Старый проигрыватель.

Дасту надо передохнуть. Он черпает последние силы, по крупицам собирая их со всего тела и старается подняться. Не с первого раза, но ему удаётся чуть привстать и облокотиться на соседнее кресло. Лапы просто не держали его. Оставив на этой же мебели свой телефон, Энджел решает отойти к шкафу с одеждой, как тут же валится с ног, впоследствии пытаясь выпрямить руки в падении, дабы не упасть прямо лицом на пол. Он откашливает горькую кровь, на локтях стараясь удерживать собственный торс. Мышцы сходят с ума, пока тот вновь предпринимает попытки подняться, только в этот раз уже до кресла. Демон буквально ползёт до этого объекта, жадно глотая воздух от нехватки кислорода в костюмерной. Может быть, действительно, Вал так сильно душил его, что тот до сих пор не успел достаточно наглотаться воздуха? Актёр наконец взбирается на мебель, словно на Эверест. Голова ходила кругом, мышцы молили об отдыхе, и при всех этих условиях он наконец-то уселся, взяв телефон в руки и прищурившись от яркого света. Вау...Хаск оставил так много сообщений. 11:03 < Ты поехал на работу? Что-то случилось? 11:40 < Напиши, как освободишься. 14:38 < Ладно? 19:55 < Наггетс поел, этот живой стейк очень довольный. 00:35 < Просто скажи мне в следующий раз, когда собираешься уходить, хорошо? 03:15 < Ты как? Мне зайти за тобой? Что-то отозвалось в сердце блондина, глаза Энтони в пару секунд залились слезами, а рука плотно зажала рот. Из самой груди доносился невыносимый плач, хотя, казалось бы, у тела паука и так вовсе нет сил, он истратил последние остатки на это. Его плечи тряслись, а рука, не в силах более держать телефон, блокирует экран. Все четыре конечности обхватывают и обнимают ноги, пока запуганный и израненный своим положением демон громко плачет в свои колени. Ему тяжело так сильно любить этого кота.

***

Оставаться на ночь в этой студии, даже в таком положении, не хотелось вовсе, так что это было последнее, что Даст бы предпринял: отдышавшись, перед этим находясь в полном состоянии амебы примерно минут сорок, в конце концов блондин поднимается со своего кресла, поправляет смазанный макияж возле зеркала, и, будто инвалид, потихоньку ступает к выходу. Он всё так же старался держать спину прямо, старался не подавать виду, как же ему плохо, на улице, и все же, немногое ему удавалось. Движения были дёргаными, не свойственными актеру. Но он смог найти силы, чтобы выйти на улицу, поймать такси, и доехать до отеля. Может быть, когда-нибудь у него хватит смелости попросить Хаскера зайти за ним, но сегодня явно не та ночь. Собственная батарейка совсем села, и парень просто надеялся, что старый бармен уйдёт спать, так и не дождавшись паука с работы. Он не хотел показываться ему настолько изношенным. Но Энтони был бы очень наивен, если бы правда поверил в такой расклад событий. За барной стойкой сидит всё такой же угрюмый, и очень сонный бармен. По-видимому, он совершенно не выспался с прошлой ночи, то и дело кивая лицом к барной стойке. И он бы ударился, если бы не лапа, что поддерживала его тяжёлую голову. Уши бурого кота тут же поднимаются, направляясь в сторону звука открытой двери даже быстрее, чем взгляд. Черные зрачки сужаются до иголок, пока не видят хромой и смятый силуэт Энтони. Они тут же расширяются до двух сфер, как замечают его шаткую походку. Не думая о том, как его действия выглядят со стороны, тот быстрым шагом отходит от стойки, и чуть ли не бегом пересекает расстояние, подбегая к Дасту. — Давай немного попозже, дай мне пару минут. — Хрипло произносит блондин, приобнимая себя за локти и даже не смотря на кота. Он просто молча отходит к лестнице, медленно поднимаясь по ней. Сердце бармена замирает, и, кажется, не бьётся. Как же плохо сейчас выглядел Энджел. Будто с самого утра и до поздней ночи ему приходилось работать без малейшего перерыва. Что-то в груди Хаскера сжимается, и он лишь молча смотрит вслед, будто скованный собственным страхом. Может быть, он сделал что-то неправильно? Как-то обидел его своими словами или поведением? Даже сейчас, в каком-то безумном страхе, этот старый кот умудряется просто стоять и бездействовать. И он действительно просто стоял, не сделав и шаг вслед за пареньком. Темный комок вины застревает в горле старого бармена. *** Энтони доходит до своей спальни, а после и до ванной комнаты в номере. Актёр упёрся руками о раковину, смотря в собственное отражение. Как же он жалок. Как же сильно он себя закапывает. Хаск ни в чём не виноват, он так старается ради тебя. Горькие слёзы вновь подступают к горлу, и глаза бедного паренька вновь покрываются стеклянной пеленой. Весь вид становится размытым, и Даст беспомощно опускает голову, жмуря свои глаза. Он так устал от этого существования и от всего, что ему приходится выносить изо дня в день. Это нетерпимое жжение в глотке от собственной слабости разъедает его язык и нёбо, словно ножами прорезая глубокие раны. Виски просто хотелось вырвать с корнем, забраться лапами в самую голову и поставить на место всё, что неправильно стоит. Его руки так сильно дрожат, ноги уже, кажется, не стоят на месте, и только он собирается включить воду, дабы ополоснуть лицо, позади него медленно и со скрипом открывается дверь. Хаск так аккуратно проходит в ванную, самым обеспокоенным в этом мире взглядом смотря на него. Он так же аккуратно прикрывает за собой дверь, встав у прохода. Энджел поднимает глаза на отражение бармена в зеркале, и, кажется, его ноги ещё больше подкашиваются, а губы подгибаются и трясутся. Нашёл в себе силы, чтобы подойти. Не важно, что паук про него думает. Не важно, что он, может быть, хочет побыть в одиночестве...Хаск будет рядом. Если надо, он будет стоять рядом несколько часов и просто гладить его по спине. А если он попросит, то не отойдёт от него и завтра, и послезавтра. — Энтони...поговори со мной. Это стало отправным крючком. Просто выстрелом в висок больной головы актёра. "Энтони"...С какой любовью и волнением этот паршивый блохастый промурчал его имя. Даст тут же закрывает свои глаза ладонями, сгорбившись над раковиной и издав грустный всхлип. Это выбило его из колеи окончательно, полностью обезоруживая Хаска наповал. Он со всей осторожностью подходит ближе к блондину, и встаёт рядом, в страхе прикоснуться. Будто бы тот хрустальный, тонкий кувшин, и только пройдись он своими острыми когтями - юноша сразу же разобьётся на сотни осколков. Кот терпеливо ждёт, не решаясь на какие-либо действия. — Хаск... — Выливается будто из самой глубины души паучка, что просто задыхается от собственной усталости: — Мне так холодно. В первые пару секунд старый бармен даже и не понял, что парень имел в виду. Как только он разобрал смысл его слов, шерсть на загривке встала дыбом. Даст не мог сказать прямо о том, как сильно ему нужна поддержка. Очень трепетно и нежно, котёнок касается сначала его спины, а после противоположного от себя плеча, тихонько вовлекая паучка в объятия, пока тот сам не наклоняется и не поворачивается к Хаску передом. Угольные лапы прижимают Энджела поближе к себе, взявшись одной за затылок паренька. Он специально наклоняет голову того к своему плечу, давая бедняге полностью выплакаться и выпустить все свои эмоции. Усатый демон окутывает его крыльями, желая полностью укрыть от всего, что происходит с бедным актёром за просторами этой маленькой комнатушки. Кот гладит его по затылку, только сильнее прижимая к себе с каждым всхлипом, что издавал парень. Энтони полностью доверился ему, без ржавого и гадкого скрежета в груди вываливая все эмоции напоказ. Ноги всё так же подкашивало, колени буквально ходили ходуном. Замечая это, Хаскер чуть высвобождается из объятий паучка, подхватывает его под мышку, приобняв за лопатки, и ведет до кровати. — Пойдём, Малыш. Надо прилечь. Они кое-как доходят до кровати, где бармен всё-таки усаживает того на мягкие перины. Ему в действительности очень нужен отдых сейчас. Но ещё, кажется...ему нужен он. Хаск отходит в ванную комнату, взяв какой-то таз из-под раковины, заполняет его холодной водой, а так же берёт с собой пару салфеток. Он тащит эту конструкцию к кровати, и, вновь садясь рядом с Энджелом, окунает лапки в воду. Требовательно поворачивая голову блондина на себя, умывает тому личико, параллельно вытирая остатки туши и подводки салфетками. Блондин сидит тихо, полу-прикрывая глаза и прерывисто дыша, внимает последним силам, дабы успокоить собственные эмоции. Бармен особенно аккуратно старается смыть все тонны штукатурки, что лепят на него каждую съёмку проворные визажисты. Справлялись хорошо, ибо за слоем тонального средства не было видно уставших мешков под глазами и оставленных кем-то следов побоев. Хоть это было и не легко, тот справился. После он отодвигает таз подальше, в другой угол комнаты, залезает на кровать и помогает Дасту расстегнуть молнию на этой чёртовой латексной одежде. Она, сто процентов, максимально сковывала движения, и кот очень постарался помочь освободиться от этого. Он приносит ему домашнюю футболку и шорты, отворачиваясь, когда пареньку нужно поменять одни шмотки на другие. И вот, в конце концов, Хаск помогает тому уложиться на подушку, укрывает одеялом, и так же ложится поодаль от паучка. В полной смертной тишине они просто смотрели друг на друга, то и дело бегая глазами. Сегодня он был особенно изранен, чем обычно. Отметнув всю свою гордость и тупой страх подальше, в самую пучину забвения, усатый протягивает тому свои лапы, предлагая сегодня уснуть в обнимку. Душу Энтони трогает каждое его действие: от милой и внимательной заботы, до того, что, кажется, Хаск просто читает мысли блондина. Ему не нужны были разговоры, и усатый это чувствовал. Он двигается поближе, словно маленький котёнок прижимаясь к плечу бармена, одной парой рук обняв самого себя, а вторую протягивая к старому коту. И тот в ответ прижимает его покрепче к себе, ложась повыше и опуская подбородок на макушку актёра. Так будет теплее, уютнее и спокойнее. На эту ночь Энтони может забыть обо всём, что его беспокоит. На эту ночь Энтони в безопасности. Посапывая забитыми дыхательными путями, тот достаточно быстро умудрился окунуться в сон. Его уже ничего не беспокоило, а все ужасные мысли отгоняло тепло шёрстки бармена.

***

Спустя пару часов мозг актёра так и воспротивился давать ему спокойно выспаться. Весь этот недолгий сон разум играл с воображением паучка, то и дело вгоняя его в краску от всё новых и новых сюжетов перед его закрытыми спящими глазами. Валентино. Это было невыносимо. И во сне, и наяву эта тварь преследовала его разум. Везде, в каждом тёмном уголке, на каждом шагу и вздохе слышался отголосок хищной моли. Энтони ворочался во сне, то и дело меняя положение, недовольно мыча что-то невнятное. Ему снилось происшествие сегодняшней ночи, ему снилось всё гиперболизировано и утрировано, но это казалось настолько реальным, что кровь в венах стыла. Мозг просто не мог так долго оставлять его в этом порочном кругу, поэтому разум паука будит его самого. Он просыпается, с тихим выкриком подрываясь и вскакивая, из положения лёжа мигом оказываясь в сидячей позе. Сердце бешено бьётся, а грудная клетка неконтролируемо расширяется, в попытке глотнуть побольше воздуха. И вот опять у него перекрывает дыхание, опять он чувствует удушье всем своим телом, пока ощутимый камень в его глотке встаёт поперёк горла. Хаск сам просыпается от подобных происшествий, для начала просто недовольно щуря сонные глаза, после часто моргая, чтобы нормально развидеть картину. Затем и вовсе подрывается, в попытке на сонную голову понять произошедшее. — Парень? Но Энтони вообще, кажется, не слышал его. Он смотрел куда-то в сторону, в одну абстрактную точку, и просто сходил с ума. Даст покрепче прижимает собственные колени к телу, припадая к ним головой. В комнате было абсолютно тихо, но звон в ушах всё больше усиливался, пока в глазах парня не начали появляться чёрные пульсирующие точки, отчего он в страхе зажмурил глаза. Паника. Ничто иное как паника. Не понимая, что делать в подобных ситуациях, сонный котяра мигом поднимается с кровати, очень шаткой и быстрой походкой доходя до окна, чтобы пустить в комнату свежий воздух и слегка проветрить помещение. Он несколькими движениями отодвигает шторы, дабы ничего не мешало потоку воздуха, что постепенно окунал комнату в свою прохладу. После, чуть ли не валясь с ног от собственной сонливости и неуклюжести, Хаск садится совсем рядом с актёром, бегая глазами по его трясущейся тушке. Ну что за кошмар, сколько ещё его будет пытать эта чёртова моль? Даже во сне? Он пододвигается, кивая устами ближе к его вискам, и что-то нашёптывая, пока мягкая ладонь проходится по спине актёра. — Тихо, тихо...Всё в порядке, — Хаск старается буквально мурчать, пока нашёптывает эти речи. Он совсем не умеет говорить нужные слова в нужный момент, что сейчас его это раздражает в себе особенно сильно: — Всё хорошо. Может быть это и помогает, но нужно чуть больше времени. Хаск всё так же старается достучаться до забитого слуха Даста, пока тот чувствует, как мурашки пробегают по всему телу от каждого слова всякий раз, как ему удается различать хоть какую-то речь. По-видимому, сон оказался слишком влиятельным и реалистичным. Это самое последнее, что ему было нужно этой ночью. В какой-то момент паук с долгой продолжительностью потирает своё лицо, почти полностью восстанавливая дыхание. Он делает очень глубокий выдох и выпрямляется, когда всё заканчивается. Руки всё ещё трясутся, а голова отдаёт пульсирующей болью в виски. Как ужасно. Хаск продолжает поглаживать того по спине, сводя брови домиком. Ему очень жаль, что Энтони приходится терпеть подобное. — Поговори со мной, — Бурый кот так неуверен в том, что собирается сейчас говорить. Он каждый раз неуверен в своих действиях, хоть со стороны так и не скажешь. Но больше всего он не уверен в отношении Энтони ко всему этому: — Я переживаю. Шёпотом пробасил бармен, оставляя отпечаток в душе паука, вновь обращая на себя всё его внимание, заставляя незапланированно появиться бабочкам в животе. Он чувствует, как чёрная дыра под его рёбрами засасывает и скручивает все органы в кашу. — Ты такой милый, Хаски. — Молвит актёр, вызывая на щеках бармена небольшой румянец. Он смущённо поворачивает голову на бок, пока Энтони довольно хихикает. Зато настроение поднялось. Ему так нравится смущать этого блохастого. — Ага, да. Я серьёзно, — И вот, диалог вновь обретает нотки нагнетающей печали и страха быть слишком откровенным перед усатым. Хаск недовольно поджимает губы: — Что случилось на работе? Блондин опускает плечи, переводя дыхание в попытке свести куски отдельных мыслей в складное предложение. Сложно. — Я забыл про мероприятие, на которое он запланировал взять меня с собой ещё месяц назад, — Энтони выдыхает так, будто открывает вселенскую тайну. Сложно говорить о своих чувствах вслух, но может быть...так в действительности будет лучше? — Я очень разозлил его, он был просто в ярости...Что тут ещё скажешь?.. Хаск опускает уши, не перебивая и внимательно его слушая. Он на самом деле даже опасается дышать, будто боясь, что спугнёт рассказ паука. — Вы все говорите, что я меняюсь. Но для меня же это ещё хуже. Ему это не нравится, он будет готов выбить из меня всю дурь...и когда-нибудь обязательно добьётся своего, — Голос Даста опять подначивает его дрожать, выдавая ноты наступающего волнения: — Это замкнутый круг. Пока мы узнаем, как прийти к исцелению, он добьёт меня. — Значит, будем стараться ещё больше. Я помогу. — Даже если так. Что мне, в таком случае, делать в раю без тебя? — На одном дыхании выдаёт Энджел, поворачиваясь, и буквально оголяя всю свою душу перед Хаском. Открывая все свои мысли, тот буквально замирает, надеясь хоть на какой-нибудь ответ. На любой. Хоть бы этот болван сейчас не молчал. А вот кот немного оцепенел от такой честности. Он не ожидал подобных слов в свой адрес, и того тут же пробрало на мурашки. Хаск прямолинеен, но он совершенно не умеет говорить о своих чувствах. Все его мысли сокрыты где-то глубоко в пучине собственного сознания, и даже не всегда открываются для него самого. Это тяжело, делать выбор на сближение с кем-то. Тяжело открываться настолько, чтобы дать себя почувствовать. Но если в голову приходит хоть малейшее подозрение в безопасности данного поступка, стоит рискнуть. — Мне тоже нечего делать в аду без тебя. И они оба замирают. Это самый откровенный их диалог за последнее время. Сколько бы потайных секретов они друг другу не рассказывали, это была очень запоминающаяся ночь. По существу, Хаск и не предложил решения проблемы, хотя бы потому, что сам не знал ответа такой задачи. Но он ответил как на духу, ответил доверием на доверие, и, кажется, даже не пожалел о сказанном. На лице Энтони всё читалось. Он тронут, благодарен, и безумно счастлив, что старый тюфяк сказал это вслух. Они, буквально в мёртвой тишине, сидели ещё около пары минут, ни проронив ни слова после. Глаза Энтони бегали по лицу усатого в трепете, и взаимных, неозвученных чувствах. Они мало говорят вслух о том, что у них на душе. Каждое слово проводит ток через всё тело. Хаск первым решает сделать хоть что-то, ложась и протягивая паучку свои лапы, предлагая вновь заснуть вместе в обнимку. Решение прекрасное, абсолютно точечно подпадающее под расклад событий. Парень укладывается рядом поудобнее, протягивая свои руки в ответ, как сразу после чувствует накрытое одеяло на своих бёдрах, и щекотные, мягкие перья на лопатках. Объятия аккуратные, не сковывающие движения. Будто лежишь на самых мягких простынях, что когда-либо мог почувствовать. Так они и засыпают, выдыхая.

***

Утро обещало быть спокойным. Завтрак теперь вошёл в традицию, и каждое утро эта небольшая компания в виде постояльцев отеля собиралась, чтобы приготовить что-то вместе. Такой большой стол, как в первый день, накрывать каждый раз было бы глупо. Это занимало много времени и сил, и с учётом того, что постояльцы должны быть наполнены воодушевляющей энергией на новый день, а не усталостью, лучше было бы внести в обиход силы правителя ада, что с махом одного своего пальца мог накрыть прекрасный стол, и тут же всё убрать. Хаску сегодня нужно было выйти на работу, всё же это именно то, из-за чего его хозяин и вызвал его в этот отель. Хоть гостей по пальцам пересчитай, его нахождение за баром было обязательным пунктом милости Аластора. После завтрака он принялся намывать все бокалы до блеска, стараясь выполнить эту задачу практически идеально. Какой-то элемент перфекционизма всё-таки присутствует в действиях старого кота. Он натирает стакан, выставляя его под стойкой и в следующем действии берёт другой, прокручивая те же манипуляции. Это отвлекает, помогает увлечься другими мыслями и не думать обо всём, что так давит на потресканный разум. Но всё же не с той силой, что алкоголь. В некотором смятении от нестабильного состояния, он заглядывается на полки со спиртными напитками. Сейчас всё действительно превращается в настоящий хаос и буквально оседает тяжёлым камнем на плечи. В такой момент не помешал бы хороший ржаной бурбон, желательно десятилетней выдержки. "Миктерс" хорошо подойдёт на подобный случай, благо, у алкоголика был близкий доступ к подобным соблазнам. Взяв огранённый янтарный напиток с полки, Хаск когтем освобождает восковое горлышко, с успешным открытием делая пару глотков бодрящего напитка. Тепло алкоголя тут же разливается по всей глотке, плавно перетекая в мышцы демонического тела. Глаза прикрываются, пока нос выдает облегчённый выдох. Спустя ещё пару минут смакования хмельного, боль в висках чуть разжимает свою хватку. Спокойно. Теперь мысли складывались в куда более удачный пазл, но всё ещё не поддавались объяснению. Тоска, что так гнетёт его годами, не отпускает до сих пор, и не понятно, какая сила в этом мире вообще могла бы остановить подобный механизм. Но ему легче. Ему легче открывать смену, вести её, и закрывать бар на ночь. Ему легче смотреть на себя в зеркало. Ему легче есть пищу и вообще вставать с кровати по утрам. Всё так же с трудом, но теперь всё это обрело смысл. Нельзя было предугадать, кто возьмёт в свои руки ядро этих изменений, но и сомневаться было глупо. Как бы кот не хотел это признавать, он привязался. Так же, как когда-то давно, в юности. Хаску и вовсе не хотелось отрицать подобное явление, он, на удивление, был приятно воодушевлён. Бармен так увлёкся, что даже не сразу заметил присаживающегося за стойку Энджела, от чего тут же дёрнулся. Чем вызвал у блондина лёгкий смешок. — Чего зашуганный такой? — Улыбаясь, тянет слова паучок, уложив локти верхней пары рук на стойке. Так светится. Хаск дёргает ухом, довольно поджимая губы.