All The Young Dudes — Sirius's Perspective

Суббота, 20 декабря 1975 года — Я серьёзно наложу на вас обоих чары смыкающихся губ, если вы будете заниматься этим до самого Лондона, — предупредила Лили, замахнувшись палочкой на Сириуса и Мэри. Её каменное лицо было трудно понять, поэтому парочка быстро выпуталась из объятий друг друга. Мэри нагло показала ей язык. — Тебя это тоже касается, Хвост! — Джеймс поднял собственную палочку, улыбаясь Лили как одержимый. Иногда Сириус задавался вопросом, почему он оказался в роли пса, если Джеймс был явно готов перевернуться на спину, как только Эванс вздыхала в его сторону. Питер и Дездемона тоже оторвались друг от друга со смущёнными улыбками. Их купе было забито до предела. Римуса зажали около окна рядом с Джеймсом, а Сириус и Мэри устроились ближе к двери. Напротив них Лили и Марлин теснились рядом с Питером и Дездемоной. — Мы просто прощаемся, — ухмыльнулась Мэри, положив голову Сириусу на плечо. — Вы расстаётесь только на две недели, и сможете писать друг другу, — спокойно ответила Лили. — Эм… лучше вам вообще мне не писать, — сказал Сириус, — До меня письма всё равно вряд ли дойдут, и если вы не хотите, чтобы моя дорогая матушка их прочитала… — Но ты же не потерял зеркало, да? — серьёзно спросил Джеймс. — Ты всё ещё можешь связаться с нами, если будет нужно? — Да, конечно, — улыбнулся ему Сириус, похлопывая себя по нагрудному карману. Он снова повернулся к Мэри, пытаясь не обращать внимания на холодок беспокойства, пробежавший по его спине. Блэк знал, что Джеймс хотел как лучше, но встревоженный взгляд его друга и серьезные вопросы только усиливали нервозность Сириуса по поводу сложившейся ситуации. Кроме того, его друзьям не то чтобы стоило беспокоиться — не то чтобы он не сможет с этим справиться. Ему не грозила никакая реальная опасность; в конце концов, они были просто его семьей. Мэри начала болтать с Марлин об их последнем задании по уходу за магическими существами, жалуясь на то, как трудно узнать палочников. Сириус ухмыльнулся, взглянув на Римуса — он точно знал, что Лунатик до сих пор не получал ничего меньше, чем "превосходно", ни по одному из заданий по этому предмету. Римус смотрел в окно, прислонив голову к стеклу, его взгляд был задумчивый. Зрачки быстро перемещались, наблюдая за проплывающими снаружи деревьями. Сириусу было интересно, о чём он думает. Чтобы это ни было, мысли полностью заворожили его — Римус не заметил, как Бродяга скорчил ему гримасу, и он даже глазом не моргнул, когда привезли сладости. — Эй, Лунатик, проснись и пой! — воскликнул Сириус, вытаскивая Лунатика из его мыслей. — Тележка приехала, ты же не хочешь пропустить обед? — О, спасибо, — рассеянно сказал Римус, моргая и отворачиваясь от окна. Джеймс набирал столько пирожных, сколько мог удержать в руках, в то время как Сириус и Питер хватали полные пригоршни сладостей. — Мы ни за что не сможем это всё съесть! — заворчала Лили, слегка улыбаясь. — Ты явно никогда не видела, как ест Лунатик, — подмигнул Джеймс. — О-о-о, вот бы мне твой метаболизм, Римус! — сказала Дездемона. — Моя мама всё время говорит, что мне надо сесть на диету. — Нет ничего плохого в пышных формах, — сказала Мэри, откусывая половину пирожка за раз. — Надо же парням за что-то держаться! Сириус предположил, что она не серьёзно, но всё равно почувствовал, как слегка покраснел, когда все девочки захихикали. Конечно, даже игривого флирта Мэри недостаточно, чтобы отвлечь его. Когда поезд начал приближался к Кингс-Кроссу, и к тому времени, как они подъехали к платформе, сердце Сириуса уже разрывалось в груди. — Всё будет хорошо, — сказал он себе, едва чувствуя, как Мэри в последний раз целует его на прощание. — Это всего на несколько недель. Джеймс и Римус отстали, нарочито медленно собирая свои вещи, и не заговорили, пока в купе не остались только они втроём. — Выходи на связь каждый вечер, понял? — Джеймс сжал плечо лучшего друга. — Если я тебя не увижу, вышлю помощь. Сириус улыбнулся, пытаясь развеять страх своего друга. — Со мной всё будет в порядке. Я уже делал это раньше. — Пожалуйста, будь осторожен! — выпалил Римус. — Не высовывайся, не будь… не будь… собой! Сириус рассмеялся, поражённый волнением в голосе друга. — Охеренный совет, Лунатик. Римус отвёл взгляд, как будто смущённый вспышкой беспокойства, веснушчатые щеки покрылись яркими розовыми пятнами. Сириус открыл рот, чтобы сказать что-то ещё, но в дверях появился нахмурившийся Регулус, скрестив руки на груди. — Готов? Бродяга кивнул и ушёл, не оборачиваясь. *** Воскресенье, 21 декабря 1975 года Первая ночь была спокойной. Кикимер пришёл забрать их со станции, с трудом поднимая сумки Рега, и заворчал себе под нос, когда увидел Сириуса. Очевидно, что теперь даже их домашний эльф уважал младшего Блэка намного больше. Сириусу было интересно, что сделал брат, чтобы расположить к себе это суровое существо. Когда они приехали, дом был пуст. Кикимер рассказал, что их родителей вызвали на собрание в министерство. Должно быть, они приказали ему больше ничего не говорить об этом, потому что, как бы Сириус ни настаивал на деталях, скрюченный старый домашний эльф упрямо держал рот на замке. Сириус и Регулус ужинали вдвоём, что выглядело очень неловко; тишину нарушал только звук вилок, которые скреблись о тарелки. Рег не разговаривал с ним с ноября, после того, как он сжёг ту записку в день рождения. Иногда Бродяга задавался вопросом, что могло бы произойти, откликнись он на просьбу Регулуса и проведя вечер с ним. Но он этого не сделал, и всё произошло так, как нужно было. Нет смысла думать о том, что могло бы измениться. *** Понедельник, 22 декабря 1975 года На следующее утро вернулись родители. Сириус узнал об этом ещё до того, как мать позвала его; их присутствие давило, как угнетающий туман, окутавший дом в это утро. Или, может быть, ему просто всё показалось. В любом случае, атмосфера в кабинете матери была ужасной. Вальбурга выглядела… менее собранной, чем обычно, с желтоватой кожей и тёмными кругами под глазами; Сириус был немного шокирован, увидев редкие седые пряди в её знакомых тёмных волосах. Он вспомнил, как летом Регулус говорил, что их родители находились «под большим давлением». Юноша впервые задумался над этим. Неужели его брат говорил тогда правду? — Сириус, — сказала она вместо приветствия. Нет, не «добро пожаловать домой», не тем более «мы скучали по тебе», даже не «как дела в школе». Вальбурга назвала только его имя. — Мама. Они посмотрели друг на друга. Мать сжала губы, как будто попробовала что-то очень кислое. — Как я понимаю, ты продолжаешь не принимать никаких усилий, чтобы улучшить компанию, в которой сейчас находишься, верно? Сириус вызывающе вздёрнул подбородок, сохраняя молчание. Вальбурга вздохнула. — Я бы хотела, чтобы ты не начинал вести себя, как ребёнок, — съязвила она, разговаривая с ним, как с маленьким мальчиком во время истерики. Он всё ещё не отвечал. Её челюсть напряглась, а губы сжались в одну тонкую линию. — Тогда ладно, — в голосе матери была горечь, — Давай посмотрим на степень нанесённого ущерба, хорошо? — И она без предупреждения влезла в его разум, как в тиски. Но на этот раз – на этот раз Сириус был готов. Даже ожидал этого. Знакомое чувство беспомощности сдавливало сердце, но он подавил его, пытаясь сосредоточиться. Сириус не мог помешать матери копаться в его голове, но он мог, по крайней мере перенаправить или отвлечь её. Показать, что, как она думала, искала. И Сириус подумал о Мэри. Он подумал о её звонком смехе, о том, как она тянула его за руку, когда хотела, чтобы он последовал за ней, о насмешках слизеринцев, которые видели их вместе. Мать заглотила наживку; когти Вальбурги вонзились глубже — духи Мэри, её пальцы, скользящие под подолом его рубашки, то, что она проделывала губами... Миссис Блэк отстранилась, и Сириус ахнул. Она всё ещё кривила лицо, но в нём не было ни язвительности, ни следа отвращения, которое исказило её черты прошлым летом. Сириус почувствовал прилив облегчения — это сработало. — Грязнокровка, Сириус, серьёзно? — Его мать усмехнулась и, прежде чем он успел ответить, разразилась знакомой тирадой о том, как Дамблдор осквернял священные залы Хогвартса, о том, что в её дни грязнокровки знали своё место и никогда бы не осмелились вообразить, что достойны общения с чистокровными — это было похоже на приступ ненависти. Сириус сжал кулаки, ожидая, когда она выдохнется. — Могло быть и хуже, — напомнил он себе, — хуже могло быть всегда. Кроме того, было легче переносить нравоучения матери и разочарованные взгляды отца, когда Сириус знал, что, несмотря ни на что, Джеймс и Римус будут ждать его в конце дня. Каждую ночь он запирался в своей комнате и вытаскивал зеркало, ухмыляясь, когда появлялись лица его друзей. Они закричали, как только увидели его, спрашивая, как обстоят дела — Сириус заверил их, что с ним всё порядке. — Рег как всегда полнейшая свинья, а матушка просто бесконечное наслаждение, но в принципе всё как всегда. Его друзья, казалось, согласились с ним – если они требовали подробностей, он пожимал плечами и шептал: — Не могу сказать много. Кто угодно может подслушивать. Тут даже чёртовы портреты шпионят. Кроме того, он не хотел говорить о семье — Сириус хотел услышать о том, как идут дела у Поттеров. Когда Джеймс и Римус описывали послеобеденные тренировки по квиддичу и вечера, когда они собирались все вместе, готовя знаменитые кексы миссис Поттер, Сириуса поглощала зависть, но он жаждал узнать каждую деталь, не желая ничего упускать. После того, как они желали ему спокойной ночи, Бродяга сворачивался калачиком в постели, закрывал глаза и притворялся, что находится дальше по коридору от Джеймса, а не в проклятом доме на площади Гриммо. *** Вторник, 23 декабря 1975 года На третий день, находясь дома, Сириус начал думать, что всё действительно может быть хорошо. После прошлого лета он ужасно боялся возвращаться, слишком отчетливо помня дыхание матери, когда она раздражённо шептала: — Ты испорчен. Испорчен, как и он… Сириус, конечно, никогда бы не признался в этом друзьям — они ведь ничего не могли поделать, только беспокоились бы ещё больше, — но он правда был в ужасе от того, что всё станет только хуже после возвращения. Сириус даже начал изучать исцеляющие заклинания, на всякий случай. Однако за день до Рождества родители вели себя... иначе. Его мать не смотрела на него, как обычно, с перекошенным лицом. Вместо этого её взгляд был оценивающим, немного отстранённым, как будто она о чем-то напряженно думала каждый раз, когда смотрела на сына. И его отец тоже не выглядел свирепо. Сириус чуть не подавился ужином, когда Орион повернулся к нему и сказал: — Сириус, нам с твоей матерью сообщили, что ты лучший в классе. Рука Блэка застыла в воздухе; он замер, слегка разинув рот. Ни разу за пять лет учебы в Хогвартсе его родители не признавали, что он получал высокие оценки, хотя это происходило с одиннадцати лет. — Ну... да. — Он прекрасно осознавал, что Регулус пристально смотрит на него, переводя взгляд с Сириуса на отца. Орион улыбнулся, и Блэк почувствовал, как пол уходит у него из-под ног. — Очень многообещающе, — пробормотал отец, обменявшись непонятным взглядом с Вальбургой, — Действительно, очень многообещающе... Сириус ненавидел себя за жалкий всплеск гордости, который он испытал. Отец продолжил говорить: — Ты талантливый мальчик, Сириус. Впереди нас ждут трудные времена, и нам нужно забыть о наших проблемах в семье, чтобы справиться с ними… Иногда я переживаю из-за того, что мы с твоей матерью небрежно воспитывали тебя. Никогда не забывай, что первый долг – всегда оставаться с семьей, слышишь? — Да, я думаю, что ты прав. «Ты талантливый мальчик, Сириус». Когда отец в последний раз по-настоящему улыбался ему? В ту ночь Сириус лёг в кровать, чувствуя легкое головокружение от удивления — Сегодня всё было реально нормально, — улыбнулся Сириус в зеркало. — Вообще-то, они были какими-то… приятными. Дружелюбными. Отец мне улыбнулся. Я не помню, чтобы он когда-нибудь мне улыбался. Они всё время говорили, что пора оставить позади наши семейные разногласия… — Это хорошо, — ободряюще улыбнулся Джеймс в ответ. — Может, война немного привела их в чувства. — Да, может быть... «Ты талантливый мальчик, Сириус». — Традиционный ужин в канун Рождества завтра вечером, — сказал Сириус. — Все Блэки в одной комнате — райское наслаждение. Я должен смыться оттуда к нашему обычному времени, только не смейтесь над моей идиотской официальной мантией, ладно? Его друзья пообещали попробовать удержаться (хотя Сириус не был полностью уверен, что доверяет озорной ухмылке Лунатика), и они попрощались. В ту ночь он лёг спать, чувствуя себя легче, чем за последние месяцы; ему было тепло, очень непривычно и... в душе потаилась надежда. Может быть, его родители, наконец, каким-то образом пришли в себя. *** Среда, 24 декабря 1975 года Ужин был таким же скучным, каким Сириус помнил его по предыдущим годам, хотя прошло много время с тех пор, как он в последний раз видел всю семью в одном месте. Они были все в сборе, даже дальние кузены и двоюродные бабушки-ворчуньи. Сириус впервые увидел Нарциссу и её нового мужа вместе – поскольку его не пригласили на свадьбу, он почти забыл, что Цисси теперь замужем. Было странно видеть её и Беллатрис под руку с мужьями. Они все выросли вместе, детьми дразнили друг друга на семейных сборищах, а теперь внезапно его двоюродные сёстры стали взрослыми. Это заставило Сириуса почувствовать ностальгию и дискомфорт одновременно. В любой другой год, он мог бы найти какой-то способ, чтобы сорвать для родителей такой важный и званый ужин, но не в этот раз. Сириус понял, что действительно следует совету Римуса и изо всех сил старается не высовываться. Просто не стоило рисковать гневом родителей, не тогда, когда всё, казалось бы, шло хорошо. И не то чтобы один ужин мог развязать войну между ними – в любом случае, его родственники в основном были заинтересованы в выпивке и сплетнях, так что Сириус сомневался, что он помешал бы какому-либо важному разговору, подкидывая навозные бомбы под стол или добавляя в пунш порошок для отрыжки. В какой-то момент все подняли тост за Волдеморта, от которого у него мурашки побежали по коже. Но это было ближе к концу ужина, после того, как гости уже выпили по нескольку бокалов вина, и его отец не казался таким уж серьёзным, когда ухмыльнулся и взмахнул своим бокалом. Сириус воздержался от тоста, решив оставить свою чашку нетронутой, пока остальные члены семьи поднимали свои, чтобы присоединиться. Этот маленький акт бунта, казалось, остался незамеченным его родителями – Беллатрис была единственной, кто отреагировал, бросив на него злобный взгляд через стол. Сириус был очень доволен тем, как он справился со всем к тому времени, когда ускользнул, чтобы поговорить с друзьями. На самом деле, вечеринка прошла так гладко, что тихий, язвительный голосок в глубине его мозга задался вопросом, был ли Регулус прав с самого начала, и Сириус напрасно усложнял себе жизнь своими выходками. Он вспомнил все случаи, когда брат умолял его вести себя прилично, почувствовав укол вины, осознавая, что отмахивался от Регулуса каждый раз. — Сириус. Резкий голос вырвал его из раздумий, и Блэк обернулся. Беллатрис стояла позади него в тени коридора, как необычайно большая и уродливая летучая мышь. Она следовала за ним всё это время. — Куда ты ускользнул? — Беллатрис придвинулась ближе, подозрительно глядя на него. Сириус сглотнул, подавляя приступ паники – у него было ощущение, что было бы не очень хорошей идеей признаться, что он убежал, потому что хотел поговорить с друзьями из Гриффиндора. Вместо этого он направился в библиотеку, как будто и собирался туда с самого начала. — Какая тебе разница, Белла? Его кузина покраснела, скривив лицо от детского прозвища. — Я видела тебя за ужином, — прошипела она, следуя за ним в библиотеку. — Да, я тоже тебя видел. — Ты понимаешь, о чём я говорю! — Нет, не понимаю. Если тебе есть, что сказать, просто выкладывай. Беллатрис кипела от ярости, в её тёмных глазах сверкал гнев. Она вдруг прижала его к книжной полке, насмешливо улыбаясь. — Я видела тебя во время тоста. Проявление неуважения к Тёмному Лорду. Ты понятия не имеешь, что за этим последует. — О, оставь меня в покое, ладно? — Сириус отмахнулся от неё, выбитый из колеи безумным выражением глаз сестры. Он начал отходить, но Беллатриса схватила его за руку, впившись ногтями в кожу. — Для тебя это шутка? — Беллатрис закричала, — Ты почти достиг совершеннолетия, Сириус! Почему ты не можешь перестать вести себя как ребенок? Тебе нужно повзрослеть и начать брать на себя ответственность за роль в этой семье – перестань ползать за этим своим глупым маленьким парнем, предателем крови, и... — Чёрт возьми, Беллатрис, ты что, не понимаешь значения слова «отвали»?! — Сириус выдернул руку из её хватки, гнев пламенем пробрался по его позвоночнику. — Мне насрать на всю эту чистокровную чушь, сколько ещё раз я должен повторить это, прежде чем ты вобьешь моим слова в свой непробиваемый череп? Мерлин, теперь я могу понять, почему Андромеда бросила тебя, как только у неё появился шанс: ты такая невыносимая и чертовая сука! Сириус был немного удивлен, замечая, что кричит. Он не осознавал, сколько гнева сдерживал, пока стекло не треснуло, и все это не хлынуло разом наружу. Беллатрис уставилась на него. В морщине на её лбу и в резкой линии рта сквозила злоба. — Тётя Вальбурга! — Она взвизгнула, и Сириусу пришлось сдержаться, чтобы не закатить глаза. Сколько ей было, десять? Он не мог поверить, что немедленной реакцией Беллатрис было донести на него матери, особенно когда она была той, кто затеял весь этот спор. В дверях библиотеки появилась не только Вальбурга; отец последовал сразу за ней, и даже Регулус умудрился незаметно прокрасться с Барти Краучем. Идеально. Как раз то, что им было нужно — зрители. — Беллатрис? — спросила резко Вальбурга. — Что всё это значит? Белла не сводила с него глаз, чуть не плюясь от ярости, когда сказала: — Он проявил неуважение к Тёмному Лорду, я видела это! Сириус закатил глаза. — Это не то, что... — Сириус! — воскликнула мать, — Не перебивай свою сестру! Он нахмурился. Беллатрис явно вела себя, как ненормальная – его родители не могли... Они же на самом деле встанут на её сторону, верно? — Вы бы слышали, что он говорил, — ядовито прошипела Беллатрис, — Эти предатели крови внушили ему... Он плюет на всё, над чем мы так долго работаем во имя Тёмного Лорда. — Сириус, — сказала его мать, поворачиваясь к нему, — Это правда? Гул ярости теперь уходил, уступая место холодной хватке страха. Сириус сглотнул. — Я... я не... Его отец усмехнулся, подходя и становясь рядом с Вальбургой. — Ну? Продолжай, парень – ты верен делу и семье или нет? За спинами родителей Регулус наблюдал за ним. Лицо брата вдруг стало очень бледным. — О чём вы? — Спросил Сириус, нервно смеясь. Это, видимо, какая-то шутка, не так ли? Даже его родители не могли так раздуть глупый маленький спор. Вальбурга всплеснула руками. — Я говорила тебе, Орион, — сказала она, поворачиваясь к мужу, — Я говорила тебе, что мы не должны медлить, что будет слишком поздно... Отец поднял руку, прерывая ее. Он строго сказал сыну: — Не прикидывайся дурачком, мальчик. Ты знаешь, о чём речь. Грязнокровки проникают в нашу жизнь, крадут секреты нашей магии, загрязняют наше правительство и наши школы. Это война, и только Тёмный Лорд достаточно смел, чтобы встать и действительно сделать что-то, чтобы защитить настоящих волшебников. — Рядом с ним Беллатрис быстро закивала. На её лице отражался восторг от сказанного. — Выбор, который ты должен сделать, — продолжил отец, — заключается в том, хочешь ли ты защитить семью, бороться за наш уклад жизни, или хочешь спрятать голову в песок и позволить грязным предателям крови, вроде Поттеров, разорвать её на куски? Сириус нервно задышал. — Это не так. Поттеры не... — Ради Мерлина, мальчик! — рявкнул отец, — Хотя бы раз в жизни ты можешь заставить меня гордиться тобой?! — Я... Мне жаль, я пытаюсь, я... — У него пересохло в горле, поэтому речь оборвалась. Сириус был разочарован, почувствовав подступающие к глазам слёзы. Что произошло? Когда всё пошло под откос? Почему так быстро? — Поклянись в верности, — Беллатрис приблизилась к нему, закатывая рукав и размахивая предплечьем, как оружием, — Ты видишь это? Я выбрала свою сторону. Ты уже достаточно взрослый, Сириус – пора решаться и тебе. Он уставился на её руку. На предплечье сестры был вытатуирован знакомый черный череп со змеей, извивающейся прямо изо рта. Тёмная метка. Страх пробежал мурашками по его коже. — Нет! — Он взвизгнул, отступая. — Я ни за что не поклянусь в верности этому убийце! — Тогда ты предатель! — Кузина дико взвизгнула. — Предатель крови! — Если ты правда переживаешь за эту семью, сынок, ты будешь с нами. — Холодно сказал отец с выражением неприкрытого отвращения на лице. — Поклянись, Сириус, — теперь его мать прорвалась вперёд и взяла юношу за руку, — Ты можешь быть прощён. Все мы иногда сбиваемся с пути. Поклянись в верности и Тёмный Лорд будет милосерден. — Нет! Отпусти меня! — Он вырвал запястье из цепкой хватки матери, отступая дальше к книжным полкам. — Пришло время выбрать сторону, сынок. — Я сказал нет! — Повзрослей, Сириус! — Остановитесь! Просто оставьте меня в покое! — Твоя кровь всё ещё чиста – ещё есть время доказать свою преданность... — Нет! — ЭТО НЕ ИГРА, МАЛЬЧИК! — заорал отец, но первой подняла палочку Вальбурга. — Ты узнаешь, — сказала она, словно в лихорадке, — что именно ожидает тех, кто посмел бросить вызов Тёмному Лорду. А затем... Не было ничего, кроме адской боли.