Алые слёзы

      Раньше Атсуши совсем не задумывался об экзаменах. Он и так учиться кое-как, его оценки постоянно скачут с «отлично» до «боже, насколько ты тупой». А эти экзамены после каждого триместра. Да и ещё хуже, так как он перевёлся в новую школу в начале второго семестра, то ему ещё пересдавать экзамены за первый семестр, так плюс ещё и за второй. Накадзима поделился этим с Акутагавой, тот лишь фыркнул.       — Тигр, ты совсем? — было видно как Рюноске старательно пытается сдерживать смех. — Экзамены за первый семестр ты сдавать не будешь, дурак.       — Правда?       — Ты же сдавал их в старой школе?       — Ага...       — Всё. Нужно лишь письменное доказательство – и всё. — хлопнул в ладоши Акутагава.       — А... Точно!       — Как же ты любишь себя накручивать. — цокнул он возвращаясь к очередному хоррору. Но теперь он не читал, а в наушниках, со спокойным лицом смотрел как расчленяют девушку в ужастике. — Ну кто так вскрывает животы, совсем неестественно...       Накадзима пожалел, что он вообще заглянул в телефон Аку, там было столько крови и вывернутых наружу органов, что просто было не то что тошно, ему было ужасно страшно такое лицезреть.       Рядом уютненько так спал Федор на плече Акутагавы. Накадзима смотря на эту картину грустно улыбнулся, почему то хотелось оказаться на месте Доста. Да и голова невольно такая тяжёлая стала...       Конечно, когда сидишь в этой больнице, на скамье, не менее часа уж точно, как тут не уснуть? Голова Атсуши опускалась вниз... Очень хотелось соприкоснуться с острым плечом Аку...       Но Накадзима ударился сильно о скамью. Закричал от боли, потирая правую сторону лица. Он поймал на себе не понимающий взгляд Акутагавы, который разговаривал с Чуей. И увидел явно невыспавшимся Федора, который сонно потирал глаза.       — Ацу, что с тобой?       — Аргх... Больно... — вставая произнёс Атсуши. Он слегка шатался, но вскоре, опираясь о стену, он смог выровниться и наконец нормально спросить. — Как там Дазусаму? Даза... Ах...       — Дадзай? — переспросил Чуя подходя к Накадзиме. — Точно всё нормально? У тебя язык заплетается.       — Скоро пойдёт... Пройдет.       — Вот дурак, — Акутагава приложил свою просто морозную руку к его правому виску. Словно лёд приложили – Накадзиме стало намного лучше. — Эй, ты что... Мурлычишь?       — Ч-что?! А-акутагава! Это не смешно!       И вновь Чуя откровенно ржал, а Дост, проснувшись, тихо хихикал. Накадзима весь пылал от стыда.       — Э-эй, меня кто-нибудь навести-ит? — послышался голос Осаму, они повернули головы и увидели Дадзая на костылях (правая нога была сломана), с шиной на шее и с таким количеством синяков и ссадин – как будто с десятого этажа упал, эй-богу.       — О, Дадзай хреново тебе, — сразу подал голос Федор невольно прикрывая собой Акутагаву, — Язык я вижу, не пострадал.       — Как ты жесток, Федор, — томно вздыхая произнёс Осаму, — знаешь как хреново жить, если даже не можешь нормально повеситься?       — Ты, маньяк-суицидник, — придерживая плечи Акутагавы прорычал Чуя, — ты сам знаешь о чём Федор. Не медли.       — Дадзай-сан. — угрюмо произнёс Атсуши, все взгляды устремились на него. — Вы ужасны.       Дадзай чуть не упал от такого заявления, костыли соскользнули, но к счастью у Федора была реакция не хуже, чем у тигра, так что легко поймал Осаму, при этом аккуратно хватаясь за талию – как стало известно позвоночник он, на самом деле не повредил, это просто или Чуя недослышал, или врачи ошиблись. Шея давно излечилась.       — Эти слова ранят тебя не хуже ножа, да? — улыбаясь произнёс Федор.       — Ты...       — До выпускного ещё два года, если что так. — кашляя сказал Акутагава. Накахара смеялся теперь вместе с Атсуши, а горел от стыда только Осаму, что не скажешь о Федоре.       — М-м, Осаму, станешь моей дивой на балу~ — кружа его в танце, говорил Достоевский. Каким-то чудом, даже не тревожа его сломанные кости. — Ты так прекрасен... Лишь ты достоин моей руки, Осаму~       Он явно издевался, говорил это таким тошно-сладким тоном, что если бы Дадзай мог, то размазал бы это лицо о ближайшую койку. Акутагава громко рассмеялся, хватаясь за живот.       Мигом затихли все звуки, был слышен лишь весёлый смех Акутагавы. Такая... Широкая улыбка, яркий и искренний смех – это всё так... Атсуши застыл, смотря на Рю, губа дрожала, а щёки запылали розоватым цветом. Рюноске почувствовал на себе удивленные взгляды и замолк.       — Что так смотрите? Смех никогда не слыхали?       — Не... Твой... — заикаясь, прошептал Атсуши. Он лишь моргнул и тут же очутился на глубине чёрных вод. — А-акутагава...       — Тебе что-то не нравится?  — всё приближаясь к его лицу прошептал Рюноске.       — Не-ет... — отстраняясь и махая руками говорил Накадзима. — Ты... Смейся по чаще... — он заправил за ухо длинную челку, при этом смотря на носики своих ботинок. — Тебе идёт.       На лице Акутагавы было написано чистое удивление, но это длилось совсем не долго – он мгновенно вернул себе мертвое спокойствие.       — Пф, глупости. — махнул рукой он.       — Это совсем не глупости! — обиженно закричал Атсуши, поднимая взгляд. Но это утверждение так и осталось без ответа.       — Федор я убью тебя... Ау! — Дост, положил (точнее сказать бросил) Осаму на койку. Последний, естественно, доволен не был, особенно тем, какое шоу устроил Федор. — Не стыда, ни совести!       — Чья бы корова мычала. — закатил глаза Федор, а после довольно близко приблизился к его лицу. — А моё предложение остаётся в силе...       — Изыди, Альфонсе. — отрезал Дадзай пытаясь хоть как-то отвернуться, к сожалению, шина мешала.       — Как ты груб со мной, — обиженно сказал Федор, хватаясь за сердце. — Ты разбил моё сердце...       — Не воруй мои фразы.       — Ты стал таким скучным, Дазаюшка...       — Эй, Чуйка, его кто-то последнее время не ударял по голове?       — Я тебе не Чуйка, маньяк забинтованный! — закричал Накахара уже готовясь как следует врезать, но Накадзима сильно держал Чую от избиения и так покалеченного Осаму.       — Да, ему Гоголь хорошенько по голове треснул. — задумался Акутагава вспоминая разговор с Сигмой.       — Акутагавушка~ — пропел Федор с распростёртыми объятиями приближаясь к Рюноске.       Последний же отступал назад от явно слетевшего с катушек Достоевского. Тот выглядел так, словно сейчас обнимет Аку, а потом  съест и не подавится даже. Акутагава стукнулся копчиком о тумбочку. Не отрывая взгляда от Федора, он нашел на тумбочке книжку или блокнот, в общем, главное, что он ударил этим по голове Доста.       — Ау! — вскрикнул русский потирая голову. — Рю, ты чё меня бьёшь? Э... — он начал оглядываться не понимая почему вокруг него белые стены... И что Дадзай на койке делает... — А что я в больнице забыл?       — Э..?       — Федор, ты издеваешься? — прокричал Чуя первым отправившиеся от шока. — К Дадзаю мы пришли, ты его кстати на свидание пригласил...       — ЧАГО?! — в отвращении вскрикнул русский прячась за Аку. Последний аж перекрестился. — Гадость, бу-э.       — Обидно вообще-то, — пробурчал Осаму лежа на койке. — Если даже ты меня не хочешь пригласить, что с другими то...       — Вот Чую пригласи. — спокойно сказал Федор выглядывая из-под черного плаща Аку.       — Эй! Ты чё у меня под ногами делаешь?! — прокричал Аку опуская голову. Федор лишь улыбнулся и вернулся в своё убежище.       — ДА НИ ЗА ЧТО! — прокричали одновременно Чуя и Дадзай, ища глазами того, кто это сказал.       — Федор, я тебе не мамочка! Вылезай! — кричал Акутагава пытаясь как-то избавиться от Федора под ним. — Если я тебя на два года старше, это не значит...       — Да понял я, понял. — буркнул Федор, но вылезать не спешил. Рюноске устало вздохнул, но всё же смирился с этим.       Дадзай тяжело вздохнул.       «Вот чёрт, почему просить прощения так сложно?»       — Эй, Акутагава... — неожиданно начал Дадзай мучая подол простыни здоровой рукой, Рюноске повернулся на источник звука. Осаму же не поднимая взгляда тихо произнес. — Прости...       — Что-что? Я не расслышал.       — Да прости меня! — уже громче сказал Дадзай поднимая глаз, он встретился с бездонной ямой в которой была лишь пустота, ничего совсем.       Осаму устало закрыл глаза и кое-как повернулся к нему спиной.       — Эй, Дадзай. — отозвал его Рюноске, но Осаму не поворачивался. — Я прощаю тебя.       Дадзай грустно улыбнулся, но эту улыбку так никто и не увидел.

***

      Дадзай и Федор пришли в школу одновременно. Осаму выписали через неделю после той встречи, а Федор уже отбыл своё наказание дома.       Впрочем, Досту пришлось хуже всего – он не только лишился карманных денег на месяц, но и теперь должен был как-то их заработать, ведь Вера наотрез отказалась платить за то, что там устроил. Конечно Федор взял в кредит у Веры, и теперь, отрабатывает эти деньги работая по дому, в общем от слова совсем не высыпаясь. Ведь его сестра так загоняла, что даже домашнюю работу никак не сделаешь (хотя он, впринципе, её никогда и не делал). А когда она ещё узнала, что у него успеваемость, мягко говоря так себе... То ещё и читала полчаса лекции о том, что нехрен исчерпать свой ум на какие-то глупости, учёбой бы занялся, да и как он экзамены сдавать будет? Федор ответил довольно прямолинейно: «Мне это не нужно.» (конечно там ещё добавилось, после, несколько матов, но это мы пропустим). В конце концов, Федор пообещал, что один предмет сдаст лучше всех в школе, а вот с остальными заморачиваться не будет – потому что просто лень. Вера же в ответ просто устало вздохнула, ответив: «Делай что хочешь, достал уже».       — Чего такой поникший? — уже пятый раз спросил Дадзай, Федор очнулся.       — Учиться не хочу, — устало пробурчал Федор, потирая глаза. — Бесит меня вся это суета.       — Говоришь прям как Чуя. — рассмеялся мягко Дадзай глядя на ближайшее дерево. — О...       — Тебя твой Чуя прибьёт. — перебил Федор, проследив за его взглядом. Он передал ему карманный нож. — Если больно будет.       — Это мне...       — Ещё как нужно, — улыбнулся Федор, кладя нож в его руку, — я знаю.       — Ты в курсе, кому ты доверил нож? — спросил весело Осаму. Достоевский повернул голову через плечо.       — Я знаю, что ты ненавидишь кровь. — уверенно сказал он. — Так что вены вскрывать не будешь.       — Так уверен? — прошептал Дадзай опуская взгляд на свои руки. Федор подошёл к нему и положил свои руки на его предплечья. Он повёл пальцем по его венам.       — А раньше любил, — прошептал Федор не отрывая палец, — а то зачем тебе бинты? — он не поднимал глаз. — Но сейчас ты другой.       — Ты что, резался? — догадался Дадзай, смотря как палец Доста резко останавливается, а после его рука чуть сжимает его запястье.       — Иногда меня пугает проницательность моих знакомых. — нервно рассмеялся Федор.       У Осаму округлились глаза. Русский уже хотел убрать руку, но Дадзай схватил её и потянул вниз его рукав. Там он увидел... Забинтованное запястье, где были видны свежие пятна крови. От взгляда на эту бурое пятно у Дадзая началась тряска и его начало чуть подташнивать. Федор резко опустил рукав.       — И что тебе это дало?       — Ты... Зачем?       Федор лишь тяжело вздохнул, отвернулся, и направился в сторону школы, лишь бросив напоследок, слова, которые, вскоре, будут написаны в сознании Осаму алым цветом.       — Тварь ли я дрожащая или право имею? — он сказал это настолько тихо, что никто бы другой не услышал. Но Дадзай понял его, понял, и нервно рассмеялся.       Он посмотрел на верёвку, которая постоянно лежала под деревом, взял её в руки и обернул вокруг шеи. Он открыл нож, руки его сильно тряслись. Только через несколько минут он смог как-то остановить дрожь.       — Тварь... Дрожащая... — он прислонил нож к своей шее, закрыл глаза... — Имею... Имею право...       Он взмахнул ножом.

***

      — Опять Дадзай математику прогуливает,  — пробурчал недовольно Чуя, совсем не слушая о чём там кричит четырёхглазый. — Пф, а скоро экзамены...       — Чуя Накахара!       — А?       «Что он там говорил? Мне что-ли? Во дела...»       — Вы меня услышали?       — А?       — Ясно всё. — Куникида стукнул сильно по столу. — Передай своему другу, что если завтра он не объявиться, то я оставлю его на второй год.       — Пф, ладно. — пробурчал Чуя закрывая лицо шляпой. Остальное его впринципе не касалось, так что он со спокойной совестью заснул.       На уроки Куникиды-сенсея не ходят только те, кто жизнью своей не дорожит, Осаму как раз был таким. Хотя впринципе ходить не ходить – разницы нет, Куникида объясняет, совсем не обращая внимания на то, что творится в классе, на его уроках чаще всего спят. Но есть одно огромное «но», на следующем уроке он обязательно спросит тех кто не слушал, вот поэтому получить неудовлетворительную оценку у него проще простого. Если конечно ты не спишь на его уроках.       Накахара естественно в этих двойках уже купался с головой. Но ему было на это настолько, мягко говоря, всё равно, что он не напрягался. Предкам, впринципе, тоже было всё равно, точнее сказать – на сына у них времени никогда не было, так что они даже не знают, что происходит с оценками у Чуи.       Накахара не ненавидел школу. Он почти любил её, но только из-за того, что здесь можно заниматься тем, чем любишь. И это был... Волейбол.       Волейбол самый популярный спорт в этой школе, вот поэтому на него раньше ходили толпами, после, отбор становился всё сложнее и сложнее. В конце концов оставались единицы. Но при этом, в школе было всего три команды, которые постоянно соревновались друг с другом. И каждый год побеждала, то одна, то вторая, то третья команда – действующих чемпионов не было.       Три команды:       Детективное агентство, это название было предложено самим Рампо. В это команду входили: Кэнджи – центральный блокирующий, Танидзаки – либер, Дадзай – связующий, доигровщики – Йосано и Рампо, Атсуши – диагональный (который только недавно присоединился).       «Раз вы Детективное агенство, тогда мы Мафия» – так произнёс капитан команды Накахара Чуя, является он диагональным. Несмотря на свой рост, он просто идеально подходил для этой роли. Связующий у них Акутагава, Гин и Хигучи – доигровщики, центральный блокирующий – Озаки, либер – Тачихара. О, и не смотрите на то, что половина у них – девушки, они устраивают такое шоу, что все мальчишки остаются в тени.       Команда, под названием «Гильдия». Капитан команды – Френсис (который сейчас лежит поломанный на больничной койке), является он диагональным. Также Натаниэль – связующий, который после того случая ушел из команды. Джон – центральный блокирующий, Лавкрафт – либер, Марк и Гоголь (которому явно было очень скучно) – доигровщики. А также, на роль связующего был взят...       Вот эти три команды постоянно пополнялись и менялись. Иногда бывали довольно серьёзные стычки, оканчивающиеся больничной койкой.       Но это и нравилось Чуе. Это весело.       Вот поэтому после уроков он наконец решил поискать Дадзая, что-то долго не объявлялся. Он шёл в сторону дерева на котором Осаму постоянно вешался, но что странно – он не увидел Дадзая на нём. Опустил взгляд и увидел красную жижу...       Портфель громко упал на землю, он быстро обогнул дерево, опустил взгляд и схватился за сердце.       — Чёрт, сок разлился... — послышался грустный голос Осаму. Чуя грохнулся на землю облегчённо вздыхая. — О, Чуйка!       — Я не Чуйка, придурок... — устало пробормотал Накахара слабо ударив Осаму по плечу. Он заметил на ногах суицидника разрезанную пополам петлю. — Хех?       — Что? — поймав странный взгляд Чуи, спросил Осаму. — А, она сама порвалась, износилась...       — Врёшь? — весело спросил Чуя приподнимаясь на локтях, волнение постепенно уходило. Осаму широко улыбнулся.       — Я так ужасно лгу?       — Кошмарно лжёшь. — подтвердил Накахара глядя на нож в его руке, к счастью он не был измазан в крови, значит, он до сих пор ненавидит кровь.       — Нож Федора, — сказал Дадзай сжимая его в своей руке, — это крыса меня испытала. Вот же...       — Испытала? Подожди... У тебя, что до сих пор остались эти мысли?! — вскочил Чуя.       — Хуже, я чуть это не совершил. — устало пробормотал Дадзай и прислонил к сонной артерии нож. — Чуть не провёл по этой артерии ножом...       Чуя резко ударил по его руке и нож упал на землю. Схватил за воротник Дадзая и с силой притянул к себе.       — Я не позволю.       — Хех, почему же? — нервно рассмеялся Осаму глядя прямо в небесные глаза Накахары, которые сейчас походили на бушующий океан. — Я думал ты будешь только рад моей смерти.       — Придурок. — Чуя бросил его в сторону и Осаму ударился затылком о дерево. — Не хочешь потренироваться? Говорят у «Гильдии» новый связующий.       — Я кажется знаю кто именно.