Акцио, Драрри!

Поднимаясь на Астрономическую башню следом за Поттером, Малфой был уверен – это дерьмовый план. Даже хуже, чем тот, из-за которого он оказался здесь, в Хогвартсе, на очередной годовщине победы. Но молчал – знал, что спорить сейчас бесполезно. Как минимум потому, что сам вызвался быть рядом на этот раз, куда бы его дурной герой ни отправился, сколько бы ни сидел в пустом кабинете под взглядами мёртвых портретов мёртвых людей. А ещё Драко до тошноты боялся снова оказаться там, где всего четыре года назад слишком дорого обменял свою жизнь. Страх бился в горле рваным пульсом, путался в ногах алкогольной тяжестью, хотя всё опьянение схлынуло с Драко ещё после первого пролёта. Он бы и рад был развернуться, сбежать, как и полагается трусу – предателю – но… Пальцы Поттера больно впивались в предплечье и казались ледяными даже через несколько слоёв ткани. Что-то важное противно ворочалось внутри, не позволяя Малфою малодушно сбежать. Не к месту вспомнились слова Снейпа, брошенные им через плечо, будто нехотя – как и всегда. Много лет назад: так давно, что Драко не понял, к чему это было. Но фраза всплыла в голове, зазвучала знакомым голосом и интонацией: «Это, мистер Малфой, называется совесть. Непозволительная роскошь для представителя вашей фамилии. И редчайший рудимент. Скажите матери спасибо при случае. Полагаю, это её заслуга». Память так живо воспроизвела холодный и чуть презрительный тон, что Драко нервно огляделся по сторонам: не притаился ли где-нибудь между камней забытый портрет. Но глубокие тени Астрономической башни безмолвствовали. Только становились с каждым пролётом всё глубже и резче, словно кто-то засыпал в щели перуанский порошок мгновенной тьмы. Лестница закончилась так неожиданно, что Драко едва не упал, поставив ногу на несуществующую ступеньку. Подумалось, что если бы не стальная хватка Гарри, он вполне мог бы на радость всем гостям Хогвартса повторить судьбу Дамблдора. Только вот стоило Малфою встать ровно, как спасшая его – снова – рука разжалась, а Поттер опустился на пол, сполз по сырым камням. Словно зачарованный солдатик, в котором закончилась магия. Драко не успел задуматься – но всё равно вздрогнул от глухого и будто мёртвого голоса. Гарри теперь был совсем не похож на того, кто несколько часов назад толкал в Большом зале речь о единстве, дружбе и равенстве. Того, кто почти заставил поверить в это даже Драко Малфоя. — Он был твоим деканом столько лет. Северус. Уже слишком поздно, но... Драко, пожалуйста, расскажи мне о нём. – Просьба Поттера жаркой пощёчиной обожгла замёрзшие щёки. Выбила все связные мысли из памяти, воскресила в ней образы прошлого. Тёмный силуэт, внезапно выросший из бездонных теней этой про́клятой башни. Резкий – решительный – росчерк волшебной палочки и бесстрастное – как всегда – заклинание. Такое будничное и безликое, словно не самое страшное из Непростительных, а обычный «Люмос» или «Акцио». Ночной ветер растрепал полы мантии, забрался ледяными руками призраков прямо под кожу и вывернул наружу самое сокровенное, самое тайное. Драко прислонился плечом к щербатой стене, не глядя на Поттера. – Он был моим крёстным гораздо дольше, чем просто деканом. – Слова дались Малфою с трудом, словно холодные пальцы Того, кого уже нет, снова сжались на горле. На несколько долгих мгновений Драко показалось, что он чувствует кожей костлявую хватку: голову повело, в висках с рёвом зашумела кровь, а потом… Потом он с трудом, рвано вдохнул и удивлённо стёр горячую слезу, скатившуюся по скуле. – Что… Что ты хочешь услышать? – спросил Драко и не дал Поттеру даже осмыслить сказанное. Сам ответил, словно никого больше не было на площадке, залитой бледными лужами лунного света. – Он был хорошим человеком. Тяжёлым, со скверным характером и своим, особым представлением о правде, справедливости и чести. Он был тем, на кого я всегда мечтал быть похожим, но никогда не приближусь к этому и на дюйм. Усмешка, больше похожая на рваную рану, скривила бледные губы Малфоя, и он продолжил: – Он был лучшим из тех, кого я знал. Великим мастером своего дела. Он дарил мне на дни рождения книги, котлы и колбы. А однажды подарил драконий зуб и клочок печени в банке. Мама страшно ругалась. Но… это, конечно же, совсем не то, что ты хотел бы услышать. Конечно же, нет. Драко замолк, утирая с лица непрошенные слёзы, от которых больно защипало глаза. Перевёл дыхание. Поттер только смотрел на него – и молчал. – Так что тебе рассказать, Гарри? Что ты хочешь узнать сейчас? – Малфой запахнул мантию, прячась от холода слишком пристального взгляда. – Всё. Расскажи мне всё.