Всё любимое в М.Х.

Следующие несколько дней он решил провести с ней, по мере возможности от работы и надоедливого спама от Шерлока, что беспокоиться за их "отношения" больше,чем они сами, ведь уже вот-вот у неё будет экспедиция. После работы и совещаний сразу к рыбке, чтобы максимально насытиться общением, даже ночевать оставался в её квартире. Кстати, теперь дубликат ключей вернули, чтобы во время отсутствия полюбившийся диван не скучал. Ощущение же, словно зависимый понимает, что на следующую дозу ему не хватит, поэтому наслаждается последней. Последней до декабря, ведь вернуться они только ближе к Рождеству, если ничего не поменяется, хотя может, потому что друзья-археологи в попытках уломать знаменитую Хувс на морскую археологию, даже на немного. Должна вернуться к нему. Оказывается, она даже чемодан не разбирала толком с прошлого приезда, лишь затолкала его под кровать, чтобы не мешался под ногами, предварительно вытащив оттуда вещи, которые носились этот месяц. А зачем, собственно говоря, ведь потом заново собирать, спасибо и на том. Привыкла жить на чемоданах, как говорится. И спать на них тоже видимо. По поводу ранее сказанных Барики комплексах, то они стали замечаться. Ну, или точнее перестали игнорировать с другой стороны. Во-первых, постоянно холодные ладони и лодыжки - Ох, уж эта нарушение терморегуляции крови. Ей постоянно хочется погреть их об кого-то, но стыдно, ведь мёрзнуть из-за этого будет кто-то другой. Даже коснуться другого холодной конечности неловко. А холод рук ощущается даже через одежду, по опыту знает. Майкрофт нашёл решение этой небольшой проблемки, да-да, именно проблемки, потому что это не тянет на целую проблему - он теперь старается брать её руки в свои, чтобы хоть немного их погреть. Тем более в этом нет ничего зазорного, они же теперь пара. Их же теперь можно так назвать? Он надеется. Пара для него? Звучит даже смешно. Насколько смешно, что хочется этого. Желательно насовсем. Слышал бы сейчас это кто-нибудь бы - не поверил бы. Во-вторых, не комфортность в каком-либо "высшем" обществе, - считает, что ей тут не место? - ведь после их свиданий в ресторанах на Мейфере можно было заметить, какой она становится. Замкнутой, неуверенной в себе. Даже когда пытается показать, что всё нормально. Только её "всё нормально" может иметь ввиду всё что угодно, кроме основного значения. Решение этой ситуации очень легко - заказывать еду на дом, чтобы проводить эти вечера вдвоём в знакомой местности под просмотром старых фильмов или "Доктора Кто". Если честно, то от такого окружения его самого тошнит. И на работе хватает. Особенно Смоллвуд. Что же ему делать, когда он на долгие полгода останется один одинешенек без какой-либо отдушины? В-третьих, табу на слово, которое нельзя называть - "Любовь". Чем именно это вызвано ему так и не удалось узнать, хотя догадки стали всплывать. Всё кому она, наверное, говорила такие слова мертвы. Тогда это о многом говорит. Даже слишком много. Но решения этого у него нет. Это напрягает больше всего. Он взрослый человек, ему не обязательно нужно слышать признания в любви, но глубоко внутри хочется. Хочется до ломки слышать, как этот озорной голос признается ему в чувствах, а сам он краснеет от смущения. А ведь реакцию свою предугадает обычно без ошибок. Но вскоре день отбытия настал так неожиданно, как гром среди ясного неба. И сердце заходится бешеным ритмом невысказанных слов, а на душе становится практически тошно и невыносимо - как выражаются в народе кошки на душе скребутся. Даже когда они просто едут в аэропорт по пустынным дорогам Лондона на рабочем Ягуаре ранним утром, почти пять. Даже когда они держаться за руки во время этой поездки - широкая мужская ладонь практически впилась в кожу. Разумеется, чтобы согреть женскую ладонь, а не чтобы не отпускать. Никогда. Абсолютно никогда. Рассветные лучи солнца слабо проникают в тонированные окна автомобиля, показывая каждую пылинку поднятую в воздухе. Но так же они ложатся в том месте тёмной молнией, где их руки переплетены, словно они тоже разлучают, против них, как весь этот проклятый день. В салоне повисла тишина, нарушаемая только дыханием и глухим звуком мотора, звуком трения поверхности шин о почти ровную поверхность дороги. Где-то всего два часа назад они обменивались ленивыми поцелуями, пока Анна была в попытках переодеться из пижамы в повседневную одежду, а Майкрофт нагло отвлекал от главного занятия. Всего два часа назад они вели себя, словно были романтической парой в букетно-конфетном периоде. Или же похожи были на пожилую пару, которые души в друг друге не чают, а годы вместе только крепче сплотили. А сейчас им предстоит только разлука на долгое время. Время, что покажется вечностью мрака и одиночества, как было до её прихода в его жизнь. Его золотая рыбка. Его лю... Кхм, его любовница, конечно. Да... Любовница, точно не любовь. Абсолютно точно. Правительственный водитель остановился на парковке аэропорта, когда девушка встряхнула головой со светло-русыми волосами в низком хвостике, сгоняя с себя остатки сна или, точнее, полудрема, в который успела впасть, хотя сонная Хувс стала новым фетишем. Отдельно сохранённой в закорках Чертог Разума. - Мне кажется, что я что-то забыла... - Археолог неуверенно кусает пухлую от бывших ласк губу, доставая из внутреннего кармана кожаной бежевой куртки паспорт с вложенным туда билетом на самолёт, регистрация которого начнётся буквально через десять минут, так что стоит немного поспешить, пока остальные коллеги не нагрянули на рейс, да и встретить и проверить всех надо, чтобы потеряшек не было, как в прошлый раз. Мужчина выпустил меньшую родную ладонь из своей, смотря на неё до безумия спокойно, ведь вещи проверены вместе с ним перед самым выходом. За голубыми глазами горела надежда, что она останется здесь. - Ах, точно. Вспомнила. Тебя. Палеонтолог подползла на сидение ближе к нему, чтобы оставить два поцелуя этой невероятной мягкостью - на правой щеке и губах, чтобы там немного задержаться, оставляя прощание - Теперь точно ничего не забыла. - На губах расцвета грустная улыбка, которая имеет теперь отдельную прямую связь с его сердцем, которое словно сжали в кулаке. Льдинки глаз сковали отразившийся в зрачках мужской образ, чтобы оставить частичку с собой и улететь вместе с ней. - Значит теперь самое время сказать пока? - Негромко спросил Холмс, медленно проводя тыльной стороной ладони по нежной щеке. Хотелось крикнуть водителю, чтобы он разворачивался отсюда и увозил их подальше, пока не случилось непоправимое. - Мы... Будем общаться по связи, да, мисс Хувс? - В голосе промелькнула вера в лучшее. Отношения на расстоянии, вроде так называется. - Что ж, наверное всё же стоит сказать пока, мистер Холмс. - Девушка отпрянула от прикосновения стыдливо или печально опуская глаза на свои колени. - Посмотрим как карты лягут. А лягут они так, как я их положу, обещаю. Это был замечательный месяц лишь благодаря тебе. Спасибо большое, котёнок. После этих слов Анна Хувс вышла из правительственного автомобиля, забрав чемодан и чужое сердце с собой в кармане, и направилась в другую страну. Туда, где нет Майкрофта Холмса. Того, кто уже сейчас потирает кончик носа костяшкой указательного пальца в дань памяти о своей золотой рыбке. О той, что нагло украла сердце Самого Британского Правительства. О той, что смогла сбежать не пойманной.