Синие очи океана

      Привкус иронии покалывает где-то внутри.       — Андрей Евгеньевич, что вы здесь делаете?       Фил недоумённо смотрел на него из-за полуоткрытой двери. О боже, какой же он домашний. Влажные волосы растрёпаны больше обычного, а повседневная одежда придаёт такого уюта, что больше не хочется видеть его в скучном белом халате. Такие мысли вызвали не только ворох картинок в голове, но и лёгкую улыбку.       — Эх, Филька, ты не только в загадочной русской душе ничего не смыслишь. Ты и простые поступки разгадать не в состоянии. Может, мне тебя в отделении не хватает? Знаешь, как тяжко самому папки в ординаторской разбирать?       — Вы что, пили?

«Конечно да, ты что слепой?»

      — Конечно нет, ты что слепой? — сказав это, Андрей пошатнулся, задевая собой дверной косяк.       — Пойдёмте внутрь и не шумите в подъезде.       Фил закинул чужую руку себе на плечо, боясь, что Андрей не дойдёт сам. Тем более, свет в квартире был включён только на кухне, да и планировка была незнакома. Точно ведь врежется куда-нибудь и не один раз.       Быков не пытался сопротивляться. Духота подъезда сменилась мягким воздухом квартиры интерна. Алкоголь ударил в голову с новой силой. Поэтому и только поэтому он позволил буквально тащить себя по тёмному коридору прихожей.       В нос ударил запах геля для душа. Тёплая шея Ричардса была в паре сантиметров. Голова слегка кружилась, а сердце почему-то забилось с двойной силой. Стало жарко. Вдруг абсолютно бредовая мысль выплыла с задворок подсознания. Всего слегка коснуться губами горячей кожи. Лишь на мгновение. Такое можно списать на случайность или на опьянение, да на всё что угодно. Губы пересохли.       Дыхание на шее, наверное, чувствовалось парнем, но он это либо игнорировал, либо был слишком увлечён поддержанием равновесия их обоих. Андрей сделал вид, что обо что-то запнулся, и Фил крепче сжал запястье на своём плече, чтобы предотвратить мнимое падение.       Приоткрытые губы Андрея секундно коснулись горячей шеи. Сердце ухнуло в груди и время замерло, как и сам Быков.       — Андрей Евгеньевич, вы как? — парень беспокойно глянул на мужчину, на что получил слабый кивок, воспринятый как готовность двигаться дальше.       Они наконец дошли до спальни, и Фил усадил Андрея на кровать. Всё, на что хватило сил у последнего, это поднять рассредоточенный взгляд на американца. Тьма всё-таки пожирает его изнутри, как эрозия. Он совсем выжил из ума? Сон ли это?

«Точно сон»

      Так подумалось ему, когда руки парня потянулись к лицу и аккуратно сняли с него очки. Мягкие подушечки пальцев на мгновение коснулись кожи, подцепляя оправу, и исчезли, как наваждение. В подтверждение реальности всего происходящего оставив лишь прохладное ощущение где-то на основании скул. К лицу начала приливать кровь. Какое же везение, что тут темно и что он пьян.       После с него принялись стягивать кожанку. Быков схватил Фила за запястье, стараясь несильно его сжимать, и взметнул на него свой взгляд.       — Не надо, — произнёс он тихо, но вкрадчиво, почти по слогам.       — Ну вы же сами не снимете.       Андрей выдохнул и отпустил запястье, понимая, что парень прав, как на зло. Дыхание перехватило, когда чужие руки схватились за вороты чёрной ткани на груди, слегка их отодвинув, и скользнули под неё. Остановившись на плечах, они легко скинули косуху с плеч, а уже через мгновение она была уже в руках Фила. Дышать ровно становилось всё труднее, внизу живота начинал скручиваться тугой узел. Захотелось отвлечь себя любой доступной мыслью. И такая нашлась.        Куда делись берцы? Когда он успел их снять и сам ли он их снял?       

«О нет, нет, нет»

      Лишь успел он подумать, как Фил опустился на одно колено и стал расшнуровывать чужую обувь. Цепкие пальцы начали аккуратно ослаблять шнурки, а голова склонилась так, что он опалял своим дыханием чужое колено.       

«Это дыхание так раздражает. Схватить бы его за волосы… Хороший бы вид получился, как думаешь?»

«Молчи или я себе мозги сейчас вынесу. Богом клянусь»

«А я что? Я ничего.»

      Глаза сосредоточились на чёрной макушке, что находилась почти между его ног. Быков нервно сглотнул накопившуюся слюну. Ричардс был сосредоточен лишь на сложной шнуровке, которой в обычный день Андрей бы хвастался всем, кому мог. А сейчас он проклинал себя и за шнуровку, и за берцы без молнии, и за громкий выдох, который только что издал. Оставалось только молиться, чтобы парень не поднял на него свои глаза. Но нет, куда уж там.       — Вы в порядке?       Их глаза встретились. Захотелось взвыть. Но вместо этого Андрей слабо кивнул и сделал вид, что потолок заслуживает всего его внимания, резко посмотрев вверх, отчего голова начала кружиться. Если он взглянет парню в лицо и задержится на нём дольше секунды, его уже ничего не остановит. Картинка реальности расплывалась, кажется, не только из-за плохого зрения. Все попытки успокоить и дыхание, и сердце заканчиваются провалом.       Он почувствовал, как ноги освободились от плена обуви. Парень встал, аккуратно поставив высокие ботинки чуть поодаль, а куртку положил рядом с Андреем, и через пару мгновений на его плечи легли ладони. Взгляд метнулся вверх и встретился с глазами напротив. Плескалась ли в них вселенская забота или это алкоголь туманит разум? Хотелось верить в первое. Руки Фила заботливо уложили Андрея на кровать, накрывая одеялом.       Фил развернулся, подхватив вещи, и собрался уходить. Разум нашёл несостыковку. Слова вырвались сами собой.       — А ты где будешь спать?       — Всё в порядке, лягу на диване, — сказав это, Фил, наверно, вежливо улыбнулся.       

«Скажи. Скажи ему. Прямо сейчас»

             — Фил… спокойной ночи.       

«Ну кто бы сомневался»

      — Спокойной ночи, Андрей Евгеньевич.       Когда дверь щёлкнула, а от неё начали раздаваться шаги, Андрей лёг на спину. Грудь снова сдавило. Рваный вдох был попыткой освободиться от неприятного ощущения. Не помогло. Глаза с тяжестью закрываются. Темнота кружится, заставляя вновь смотреть на потолок, но и тело, и мозг устали, да настолько, что уже всё равно на кружащуюся тьму.       — Прости, Филька, — произносит мужчина одними губами, перед тем как провалиться в сон.

***

      С той ночи Фил стал его избегать.       Это стало понятно, когда пару дней Андрей пытался его поймать, чтобы отдать ключи. В утро, когда он проснулся на незнакомой квартире, с головной болью и смутными воспоминаниями, его встретила лишь записка с аккуратным почерком и ключи, прямо на ней.       Обрывок белой бумаги поведал ему историю о «внезапном» вызове на работу. Ага, конечно. Чуть ниже была приписка о том, что вчерашнее происшествие останется только между ними и Фил никому ничего не скажет. Стоп. О чём он там никому и ничего не скажет?       Голову начали посещать смутные картинки. Фил чуть ли не несёт его до кровати, снимает с него кожанку, развязывает шнурки, смотря в глаза, и, о слава богам, уходит, желая спокойной ночи. Андрей обернулся из кухни в коридор, бросая взгляд на свою косуху, которая заботливо была повешена на крючок в прихожей. Не показалось. Чёрт.       И с того момента америкашка бегает от него, словно демон от святой воды. И не поймаешь же. Повода нет. Это теперь даже не его интерн, и их теперь ничего не связывает. У Андрея есть свои дела и своя работа. Если ключи Филу не нужны, это сугубо его проблема. Мог бы уже зайти и забрать. Да и Андрей не школьница, чтобы за мальчиком бегать. Правильно? Правильно.       Бренчащая связка ключей мозолила глаза, лежа на рабочем столе. Иногда Андрей крутил её в руках, когда разбирал сложное дело или просто задумывался. Вот только ключи эти были какие-то... пустые, что ли. Видимо, правда запасные. На них не было никакого брелока, который появляется рано или поздно, по мере времени их использования.       В очередное пасмурное утро он увидел Ричардса у входа и только хотел подойти, как он сквозь землю провалился. Опять. А вот Давид, ставший за это время будто тенью Фила, на удивление остался стоять на прежнем месте.

«Надо с нашим анестезиологом всё-таки переговорить. Потом как-нибудь»

      Поговорить и правда уже стоило, ибо сначала мнимая ревность на периферии сознания теперь звонила во все колокола. Аж самому тошно от сгустка тяжести в груди. Но это может подождать. Сначала нужно вернуть ключи. Но такой возможности всё не представлялось, и они продолжали путешествовать в кармане Быкова.       За неделю, которая фоном проплыла мимо, ключи стали как родные. Он даже прицепил их на свою основную связку, та, что от квартиры. А держа её в руке утром, при выходе на работу, заглядывался на эти два лишних ключа, и улыбка заползала на лицо.

***

      В столовую он заглядывал редко. Делать там было особо нечего, а еда, что подают, скорее отбивала аппетит. Но в последнюю неделю всё переменилось. Приходить туда на перерыве стало ритуалом, результатом которого должен стать разговор. Весьма неприятный, но такой нужный.       И вот в среду все эти танцы с бубном наконец увенчались успехом. Давид наконец сидел один за столиком возле стены.       

«Спокойствие, только спокойствие.»

      Андрей вошёл в буфет как ни в чём не бывало. Кинув взгляд на меню первых и вторых блюд, он понял, что восторга оно не вызывало. Поэтому, взяв стакан ягодного компота и поспешно заплатив за него, он направился в намеченную сторону.       Давид же, завидев его, приветственно улыбнулся будничной улыбкой, которой наверняка охмурил уже не одну санитарку. Андрей попытался улыбнуться и создать на лице подобие приветливости, присел напротив анестезиолога.       — Что, Давид Таймуразович, всех из моего отделения хотите к себе переманить? Тогда Лобанова с Романенко с собой брать не советую, а то эти приматы вам шуму-то наведут, — изрекает Андрей, весело улыбаясь, и неважно, что улыбка фальшивая.       — Ну что вы, Андрей Евгеньевич, я никого не краду. Фил же по собственному перевёлся, — без доли сарказма отвечает Давид, отпивая из гранёного стакана компот.       — А Варю вы за компанию с собой таскаете?       — Ну что вы… Мы с Варей просто живём вместе, а Фила подбрасываем до дома. Он живёт недалеко.       — Вы с Варей?       — Ну мы вот уже пару месяцев встречаемся, она не говорила?       — Ваши шуры-муры мне мало интересны. Мне надо, чтобы Варя свою работу работала с прямыми руками, а не как обычно.       — Ну что вы так?       — Всё, некогда мне. Пойду из своих бабуинов людей прямоходящих делать. Чао, — произнеся это и разведя руками в воздухе, вставая, он вышел из просторного помещения.

«Эвона как… Просто подвозит он. С Варей они встречаются. А что ты, ирод, к Филу, как жвачка, прилип?»

«Да успокойся ты уже»

«Замолчи, не до тебя сейчас.»

      ***

      Ко всем проблемам прибавилось резкое желание Насти завести один из тех самых «серьезных разговоров». После очередного трудного дня хотелось лишь отвлечься и выпустить пар, а она, как всегда, начала заморачиваться и воспринимать всё куда серьезнее, чем стоило. И вот они идут по пустой больнице под прекрасный аккомпанемент её недовольного лица и разговоров о переезде. Она присаживается на кресло в холле. Приходится остановиться, пока раздражение тихо скребётся внутри черепной коробке.       — Насть, ну сколько раз мы уже это обсуждали? Мы не будем съезжаться. Я сказал нет.       Брови сами собой сдвигаются к переносице, а глаза жмурятся. Он так устал за сегодня, да и обстановочка не особо располагает к обсуждению такого вопроса.       — Ну, Андрюша…, — пауза, вызванная подбором слов, всё продолжается. Она поднимает на него усталые глаза, — Меня просто волнует, что ты только на ночь у меня и остаёшься. Не то, чтобы я была против, но это как-то не серьёзно, понимаешь?

«Это как-то несерьёзно, понимаешь? Что за сопли, а? Успокой истеричку, бога ради»

       — Насть, — он сделал паузу, чтобы присесть на колени перед ней и взять в свои руки её холодные ладони, и стал нежно поглаживать тонкие пальцы, — мы это уже обсуждали, помнишь? Сошлись на том, что всех всё устраивает, разве нет? Хочешь, давай попробуем заново. Сходим куда-нибудь, а там и поговорим. В более, так сказать, нерабочей обстановке. А то, когда ты на пуфике в больнице передо мной сейчас разрыдаешься, начинает казаться, что ты узнала про чей-то рак… Ну или сифилис. Выбирай, что больше нравится.       — Ну, Андрей, — она легонько бьёт его по руке, когда уголки её губ мимолётно приподнимаются, а одинокая слезинка запоздало катится по её щеке.       — Ну, что Андрей? Я уже 40 лет как Андрей. Хватит нюни распускать. Ты, Настя, главный врач больницы. Ты когда плачешь, ты понижаешь командный дух. Отставить слёзы, я сказал.       Она смотрела на него, как на идиота, но это было неважно. Самое главное, что запланированная Кисегач истерика была убита в зародыше, задавлена и спрятана туда, откуда она и вылезла. Андрей знал, что лишь отсрочивает неизбежное, но деваться было особо некуда.        Это как на тонущем корабле, на котором он какого-то чёрта капитан. Снова. Его шхуна, и так неприглядная, потрёпанная, сейчас абсолютно точно идёт ко дну. Ни заплатки, ни остановка в ближайшем порту её не спасут. Лишь крысы потихоньку бегут с корабля. Вот они, все как на подбор: любовь, надежда и вера. Эти мелкие грызуны, как правило, несутся прыгать за борт в числе самых первых, вместе с доверием и взаимопониманием, а острые гребни синих волн съедают их, одну за другой.       Только сейчас, сидя в неудобной позе напротив Насти, он задаётся, казалось, такими простыми вопросами: а стоило ли это начинать вообще? Стоят ли отношения карьеры? Броситься ли под машину этим вечером или это совсем не вариант? Разбиться? Да, точно, разбиться на байке. Он что, зря его покупал?       Но слабо тряхнув головой, он отбросил все мысли в сторону и вновь взглянул на знакомое лицо. Знакомое, да, но родное ли? Захочет ли он по утрам обнимать её со спины, когда она утром пьёт кофе? А через десять лет?               Нет, не захочет.       Он смотрел на розоватые щёки, тёмные волосы в аккуратной причёске, на светло-коричневые глаза, которые смотрели на него с доверием. Как же скучно. Наблюдая за ней сейчас, он испытывал скуку, если не сказать, что он не испытывал совершенно ничего. Да, она эффективное избавление от стресса, в каком-то смысле, но стоила ли игра свеч? Наверное, нет.       Но этого нельзя сказать. Нельзя сказать сейчас, и вообще, можно ли будет сказать потом? Тоже нет. Простые выходы для решения ситуации закрывались один за другим. Он только что предложил ей начать всё заново, да?       

«Идиот»

      

«Идиот»