье феликса, — не пизди, ты тоже хочешь. — пиздец как, — ликс чмокает его и вытаскивает пальцы из слишком аппетитной, даже на ощупь, задницы хвана. он мажет по своему члену остатками смазки и выдавливает ещё немного, — люблю тебя, — говорит он и направляет член в кольцо мышц хёнджина, погружаясь полностью спустя несколько мгновений. — а? — стонет хёнджин и выгибается, пытаясь восстановить дыхание. это так много. слова феликса. признание, блять, в любви и его член внутри, который так приятно растягивает стенки. дайте хёнджину словарь, он забыл все существующие слова. феликс пользуется тем, что натворил, и хватается за бёдра джина, располагая их на своих боках и медленно выходя из него, чтобы вновь толкнуться. он так мастерски двигает тазом, что джин не может не издать всхлипа, откидываясь на подушки. его рука сжимает ни в чём не виновную наволочку, а тело буквально содрогается от щекотящих ощущений в каждой мышце. — за… замри, — уже умоляюще говорит джин, и ликс действительно застывает, ожидая непонятно чего. хвану нужно собраться всем телом, на что он тратит полминуты. теперь его козырь. он устойчиво ставит ступни на постель, приподнимая таз, и хаотично, совсем неумело двигает им, то насаживаясь на член ликса, то почти соскальзывая с него из-за новой позы. — блять, малыш… — ликс сжимает его колени и чуть чуть отклоняется, чтобы помочь джину самостоятельно трахать себя. низкий стон очень поддерживает джина, и он ещё несколько раз насаживается на член, выдыхая высокие звуки и снова сглатывая. его ступня дрожаще перемещается на спину ликса, чтобы прижать к себе, и феликс - идеальный любовник, потому что тут же ловит бедро хвана, прижимая вторую ногу так же и укладывая хвана обратно на смятое одеяло. черноволосый возобновляет толчки, находя свой ритм и настораживаясь из-за отсутствия звуков снизу. — вот тут, да-да, тут, — наконец-то что-то говорит хёнджин и сжимает ладонь феликса. бинт почти сполз, но никого из них это не интересует. разве что ликс позже вспомнит о нём и перебинтует обе руки хвана. сейчас же он шипит, толкаясь в задницу хёнджина всё сорваннее и сильнее. тело под ним напрягается и выгибается с каждым толчком. это не просто глоток воздуха после заточения в бетонной коробке, это что-то большее. яблоко из райского сада. — подрочи мне. рука… — быстро говорит хван и жмурится, когда тут же феликс, не говоря ни слова, начинает дрочить ему, всё также усердно попадая по простате и возможно свободной рукой оставляя маленькие синяки на его бедре. он сам еле держится, но пытается хоть как-то контролировать свои действия, уделяя внимание и нужному углу, и головке джина. его ладонь слегка покалывает из-за мозолей, но несмотря на это, австралиец натирает ею верхушку члена джина, и это конечная. — м, блять, — заходится в хныканье джин и в последний раз поднимает голову с подушки, чтобы застыть и кончить в ту самую ладонь. феликс приостанавливает толчки, чтобы не портить этот прекрасный и для ушей и для ощущений момент, но ненадолго. — двигайся, двигайся, — сорванно тараторит хван, и ликс не противится его просьбе. джин мычит и хнычет под ним, сжимая его руку настолько сильно, насколько позволяет боль в ней и удовольствие во всём теле. у него звёзды в глазах, пустота в голове, дрожь в коленях, хаотичные стоны в звуках, и всё благодаря ликсу, только ему. хван лежит, будто не здесь, но чувствует, как ли выходит из него, и по звукам его рычания понимает, что тот не отстаёт за ним, кончая на его живот, попадая на те же разводы, которые оставил джин не так давно. феликс почти падает рядом с ним, ложась под боком, и джин просто кладёт руку на его спину, когда феликс, пытаясь выровнять дыхание, делает то же самое, но укладывая ладонь на его грудь. во время совместного похода в душ джин успевает загрустить из-за того, что феликс убрал пирсинг из сосков, а тот - пообещать, что вернёт его. — знаешь, я думаю тебе можно побыть у меня некоторое время, — говорит австралиец, вытирая волосы полотенцем, пока джин надевает его майку на ещё влажное тело. — в смысле? ты ещё кого-то ждёшь? — напрягается хван. — а? блять, — феликс смеётся и закатывает глаза, понимая, что сказал слишком двусмысленную фразу, — нет, конечно нет. я про то, что… тебе не стоит быть одному у себя, но и с другими тоже не надо. типа… минхо, чонин и так далее, — вздыхает он, — наш разговор перед тем, как… — он отводит взгляд и хёнджин позволяет себе умилиться этому, — хм, так вот. они триггер для меня, думаю и для тебя тоже, — хван кивает в согласии, — после всего, что случилось, этих писем и того, кто их отправлял, реакции всех, честно… я бы переждал неделю или что-то вроде того, чтобы остыть и к этой ситуации и к этим людям. а ещё я очень хочу провести время с тобой. только если ты хочешь, — сглатывает он и смотрит на реакцию хёнджина. — ты помнишь вкус моих любимых чипсов, знаешь, что я люблю на завтрак, теперь уже знаешь, что я люблю виски после трудного дня, — хван улыбается и подходит ближе, кладя руки без бинтов на плечи феликса, — моя полка в твоём шкафу свободна и тумбочка тоже… — шепчет он, — думаю, провести недельку с тобой - очень хорошая перспектива. — только завтра заедем к тебе, чтобы взять необходимые вещи. для учёбы тоже, — ликс чмокает его в губы и сжимает бока. — ах, ты такая официально-деловая заноза… — притворно раздражается джин, — какие могут быть конспекты и домашка, когда вышел второй сезон сериала, который мы с тобой смотрели. — что, уже второй? — сразу понимает о каком сериале джин он, — я не помню первый… — о боже, не подходи ко мне завтра, пока не подготовишь идеальную локацию для марафона сериалов, — хёнджин смеётся, целуя его, и снова шепчет: заноза.