Старый проигрыватель.

По хребту грешника проходит ворох из назойливых мурашек. Странный холодок, окутывающий его нутро и тело, странным образом прошёлся по его глотке. Он, кажется, и не думал, что мог так бояться райских ворот. Величие портала забирало все его мысли в небытие, оставляя тихий ужас на подкорке сознания. Даст оборачивается, оглядывая всех присутствующих. Друзья его были наполнены радостью и тёплым взглядом поддержки. Никто не вызывал и долю злорадства над этой эпопеей. Тогда почему же он так боялся сделать первый шаг? — Сэр, я иду к вам! — Послышалось где-то из-под ног тонким голоском. Один из прислужников Пентиуса забежал в портал первым, не уведомив никого о своём внезапном поступке. Чарли округляет глаза от неожиданного вторжения. — Фрэнк! — Вылетает из уст милой принцессы, которая тут же подхватывает чужую ладонь и аккуратно ступает в неизвестность в ногу с пауком. Они делают первые шаги, проходя через портал в рай. Тело пропитывает приятный холодок, словно оно проходило сквозь границу морозильной камеры. Мурашки вновь окутывают короткий ворох волос блондина, как он тут же забирает побольше воздуха в лёгкие, с надеждой ступая к новому этапу его существования. К знакомству с раем. По ту сторону магической бездны видится яркий свет. Юноша зажмуривается что есть сил, будучи ослеплённым лучами величия этого помещения. Переход был быстрый, даже очень. Никакого промежуточного места не предоставлялось. Портал пропустил их в свою обитель, словно обычная дверь. Это было похоже на холодный душ, через который грешник успел пройти без задержки, лишь на пару секунд окутывая свои плечи холодом. Под ногами чувствовался пол. Энджел с прищуром открывает глаза, проморгавшись для лучшего обзора. Свет ярких комнат затмевает чёткое обозрение. Пред ликом паука предстаёт яркая комната. Стены, словно мраморные, подчёркивались золотыми орнаментами. Янтарные узоры лёгкой линией струились от пола к потолку, вырисовывая причудливые истории и картинки. Комната в продолговатом своём обличии сходила ковровой дорожкой к центральному столу, позади которого виднелись панорамные окна, обращенные на город. Колонны цветом слоновой кости окружали длинный зал по всей длине, а красивая лоза винограда опоясывала их по периметру, нежной картиной устремляясь к потолку. Поднимая голову, блондин лицезрел старые фрески из яркой краски, на коих изображались молитвенные речи и сонные лица высоких чинов. По центру располагался величественный и пугающий серафим. Его обличие представлялось в виде нескольких глаз, что смотрели в душу бедному свидетелю. Будто глазницы ястреба, направленные в самую суть, были окружены пёстрыми крыльями, словно скованными из металла. Перья тотчас блестели своей сталью, заставляя почувствовать ржавый привкус крови на собственном языке. Это видение представлялось слишком враждебно для светлой обители этих стен. Даже опустив свои глаза, Даст был готов поклясться, что чувствовал чужой взгляд на своём затылке. Лёгкий мандраж вновь озарил его щуплое тело, когда паренька заставили проснуться от внезапного любования. Чарли отпустила его ладонь, на мгновение заставив холод ужаса добраться до его внутренностей. Он действительно чувствовал себя напуганным, хоть и старался не подавать виду. — Эмили! — Сорвалось с губ адской принцессы, что с трепетом направлялась в сторону неизвестной для юноши дамы. Существо с тремя глазами наполнилось светом дружелюбного приветствия сразу же, как эти двое вышли из чертога волшебного портала. Неизвестная персона расправила три пары крыльев, что так завороженно выступали из её лысой головы. Светлые пёрышки всполошились, пока создание активно махало ими. — Мы так вас ждали! «Мы», — пронеслось в голове у загипнотизированного грешника, изучающего помещение велением своего взора. Что это значило? Даст не был похож на себя вовсе, со стороны совсем не представлялся собой. Почему его так пугал рай? Даже он сам не мог ответить на подобный вопрос. Посланница рая с томной тоской обняла юную хозяйку отеля, с особым трепетом прижимая её за лопатки. Её тело загорелось снежной искрой, засветив собственный облик. Особь, что только что предстала перед ними в своём райском обличии, сменила облик на действительно милую девицу. Из головы не виднелись царские крылья, теперь её макушку окутывала копна лиловых волос. Столь мягких и чудных, что их вполне можно было сравнить с мягким зефиром и пышным кремом на верхушке блинов Люцифера. Её оперение спустилось под лопатки, и шесть лопастей так ярко окутывали пространство своей величиной. Действительно волнительный образ, действительно пугающий для Энджела. — Почему вы задержались? Хорошо доехали? Ой-... — Вмиг, оказывая понимание собственной ошибки, девица отрицательно машет головой. — Конечно, вы не доезжали! Как прошёл переход? — Перекрывая свой восторг лёгким волнением, спрашивает Серафим. — Ох! — Тут же, перебивая наступающий ответ принцессы и собственные мысли, она переводит взгляд к неловко стоящему поодаль от них юноше. Силуэт его был скован лишь первые пару секунд, что даже не предстало странным перед глазами существа. Пока её лик наполнялся щемящим восторгом, Даст выдал неловкое и напуганное выражение лица, будто к нему выходили не с распростертыми объятьями, а с ворохом ножей в руках. — Это о Вас Чарли рассказывала? — Проносит с трепетом красавица, уже потрясываясь от собственной радости. Её голос был такой волнующе звонкий, что отдавался эхом в сознании актёра. — Да! Эмили, познакомься, — Оборачивается Чарли, выставляя ладони для представления своего напарника. — Это Энджел Даст! Первый постоялец отеля! А парень буквально потерял дар речи, пока возрадованная девица сжимала кулачки возле своих ключиц. Красавица подпрыгивала на месте от собственной радости, заставив актёра пуще растопырить веки, когда его ладони сжали чужие, начиная потрясывать. — Приветствуем Вас в раю! Мы очень долго Вас ждали, Вам обязательно тут понравится! — Тараторит Серафим. Она делала громкие глотки, сжимающие воздух в легких, поскольку надышаться от волнения так и не успела. — Это такая честь! Чарли очень много рассказывала о вас! — Да-а-а... — Неловко выдал Энтони, вот уже собираясь с силами на ответ, как его попытку перебивают. — Ой, простите! — Ловит себя на мысли ангельское дитя, распуская резкие рукопожатия и вновь скручивая свои пальцы в крепкий кулачок у груди. — Я просто так рада Вас видеть! — Энджел, это Эмили! — Продолжает подбадривающее знакомство дочь владыки. Она подступает к девушке со спины, приобнимая существо за плечи. — Она Серафим. Помнишь, я упоминала о ней? — Помню, конечно... — С неловкой и сковывающей скулы улыбкой произносит грешник, из-за неуверенности положения поставив брови домиком. По его затылку проносится холодный пот от нахождения в этом заурядном местечке. К горлу подступал всё новый тошнотный комок от волнения, однако блондин не хотел так быстро терять лицо. Он вовремя очнулся, поправляя воротник собственного пиджака и пуще прежнего выпрямляя спину. — Приятно... А-м-м... — Его буквально поставили в ступор. Он даже не знал, как начать знакомство с подобной личностью, чьё сиятельство полностью выбило его из колеи. «Может, бесы выходят? И поэтому меня тошнит от нахождения тут?» — Мнимо пронеслось у него в голове, как Чарли, неловко решила спасти ситуацию, обращая вектор внимания на себя. Она с теплом проходится по плечу актёра, в немой поддержке продолжая его попытку в приветствии. — А Пентиус тоже тут? — Ох, конечно! Начала приветствовали его в зале совета. Он скоро явится. Надо же. Даже старого друга сегодня удастся повидать. У парня буквально ноги подкашиваются от такого вороха разной информации, что свалилась на его бедную голову. Было странно ощущать фальшивость своих искренних эмоций. Никаких шуток и прочей чепухи. Актёр не играл свою роль беспризорной блудницы, отчего чувствовал себя запакованным в целлофановый мешок. Его искренние эмоции чувствовались ахиллесовой пятой с кучей фонарей для привлечения внимания. Что такое ощущать подлинность своего поведения, вперемешку с отторжением к этому? Неужели его больной разум так глубоко загнал его в тупик, что нагая реакция вызвала отторжение? — Сэр! Сэр, я тут! — Малый прототип гения змеи выбегает из-за угла с выплеском, поднятыми руками и мокрой речью, наполненной громкими вопросами. Он умудрился убежать на поиски своего босса, при этом совсем не обрисовав принцессу заботой о своём нахождении после прохода в портал. Блондинка даже неловко поджимает губы от осознания этого события. — Это ваш очаровательный питомец? — Искрящейся от удивления и перемешанного восторга восклицает Серафим, приподнимая ручки в лёгком наваждении. Она так пылала гостеприимством, что Энтони всё больше хотелось сбежать из этой "каюты". — Фрэнк! — Приказным тоном выдаёт дочь владыки Ада, с не особо довольным выражением лица ступая вслед маленькому созданию. Яйцо наматывало круги по комнате, пока блондинка старалась его схватить. — А ну, быстро успокоился! — Это прислужник сэра Пентиуса. — Скрестив руки на груди, выдаёт паук. Он занял максимально выигрышную позу. Руки психологически спрятаны и стабильны, поза раскрепощённо уводила бедро вбок, добавляя общей картине более расслабленное состояние. Очень тонкая и очень ценная грань. Было бы неплохо вспомнить о том, что и мандраж его рук тоже выдаёт истинную кашу в голове. — Один из... — Вот как они выглядят! Он рассказывал мне! — С хохотом и восторгом проносит райское дитя, оглядывая смешную картину с погоней. Чарли так забавно гонялась за яйцом, с согнутой спиной и вытянутыми руками, что это вызывало только смех у юной монахини.

***

— Мне так жаль, что я не могу показать вам всю прелесть моего дома. — С лёгкой точкой, но в столь же задорной манере проговаривает Серафим, вильнув кистью руки к ярким, янтарного оттенка шторам. Занавески тут же расходятся в стороны, открывая яркий вид на райскую обитель. Город верховных небес сиял своим светом и чистой мыслью, коей была пропитана, кажется, каждая крыша этой замысловатой долины. Карнизы зданий отдавали приятным лакированным свечением, что искрил обилием голубых и золотых оттенков. Будто вычищенный под каждым углом, город представлял утопию во всём своём виде. Энтони соврал бы, если бы сказал, что его это не пугало. Большие здания пугали своим величием, и это совсем не было похоже на ужас от адских построек. Границы, что возводила преисподняя, возможно, когда-то и вселяли ужас. Может быть, ему приелось? Вся эта грязь и неугодие, что чистота в своём чистом виде вызывала неподдельную реакцию. Однако тут действительно было легче дышать. Паук и запамятовал, когда его лёгкие так хорошо работали. Словно при жизни, ещё в самом детстве, он сидел на крыльце родного дома, ожидая, когда пасмурная погода сменится на яркое солнце, что отлично подходило для ребяческих игр. Воздух в такие моменты наполнялся самым очищающим эффектом, словно выгребая все запасы грязи из-под рёбер любого. Рай и был этим свежим глотком воздуха. Просто казалось, что настолько концентрированным, что органы изнутри покрывались тонкой коркой льда от подобной свободы. — Нас не увидят из этого окна? — Волнительно интересуется Чарли, подходя к панораме большого города. — Нет. О нашем собрании... на самом деле... знает только сэр Пентиус. — В самом деле? — Удивлённо сходит с уст паука, что в защитной позе обнимает собственные локти. — Ох, к сожалению, это так. — Серафим досадно выдыхает воздух, поворачиваясь к увлечённому видами юноше. Он заинтересованно выставляет одну бровь, выпрямляя спину для придания большей уверенности своему образу. — Поэтому я и назначила вам определённый час. Хотела поговорить. — Что случилось? — Принцесса ступает нога в ногу к знакомой, подбадривающе уложив ладонь к её плечу. Блондинка наклонилась для лучшего рассмотрения выражения чужого лица. Эмили выглядит немного тревожной. Она закусывает губы в явно извивающей мысли, тихонько перебирая в своей голове варианты ответа. — Совсем забыла! — Старается скрасить ситуацию та, оборачиваясь к круглому столу посередине комнаты и укутывая пальцы хозяйки отеля в свои ладони. Она ведёт её к диванам, параллельно кивая и пауку вслед за собой. — Вы проголодались, наверное? — Эмили. Что произошло? — В более серьёзном и требовательном тоне спрашивает принцесса, остановившись на полпути, крепко оставив каблуки своей обуви стоять неподвижно. — Не трагедия! — Девушка неуверенно отпускает манжеты гостьи, складывая ручки на своих ключицах. Она отрицательно кивает, стараясь расслабить ситуацию и придать ей более спокойный тон. — Не хотела пугать. Пойдёмте присядем. — Продолжает та, неуверенно кивнув и уже самостоятельно двигаясь в сторону центрального стола. За спиной дитя рая гости в лёгкой опаске переглядываются, но всё-таки идут на уступки, шагая следом. Крылатая красавица делает лёгкий взмах своей мягкой ручки, образовывая на мраморном блестящем столике пару чашек с чаем и приятные на вид песочные печенья с вареньем в середине. Она приглашает обоих присесть за стол легким поклоном, стараясь скорчить подобие улыбки на своём очаровательном лице. Забавно получилось, но первым согласившимся оказался приспешник Пентиуса. Фрэнк довольно запрыгивает на графичный стул цвета слоновой кости, поудобнее располагаясь на нежно-голубой подушке, и беспардонно подхватывает пару печенек из центральной тарелки. — Ты не рассказывала аду о том, что произошло? — Интересуется Серафим, аккуратно усаживаясь на противоположный стул и поправляя собственное платье. Морнингстар затревожилась, непонимающе нахмурив брови и сведя один из уголков губ в сторону. — Нет... почему ты спрашиваешь? Ситуация навивала чем-то тревожным. Неприятно. Энджел мало того, что чувствовал себя не в своей тарелке, так к тому же этот диалог не вызывал порядочных надежд на приятную концовку. Конечно, выводы ещё рано делать, но он уже умудрился перекрутить в своей голове все варианты развития событий. Актёр элегантно усаживается на свой стул, сложив ногу на ногу и выгнув спину, пока руки тянутся к печенью. Возможно, стресс удастся заесть? — Его не принимают. Не хотят. — Отрицательно махает головой Серафим, то и дело переводя взгляд с одного гостя на другого. Причём очень медленно, с приличными паузами, отведенными на обдумывание подобных слов. — Совсем-совсем. — То есть как? — Возмущённо начинает принцесса, пока девушка напротив понимающе кивает, полностью разделяя это недовольство. — Совет полностью уверен в том, что убийце нет места в благочестивом месте. Что он-... — А эти ваши истребители? — Внезапно вступает в диалог паук, достаточно недовольно махнув одной из рук и выгнув бровь в риторическом вопросе. — Это достаточно "благочестиво"? — Конечно нет! Просто... — Махает руками девушка, будучи опять внезапно перебитой. — Кто им сказал что он убийца? — Ворчит блондинка, умудрившись создать впечатление злобы при поднятых бровях. Эмили неловко потирает запястье, протараторив что-то себе под нос с очень неуверенной интонацией: — Он... он сам им... сказал... — Хоть это и являлось ответом утверждения, девушка высказала это в таком тоне, будто сама задавала вопрос в пустоту. Блондин прикрывает лицо верхними ладонями, пока Чарли закатывает глаза, придерживая переносицу. Кажется, они в один голос сказали что-то вроде: «Блять. Дебил» — провожая подобный хор яркой жестикуляцией. — Кто его за язык тянул? — Ругается блондинка, как дитя рая тут же подбирает её вопрос на лету. — Пентиус просто очень открыт! Его спрашивали о том, что он помнит. Оказалось, что с памятью у него всё очень хорошо! — Да уж... Даже слишком. — Бубнит блондин, подставив чашку с чаем поближе к себе. Листовой напиток был настолько же горьким, насколько и новость об этой ситуации. Однако он предпочёл не просить пару ложек сахара, вникая в диалог и слушая продолжение истории. Всё, что сделал – поморщился от терпкого привкуса травы на языке. — Совет недоволен тем, что потенциальный безбожник может сотворить что-то вроде «самопожертвования» и тем самым искупиться. Никто не знает, из-за чего это произошло. — Эмили выглядит очень встревоженной. Из ее слов складывалось ощущение, будто рай просто не хотел себе лишних проблем. Скорее всего, это и была действительность. — То есть как это? А как же сила покаяния? Что если душа искренне покается в своих грехах? — Чарли искренне не понимает подобный настрой, продолжая давить вопросами на ситуацию, что просто не укладывается в её голове. — Да, но-... — Кивает Серафим, которую продолжают беспардонно перебивать на каждом слове. — Молитва ведь работает, когда она читается искренне, так? — Ворчит принцесса, на что собеседница робко кивает. — Пентиус был тем, кто желал измениться, и привёл себя к этому чистыми намерениями. Верно? — Они боятся того, что у них нет конкретного списка. — Поджимает губы крылатое существо, пуще прежнего выгнув брови домиком. — То есть вы поджали хвосты, а виноваты всё равно мы? — Резко врывается Даст, так же внезапно ощутив неловкость за свою неаккуратную фразу. Он смущённо поджимает губы и опускает взгляд к чаю, нервно стукая указательным пальчиком по ручке глянцевой посуды. — Извините. — Ничего. — Кивает Серафим. Она не увидела в этой фразе ничего такого, отнесясь к реакции с максимальным пониманием. Чарли недовольно нахмурила брови, в попытке пристыдить обращается взглядом к пауку. Сегодня он король драмы и словечек невпопад. Эмили прикладывает холодную ладонь к алым коленям принцессы, успокаивая её подобным тихим жестом. — У них нет контроля. Поэтому такой шум. Понимаешь? Блондинка нехотя кивает, выдыхая сжатый воздух из своих лёгких, и усаживается в более расслабленную позу с согнутой спиной. Она облокачивается локтем на стол, придерживая кулаком задумчивую и будто тяжёлую голову. — Я должна опасаться, что они навредят ему? — Боже помилуй! Конечно нет! — Твёрдо заявляет дитя рая, встрепенув парочку верхних крыльев на своей спине. — Ему просто нужен друг. — Она переводит тоскливый взгляд в сторону паучка, без слов продолжая свою фразу. — Вы обо мне?.. — Сводит Энджел брови на переносице, с недоверием поджимая губы. — Он рассказывал мне о тебе столько чудесных историй. — Мирно тянет улыбку голубоглазая девица, в мольбе приподнимая свои плечи. — И так ждал встречи с тобой. — Ждал... со мной? — Еле слышно бубнит блондин, в удивлении округляя свои глаза. Как бы он не пытался выстроить образ спокойствия, подобное признание действительно умудрилось его задеть. В принципе сложно представить положение этой змеюки в подобном месте. Без единственного старого знакомого под боком, ему приходится переносить на себе полную нетерпимость окружающих к собственному существованию. Уживаться в абсолютно незнакомом мире без точки опоры, протянутой руки. Парень и не задумывался о такой стороне медали до этого дня. Стало так тошно за чужую судьбу. — И тебя он всегда рад видеть, Чарли. Просто... — Переминает пальчики Серафим, чью речь тихонько подхватывают. — Я знаю. Мы уже виделись. К тому же, Энджел такой же его друг. — Тепло улыбается принцесса, впоследствии указывая на довольного Френка, что сидел рядом и уминал печенье. — И не только он. Эмили сводит брови домиком, с лаской сжимая ладони в единый кулачок и приставляя на радостях к подбородку. — Он будет так рад всех вас видеть! Я не могу дождаться когда он освободит-... — У меня есть возможность выйти проветриться? — Тихим тоном задаёт вопрос паук, в неловком положении морща нос и с тоской выискивая ответ в молчании двух девиц. Былая тишина начала давить ещё больше, будто выгрызая поток тревожных мыслей, заменяя их ворохом жутких тараканов. Актёр вмиг почувствовал себя ещё более опустошённо, чем до этого. — А... ну... конечно. У нас есть... — Она задумчиво обращается к проходам в соседних стенах, тщательно обдумывая место пребывания остальных глав. Ей понадобилось несколько секунд на ответ, Чарли успевает его перехватить: — Разве у вас нет апостолов, что всё и везде видят? — Конечно... — Всё ещё отвлечённо и, будучи в своих мыслях, отвечает дитя рая, для следующей фразы убавив громкость голоса на пару тонов. — Но и я не обычный служащий... Смотри! — Щелкает она пальцами, поймав себя на мысли. Девушка тут же указывает паучку в сторону одного из проходов, принимаясь объяснять дорогу. — В восточном крыле есть небольшой балкон. Он застеклён, но ты можешь открыть окно на проветривание. Нужно идти по коридору, не сворачивая. Тебя проводить? — Нет, спасибо. — Благодарно выдавливает улыбку паук, неуверенно встав из-за стола. — Извините, я ненадолго. — Такой печальный тон удивляет даже принцессу. Парень тихонько перебирает ногами в указанный ему проход, гордо выпрямляя спину и стараясь всё ещё держать лицо.

***

Коридор представляет из себя узкий тоннель, окруженный несколькими дверьми с одной стены. На противоположной стороне красовались панорамные окна, что также, как и центральные в главной комнате, были позолочены по ставням малыми узорами. Стены изображали мраморный рисунок, на коем в хаотичном порядке были разбросаны маленькие звёздочки. Вырезаны они скрупулёзно, с особой аккуратностью на каждую из впалых поверхностей была нанесена отражающая краска. Каждый сантиметр чудного здания представлял собой произведение искусства, и Энтони просто не мог не обращать на это внимание. Тёмное стекло позволяло хоть мельком разглядеть пробегающий под его ногами городок. Такой чистый и свежий, что паук тут же неволей вспомнил о том, как глаза, кажется, молили о сне и спокойствии. Ну очень уж ярко для его представленной картины мира. Очень сладко. Прям приторно. Он подходит к указанному ему балконному выступу в конце коридора. Ничего примечательного. Панорамное окно обходило часть башни полукругом, перекрывая возможность ненарочного выхода в свет и показа на чужих глазах. По данной ему инструкции тот открывает одну из ставней наверху панорамы, что ему позволяет сделать удачно сложившийся рост. Паук приподнимается на носочках, дабы вдохнуть в лёгкие приятный аромат прохладного воздуха. Он так славно щекочет его морду, без нагнетания окутывая глаза расслабляющей пеленой. Немного проветрить помещение было как раз кстати. Как раз то, что было нужно. Актёр присаживается на ковровый палас под своими ногами, расслабленно складывая залакированнные каблуки в позе лотоса. Красота. Такая ужасающая и впечатляющая. Сковывающая воздух в лёгких и не пропускающая хоть долю сомнения в том, что это место может превознести каждого своим величием. Но будет ли везением попасть сюда? «Они все так счастливы, веселы» — проносится в голове у паучка, что рассматривает маленькие улочки у подножья здания, любопытно заглядывая на жилые балкончики и любуясь ярким сиянием душистых цветов. Он окунался в редкие воспоминания о своём детстве, что отложились светлым пятном в воспоминаниях спустя столько лет. Хотя забавно, ибо плохих моментов он помнил не меньше. Ему чудились фрагменты, как он гонял мяч с несколькими мальчишками в одном из мелких районов на окраине Нью-Йорка. Как он счастливо бегал по улицам с родительскими деньгами, поднимая купюры над головой возле кассы, чтобы взять немного хлеба. А радости было полные штаны, потому что разрешали на сдачу взять пару сладких конфет. И всё было так наивно радостно тогда. Прохожие в округе представлялись теми же ангелами. Всё куда-то спешащими и опаздывающими, но такими лучезарными. Энтони вспомнил свой красный велосипед. Вспомнил, как доезжал на нём к знакомой тётушке и помогал той поливать цветы за пару дешёвых сладостей. Она всегда запускала его домой, насыпая немного сахара на ложку. Грела над источником огня, он плавился и превращался во вкусную конфету, что так приятно было взять под щёку и поскакать дальше гулять. И в этом всём было так тепло. Так светло и радостно вспоминать улыбающихся прохожих, иногда добрых родителей, друзей со двора. Его маленький и бедный район. Весь прожжённый человеческой жестокостью и безрассудством, но такой романтизированный в детских глазах. Тогда ведь многого и не надо было. Всего лишь немного плавленого сахара на чайной ложке, красный велосипед и небо над головой. Рай был похож на эту беззаботность. На этот разгорающийся камин в сердце из-за воспоминаний. Жуткий, холодный от своей неизвестности, но такой светлый. Парень действительно мог поверить в то, что ему тут будет хорошо. Особенно с Хаском. Щёки блондина порозовели от мысли о своём суженом, что тот, кажется, в первый раз за нахождение в этом месте смог искренне улыбнуться. Им обоим тут действительно было бы очень хорошо. Спокойно. — Энджел? — Неуверенно и с явным запалом в сердце проносится знакомый голос за спиной Даста. Паучок вздрагивает в обороте спины, округляя все пары глаз в лёгком наваждении. Это Пентиус. Напуганный встречей и так затронутый появлением старого друга. Но такой другой. Столь же светлый и чистый, как каждый сантиметр поклёвки этого здания. Так странно. Бывший грешник даже не сразу подползает к нему для приветствия, оставаясь на месте и рассматривая гостя с головы до ног с такой дотошностью, будто и совсем забыл внешность парнишки. Тот же поднимается с ковролина в лёгкой улыбке, мельком отряхивая тыл одежды. — Рад тебя видеть, старый чурбан! — Хохочет блондин, мило расправляя все конечности для приветственных объятий. Кобра разводит в стороны свой рваный капюшон, выставляя руки, и подползает ближе. — Ты пришёл! — Довольно шипит змей, обнимая старого приятеля. Наверное, тот очень его ждал. Возможно, они и не были близки настолько, чтобы каждый из них мог так сильно соскучиться, но никого у этого прохвоста и не было. Никого, кроме всех из этого чёртового отеля. — Я так рад! — Восторженно гогочет тот, высвобождаясь из лёгких объятий и схватив довольного паучка за плечи. — Хо-хо-хо-о... Твою мать! — Выдыхает паук, четче собирая глаза в единый фокус. Он пятится на пару шагов, дабы лучше осмотреть вид былого знакомого. — Да ты только посмотри на себя! — Да-а-а... Ес-с-сть такое. — Высовывает язык на звонкой согласной змей, в гордости поправляя воротники пиджака. Он шутливо разводит руки в стороны для чужого любования, пока Энджел хохочет на радостях. — Ахуеть! Да ты просто Де Ланда в лучшие годы! — Торжествует юноша, задорно устанавливая нижние руки на своей талии, пока верхние складываются на груди. Он изучает новый облик знакомого с жуткой искрой интереса в глазах. С поднятой бровью, с явным удивлением. Пентиус потерял все свои угольно-чёрные акценты, полностью заменив их небесно-голубым. Хвост его на вид был шёлковый, так приятно отдавал перламутровым оттенком чешуи. Белоснежный пиджак встречали жёлтые вертикальные полоски, а его смешной капюшон так и отдавал дорогим золотом, что так красиво переливалось в лучах дневного света. Действительно райское создание, действительно ему подходит. — Ты давно пришёл? Чарли тоже тут? — Складывая руки в единое целое, интересуется змей, явно будучи очень воодушевлённым данной встречей. Он так быстро тараторит всё новые и новые вопросы, просто забывая о том, что вообще-то Дасту нужно немного времени, чтобы на всё это ответить. — Как ты? А как ребята? Ох, я так давно никого из вас-с не видел! — Тише-тише. Я всё успею рассказать, приятель. — Парень подбадривающе касается плеча ангела, с наполненным радости взглядом прищурив веки и кивнув. — Расскажи-ка мне лучше... Как ты тут?

***

— Ха-ха! Это даже звучит странно! — Вот и я с-с-сначала испугался. Просто представь, — Довольно мурчит бывший грешник, ярко махая руками в воодушевлении от собственного рассказа. Им понравилась идея остаться в этом крыле и обсудить всё без лишних ушей. Сэр Пентиус обширно жестикулировал, в мельчайших подробностях описывая первые дни нахождения тут. Он старался выглядеть довольным и счастливым, максимально старательно делал вид того, что вообще-то тут лучшая жизнь, что у него могла бы быть. Но было ли это правдой? Ранее Энджелу удосужилось услышать другую сторону монеты. И он подметил для себя деталь того, что кобра совсем не упоминает в ситуациях всеобщего отвержения его греховного образа. Не говорит о неком противостоянии проступка и молитвы, не заикается о косых взглядах со стороны других апостолов. Может быть, ему не хотелось нагнетать своими проблемами? Как же это знакомо для актёра. Он сидел, слушал, иногда кивая головой. В лёгком смехе задавал наводящие вопросы и даже искренне хвалил мужчину за его новые свершения. Но он так ему сочувствовал. Возможно, у блондина свербела вина на затылке во время этого разговора. Она тонкой линией проходила по всему позвоночнику, назойливо взбираясь в саму черепную коробку, просто жуть. А всё потому, что кладя руку на сердце, Энджел так не вспоминал его. Был занят своей рутиной и собственными проблемами настолько сильно, что даже не особо задумывался, каково Пентиусу живётся в этом новом мире. Как он осваивается тут совсем в одиночку, как познаёт новую сторону собственного существования. И скучает ли по отелю? — Бар без алкоголя. Я такой шокированный с-с-стоял! — Да уж... Хаск бы наплевал им в лицо за такое оскорбление. — Подтрунивает блондин, вызывая яркий смех у собеседника. Он прижал змеиный капюшон и в хохоте схватился за края шляпы. Такой довольный. Такой скрытый. Кошки заскребли на сердце актёра, что всё не решался задать хотя бы один из своих честных вопросов вслух. Он отводит взгляд к виду райских улиц у них под боком, неуверенно проходя по мягкому ковролину указательным пальцем. — Слушай... А вот... Ну, допустим... — Да? — С интересом выпрямляет спину змей, наклоняясь вбок для лучшего рассмотрения лица Энджела. Улыбался так наивно и чисто, что у юноши ещё пуще прежнего встал ком поперёк горла. — Чисто теоретически может быть такое... что они расскажут о тебе горожанам? — Неуверенно спрашивает он, избегая чужого взгляда. — В с-с-смысле? Я же и так гуляю по улицам! — Всё ещё не понимает змей. Блондин старается сделать громкий глоток для того, чтобы отогнать подступающую тошноту и продолжить. — Нет-нет, я про твоё происхождение. — Поднимает он голову, прищурив разноцветные глаза. — Если искупления продолжатся, они расскажут об этом всем ангелам? Сэр всё понял. Он так искренне поменял выражение лица на что-то сдержанное. Будто его дернули за рукав, поймав за мелким воровством, намереваясь потащить за уши к расстроенным родителям. И это выглядело очень печально. — Ну... Я не могу знать... — Мнёт он, неловко теребя острые пальцы. — Наверное, ес-с-сли... — Они и не собираются, да? — Сводит блондин брови к переносице, наблюдая на пущую реакцию у собеседника. Он не показывал её слишком наглядно, но огромный валун точно упал куда-то в желудок змея. Мужчина смущенно опускает плечи, с сожалением обращаясь взглядом к городу. — Не говори Чарли. — Почему? — Но вот это паук предугадать не мог. Он подсаживается поближе, совсем пока не улавливая ход чужих мыслей. — Почему не говорить? — Она рас-с-строится. — Полной грусти интонацией молвит кобра, томно выдыхая воздух из лёгких. Он недолго набирался духу на рассказ об обратной стороне своей дивной новой жизни. — Рай не готов нас-с-с принять. И не готов мириться с-с нашей ис-сторией. — Шепелявит ангел, будто испытывая стыд за своё нахождение тут. — Но ведь ты очень поменялся... — Выдаёт сухой факт Даст, что тут же разбивают лишь одной фразой: — А не поздно ли менятьс-ся? — Сэр поднимает взгляд, пронзительно вглядываясь в чужие пурпурные глаза. Возможно, он ещё сам не до конца понимал то, о чём говорил. Однако паук сразу заметил. Пентиус говорит чужими словами. — Какая разница когда?! Главное то, сколько света ещё осталось в твоей душе даже несмотря на то, сколько ты прожил в преисподней! — И я так думал... Но такова жизнь, Энджел. — С сожалением и стеклянными глазами выдаёт кобра, что всё старается сдержать наплыв подступающих эмоций, заведомо явно не в силах дожать это дело до конца. — Им не очень то нужны мои с-с-старания. — Скучаешь по отелю? — Подхватывает блондин и разбивает собеседника в пух и прах. Глаза Пентиуса наполняются предательскими слезами, а весь его вид просто перекручивает сердце в несколько оборотов. Актёру не понадобилось ответа для того, чтобы подсесть поближе и протянуть руки израненной душе бедного ангела. — Тут так с-с-сложно... — Хрипит мужчина, пряча лицо в ткани чужого пиджака. Юноша прижимает голову товарища к собственным плечам, ничего не говоря, давая тому выговориться. — И плевать они хотели на мои с-с-старания... Это не рай, Энджел. Сердце паука пропускает несколько ударов от обратившейся к его слуху фразы. — Это нас-с-стоящий ад...