Злодейский (Villainous)

      – До меня дошли страннейшие слухи. – Голос темноволосой ведьмы эхом разнесся по каменному коридору.              Анафема остановилась в метре от него и замерла, держа руку на бедре и разглядывая его сквозь решетку. Почерневший железный фонарь в ее руке содержал вовсе не огонь, а комок какого-то странного вещества, похожего на раскаленный свечной воск. Его холодный голубой свет отбрасывал жутковатые блики на ее лишенное возрастных морщин лицо и отражался в очках.              – Страннейшие слухи, – продолжала она, – о колдуне, который совершил предательство, попался по собственной глупости и был посажен в тюрьму за свои провинности. – Она с усмешкой оглядела его с ног до головы. – Состояние у вас и вправду плачевное. – На ней было платье глубокого бирюзового цвета с высоким вырезом, пышными юбками и кружевными манжетами, и она держалась с таким величавым достоинством, словно это место принадлежало ей. У ее ног мелькнула маленькая черная тень; два ярко-зеленых глаза сверкнули, когда кот, ловко обогнув лужу, уселся рядом с ней, подергивая хвостом.              – Какого... какого черта вы здесь делаете? – потребовал Кроу. Меньше ее он ожидал тут увидеть разве что отца.              – Что ж... – Ведьма вздохнула и откинула свою длинную черную косу за плечо. – До меня также дошли слухи, что некая группа колдунов отправилась сегодня на Север с весьма необычным пассажиром. Из этого легко было сделать вывод, что они предпринимают очередную непродуманную попытку переворота. Правильно ли я понимаю, что вы хотите этому помешать?              Невозможная надежда расцвела в груди Кроу – настолько сильная, что причиняла боль.              – Да, – быстро сказал он, стиснув решетку потными судорожно сжатыми пальцами. – Да, у них Азра... Совет захватил принца Азру и направляется в Феллз. Я не могу позволить... Я должен остановить их. – Он тяжело сглотнул. – Вы можете вытащить меня отсюда?              – Мы хотим избежать еще одного дипломатического инцидента, не так ли?              – Эм, я...              Но Анафема не смотрела на него, разглядывая тюремную камеру, толстые петли, хорошо сваренные прутья и огромный висячий замок на двери. У нее под боком кот с подчеркнутым безразличием принялся мыть переднюю лапу.              – Хмф... – Она удовлетворенно хмыкнула. – Сталь. Как я и думала. – Она отложила фонарь и стала рыться в маленьком мешочке, который висел на широком кожаном ремне, застегнутом на ее узкой талии.              – На замке стоит защита, она обожжет вам руки. Вы не сможете его взломать, – предупредил Кроу.              – К счастью, я и не пытаюсь. – Она достала из мешочка маленькую стеклянную бутылочку и цилиндрический стеклянный пузырек. Бутылка была наполнена прозрачной жидкостью, а пузырек, похоже, был абсолютно пуст. Она махнула на него рукой. – Отойдите.              Кроу сделал поспешный шаг назад от решетки.              – Что это?              – В этом – соленая вода.              Кроу озадаченно наблюдал, как она откупорила бутылку с жидкостью и вылила ее на тяжелый висячий замок, пропитав металл. Затем она осторожно открыла пустой пузырек, зажав его между большим и указательным пальцами так бережно, словно он был наполнен раскаленным свинцом. Наклонившись вперед, она ненадолго закрыла глаза, вдохнула и подула на открытый пузырек, как бы направляя что-то на замок.              Металл замка мгновенно окрасился в коричневый цвет, отслаиваясь и ломаясь с резким треском все быстрее и быстрее, пока на их глазах не превратился в кучку коричневого порошка.              Зеленый свет сверкнул один раз, а затем погас, когда замок просто перестал существовать.              Кроу инстинктивно отшатнулся назад и прижался к каменной стене.              – Черт меня побери, что за... что за хрень была в этой штуке? – В своей жизни он видел немало странной магии, но такой еще не встречал.              Анафема сверкнула на него своими темными глазами, такими жуткими и непостижимыми в голубом свете.              – Время, – ответила она.               С быстрым рывком дверь камеры распахнулась со скрипом проржавевшего металла.              – Ладно. – «Приоритеты. О жуткой магии лесных ведьм можно поговорить позже». Оттолкнувшись от стены, Кроу настороженно шагнул вперед и уставился на темноволосую ведьму. Она была на целую голову ниже его, вдруг осознал он. Раньше он этого не замечал: казалось, что она выше. – Спасибо. Не подумайте, что я не благодарен, но... почему вы мне помогаете? Мы едва знаем друг друга.              Анафема вздохнула.              – Потому что мир не слишком добр к тем, кто не ограничивает себя узкими рамками. – Прежде чем Кроу успел спросить ее, что, черт возьми, она имеет в виду, Анафема продолжила: – И я делаю это не только для вас. Лесные ведьмы следят за всем, и время от времени кто-то из вас совершает глупость достаточно большого масштаба, чтобы потребовать вмешательства. И мы вмешиваемся. Мне не нравится мысль о том, что Совет получит неоспоримую власть, а вам?              – Нет. Брр, нет. – Кроу покачал головой и вышел из камеры. «Приоритеты сейчас. Вопросы потом». Он был не из тех, кто смотрит дареному коню в зубы, потому что редко подобные подарки получал. – Ладно, значит, так. Чтобы что-нибудь предпринять, мне нужна моя сила. Надо снять эти проклятые штуковины. – Он задрал рукава (теперь уже грязные и потрепанные), чтобы показать ей серебряные наручники на запястьях. Они все еще покалывали и отзывались болью во всем теле, но он сумел прогнать эти ощущения на задворки сознания.              Взяв его руку, ведьма наклонилась поближе, чтобы осмотреть ее, и с шипением выдохнула сквозь зубы.              – Хм. А вот это уже проблема. – Она постучала по металлу ногтем, покрытым черным лаком. – Они магически усилены заклятием. В них вложено много магии. Вы, колдуны, хорошо поработали в свое время.              – Вы не можете просто использовать больше этого... эм... времени?              – Не в этом случае, и, кроме того, у меня больше нет его под рукой. И поверьте мне, вы не захотите, чтобы оно коснулось вашей кожи. – Она резко выпрямилась, поджав губы и сильно нахмурившись. – Черт. Ненавижу что-то упускать.              Кот покрутился у Кроу под ногами и издал отрывистое мяуканье.              – Вот только не надо этого, я не могу все предусмотреть, – раздраженно ответила Анафема и снова посмотрела на Кроу. – Я не смогу сломать их без приложения усилий, на которые уйдет целый день.              – Нгх. У нас нет этого времени. – Кроу вцепился в волосы и зарычал от досады. – В таком виде от меня мало толку. Наверное, я мог бы просто... грр. Мне нужно срочно добраться до Феллза. Вы можете как-то с этим помочь?              Раздраженное фырканье.              – С вашей силой – да. Но в таком виде, боюсь, нет.              От досады Кроу чуть было не потребовал «тогда что вы вообще можете?», но сдержался. Кроме того, что его, очевидно, только что освободили из тюрьмы, неразумно было злить того, кто мог заставить сталь сморщиться, как старый фрукт.              – Хорошо. Ладно, хорошо. – Он пожевал нижнюю губу и огляделся. Промозглое, вонючее подземелье не предлагало никаких шедевральных идей. – Точно. Может, нам стоит сначала сбежать?              – Мудрое решение. Придумаем что-нибудь снаружи. – Анафема бодро подняла фонарь, открыла стекло и подула на его содержимое. Голубое свечение стало ярче и превратилось в холодный белый свет, заставив их обоих моргнуть. Усиленное освещение не улучшило окружающий вид.              – Где-то здесь притаился стражник, – начал было Кроу, но Анафема уже кивала.              – Не беспокойтесь, я о нем позаботилась. Но проверь, что там впереди, ладно? – Последнее было адресовано коту, который тут же повернулся и неторопливой рысью направился прочь по коридору.              Кроу покосился на нее.              – Эм... кот умеет говорить?              – Ньют, будьте любезны, он предпочитает, чтобы к нему обращались по имени. И все животные разговаривают, – ответила она, выгнув бровь. – Вопрос скорее в том, кого из них мы можем понять.              – Как скажете.              Кроу позволил Анафеме освещать им путь, и они оба последовали за маленькой удаляющейся фигуркой черного кота. Она быстро повела его по длинному ряду пустых камер, а затем вверх по длинной узкой лестнице. Здесь было холодно и душно; его кожа покрылась мурашками, и ему приходилось постоянно бороться с дрожью. Для него это было в новинку: обычно он не мерз так легко. По крайней мере, на голове у него не было колючего мешка, хотя это стало бы скорее благословением: здесь все воняло. Каменный пол был предательски склизким от сырости и ветхости, как и все остальное, а по стропилам над головой ползли узоры черной плесени. Явно не самое лучшее место для жизни. А может, и лучшее: в Пандемониуме все было таким дерьмовым, что порой трудно сказать наверняка.              Пока они шли, Кроу изучал ведьму: стройная фигура, окруженная нимбом холодного света, длинная темная коса, колыхающаяся на талии при движении. Он думал о бесчисленных шутках, которые слышал в детстве, об ухмылках по поводу эксцентричных лесных ведьм «копошащихся в своих садах и разговаривающих с животными», как дряхлые старухи. И ни разу никто не предположил, что животные разговаривают с ними в ответ.              Кроу быстро понял, что никто в Аполлионе не имеет ни малейшего представления о том, о чем говорит, причем даже в большей степени, чем он предполагал. Это заставило его насторожиться и спросить:       – Как вы узнали об этом? И как вы узнали, где я нахожусь?              – Я же говорила, что лесные ведьмы следят за всем, – коротко ответила Анафема. В одной руке она держала светящийся голубой фонарь, а другой приподнимала с грязного пола свои пышные юбки; ее туфли на деревянных каблуках звонко цокали по каменным ступеням. – Со времен Войны.              Кроу подождал, но она не стала уточнять.              – Справедливо. Но это не отвечает на мой вопрос.              – Ну... – Анафема с девичьим проворством перепрыгнула через сломанную ступеньку. – Как только я увидела вас на пороге своего дома в прошлом месяце, я сразу поняла, что вы двое станете камнем преткновения. Поэтому я попросила общего друга присматривать за вами на случай чего-нибудь необычного.              Кроу остановился.              – Общего... У меня нет других друзей.              Анафема бросила взгляд назад через плечо, изогнув полные губы в веселой улыбке.              – Неужели? Увидите, мой контакт ждет нас снаружи. – Она не переставала идти, и Кроу поспешил ее догнать.              Выйдя на лестничную площадку, они прошли мимо охранника, который неподвижно стоял на своем посту, уставившись в пространство широкими пустыми карими глазами. Его руки безвольно свисали по бокам. Одна нога была выставлена вперед, как будто он собирался сделать шаг. Кроу остановился и с любопытством посмотрел на него. Он решительно ткнул стражника в лоб и помахал рукой у него перед лицом, но тот, судя по отсутствии реакции, с тем же успехом мог быть статуей.              – Ха.              – С ним все будет в порядке. Идете? – позвала ведьма.              – А люди еще боятся колдунов, – пробормотал Кроу себе под нос и пошел следом. Но сначала он украл плащ мужчины, потому что пошел он.        ***              Они вышли из большого приземистого каменного здания в унылый полуденный свет Пандемониума. Болотная вонь пронизывала все вокруг, даже в холодном воздухе; не снимая с себя украденный плащ, Кроу, прищурившись, разглядывал окрестности. Он не узнал этот кривой, уродливый, заваленный мусором переулок, походивший на все прочие кривые, уродливые, заваленные мусором переулки, на которые он натыкался в этом неприятном городе. По крайней мере, он был пустынным – только несколько прохожих в конце дороги, бредущих мимо и не обращавших на них никакого внимания.              Он мог сказать наверняка только то, что они вышли не из знакомой ему тюрьму в центре города. Подземелье, так назвала его лорд Велз? Как уместно мелодраматично. Вполне в стиле Совета завести секретную подземную тюрьму, расположенную вдали от Главного центра правосудия, где они могли обделывать свои делишки втихаря. Это объясняло наличие минимальной охраны.              – Привет, дорогой! – воскликнул женский голос.              Кроу резко обернулся и моргнул. Он знал этот голос. Ужасно похоже на...              В конце переулка стояла причудливо одетая в оранжевый атлас женщина с темно-зелеными тенями на глазах, упиравшая руки в бока. Женщина с крашеными рыжими волосами, огромной улыбкой и большой черно-белой птицей, сидящей у нее на плече.              – Какое счастье видеть вас в целости и сохранности, дорогуша. Я уж было забеспокоилась.              – Трэйси? – тупо спросил Кроу. – Что вы здесь делаете? – Он посмотрел на Анафему. – Подождите, она ваш контакт? Откуда вы двое знаете друг друга?              Анафема с улыбкой склонила голову.              – А вы как думаете?              – Я… – Точки у него в голове соединились с запоздалым щелчком, и Кроу обернулся к Трэйси, уставившись на нее. – Нет. Нет, вы шутите... что? Вы тоже лесная ведьма?              – На пенсии, – спокойно ответила Трэйси. – Более или менее. Я не держу лавку в лесу – уже лет десять. В таверне мне гораздо веселее. – Она лучезарно улыбнулась ему, но затем ее улыбка стада лукавой. – Конечно, мне также нравится быть в гуще событий, так что Сержант следит за происходящим с обеих сторон Стены. – Она похлопала по когтистой лапе сороки – фамильяра, – которая смотрела на него самодовольными глазами-бусинками, как это умеют делать только птицы.              – Эм… – Кроу потряс головой, пытаясь прояснить ее. Все происходило слишком быстро. Привычная ему картина мира перевернулась с ног на голову в одночасье. – Все это время? Подождите, подождите. Значит... вы уже знали, что я колдун?              – О, всегда, – весело ответила она. – Аура безошибочно определяется любым человеком, обладающим хоть бы слабым Зрением. Но я не собиралась портить вам веселье, пока вы вели себя как истинный джентльмен. И вы с Фрэнсисом всегда так хорошо смотрелись вместе.              – Но... – Кроу просто таращился на нее, чувствуя себя более чем глупо. Годы. Годы маскировки. Он так гордился своим умением прятаться у всех на виду.              Он ущипнул себя за переносицу, осторожно избегая опухшего глаза.              – Это была очень утомительная пара дней, – сказал он с нарочитым спокойствием, – и я почти исчерпал свой лимит откровений. Кто-нибудь может объяснить мне, что именно тут происходит?              – Как я уже говорила, после вашего ночного визита я поняла, что скоро вокруг вас начнутся очень интересные события, – добавила Анафема. – Поэтому я отправила сообщение Трэйси, чтобы она следила за любыми странностями.              – Должна признать, я уже и так это делала, – извинилась Трэйси.              – Подождите, вы... подождите. Вы двое шпионили за мной? – возмущенно спросил Кроу.              – Да, – сказала Анафема.              – Нет, конечно нет, – одновременно сказала Трэйси.              Кроу окинул их сердитым взглядом.              – Ничего настолько преднамеренного, – поправилась Трэйси, поднимая руки в успокаивающем жесте. – Просто Сержант попросил местных жителей – простите, местных птиц – присматривать за вами. Следить за любой необычной активностью в вашей части Леса, вот и все. Просто чтобы убедиться, что с вами и вашим принцем все в порядке.              Кроу перебрал в уме все случаи, когда ему в последнее время доводилось видеть птиц, отчего у него заболела голова.              – Вы хотите сказать, что... чертовы птицы вокруг моей башни все эти годы шпионили за мной и докладывали вам о моих делах?              – Нет-нет, только последние несколько месяцев! Вы вряд ли можете винить меня за интерес, дорогой. Колдуна с возлюбленным из Эмпириона не каждый день встретишь. Это самое захватывающее событие за почти столетие.              – Он не был... но... – сбивчиво принялся объяснять Кроу, чувствуя себя так, словно получает удары сразу с нескольких сторон. – Мы даже не были... мы были просто друзьями!              Анафема рассмеялась, и Трэйси ей вторила. Даже Сержант засмеялся – по крайней мере, Кроу был уверен, что именно так стоит интерпретировать эти маленькие щебечущие звуки. Ньют просто смотрел на него с особенно довольным видом. Кроу прожигал их всех взглядом, все сильнее возмущаясь.              – Как бы то ни было, – наконец продолжила Трэйси, вытирая слезы с глаз, – я попросила их сообщать только о важных событиях, дорогуша, но... должна сказать, что, оказывается, ваши вороны очень заботливы и любят сплетничать, – сказала она, подмигнув.              – Мои вороны?              – О да. И вороны тоже. Как только Сержант объяснил им ситуацию, они все восприняли идею с большим энтузиазмом, но, возможно, слегка... переборщили. Им было что сказать о вас и вашем принце. Только хорошее, не волнуйтесь, вы очень популярны. – Она ободряюще похлопала его по руке. – Хотя правильнее было бы назвать вас их человеком.              На ее плече Сержант распушил перья и издал серию маленьких каркающих звуков, которые определенно звучали весело. Трэйси поцокала языком.              – Не надо сыпать соль на рану. У него был тяжелый день.              – Блестяще. Просто великолепно. – Кроу провел обеими руками по лицу и кисло посмотрел на сороку, размышляя, не кормит ли он ее вместе с остальной стаей. – Не могу в это поверить. Даже дикая природа сговорилась против меня.       – Не против вас, ведь мы только что спасли вам жизнь, – заметила Анафема. – Сговорилась, да – на вашу удачу.              – Сегодня утром прилетели ваши вороны и рассказали Сержанту о том, что произошло, – сказала Трэйси. – Боюсь, я была в гостях у друзей и вернулась только сегодня. Они были в истерике.              – О-о.              – Это подводит нас к причине, по которой мы здесь, – напомнила Анафема. – Что именно произошло вчера, кроме похищения? Птицы не очень-то разбираются в человеческих делах.              – Не хуже, чем кошки, дорогая, – спокойно ответила Трэйси. На ее плече Сержант принялся чистить перья.              – Точно, – сказал Кроу, взяв себя в руки. – Точно. Дерьмо. Черт! – Его мир резко сменил ориентиры, и беспокойство за Азру вернулось в полную силу. Он вцепился в волосы, пытаясь успокоиться, и кратко изложил женщинам суть дела. – Совет держит Азру в заложниках и готовит очередной переворот. Они думают, что у них есть какое-то мощное оружие... они взяли артефакт из моей башни и несли какой-то бред о том, что уничтожат с его помощью города Эмпириона, но я не понимаю, как это возможно. Они все безумнее бешеных крыс. Скорее всего, их просто перебьют, и Азру вместе с ними.              – Как выглядит этот артефакт? – спросила Трэйси, нахмурившись.              – Эм, да так, похож на деревянную хлебницу. Примерно такого размера... – Кроу развел руки на полметра в стороны, – много резьбы в петлистых узорах, и ужасно воет, когда его открываешь.              Анафема с Трэйси обменялись взглядами, и у Кроу возникло слишком знакомое дурное предчувствие.              – О боже, – сказала Трэйси.              – Да, – согласилась Анафема.              – Может, просветите меня? – процедил Кроу сквозь стиснутые зубы.              – Судя по вашему описание, это ящик Джерико, – сказала Анафема, нахмурившись и скрестив руки на груди. – Я и не знала, что хоть один сохранился. Неужели он все это время просто лежал у вас в башне?              – Очевидно. Я нашел его в старых развалинах довоенного времени на западе, много лет назад.              – И вам никогда не приходило в голову поинтересоваться, почему руины оказались разрушенными?              Кроу окинул ее сердитым взглядом.              – Руины всегда рушатся, на то они и руины! Но сейчас важно другое – что делает эта проклятая штука?              – Если в двух словах, то она ломает все вокруг. Чем дольше вы держите ее открытой, тем больше разрушений она наносит, причем все в большем и большем радиусе.              – Зачем кому-то создавать что-то подобное? – спросил Кроу.              Трэйси беспомощно пожала плечами.              – Их использовали для прекращения осад, для разрушения стен замков. Они специально разработаны так, чтобы разрушать только нематериальные объекты. Сначала стекло, потом камень и металл, почти как... портативное землетрясение. Если оставить его открытым достаточно долго, то теоретически он может разрушить целый город.              Кроу всплеснул руками.              – Блестяще. Замечательно. Конечно, может. Погодите, откуда вы двое так много о них знаете?              – Потому что лесные ведьмы помогали их создавать, – с прерывистым вздохом ответила Анафема.              – Что? – недоверчиво спросил Кроу. – О чем вы говорите? Это же артефакт.              – Да, артефакт, который помогли создать лесные ведьмы, – терпеливо повторила она. – До Войны это было обычное дело. Наши предки были весьма недальновидны.              – Пока колдуны не начали использовать наши совместные труды во зло, чтобы захватить власть, – серьезно сказала Трэйси. – После Войны наше сестринство поклялось больше не сотрудничать с ними, и с тех пор мы придерживаемся этого обещания. Это слишком опасно. Нам лучше жить отдельно.              Анафема кивнула.              – Сила колдуна и ведьмы – это как... масло и огонь. Смешиваясь, они могут делать оооочень интересные вещи. Во многих артефактах есть магия лесных ведьм.              Кроу лишился дара речи и просто стоял столбом, пялясь на них. Его голова начала пульсировать, и он помассировал виски.              – Не... может быть. Я изучал нашу историю и никогда не слышал ни о чем подобном.              Анафема закатила глаза за стеклами очков.              – Конечно нет, – фыркнула она. – Даже тогда ваш народ не слишком любил в этом признаваться. После того как сгорели все ваши книги заклинаний, об этом, скорее всего, забыли, и мы не собираемся напоминать им об этом.              Кроу снова запустил руки в волосы и дернул.              – Точно. Есть еще какие-нибудь важные открытия, о которых мне следует знать, раз уж об этом зашла речь? Продолжайте, сейчас меня уже ничто не удивит. Есть еще какие-нибудь тайны, поражающие воображение, скрывающиеся за пределами моего знания?              – Очень много, – ответила Анафема с коварной ухмылкой, не уступающей лучшей ухмылке Кроу. – Но сейчас у нас нет на это времени, не так ли?              Кроу резко выдохнул, стараясь сохранить спокойствие.              – Ладно. Хорошо. – «План – сейчас. Экзистенциальный кризис – потом». – Они не собираются тратить время на Стену, – сказал он, размышляя вслух. – Они собираются напасть внезапно, прямо на Феллз. Там все соберутся на большой турнир, все королевские особы. Значит, у них есть Азра, они используют его, чтобы проникнуть во дворец, потом запрут всех внутри и используют шкатулку, чтобы... убить всех. Черт.              – С ящиком Джерико они смогут это сделать, – уверенно сказала Трэйси. – Это займет какое-то время, но дворец может рухнуть.              – Хм. Должна признать, что по колдовским меркам это не такой уж ужасный план, – прокомментировала Анафема как будто бы даже с одобрением.              Кроу согласился, хотя ему не хотелось признавать это.              – Я должен остановить их, мне нужно немедленно отправиться в Хай Феллз. Вы говорили, у вас есть способ добраться туда, если я смогу использовать свою силу?              – Да, и это возвращает нас к этой маленькой проблемке. – Анафема взяла его запястье и протянула Трэйси для осмотра.              Трэйси приблизилась к нему с шелестом оранжевого атласа, а затем покачала головой, как и Анафема.              – О боже, да. Это полностью колдовская работа. Мы не можем их разрушить.              – Резать тоже бесполезно, только посмотри на них – ни один обычный клинок этого не сделает...              – Может, тупой силой? – размышляла Трэйси. – Вот только...              – М-м, нет, нам придется отрубить ему и руки. И нет, Ньют, их нельзя прогрызть насквозь...              – Кислота, может, и прожжет их, но что станет с его кожей...              Обе ведьмы продолжали что-то настойчиво бормотать друг другу, а Кроу принялся вышагивать, пиная грязные булыжники и лихорадочно размышляя. Что-то должно быть... Но его навыки не позволяли резать металл, усиленный магией. У него не было доступа даже к тем силам, что у него были, а чтобы противостоять магии, обычно нужна магия. «Магия, чтобы противостоять магии... магия, чтобы разрезать магию...»              – Меч! – выкрикнул он, прерывая поток предложений и заставляя и женщин, и животных подскочить от неожиданности. Все они уставились на него.              – Какой меч?              – В моей башне есть артефактный меч! Он поглощает чары, и я точно знаю, что он может резать металл. Если мы сможем достать меч и использовать его, чтобы разрезать эти... – Он машинально потянулся к шее, а потом в отчаянии выругался, вспомнив. – У меня нет моего амулета.              – Не волнуйтесь. – Анафема потянулась в карман, спрятанный в складках ее бирюзовых юбок, и достала очень знакомый диск из красного камня.              – Мой амулет? – с недоверием спросил Кроу.              – Нет, это мой амулет. Он ведет в мой дом, а это всего в нескольких милях от вашей башни.              Кроу открыл было рот, чтобы возразить «только колдуны могут пользоваться самонаводящимися амулетами», но потом одумался. Он закрыл рот и кивнул.              – Хорошо. Тогда пойдемте.              Трэйси положила руку на плечо Анафемы. Маленький черный кот Ньют подошел к Анафеме и обвил хвостом ее лодыжку, громко мурлыча. Ведьма повернулась и любезно протянула Кроу руку, как будто они собирались вместе выйти в город. Кроу принял ее, не тратя времени на расспросы.              А ведь Совет говорил, что он никогда не научится.        ***              Мрачный переулок быстро расплылся, промелькнул перед глазами с бешеной скоростью и вновь превратился в замкнутое пространство, пахнущее мускусом и шалфеем. Кроу моргнул и огляделся.              Амулет Анафемы перенес их всех прямо в ее маленький коттедж. Должно быть, она положила соответствующий амулет прямо под половицы. Дом выглядел точно так же, как ему помнилось, – все так же до отказа набитый книгами и увешанный травами, может, с добавлением нескольких новых горшков. Светящиеся оранжевые жабы в стеклянном террариуме засуетились, взволнованные внезапным появлением людей и животных.              В нескольких шагах справа от них стоял длинный стол, на котором лежал раненый Азра, когда он был здесь в последний раз. Кроу уставился на него, пораженный ярким воспоминанием, и попытался проглотить горячий ком, внезапно образовавшийся в горле. Дышать стало труднее, и он закрыл глаза от нахлынувших эмоций. Он вдруг очень, очень сильно заскучал по Азре. В самом центре его желудка образовалась яма – такая полая, что казалось, все тело вокруг нее вот-вот обвалится.              Кто-то коснулся его руки. Трэйси смотрела на него серьезными мягкими глазами.              – Не опускайте руки, дорогой, – тихо сказала она. – Они не станут его убивать, чтобы использовать как можно дольше.              Кроу сглотнул и отрывисто кивнул, не решаясь заговорить. Теплая тяжесть, тершаяся о его лодыжки, снова привлекла его внимание к черному коту. Ньют смотрел на него с выражением, которое, по мнению разгоряченного воображения Кроу, было похоже на сочувствие.              – Идите, – сказала Анафема позади них. Темноволосая ведьма уже рылась в шкафу, доставая различные бутылочки и поочередно осматривая их, остановившись только, чтобы указать на входную дверь. – Поспешите за мечом, а мы вас догоним. Я просто соберу несколько вещей, которые мы можем испробовать на случай, если это не сработает.              – А я попробую выяснить, как далеко на север удалось продвинуться Совету, – сказала Трэйси и посмотрела на Сержанта; птичка чирикнула и со щелчком спрыгнула с ее покрытого атласом плеча на стол. Оттуда она полетела прямо к двери, приземлилась на вешалку рядом с ней и выжидательно склонила свою черно-белую голову к Кроу.              Кроу оглядел разношерстную группу, и его горло неожиданно сжалось по совершенно другой причине.              Весь день он пытался сдержать крик, нарастающий внутри него, и до этого момента ему не приходило в голову, что... ему нужна помощь. Союзники, в некотором роде, и неважно, что двое из них были покрыты перьями и мехом. Он был не совсем один.              Ощущение оказалось настолько чуждым, что он растерялся, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.              «Черт возьми, сейчас не время для сантиментов! У тебя есть дела!»              Кроу стиснул зубы и решительно кивнул.              – Точно. Увидимся там. – Он подошел к двери и резко распахнул ее. Сержант стремительно проскочил наружу, и Кроу вышел за ним из коттеджа на лесную поляну. Сорока, не останавливаясь, взлетела прямо над деревьями и исчезла из виду.              Это был еще один пасмурный день в Северном Аполлионе – холодный, с нотками дыма в воздухе. Маленький ручей за коттеджем весело журчал в тишине. Солнце над головой проглядывала сквозь облака в виде туманного светящегося шара – достаточно, чтобы указать ему верное направление.              Кроу побежал.              Он направился на юго-восток и побежал так быстро, как только позволяло его ослабленное кандалами тело, а оно, надо признать, было не таким уж и быстрым. Он наугад продирался сквозь осенний лес по прямой, почти не обращая внимания на лужи, намочившие его сапоги, на скользкие опавшие листья под ногами, на хлеставшие его колючие ветки, рвавшие все более и более потрепанную одежду. Он лишь в панике отмахнулся от огромной (и занятой) паутины, в которую уткнулся лицом.              Кроу считал, что находится в неплохой физической форме, ведь каждый день торопливо поднимался и спускался по спиральной лестнице. Более того, бег был ему не чужд. Заклинание ускорения всегда делало его легким, веселым, бодрым, словно в полете... поэтому было крайне неприятно обнаружить, насколько ужасен обычный бег.              Уже к концу первой полумили он задыхался. После полной мили ему казалось, что он умрет. К полутора милям смерть стала казаться лучшим вариантом, но он все равно бежал. Он быстро решил, что ненавидит бег больше, чем комаров, Пандемониум, яд и Героев, вместе взятых. Бег был садизмом. Человеческое тело явно не предназначено для таких движений без помощи магии. Бег мог пойти на хрен. Но он не перестал двигаться, даже когда ему пришлось замедлиться до скорости улитки, а деревья вокруг начали становиться слишком яркими.              Маленькая разумная часть его сознания понимала, что он не в лучшей форме, что ему не следует перенапрягаться, что ему понадобится каждая частичка силы, если он чудом успеет добраться до Феллз вовремя, но гораздо большую часть, казалось, это не волновало. Каждая клетка его мокрого от пота тела словно бы кричала: скорее, скорее, скорее! Этот крик отдавался в каждом обжигающем легкие вдохе и тяжелом ударе сердца, подгоняя его вперед, заставляя с новой силой напрягать протестующие конечности.              «Если я приду слишком поздно... если Азра снова пострадает...»              Он побежал чуть быстрее. ***              Когда Кроу, задыхаясь и обливаясь холодным потом, наконец выскочил из-за деревьев на поляну, он чуть не заплакал от облегчения, увидев впереди знакомую башню: выцветшую, черную, увитую лианами, упирающуюся в серое небо, словно огромная шахматная фигура. Прекрасно. Вороны тут же разразились громким приветствием, наполнив прохладный воздух своими резкими криками, и он никогда в жизни не был так счастлив слышать этих мелких любителей совать нос не в свои дела.              Пошатываясь, он проковылял к колючей изгороди и постоял, задыхаясь и кашляя, уперев руки в колени, целую минуту, прежде чем смог собраться с духом и пробормотать пароль. В своем нетерпении он совершил ошибку новичка, попытавшись протиснуться сквозь арку до того, как она полностью раздвинулась, и в результате зацепился рваной рубашкой за острые колючки. Потом ему пришлось потратить драгоценные минуты на то, чтобы очень осторожно высвободиться, и он получил несколько новых царапин в свою растущую коллекцию.              Освободившись, он направился к двери башни и дернул за ее.              Из ручки выскочили злые зеленые искры и обожгли ему пальцы.              – Ой! Проклятье... – выругался он и отскочил, тряся рукой и смотря на дверь в ужасе.              Совет наложил на нее заклятие перед тем, как уйти, ублюдки! Невероятно. Никакого доверия. Ни малейшего.              Кроу снова выругался и ударил ногой в дверь, но она была сделана из толстого дуба, окованного железом, и это было все равно что бить в кирпичную стену. Рыцарь не смог бы выбить ее, а что уж говорить о нем с его худым телосложением. Он все равно попытался, но лишь ушиб пятку той же ноги, которую повредил, пиная дверь своей камеры.              Кроу издал придушенный звук дикого раздражения и вместо этого ударил ногой по декоративному кустарнику слева от двери. Не может этого быть. Так близко, так близко к тому, что ему было нужно, а помешала такая глупость, как дважды проклятая дверь, чтоб ее чума поразила! Должен быть вход, должен быть другой... путь... вверх...              ...Нет.              «Нет. Только не это. Забудь об этом».              Он протопал обратно и стоял там, тяжело дыша, уперев руки в бедра и глядя на башню. Далеко-далеко над головой, под пасмурным небом и кружащими над ним воронами, находилось большое открытое окно в его спальню, зазывая его.              – Не может быть, – пробормотал Кроу, – чтобы это происходило со мной.              Он несколько раз взволнованно прошелся по траве взад-вперед, разминая руки, чтобы расслабить мышцы. Новейший шрам немного пощипывало, когда он потягивался, но ничего страшного в этом не было. Он вытер вспотевшее лицо уже влажным рукавом, размял шею и пошевелил пальцами, пытаясь избавиться от неприятной колючести, исходящей от кандалов. Помогло не сильно.              Наконец исчерпав все доступные ему способы потянуть время, он вздохнул, перекинул украденный плащ через плечо и зашагал к увитым виноградом стенам, которых не было только в одном месте. Годы работы рук и ног проложили неровную дорожку, свободную от растений, от земли до самого окна.              Кроу нервно сглотнул, размял руки и вытер их о штаны.              – Если эти идиоты на это способны, то и у меня получится, – прорычал он.              Кроу начал взбираться на чертову башню.              Камни были большими и неровными, с глубокими бороздами между ними, поэтому карабкаться было не так уж и сложно – поначалу.              – Просто, – пробормотал он про себя, нащупывая очередной выступ. Песок и хлопья черной краски пугающе осыпались под его пальцами. – Проще пареной репы. Даже весело. Я всего в паре метров от земли, беспокоиться не о чем.              Чем выше он поднимался, тем мельче становились камни, поэтому он стал больше полагаться на лианы, обвивавшие всю конструкцию. Несмотря на это, все шло неплохо для самоубийственной авантюры. Примерно на двух третях пути наверх он оглянулся через плечо – и тут же пожалел об этом.              С каких это пор его башня стала высотой в сотни метров? Лес и небо простирались за, а также под и над ним – слишком огромные, чтобы поместиться в поле его зрения. Казалось, что он прижался к самому краю света, а вся огромная вселенная лежит у его ног. Его накрыла страшная волна головокружения. Он в панике зажмурился и прижался всем телом к нагретым солнцем камням башни, словно пытаясь втиснуться между ними. Холодный пот выступил по всему телу, заново промочив одежду, а сердце пыталось совершить дерзкий побег из грудной клетки.              – Сейчас самое неподходящее время, чтобы узнать, что я боюсь высоты, – пробормотал он.              Мимо его щеки без труда проскочила зеленая ящерица. Маленький чешуйчатый ублюдок.              Он подождал, пока пальцы перестанут дрожать, а затем заставил себя продолжить движение, теперь уже медленнее, поскольку на его ладонях тоже выступил теплый пот. Очень вовремя. Внезапно налетевший ветер дернул его за плащ, и ему показалось, что его вот-вот оторвет от стены. Потея и дрожа, он медленно просунул одну руку, чтобы снять плащ с шеи, и он улетел прочь большой черной волной.              – Не смотри вниз, не смотри вниз, не смотри вниз... – напевал он про себя, просовывая пальцы в пыльные щели между камнями.              Он снова посмотрел вниз и снова пожалел об этом.              – Нннннннгххххх. Это безумие, – пыхтел он. – Это полное безумие. Что я делаю? – В голове у него пронеслись образы того, как будет выглядеть его тощее тело в черном одеянии, летящее вниз к своей недостойной смерти. Удивительно, но эта мысленная картина не помогла ему справиться с нервозностью. По крайней мере, рассуждал Кроу, если он сначала потеряет сознание, то даже не осознает, что разбился насмерть.              И все это Герои проделывал в доспехах? «Вот они на всю голову отбитые, поехавшие больные ублюдки».              Пальцы соскользнули, и на какое-то мгновение, во время которого у него чуть сердце не остановилось, а желудок ухнул куда-то вниз, он едва не упал. Мир закружился вокруг него. Он посмотрел на свою руку и обнаружил на ней масляный налет.              «Вот черт. Ну конечно».              Кроу медленно поднял голову, увидев, как далеко ему еще предстоит забраться. Осталось метров семь, покрытых толстым слоем масла, нанесенным туда им самим, и точно, проверенно не поддающихся восхождению. С таким же успехом вместо семи метров могла быть тысяча.              – Замечательно. Великолепно. Просто великолепно. Есть еще гениальные идеи?              Кроу прижался щекой к грязному камню и стал лихорадочно думать. Он совсем не был уверен, что сможет снова спуститься вниз. Он застрял здесь, как муха на стене, разве что у мух хотя бы были крылья.              Стоп. Он думал, как один из них. Идиоты всегда перли прямиком к окну, по самому прямому пути. Но он не стал смазывать башню по всему периметру, отказавшись от этой обременительной задачи примерно на полпути. Оставалось только найти место, где он остановился.              Кроу боком двинулся вдоль стены башни, тщательно закрепляя каждый палец руки и ноги, прежде чем перейти к следующему, прижимаясь к камням так плотно, как только мог, борясь с головокружением. Куски камня и мусор отслаивались, когда он добирался до менее используемых мест, грязь спиралью летела вниз, угрожая заставить его чихнуть. Его больная левая нога дважды поскользнулась. Наконец он добрался до места, которое выглядело достаточно мало используемым, и проверил пальцами камень над собой. Они оказались чистыми – никакой смазки. Кроу издал слегка истеричный смешок и подтянулся еще на пару сантиметров.              А отец еще говорил, что лень никогда не принесет плодов.        ***              Кроу влез в окно головой вперед и рухнул на пол лицом вниз, задницей вверх, чувствуя, как спальня кружится вокруг него. Какое-то время он просто лежал, пытаясь отдышаться, цепляясь за пол трясущимися руками и сопротивляясь желанию поцеловать знакомый, удивительно твердый и горизонтальный пол.              – Все в порядке, ангел, – пробормотал он, прижимаясь лицом к дереву. – Никаких проблем. Все в порядке. – Его губы прочертили маленькие чистые дорожки на половицах. Очень пыльных красиво расположенных половицах. Он никогда раньше не замечал, насколько прекрасен этот пол. Надо бы почаще его мыть.              Позади него на подоконник приземлился ворон и издал карканье. Наверное, осуждающее.              – Отвали, – пробормотал Кроу.              Немного погодя он вспомнил, что вообще-то спешит, и, поднявшись с пола, обеспокоенно огляделся. Знакомая комната была тусклой, лампы холодными и темными. По привычке он указал на одну из них, чтобы зажечь, и испытал волну ужасного головокружения, когда ничего не произошло. Он на мгновение схватился за кружащуюся голову, потом встряхнулся и, неуверенно поднявшись на колени, заглянул под кровать, где лежал артефактный меч с серебряным эфесом и круглой головкой в изящных драгоценных ножнах. Он лежал там же, где Азра оставил его, когда только приехал, наполовину зарытый под седельными сумками и покрытый тонким слоем пыли.              Кроу быстро вытащил меч и извлек его из ножен, а затем положил обнаженный клинок на ковер на полу перед собой. Без ножен меч выглядел блекло, особенно вблизи: простой и утилитарный по дизайну, без гравировок и резных украшений, даже на рукояти. Серебряная головка была отполирована, но с потертостями. Вдоль лезвия шла длинная царапина, а на гарде была небольшая зазубрина. Очевидно, какой-то королевский кузнец создал эти причудливые ножны, пытаясь придать им нарядность.              В общем, меч совсем не походил на мощный артефакт, способный рассечь и магию, и металл, но Кроу лучше других знал, что внешность бывает обманчива.              Все еще стоя на коленях, он осторожно взял его за рукоять, повернув на бок так, чтобы острие клинка смотрело прямо вверх и вниз. Он проделал это не так уверенно, как хотелось бы: рукоять за века использования стала гладкой, и ее трудно было крепко сжать потными ладонями. Кроу положил одно закованное в кандалы запястье на острие клинка, чувствуя, как металлы скребутся друг о друга. Вознеся отрывистую молитву тем силам, что должны к ним прислушиваться, о том, чтобы не лишиться пальцев, он очень осторожно начал водить наручником по лезвию взад-вперед.              Сверкнула серебристая вспышка, и лезвие прорезало наручник насквозь, словно он был не более чем глиной: только выработанные рефлексы спасли Кроу от глубокого пореза. Он издал торжествующий вопль и повернул запястье, чтобы пропилить и другую сторону. Получилось немного неловко, но он сумел избежать порезов, а затем быстро расправился и со вторым наручником.              В тот момент, когда второй слетел с его запястья, Кроу почувствовал, как связывающее заклинание тоже спало. Он охнул и сгорбился, когда его приглушенная магия с новой силой рванулась к жизни, словно прорвав плотину. Она хлынула по его венам, горячая и обжигающая, и что же это было за приятное ощущение. Его кожа потрескивала от сдерживаемой энергии. Кроу и не подозревал, насколько оглушенным, насколько коренным образом изменившимся себя ощущал, пока снова не стал самим собой. Он вызвал горсть огня, просто чтобы проверить, что сможет это сделать, и, резко крутанувшись на месте, с рычанием со всей силы швырнул ее в камин. Красное пламя расплескалось по решетке и каменному очагу, наполнив комнату пляшущими багровыми тенями, и он щелчком пальцев погасил его, прежде чем оно успело поджечь ковер. Еще один сердитый щелчок, и все лампы в комнате вспыхнули огненным пламенем. В воздух поднялись едко-серые клубы, а его одежда начала дымиться.              Кроу медленно поднялся на ноги и провел обеими руками по волосам, отбрасывая их назад.              С него было уже довольно.              Он всего лишь хотел, чтобы его оставили в покое. Он чертовски старался не вмешиваться, держаться подальше от идиотов-интриганов и не поднимать шума. Он не высовывался. Он кланялся, расшаркивался и подыгрывал, молча терпя все ехидные замечания и завуалированные угрозы. За все эти хлопоты он только что получил самый неприятный день в своей жизни, а это уже о многом говорит. За последние двадцать четыре часа его избили, похитили, посадили в тюрьму, над ним посмеялись две ведьмы и птица, он забрался на самоубийственную высоту и пережил несколько неприятных откровений. Любовь всей его жизни была под угрозой и отнята у него. Его дом был ограблен. У него болел палец на ноге. Его любимая черная рубашка была уничтожена.              «Хватит».              Всему свое время. Он быстро переоделся из испачканной и порванной одежды в новую, не желая тратить магию на починку – ему понадобится каждая капля. Натянув любимые сапоги, он увидел свое отражение в зеркале во весь рост. Пугало в черном. Рыжие волосы откинуты с лица, на одной стороне – впечатляющий синяк под глазом, челюсть напряжена, губы серьезны поджаты. Вот и отлично: Кроу хотел, чтобы его воспринимали всерьез.              Оглядевшись по сторонам, он с удивлением заметил, что все остальное в комнате было на своих местах; видимо, Совет был слишком занят тем, чтобы наложить свои жадные лапы на артефакты, и не удосужился подняться сюда на несколько пролетов. У него екнуло сердце при виде следов Азры повсюду: его второй любимой пары кожаных сапог, аккуратно стоявших у изножья кровати, кожаной книги на прикроватном столике с заложенной на нужной странице закладкой, пустой чайной чашки и блюдца на столе – все признаки того, что он собирался вернуться. Кроу сжал челюсти и, подойдя к шкафу, достал из ящика Азры его сложенный дублет, прижал его к лицу и позволил себе на короткое мгновение вдохнуть его запах.              Стакан с желтыми ирисами все еще стоял на столе – теми самыми ирисами, которые он подарил Азре... только вчера утром? Перед тем как все пошло коту под хвост. Кроу вытащил из вазы один из цветков и сунул его в карман бриджей. На удачу.              На высоком тронном кресле лежал черный плащ; Кроу накинул его на плечи и застегнул застежку. Небольшая тяжесть в одном из карманов оказалась маленькой колодой игральных карт в золотой окантовке, которую Кроу аккуратно положил на подушку Азры на кровати в ожидании его возвращения. Он поднял с пола меч, рывком вложил его обратно в ножны, перекинул все это через плечо под плащом и застегнул ремень по диагонали на груди, как перевязь. И последнее, но не менее важное: он достал из ящика стола свой самонаводящийся амулет и повесил его на шею, стиснув зубы так сильно, что они скрипнули.              Прекрасно. Он оставил бы Совет в покое, если бы только они, черт возьми, оставили в покое его. Но нет, им просто необходимо было продолжать совать свои высокомерные носы в его дела, не так ли? Они всю жизнь помыкали им, пытались отнять у него силы, а теперь пытаются отнять и Азру. Нет. Только через его труп.              «Ну и ладно». Значит, хаос. Совет получит то, что хотел. Он собирается вмешаться. И они еще чертовски пожалеют, что подтолкнули его к этому.