Другой финал

      — Что ты будешь делать? — спросил Мерлин. Он сидел на земле напротив Артура, между ними горел костер.       — Не знаю, — ответил Артур. Мерлин вряд ли мог винить его. Даже он не был уверен в ответе. «Мое сердце говорит: «Сделай все, что в твоих силах, чтобы спасти Мордреда, но я видел, какие страдания приносит колдовство. До того, как мой отец объявил магию вне закона, Камелот был почти уничтожен колдовством. В мое время Моргана использовала магию только для зла. Как бы ты поступил на моем месте?»       "Я?" — спросил Мерлин. Он надеялся, что Артуру не понадобится его мнение по такому вопросу. Его собственный разум был настолько противоречив, что он едва ли мог дать ответ. «Я всего лишь лакей, заправляющий кровати».       — Лакеи могут быть мудрыми, — ответил Артур, но Мерлин промолчал.       С одной стороны, он должен был защитить Артура от пророчества и Мордреда, несмотря ни на что, но с другой, разве не было частью их судьбы вернуть магию на земли Камелота?       — Молчать не в твоем духе, — заметил Артур.       — Будущее Королевства поставлено на карту, — мягко сказал Мерлин. В некотором смысле он привык, что все поставлено на карту, что судьба всех вокруг него лежит на его плечах, но даже в этом случае он чувствовал себя иначе. Словно принятое сегодня решение изменит все. Если он сделает неправильный выбор, это может означать конец всего, над чем он работал.       — И жизнь человека, — добавил Артур, имея в виду Мордреда, но Мерлин не мог заставить себя особо заботиться о Мордреде. Если бы только этот человек умер, он бы перестал постоянно беспокоиться об Артуре, потому что, несмотря на то, сколько раз он до сих пор спасал жизнь Артуру, в этот раз все было по другому. На этот раз это казалось почти невозможным. Больше всего на свете Мерлин хотел, чтобы Артур жил. Мысль о том, чтобы увидеть, как умирает его лучший друг, была слишком болезненной, чтобы об этом думать.       — Ты должен защищать Камелот, — ответил Мерлин, стараясь уклониться от реального ответа. «Ты должен защитить мир, который строил всю свою жизнь. Благородное и справедливое королевство для всех».       — Ты хочешь, чтобы я пожертвовал другом, — ответил Артур.       И тогда Мерлин понял, насколько эгоистичным был его ответ. Здесь он предлагал Артуру пожертвовать кем-то, когда сам не мог этого сделать. Ибо то, что казалось вечно спасать Артура и следовать его судьбе, было одним и тем же, поэтому он не замечал этого раньше, но теперь Мерлин понял, что больше заботится о сохранении жизни своего друга, чем о своей судьбе: объединении земель Альбион и возвращение магии в королевство.       Что бы ни говорилось в пророчестве, будущее не было высечено в камне. Стал бы он даже думать о том, чтобы посоветовать Артуру осудить Рыцаря круглого стола и продолжать запрещать магию, если бы он не так боялся роли Мордреда, у которого была своя роль в смерти Артура? Нет, он не думал, что стал бы. Будь это жизнь Гвейна или кого-то другого, Мерлин попытался бы повлиять на Артура совершенно противоположным образом, как он только что намеревался.       Как бы он ни был напуган и что бы ни ждало его впереди, Мерлин должен был делать то, что, по его мнению, было необходимо прямо сейчас, а не исходя из какого-то неизвестного времени в будущем. Сами дисиры говорили, что если он хочет спасти все, что ему дорого, он должен принять Старую Религию. Может быть, это был ключ к тому, чтобы избежать пророчества? Или Мерлин просто безосновательно надеялся? В любом случае это не имело значения.       «Если я спасу Мордреда, вся работа моего отца будет напрасной», — продолжил Артур. «Волшебство снова воцарится в Камелоте. Ты этого хочешь?»       Несмотря на все осознание ситуации, Мерлин по-прежнему молчал. Даже если бы он знал, как должен ответить ради будущего своей земли, мысль о том, что его следующие слова могут означать пожертвовать жизнью друга, удерживала его.       — Возможно, мой отец ошибался, — сказал Артур. «Возможно, все маги не настолько злы, как мы думали. Так что же нам делать? Принять магию или позволить Мордреду умереть?»       — Ты действительно можешь принять магию? — спросил Мерлин. Ему хотелось верить, что это возможно. Несмотря на то, что он всегда верил в это будущее, какая-то часть его не могла даже представить себе мир, в котором магия была бы принята. Прежде чем он посоветовал Артуру двигаться вперед и изменить весь их привычный мир, он должен был знать, что на самом деле думает король. — Ты хоть представляешь, что это может означать?       — Нет, не совсем, — признал Артур. «Большая часть магии, которую я видел, была использована во зло».       — Это правда, — продолжил Мерлин. «Но когда магия объявлена вне закона, у тебя никогда не было шанса увидеть хорошую магию. Любой хороший маг, вероятно, либо покинул бы Камелот, либо, по крайней мере, либо в здравом уме скрыл свои навыки. Это означает, что до тех пор, пока использование магии наказывается смертью, видимой будет только злая магия».       — Думаешь, где-то в Камелоте спрятано какое-то полезное волшебство? Артур рассмеялся. "Невозможно”.       — Возможно, — почти защищаясь, ответил Мерлин. «Пока ты не увидишь, как колдун использует свою магию, нет никакого способа узнать, что она у него есть».       — Полагаю, в этом есть какой-то смысл, — сказал Артур. «Тем не менее, нужно быть сумасшедшим, чтобы обладать магией и жить в Камелоте».       — Сумасшедший или нет, а если есть такие люди? Мерлин продолжил. «Что, если бы среди твоего народа были те, кто обладал магией, но оставался верным тебе. Разве они не заслуживают честного и справедливого королевства, такого же, как те, кто родился без магии?»       — Я не могу себе представить, почему кто-то, владеющий магией, поклялся в верности Камелоту, — сказал Артур, явно потрясенный этой мыслью. «Это возможно, только если у них вообще нет чувства самосохранения».       Мерлину пришлось сдержать смех. Он был прав, но все же было забавно думать о том, как Артур это сказал. Может быть, он был прав, и Мерлин был сумасшедшим без чувства самосохранения. Это объяснило бы многие вещи.       — Я думаю, на твоей стороне больше магии, чем ты думаешь, — заявил Мерлин. "Это все, что я могу сказать”.       — Или, другими словами, ты думаешь, что я должен сделать, как они просят, и спасти Мордреда, — прямо спросил Артур. «Независимо от последствий».       — Да, но точнее, я думаю, негативных последствий будет почти столько же, сколько ты думаешь, — ответил Мерлин. Артур недоверчиво поднял бровь, и Мерлин объяснил.       — Подумай об этом, Артур, — подбодрил его Мерлин. «Какова была мотивация каждой магической атаки на Камелот?»       — Мой отец всегда говорил, что магам не нужна причина, — сказал Артур.       — У каждого есть причина тому, что он делает, — ответил Мерлин. «Если бы кого-то, кого ты любил, казнили за то, что он не мог контролировать, как бы ты себя чувствовал?»       — Я был бы зол, — через мгновение ответил Артур. Мерлин махнул рукой, как бы говоря: «Ну вот».       После этого Артур откинулся назад, но смотрел он вниз, поскольку он явно глубоко задумался.       Вот, подумал Мерлин. Теперь дело за Артуром. Он изложил свою собственную точку зрения, насколько мог, не раскрывая своей магии, и Артур должен был принять решение самостоятельно.       Они довольно долго сидели молча, пока вдруг Артур не встал. Зная, что он, должно быть, принял решение, Мерлин встал вместе с ним, и вместе они пошли обратно в пещеру. Как и раньше, Артур оставил свой меч у входа, прежде чем войти внутрь.       Теперь перед ними стояли три фигуры в плащах; только их рты были видны до капюшонов.       — Ты вернулся, — сказала одна из дизиров. — Итак, решение принято?       — Да, — ответил Артур. Затем, глубоко вздохнув, он добавил: «Я готов сделать так, как вы просите, но у меня есть одно условие».       Мерлин понял недовольство дизира его словами по тому, как они затаили дыхание.       — Не тебе устанавливать правила, — сказал дисир слева.       — У тебя здесь нет власти, — добавил Дизир справа.       — То, о чем я прошу, не ради меня, а ради моего народа, — взмолился Артур. «Все, о чем я прошу, это то, что если возвращение магии принесет моему народу большие страдания, вы позволите мне еще раз ограничить ее распространение».       — Магия не бывает ни доброй, ни злой, — сказали Дизир как один.       — Мы не принимаем ваше условие, — сказала Дизир слева.       — Слишком долго магия наказывалась за одно лишь ее существование, — продолжил Дизир. Мерлин больше не мог понять, кто говорит. Все трое так часто меняются местами, заканчивая предложения друг за друга.       — Больше такого не будет! — сказали все трое как один. «Ты, Артур Пендрагон, должен выбрать. Все или ничего».       Артур повернулся и посмотрел на Мерлина, который попытался ободряюще взглянуть на него.       — Тогда ладно, — сказал Артур. «Я сделаю, как вы просите».       — Твой рыцарь будет жить, — продолжал Дизир. «Но не думай, что можешь обмануть нас. Мы узнаем, если ты откажешься от своего слова».       — До следующего раза, Артур Пендрагон, — сказали Дизир как один, а затем замолчали.       Артур медленно повернулся и вышел из пещеры. Мерлин последовал за ним.       Король молчал, пока они собирали лошадей и отправились обратно в Камелот. Они ехали больше часа, прежде чем он заговорил.       — Я совершил ужасную ошибку? — спросил Артур, явно расстроенный.       — Нет, — сказал Мерлин, улыбаясь своему другу. «Нет, не совершил».       — Не знаю, почему я слушаю тебя, Мерлин, — проворчал Артур. «Я имею в виду, что ты можешь знать обо всем этом? Хорошая магия в Камелоте! Ха!»       — О, ты бы удивился, — улыбнулся Мерлин. Он не мог стереть ухмылку с лица. Каким-то образом он знал, что сделал правильный выбор. Даже если бы Мордред был жив, это был бы лучший путь. Он просто знал это или, может быть, надеялся, но даже в этом случае дизиры, похоже, верили, что возвращение к старым обычаям спасет Камелот, и Мерлин хотел, чтобы это было правдой, но больше всего он хотел, чтобы Артура пощадили.       Мерлин не мог поверить, что его эгоизм почти заставил его сообщить Артуру, что магии нет места в Камелоте. Разве он не стремился все это время к прямо противоположной цели? Когда жизнь его друга стала для него важнее всего остального?       — Да уж, — усмехнулся Артур. — Нет ничего, что ты мог бы сделать, чтобы меня удивить, Мерлин. Мерлин не смог сдержать смех при этом замечании. "Это не смешно!"       — О, еще как смешно, — хихикнул Мерлин.       — Прекрати ржать! - приказал Артур. Мерлин почувствовал, что в него что-то вот-вот бросят, и у него хватило здравого смысла пригнуться. И действительно, почти пустой бурдюк короля теперь валялся на земле рядом с лошадью Мерлина.       — Теперь посмотри, что ты заставил меня сделать! Зарычал Артур. «Иди, возьми и наполни его, пока ты здесь».       «Некоторые вещи никогда не меняются», — вздохнул Мерлин, слезая с лошади, чтобы принести бурдюк с водой.       Вместо того, чтобы на самом деле найти источник воды, Мерлин просто скрылся из виду в лесу, чтобы волшебным образом наполнить бурдюк с водой и вернулся к лошадям.       — Как-то ты быстро, — сказал Артур, когда Мерлин подошел.       — Говорил тебе, я полон сюрпризов, — улыбнулся Мерлин.       — Или мы просто случайно остановились у ручья, — ответил Король, подняв бровь.       — Что случилось с “лакей может быть мудрым”? — заметил Мерлин.       — Я ничего подобного не говорил, — заявил Артур, садясь на лошадь.       — Типично, — проворчал Мерлин.       Остаток пути домой они ехали молча. Камелот был как раз в их поле зрения, когда Артур заговорил.       — Не знаю, как я им скажу, — нервно сказал Артур, глядя на цитадель.       — Просто скажи им, — ответил Мерлин. «Они поддержат тебя».       — Ты этого не знаешь, — сказал Артур. «Я только что изменил всю структуру земли ради одной жизни».       — И именно поэтому они поддержат тебя, — уверенно сказал Мерлин. «Они знают, как ты их ценишь. Ты обращаешься с ними как с равными, и рыцари любят тебя за это».       Но Артур все еще выглядел неуверенным, поэтому Мерлин продолжил.       — Насколько я знаю, никто из твоих рыцарей не пострадал от магии, кроме Морганы, — напомнил Мерлин своему королю. «У них не будет причин бросать тебе вызов. И не забывай, что из-за чрезмерно строгих правил магии отца Гвен ложно обвинили и убили. Она тоже не будет против».       — Хотел бы я чувствовать себя так же уверенно, как ты говоришь, — простонал Артур.       — Есть только один способ выяснить это, — сказал Мерлин, указывая на Камелот.       Артур глубоко вздохнул и снова начал двигаться вперед. Первое, что они увидели, когда вошли во двор, был Мордред, выглядевший живым и здоровым. Мерлин знал, что именно к этому он вернулся домой, но все же не мог не волноваться, наблюдая, как Артур обнимает человека, которому суждено убить его.       — Он только что проснулся, — сказал один из рыцарей. «Мы не могли этого объяснить».       — Я могу, — торжественно сказал Артур. «Я заключил сделку, чтобы спасти его жизнь».       — А что ты предложил взамен? — спросил рыцарь.       — Чтобы объяснить это, я созову заседание Круглого стола, — сказал Артур. Затем он приказал созвать всех рыцарей и собраться за столом через час.       — Я очень надеюсь, что ты прав, Мерлин, — многозначительно сказал Артур.       — Все будет хорошо, — сказал ему Мерлин. "Обещаю."       Артур посмотрел на него с сомнением, как будто говоря, Мерлин не в силах обещать такие вещи. Это заставило Мерлина улыбнуться.       Они направились в большой зал, где стоял круглый стол. Там они ждали, Артур на своем месте, а Мерлин в стороне, как всегда. Постепенно присоединились рыцари. Королева тоже. Она подошла и села рядом с Артуром. Сэр Гвейн прибыл последним, выглядя так, словно его подняли с постели с довольно сильного похмелья.       — Вам, наверное, интересно, зачем я вас всех сюда собрал, — начал Артур. «Грядут великие перемены, и я сам их начну. Я надеюсь, что это пойдет на пользу стране, но боюсь, что это вызовет раздоры».       — Что бы это ни было, вы знаете, что мы с вами, сир, — уверенно сказал сэр Леон.       — Я знаю, что вы все в это верите, но я просто хочу, чтобы вы знали, что сделка уже заключена и ее нельзя отменить, — продолжил Артур. «Поэтому, даже если ни один из вас не согласится со мной, я ничего не могу сделать, чтобы изменить решение. Что я могу обещать, так это то, что никто не будет думать о вас хуже, если вы выступите против».       — О, просто расскажи нам уже, — проворчал Гвейн.       — Я дал обещание вернуть магию в Камелот, — наконец сказал Артур. «С этого момента магия больше не находится вне закона в Камелоте».       — А как же Моргана? — спросил Элиан.       — Она по-прежнему враг Камелота, — объяснил Артур. «Но больше не из-за ее магии, а из-за того, как она решила ее использовать».       — Ты серьезно, не так ли? — сказал Мордред с благоговением в голосе.       — У меня нет выбора, — ответил Артур. «Сделка заключена».       — Вашему отцу это не понравилось бы, — добавил сэр Леон.       — Если бы это зависело от моего отца, те немногие из вас, кому он позволил бы быть посвященным в рыцари, стояли бы на коленях у моих ног, а не сидели бы напротив меня как равные, — заявил Артур. «Я не мой отец, и я некоторое время задавался вопросом, может с магией все намного сложнее, чем показывал мне отец».       — Я, например, думаю, что ты поступил правильно, — сказал Мордред. Затем он начал скандировать: «Да здравствует король».       Когда эти слова повторили все остальные в комнате, Мерлин не смог сдержать улыбку. Он задавался вопросом, сколько времени пройдет, прежде чем маги этой земли расскажут о своих услугах королю.