Мы зашли слишком далеко...

      Впервые в жизни Антон был горд, что смог сдержать обещание «не напиваться в зюзю при первой же возможности». Сейчас, сидя почти трезвым среди невменяемых друзей, он был рад, что мог самостоятельно доехать до дома, минуя неловкую перевозку в такси и нелепое ковыляние до дома. Решение не напиваться сегодня до состояния невменяемости Шастун принял внезапно, когда понял, что ему не то что выпивка — даже кусок в горло не лез. Несмотря на то, что сегодня был знаменательный день, как твердил поминутно Позов, Антон этого явно не ощущал. Да, конечно, его безумно радовало, что шоу «Импровизация» не канет в лету, оставаясь на одном из главных телеканалов страны, но вот отмечать это событие, когда один из членов их четвёрки убит горем из-за смерти девушки, которой и сам Шастун симпатизировал, да и неотъемлемой частью их она команды была, совсем не хотелось.       — О, Антошка, как хорошо, что ты сегодня прям как ёлочная игрушка, — Дима подошёл к другу неожиданно. Его поблескивающие от приличного количества алкоголя глаза с прищуром изучали угрюмого друга, который слишком ярко выразил своё недоумение по поводу странного сравнения. — Я говорю, хорошо, что ты трезвый как стекло, — пояснил он, становясь немного серьёзнее. — Добросишь меня до дома, пожалуйста? — уже тише спросил он, садясь напротив, в мягкое кресло.       — Конечно, я как раз машину завел. Минут через пять прогреется, и можем ехать, — Антон потёр уставшие глаза ладонями, стараясь немного взбодриться, понимая, что совсем скоро ему придётся сесть за руль и пилить час-полтора по заснеженной трассе, чтобы выехать из этого коттеджного посёлка в черты города.       Идея перебраться из ресторана в арендованный частный домик, где, кроме их компании, не будет никого, принадлежала Серёже, и все её стремительно поддержали, особенно, когда в заведении начало появляться всё больше и больше людей, которые так и норовили нарушить их покой.       — Хорошо. Как думаешь, за эти пять минут «Алка-Зельтцер» подействует? — со смешком выдал Дима и залпом выпил стакан воды, в котором была разведена шипучая таблетка.       — Ты, главное, мне вовремя говори, когда совсем хреново станет. Я только вчера на мойку свою ласточку свозил, — Антон состояние Поза понимал очень даже хорошо. А ещё он понимал, как действует тёплый салон движущейся машины на пьяного человека, поэтому искренне надеялся, что волшебная таблетка действительно подействует как можно быстрее, избавляя и Шастуна, и Димку от непредвиденных остановок на ночной трассе.

***

      Арсений искренне наслаждался девичьими губами до того момента, пока в его помутнённое алкоголем сознание не ворвалась одна тревожная навязчивая мысль: «Что-то тут не так». Попов честно пытался отмахнуться от этого, как от назойливой мухи, но мозг как будто специально зацикливал всё внимание мужчины на его ощущениях, которые секунда за секундой убеждали мужчину, что девушка, которую он так самозабвенно сейчас целовал, совсем не та, за кого хочет себя выдать.       Первым таким сигналом послужил жгучий привкус ментола на губах девушки, который Попов ощутил почти сразу же, но пропустил это мимо себя. Петрова не переносила этот вкус, избегая все зубные пасты и жвачки, которые содержали подобный компонент.       Вторым сигналом стали слишком приторно-сладкие духи. Катерина всегда пользовалась еле уловимыми ароматами, отдающими лёгкими нотками кофе или горького шоколада. Арсений всегда умилялся тому, как Петрова тщательно подбирала нужный аромат в магазине парфюмерии. Для неё это было своеобразным обрядом, и Попов был счастлив наблюдать за ним со стороны.       Ну и третьим, самым весомым сигналом, послужили руки, точнее, гладкие запястья девушки, на которых не было никаких шрамов или даже малейших рубцов.       Дотронувшись до девичьих ладоней и не обнаружив на них привычных неровностей, Арсения окончательно выбросило из сладостной неги затуманенного сознания, заставляя открыть голубые омуты и отстранить от себя буквально прилипшую к нему девушку.       — Что-то не так? — пара зелёных, затуманенных пеленой страстного желания глаз смотрели прямо на мужчину, она вновь попыталась прикоснуться к нему.       — Лиза… — даже не спросил, а утвердил Попов, шарахаясь от тянущейся к нему руки, сталкиваясь и больно ударяясь об каркас кровати. — Как ты здесь? Зачем?.. — вся хмель будто бы испарилась из организма, а в его голове созрело миллион вопросов, которыми Арсений готов был засыпать девушку, которая так внезапно пришла в его квартиру посреди ночи.       — Я пришла сюда по просьбе вашего друга, — тихо произнесла она, вновь подходя к напряжённому мужчине. — Сергей Борисович так сильно переживал за вас. Вы ведь так и не позвонили ему, — с нотками наигранного сожаления произнесла Елизавета, проводя острым ноготком по ткани футболки на груди мужчины.       Арсений это действо прекратил тут же, грубо перехватив чужую ладонь и отбросив её от себя.       — Он сказал, где я живу, и попросил соблазнить меня? — стальные нотки в голосе, казалось, вовсе не пугали юную особу. В её глазах загорелся огонёк озорства, и она сдвинула брови вместе, выражая лёгкое недоумение.       — Боже, ну что вы, Арсений Сергеевич. Я знаю, что вы здесь живёте, с того самого момента, как вы переехали сюда. Я же ваша соседка из квартиры напротив, — прозвучало словно гром среди ясного неба, и мужчина судорожно попытался понять, почему он раньше эту Лизу никогда не видел. — О, не напрягайтесь так. Я знаю, о чем вы сейчас думаете. И вот вам мой ответ. Вы никогда меня не замечали, ведь были слишком увлечены своей благоверной невестой, ну или кем она там для вас была. Катерина? Кажется, так её звали…— в голосе слышались явная злость и презрение. Девушка не боялась показать Арсению ни свою обиду, ни своё отношение к его бывшей, которая давно стояла у неё поперёк горла. Лиза часто слышала скандалы этих двоих. Наблюдала через глазок, как Катерина в очередной раз уходила от Попова вся в слезах, как он бежал за ней, словно самый настоящий дурак, возвращая назад, успокаивая и прося прощения. Мерзость. Елизавета давно поняла, что эта девушка совсем не подходила Арсению, однако доказать это ему не могла. Конечно, Попов же её абсолютно не замечал и, даже оказавшись с ней в одном лифте, не удосуживался взглянуть на неё, кидая сухое «здравствуйте», игнорируя любые другие вопросы или попытки затеять разговор. — Поэтому, Арсений Сергеевич, не думайте, что ваш друг решил подложить меня под вас. Он лишь спросил, не звонили ли вы мне, а там уже я проявила инициативу, сказав, что помогу найти вас.       — И всё это ты провернула, чтобы заявиться на порог моей квартиры в час ночи и, воспользовавшись моим состоянием, поцеловать меня? — отрешённо произнёс Арсений, на что девушка недовольно закатила глаза, цокая.       — Боже правый, только прошу, не делайте из меня насильника. Я не заметила, чтобы вы особо сопротивлялись, — Лиза всё-таки отошла от ошарашенного мужчины, наблюдая, как в его глазах буквально ураганом пронеслись самые противоречивые чувства, норовя снести их обоих.       — Я думал, что ты Катерина! — взорвался он, подлетая к немного испугавшейся девушке и хватая её за руку, рывком притягивая к себе.       — Да, думал. И я поддержала для тебя эту легенду. Но это ничего не меняет, — словно змея, прошипела она, вглядываясь в искажённое злостью и отчаяньем лицо. Лизу реакция Попова полностью удовлетворила, и она не упустила возможности сделать мужчине ещё больнее. — Вы, Арсений Сергеевич, можно сказать, изменили своей девушке, или кто она вам теперь, по собственной воле. Я. Ни к чему. Вас. Не принуждала, — приближаясь к самому уху Арсения, прошептала она и с силой выдернула свою руку из жёсткой хватки, уходя в сторону прихожей.       Попов слышал, с каким дребезжанием захлопнулась железная входная дверь. Почувствовал протянувшийся по полу холод от сквозняка. Ощущал, как по всему телу разбегались мурашки. И понял, что внутри него в очередной раз что-то ломалось.

***

      Чёрный BMW неторопливо катился по заснеженной дороге, ловко объезжая надутые ветром снежные заносы. Пока Шастун внимательно следил за дорогой, сидящий на переднем пассажирском сидении Дима что-то увлечённо печатал в своём телефоне, иногда тихо ругаясь на неизвестного Антону собеседника.       — Что там опять стряслось? — не выдержал Шаст, на очередном красноречивом «блять» от друга.       — Похоже, нам не суждено сегодня добраться до дома, — Позов кинул телефон на приборную панель, сильно потирая ладонями лицо. — Серёжа до сих пор не может дозвониться до Арса, — пояснил друг, видя, как руки Антона автоматически крепче сжались на мягкой обивке руля.       Конечно, Шастун чувствовал некую долю ответственности за друга. Он ведь самолично помог ему сбежать из-под контроля и опеки Серёжи, надеясь, что Попов не натворит глупостей и просто закроется в своей квартире, чтобы немного побыть в одиночестве.       — Может, телефон просто разрядился? — уповая на лучшее, произнёс он и на мгновенье повернул голову в сторону Димы, заметив, что он хмурился, отрицательно кивая.       — Вызов идёт, просто трубку никто не поднимает. Серёга отправил в квартиру Арса Лизу, только вот и она теперь на связь не выходит, — завершил он, и Антон недоумённо вскинул брови, абсолютно не понимая, как на это реагировать.       — Что он сделал? — Шаст никогда не понимал спонтанных решений Матвиенко, но до сегодняшнего он полностью доверял ему в вопросах, связанных с Арсением, ведь знал, что они давние друзья, которые изучили друг друга вдоль и поперёк. Но вот эта выходка с Елизаветой… Антон на сто процентов был уверен в том, что это ничем хорошим не закончилось. Учитывая невероятное сходство девушки с Катериной и не совсем вменяемое состояние Попова — всё это могло вылиться в грандиозный провал.       — Да, я тоже, мягко говоря, в недоумении. Но ещё больше меня поражает, почему Лиза согласилась? Идти в квартиру к малознакомому мужчине посреди ночи. Здравым рассудком здесь и не… Шаст! — Дима резко оборвал свою речь, когда из-за очередного сугроба на обочине показался силуэт девушки, к которому они неумолимо приближались.       Антон, выдернутый из своих мыслей, слишком резко дал по тормозам, из-за чего машину начало заносить на обледеневшей дороге. Затем автомобиль бросило в сторону обочины, он пошёл юзом, завилял. Шаст жал одной рукой на клаксон, привлекая внимание идущей, пока второй пытался выровнять автомобиль. Выехав за пределы обледеневшего участка, машина резко затормозила, останавливаясь в метре от испуганной, дрожащей от холода девушки. Оба мужчины выскочили из автомобиля, подбегая к осевшей на холодный снег «пострадавшей».       — Эй, вы как, в порядке? Не ранены? — льющийся свет белых фар был загорожен тенями Антона и Димы, но несмотря на это, когда незнакомка повернулась к ним лицом, скидывая с себя мешающий капюшон длинного болоньевого пальто, оба импровизатора замерли на месте, и только Дима смог выдавить из себя тихое:       — Катерина?..       — Дима? Антон? — прошептала Петрова и кинулась в объятья мужчин, ожидая, что те прижмут её к себе в ответ. — Боже, как же я по вам скучала! — рыдала она, захлёбываясь в собственных слезах, прижимаясь к импровизаторам всё ближе и ближе.       Позов оживился первым, и вместо того, чтобы отстраниться, спросить, что здесь происходит, он обнял содрогающееся тело, чувствуя, как на душе становится намного легче. И ему было абсолютно всё равно, как это возможно, ему плевать, если это все окажется плодом его пьяного сознания — он счастлив видеть Петрову, чувствовать её в своих объятьях. И больше, кажется, ему ничего не было нужно.

***

      Утро для Арсения началось с настойчивого звонка в дверь. Игнорируя невыносимую боль в голове, мужчина всё-таки поднял свое ватное тело с кровати, не без усилий добираясь до прихожей.       — Только попробуй не оказаться в этой чёртовой квартире, Попов! Я клянусь, что самолично придушу тебя, если тебя здесь нет! — злой Матвиенко — это редкое, но меткое явление, которое Арсений наблюдал всего лишь один раз в своей жизни, после чего поклялся себе, что больше он до такого состояния друга ни за что не доведёт. Однако обещание сдержано не было, и вот на пороге его дома стоял недружественно настроенный армянин, который готов был буквально разорвать его в клочья.       — Да здесь я, здесь, — пробормотал Арсений, открывая железную дверь. — Серёг, только не бей, — улыбаясь, произнёс он, поднимая руки вверх, будто сдаваясь.       Матвиенко на эту «шутку» сначала ехидно улыбнулся, переступая порог квартиры, а потом подлетел к другу, заряжая ему кулаком в солнечное сплетение. Попов удар вынес стойко. Он немного согнулся в спине, прикасаясь к ушибленному месту, сдерживая болезненный стон. Арсений понимал — он заслужил и не имеел никакого права жаловаться на несдержанность друга.       — Скажи спасибо, что я тебя, сучёныш такой, не прибил прямо здесь, — сквозь зубы прошипел Серёжа, тараня плечом дезориентированного друга, проходя в сторону кухни. — Я жду, Арс, я все ещё жду твоих добровольных объяснений, — открывая холодильник, чтобы выудить оттуда стеклянную бутылку минералки, проговорил Матвиенко, бросая взгляд карих глаз на Попова.       — Я поцеловал Елизавету сегодня ночью, — выпалил Арсений, не видя смысла ходить вокруг до около.       — Что, прости? — почти прошептал Серёжа, автоматически присаживаясь на мягкий стул.       — Я думал, что это Катерина. Мой пьяный рассудок так думал, хотел в это верить. Я… Я изменил ей, понимаешь? Как последняя сволочь… — Попов глубоко вдохнул, пытаясь совладать со своими эмоциями, которых сейчас было слишком много.       — Арс… — Серёжа не знал, как ему реагировать на это. Он чувствовал вину за то, что вовлёк Елизавету в это дело, за то, что подставил друга, за то, что вообще позволил себе отдыхать в чёртовом коттедже, зная, что с Поповым что-то не то.       — Нет, Серёг, никаких утешений сейчас. Мне не нужна жалость. Я виноват, и это правда. Да, я был пьян. Да, Лиза, можно сказать, обманула меня, притворившись Катериной. Но это не даёт мне никакого права снимать с себя ответственность за свои же проступки. Хватит. Хватит уже жалеть себя. Я не хочу больше так жить, Серёг… Я не хочу больше оправдывать свой алкоголизм скорбью по любимой женщине. Я не хочу доставлять всем неудобства, заставляя постоянно следить за мной, опекать меня, словно я новорождённый ребенок. Я не хочу существовать, я хочу жить…

***

      Антон априори никогда в чудеса не верил. Даже в детстве все эти сказки про Деда Мороза, зубную фею и прочих проходили мимо него, сталкивались с суровым реализмом парнишки. Но сейчас, когда перед ним в его квартире сидела девушка, на похоронах которой он был три недели назад, он начал глубоко сомневаться в своих убеждениях.       Катерина рассказала импровизаторам, что с ней произошло за эти дни. Рассказала, что о подрыве здания Станислав Евгеньевич знал заранее, поэтому они успели вовремя ретироваться оттуда. Рассказала, что на какое-то время ей пришлось исчезнуть со всех радаров, потому что так велел (именно это слово подходило больше, когда её в очередной поставили перед фактом, чуть ли не запирая в номере какого-то дешёвого отеля) Станислав. И ей пришлось рассказать об их последней сделке, ведь и Дима, и Антон сразу отметили состояние девушки, многочисленные следы по всему её телу и, конечно, внешний вид.       — Нужно рассказать Арсу, — поговорил Шаст, увидев в глазах Позова абсолютную солидарность с ним, а в глазах Катерины явный протест.