Полуночный союз

Эйс смотрит на вампира, забывая, что умеет говорить. Внутри пробегает целое собрание эмоций и каждая из них вспыхивает, опадая пеплом на истерзанное прошлым сердце. Руки сразу покрываются дрожью, стук сердца отбивает в ушах, а дыхание учащается в разы. Кажется, что внутри разбилось нечто хрупкое и осколки болезненно впились в душу, напоминая о том, как для других оборачивается любовь к Эйсу. - Ты же имел в виду мою кровь? Любишь меня, как кормежку свою? - Пытается говорить колдун сквозь ком в горле, сжимая ладони в кулаки. - Нет. Люблю тебя в самом прямом смысле: как личность, как сущность и как совокупность черт. Эйс слишком громко сглатывает. Голова начинает гудеть и тяжелое, массивное осознание стягивает виски плотной тканью. Брови сдвигаются к переносице, колдун закусывает губу, пару секунд размышляет, уставившись на беспристрастное лицо собеседника, а потом резко поднимается, становясь грозной тучей, что вот-вот ознаменует бурю. - Не можешь ты меня любить! Ублюдок, не смей о таком говорить! На кой черт тебе я сдался?! - Вновь вопрошает Портгас, повышая голос. В прошлый раз его не устроил полученный ответ, а потому душа требовала получить объяснений. - Я не знаю. - Остается честным Ло, даже в таком моменте находя эмоциональность Эйса очаровательной. - Ты просто меня заинтересовал, а потом я осознал, что это нечто большее, чем желание проверить свои навыки врачевания. Хлесткий звук разлетается по комнате, заставляя время остановиться. Бледная щека начинает пощипывать от прилетевшего туда удара. Благо, огня на руках Портгаса не было, но физической силы хватало, чтобы заставить Ло отступить и тихо прошипеть от неприятных ощущений. Эйс же только подходит ближе, грубо хватает собеседника за края рубашки и трясет, приближая к своему наполненному гневом лицу. - Ты не можешь меня любить. Хватит меня наебывать! Оставь меня в покое и хватит навязываться, кровосос. Мне не нужна твоя любовь. - Шипит сквозь зубы колдун, чувствуя вспыхнувшие огоньки на своей голове, но игнорируя это. И не дожидаясь ответа, он обходит хирурга стороной, открывая дверь так, что она бьется с грохотом, заставляющий стены задрожать. Трафальгар выпрямляется и слегка осипшим голосом добавляет: - Я не навязываю тебе это. Если не хочешь - я сделаю вид, что этого разговора не было. Портгас же полностью игнорирует это, удаляясь прочь и оставляя своего спасителя с моральной и физической болью. Если последнюю он может приглушить сам, то вот разорванное в клочья сердце не соберешь. Его бросили, растоптали и унизили, оставив удар в качестве последней точки. Ло касается своей груди ледяной рукой так, будто проверяет сердцебиение. Вот только сотни лет орган в груди не проявлялся, а сейчас, вероятно, треснул и окончательно канул в мягких объятиях смерти. Колдун слишком громко спускается по лестнице, игнорируя абсолютно все обстоятельства вокруг. В груди что-то очень болезненно ноет, а глаза неприятно щипит от желания разрыдаться. Стоило ему повернуться спиной к Ло, как с лица сошел весь гнев, оставляя за собой лишь тень глубочайшего сожаления. Пусть он думает, что Эйс - бессердечный ублюдок. Пусть сторонится его, испытывает отвращение, злится, но не любит! Так будет только лучше для него, ведь для каждого, кто любил Эйса, это ничем хорошим не кончалось. Сабо наблюдает за этим со стороны, недоуменно склоняя голову. В буквальном смысле из пола, рядом с ним появляется и Коала, столь же не понимая, что происходит со старшим братом её партнера. Портгас еще раз хлопает дверью, на этот раз входной, так громко, что у всех, кто находится в доме, закладывает уши. Призраки молча переглядываются и разминуются в разные стороны. Сабо - на улицу, к брату, а Коала - наверх. Эйс встает у дерева, грозно сжимая руки в кулаки и смотрит глубоко в чащу. Его мелко потряхивает, глаза затуманены, а в разуме проходится полноценный ураган. Ни одной ясной мысли сейчас не проскальзывает в голове. Он и сам не знает, как относится к Ло. Было приятно получать ухаживания, разговоры с ним воистину интересные, а за спасение жизни теперь по гроб обязан. Во всяком случае - Эйс его точно не ненавидит. Он благодарен, заинтересован в нем, рад его компании. И то, что он только что совершил - добровольный выстрел в собственное сердце. Трафальгар точно больше не будет так благосклонен к колдуну и будет полностью прав. Уставшие после тренировок ноги не могут удержать его на месте. Портгас опускается на землю, садясь за одной из вековых сосен, дабы со стороны окон невозможно было увидеть его терзаний. Трет пальцами гудящие виски и выдыхает тяжелые клубы пара изо рта. Сердце слишком быстро колотится в груди, а щеки облипляет неестественный, для вечерней погоды, жар. Сабо беззвучно приближается к брату, становится рядом с ним и какое-то время молча смотрит. Эйс его не замечает, однако чувствует своим нутром. Приходится блондину первым начинать диалог: - Что произошло в твоем разговоре с Ло? - Ничего. Немного поссорились. - Колдун отвечает машинально, не задумываясь о том, что брата здесь только что не было. - Я же вижу, что "ничего" так не выглядит. Из-за чего повздорили? - Неважно, Сабо, не лезь. - Я буду лезть, пока вижу, что с тобой что-то не так. - Вместе с жизнью ты еще и слух потерял?! Исчезни, не трогай меня! - Огрызается Эйс, тяжело вздыхая через нос и начиная дрожать то ли от гнева, то ли от колющего страха за свое будущее. Сабо молчит и это ощущается слишком тяжело. Такой тяжелый груз и дает Эйсу время на осознание, что он только что ляпнул. Увы, теперь его хватает лишь на выдавливание горестных извинений дрожащим голосом, после которых он сгибает ноги в коленях и прячет в них лицо. Призраку приходится подсесть рядом, вдумчиво вглядываясь в терзания существа поблизости. - Ты прав, мне следует исчезнуть. Не знаю, зачем я вообще существую? Я ведь не могу ничего трогать, чувствовать, даже вздох сделать не сумею. Портгас резко поднимает лицо, пересаживаясь и вновь хмурясь. - Что ты несешь?! Ты нужен нам! То, что ты не являешься чем-то живым не мешает любить тебя! - Эйс, а что мы чувствуем, когда ты так говоришь о себе? Колдун теряет дар речи, замирает. В голове что-то оглушительно трескается, надламывается и заставляет мир перевернуться с ног на голову. Эйс слишком долго жил в убеждении, что является чьей-то проблемой или обузой, что любовь в нему - смертный приговор и одним лишь существованием он позорит мир волшебства. Но стоит обернуть его же слова против него, как земля под ногами теряет осязаемость. По вискам больно бьют молотки осознания, что Сабо прав. Сабо вообще всегда оказывается прав, особенно если дело касается чувств в их троице. Подрагивающими пальцами приходится дотянуться до своей головы и с силой сжать волнистые пряди волос. Слишком много мыслей оказались в мозгу. Стаей безжалостных стервятников они разрывают старые убеждения, оставляя от них безобразные обрывки, что невозможно собрать в кучу. Что чувствуют остальные, когда Эйс говорит о том, что его не должно было существовать? Он ведь точно также заботится о своих братьях, как они о нем. Что было бы с Луффи, если бы тогда, на поле боя, Эйс не закрыл его собой? У оборотня нет никакой защиты перед раскаленной магмой: она бы пожрала его внутренности в одно мгновение, оставив бы бездыханное тело на корм червям и на потеху людям. Сабо понимающе молчит, лишь смотря болезненным взглядом на брата. Ему очень неприятно видеть и слышать, как страдает Эйс от одного лишь своего существования, но мягкие объяснения здесь не помогут. Эйс уперт, своенравен и всегда делает все по-своему. Ему необходима словесная пощечина, что вернет в реальность и заставит посмотреть на мир без призмы ненависти к себе. - Я не...я не это имел в виду. - Пытается начать оправдания Портгас, не смея взглянуть в глаза призраку. - Именно это. Эйс, то, что ты испытал - наши чувства. Я не совсем уверен, что Луффи понимает, насколько глубоко ты себя закапываешь, но он точно это чувствует. - Я никого не закапываю. - Закапываешь и не надо спорить. Ты унижаешь самого себя и твоя боль становится все больше. Я же был свидетелем твоей тренировки: ты срываешься на воздух и кричишь о своей слабости из-за простых неудач, которых будет еще много. - Нет, Сабо, я просто...устал и разозлился. Вот и все. - Эйс, ты нам важен, как мы тебе. Когда успокаиваешь Луффи, ты же хочешь чтобы он радовался, а не считал себя жалким, да?.. Брат, попробуй радоваться нашему переживанию. Посмотри с другой стороны - ты не беспокоишь нас, ты нужен нам. Нужен так же, как мы тебе. Разве в этом есть что-то постыдное? Разве любить друг друга и волноваться друг о друге не присуще близким людям? В голове Эйса происходит слишком оглушительный щелчок. Он бьет по барабанным перепонкам, заставляет пальцы на руках похолодеть, а мысли в голове комкуются, образуя лишь один вопрос. Почему? Глаза вновь начинает неприятно пощипывать. Почему Эйс так о себе думает? Почему заставляет других переживать? Почему отталкивает братьев, что заботятся о нем также, как он о них? Почему считает себя недостойным тепла? Почему запрещает себя любить? Слезы медленно катятся по горячим щекам, огибая созвездия веснушек. Соленые дорожки проходятся кометами по небосводу, выпуская из горящих глаз весь гнев, что копился годами на самого себя за слабость. Хочется научиться выть также громко, как это делает Луффи, чтобы также выразить всю болотную муть сожалений, лежащих на душе. Но вместо этого он лишь потрясывается, позволяет Сабо придвинуться поближе и с силой напрячь область плеча. Призрак позволяет ему опереться на себя, не проваливаясь сквозь прозрачное тело и гладит по волосам, давая разрыдаться. Пусть колдун будет маленькой девчонкой, выплескивая бурю эмоций и искреннего раскаяния в горьком плаче - Сабо будет рядом. Тем же временем Коала добирается до верхнего этажа, напрягая ладонь, чтобы постучать в дверь, за которой находится вампир. Ей дают разрешение войти и она столь же спокойно пролетает сквозь объект, оказываясь наедине с Ло. Лицо его очевидно напряжено, что отслеживается и по мертвому взгляду в пол. Он делает вид, что занят перебиранием книжных закладок, но упускает из вида то, что держит каждую вверх ногами, от чего та теряет весь свой спектр красоты. - У тебя с Эйсом что-то случилось? - Небольшой спор по поводу крови. - Врет Ло, даже не поведя бровью. - Прости за навязчивость, но так это точно не выглядит. Эйс будто готов был спалить заживо каждого, кто попадется на глаза. - Такова его натура. Больше я ничем не могу тебе помочь. - Явно намекает хирург, что сейчас не в настроении для каких-либо разговоров. Коала пару секунд смотрит на еле заметный след на щеке вампира, а после кивает и удаляется, отправляясь на улицу. Там она видит сложившуюся картину между двумя братьями и просто не смеет её прерывать, а лишь присаживается на колени возле крыльца, смотря вверх, на звездное небо. Но вот за столь сокровенной сценой все же кое-кто наблюдает. Ярко-голубая птица, что развеивает тьму своим телом, восседает на крыше здания, являясь безмолвным свидетелем происходящего рядом с деревом. Марко чувствует, как болезненно сжимается что-то в груди, но не смеет пошевелиться. Все, что у него было в этом мире - Белоус и его семья. Когда Отец покинул этот мир, то сам Феникс стал чувствовать свою ответственность за буйный молодняк, что так рано лишился горячо любимого родителя. И, конечно, было больно слышать, что Эйс думает о себе и как сопротивляется любви. Марко не может стать для кого-то новым отцом, а скорее чувствует себя старшим братом, что никак не может понять представителя совсем другого поколения. Он знает: Эйсу больно. За Эйса Белоус отдал свою жизнь и оставил сиротами всех своих сыновей. Эйс чувствует вину за это и никакие убеждения не могли заставить его успокоиться. Именно поэтому у Марко возникал страх, когда малец собирается пойти на очередную глупость: он ведь совсем не ценит свою жизнь. Сейчас с ним рядом его первая семья, и судя по тому, что Портгас наконец выпускает эмоции, все идет хорошо. Остается лишь наблюдать и надеяться, что Сабо справится с огромной тучей, нависшей над старшим братом и готовой разразиться громом. Эйс рыдает, больше не сдерживая себя. Все то, что заставляло его просыпаться от кошмаров сейчас вырывается наружу и все тело бьется в дрожи. Волосы начинают расцветать языками пламени из-за слишком сильных эмоций, а Сабо приходится прилагать все имеющиеся силы, чтобы банально поддерживать твердость плеча и позволять на себя опираться. В груди бьется огонь, жизнь, что хочет оставаться на этой земле. Все его нутро хочет видеть улыбки братьев, проводить вечера за посиделками с друзьями Луффи, тренироваться вместе с Марко, а также отдавать свою кровь в благодарность за чудесное спасение одному конкретному вампиру. Ветром сдувает цветок ярко-алой камелии, что нежно и точно приземляется на темную макушку колдуна. Незримый поток воздуха ласково поправляет лепестки и переплетает их со смоляной макушкой, делая все так осторожно, дабы не потревожить струны разорванной в клочья души. Сабо замечает появление цветка, но никак не комментирует, находясь в немом согласии с волей ветра. Эйс, естественно, тоже этого не замечает, однако на душе резко становится так тепло и воздушно, будто стихия и правда прогнала всех стервятников, клюющих гниющий труп вместо собственного сердца. К небольшому холодку на коже от касаний Сабо добавляется нечто столь же знакомое: чувство, что преследует от самого рождения и на протяжении всей долгой жизни. Чьи-то нежные касания тёплых ладоней стирают соленые дорожки на щеках. Каждая веснушка, находящаяся там, начинает покалывать. Что-то незримое, но столь знакомое, отдает жаром по всему телу и заставляет вымученно, но улыбнуться. Эйс шепчет одними губами фразу, от которой Сабо едва ли не дергается, раскрывая глаза в удивлении. Однако она была столь сокровенна, что её услышал только лишь один призрак, как бы ни старался обладатель прекрасного слуха, что следил за ситуацией из своего дома. Но счастье не может длиться вечно. Как бы ни было в один момент солнечно и прекрасно, уже в следующий наступает самая настоящая буря. Все обладатели магического дара единовременно вскидывают головы, устремляя взор в сторону леса, лукаво скрывающего опасность. Нами мгновенно бросает зашивание дыр на своей юбке, выбегает на улицу, распахивая дверь и с дикими глазами смотрит то на Марко, то на Эйса. Они оба хмурятся, а бешеный ритм сердцебиения слышен даже самыми обычными ушами. Они чувствуют: где-то рядом сильный источник магии. Той, что держит в страхе всех обитателей их мира. Плавит жизни так, будто те являются лишь песчинками на пути разрушительной стихии. Эйс моргает, смахивает слезы с лица, резко поднимается с колен, из-за чего бедный цветок слетает и вновь отправляется в путешествие под крылом ветра. Приходится еще немного проморгаться, максимально напрячь глаза и тогда Портгас видит: стекающая магма медленно капает на землю, будто отсчитывает последние мгновения жизни осужденных. Больше никто не может видеть этого губительного пламени, поэтому Эйс резко поворачиваясь, громко объявляя: - Акаину! С большей долей вероятности маг будет не один. С ним точно есть целая команда, а ещё вероятнее: рядом могут быть оставшиеся два придворных колдуна. Все-таки им удалось найти сына самого Гол Ди Роджера, смертельно ранить и теперь его судьба неизвестна. Король просто не может упасть в грязь лицом и упустить такого важного заключенного, чья смерть необходима для поддержания порядка и устрашения остальных жителей потустороннего мира. Эйс смотрит на Марко и понимает: к такой битве они не готовы. Он сам ещё не овладел новыми силами, а большинство здесь не смогут ничего противостоять магам такого уровня. Эйс громко цокает и сжимает кулаки от осознания несправедливости. Почему они заставляют убегать в страхе тех, кто спокойно уживается среди людей? Неужели так виновен тот, кто просто родился от колдуна, творившего много дел в прошлом? Эти вопросы снова встревают роем назойливых мух и Портгасу приходится покрутить головой, буквально стряхивая их с себя. Сейчас не время, он должен подумать об этом позже. Для всех и каждого очевидно, что больше здесь задерживаться нельзя. Им нужно собирать вещи и уходить, искать новый дом, ведь это место больше не является безопасным, а скорее наоборот. Даже Ло понимает: с особняком придётся расстаться. Тот все ещё будет способен перемещаться, но без хозяина рядом это будет куда сложнее. Совсем не факт, что он сможет следовать за ними. Вообще-то этот дом, по сути, ему не принадлежит. Он принадлежал другому вампиру, чистокровному, с необъятной добротой к простому человеческому мальчику, чья кожа была покрыта следами страшной болезни. Трафальгар нервно чешет руки, вспоминая давно минувшие события. Главное взять с собой хотя бы часть коллекции редких и дорогих предметов, что могут помочь в дороге, а потому начинать собираться нужно немедленно. *** Толчок. Блок. Громкое дыхание. Выпад. Уклонение. Рычание. Гнев. Проигрыш. - Эйс, ты слишком зациклен на нападении. Твоя спина все время остается открыта. Опять ходил и думал одновременно? - Качает головой Марко, усаживаясь на ветке в своей полной форме горящей птицы. - Я пытаюсь! Ты слишком быстро маневрируешь! - Веснушчатый парень сидит на земле, тяжело дыша и придерживая руку, на которую уже второй раз приземляется. Всё его тело покрыто мелкими ссадинами и синяками из-за постоянных тренировок. - Противник не будет с тобой нежничать, пацан. Сейчас мы все играем не на жизнь, а на смерть. - Знаю я! Я точно смогу это обуздать просто...нужно больше тренироваться. - На сегодня тебе точно хватит. - Марко спрыгивает с дерева, в полете возвращая привычный глазу облик. - Послушай-ка мой совет: научись управлять гневом. Бейся не на эмоциях, а с трезвой головой, осознавая, зачем и для кого это делаешь. Эйс кивает, а Феникс подходит ближе, подавая тому руку и помогая подняться с земли. Нужно время, чтобы привыкнуть к силам и воспользоваться советом старшего товарища. Сейчас вся компания находится на небольшой поляне в лесу. Над небом властвует луна, а потому абсолютно все обитатели могут находится под открытым небом. Луффи радостно завывает знакомые песенки, выплясывая вокруг небольшого костра, некоторые из друзей ему подпевают, пока другие с нежной улыбкой только лишь наблюдают за происходящим. Сабо с Коалой отправились глубже в лес, дабы провести время наедине и спокойно поворковать, пока же Эйс никак не мог усидеть на месте и доставал Марко с тренировками, которые ни в коем случае не может пропустить. Да и не он один. Сейчас Луффи спокойно отдыхает и отъедается, однако в его сердце закрался небывалый раньше страх за близких, которых он сам не смог защитить. Днем, пока не все из компании могут спокойно передвигаться, часто можно было увидеть, как надрывается оборотень, потягиваясь на ветках деревьев, отжимаясь и испытывая на прочность собственные клыки. Лишь Ло держался отстраненно от всей группы. Он выглядел ещё более хмурым, чем до того дня, как им пришлось срочно бежать с насиженного места. Этим он был похож на Эйса. Все те вопросы, что разом обрушились на голову колдуна, приходилось разрешать прямо в дороге, находя ответы во взглядах друзей, действиях семьи и в бездонных серебристых глазах. Вампир сдержал свое слово: никому не рассказал о своём признании и делал вид, что его вообще не было, однако контакта с объектом воздыхания становилось все меньше из-за того, что оба они заняты тяжелыми мысленными муками. Столь тщательные раздумья наедине с самим собой дали первые плоды. Эйс понял и признал, что не хочет умирать. Он хочет наслаждаться каждой отведенной минутой рядом с теми, кто дает свет в его жизни. Хочет становиться единым целым с природой, обессиленно падая после очередного шабаша и прикасаясь к влажной от утренней росы траве. Хочет вдыхать аромат свежей пищи, ощущать наполнение рта слюной. Хочет улыбаться каждому восходу солнца, чувствовать покалывание на коже от его необъятного жара. Хочет слышать перешептывания вековых сосен, знать каждую сплетню, что вещают такие древние существа. Хочет разжигать внутреннее пламя, пуская игривые искры по коже и знать: он живет. Он по настоящему жив, свободен и весел. Остаётся лишь один нерешенный для себя вопрос: достоин ли он настолько желанной жизни? Как бы ни ободряли близкие, факт остается фактом: из-за его юношеского безрассудства, упертости и вредности погиб Отец. Великий маг, что мог создавать страшные катаклизмы лишь взмахами руки, пал от рук охотников и главнокомандующего магической армией при королевском дворе. Стоит ли жизнь простого колдуна такого отношения? Теперь, когда прошлого уже не воротишь, Эйс должен ответить на этот вопрос сам для себя, но пока что, дверь к решению заперта на несколько замков сомнений, страхов и ненависти. К тому же Портгас продолжает ловить на коже ощущение взгляда пристальных очей. Он исходит из тени, света, переливается то ярко-красным, кровавым, то железной, твердой сталью. Ло наблюдал за ним и до внезапного признания, а потому такое поведение можно назвать естественным. Эйс не возражал. До сих пор было приятно ощущать чью-то незримую компанию, что будет рядом и окажет честь завести диалог, если попросить об этом. Вопрос о том, что ответить на чувства вампира, стоял следующим на рассмотрение, ведь первым делом нужно поубивать своих мерзких тараканов, перестать мучаться и тогда уже разбираться с другими. Все-таки сон является важной частью жизни, которую не стоит пропускать. Эйс предпочитает спать на ветках деревьев, внимательно вглядываясь в ночное небо и разглядывая россыпи звёзд. Благодаря новому зрению, что появляется, если как следует напрячь глаза, Эйс видит каждый светящийся объект в небе, откровенно завораживаясь. Над их крошечными телами пролетают миллионы комет, метеоров, тухнут и загораются звезды, даже не обращая внимания на столь крошечных существ. Иногда Эйс беспомощно вытягивает руку, будто может коснуться далеких объектов, чувствуя на языке вкус настоящей свободы. Но каждая ночь сменяется днем, оставляя космическое пространство под одеялом родного светила: солнца. На него больно смотреть даже такому колдуну, как Эйс, чья сила тесно связана с пламенем. Внизу уже слышится копошение, переговоры и другие признаки того, что остальные давно проснулись. - Ты отравить нас вздумал?! Эти грибы ядовитые, остолоп! - Привычно повышает голос Санджи, нетерпеливо взмахивая своим остроконечным хвостом. - Я пробовал, ничего в них ужасного нет, тупой кок! - Парирует Зоро, сталкиваясь лбами со своим извечным противником. - Потому что ты уже мёртв, что тебе будет?! Эйс только весело смеётся, сладко потягивается и спрыгивает с дерева, с кошачьей грацией приземляясь на ноги. - Что за шум, а драки нет? Где же Нами, что вас всегда успокоит? - Прекрасная Нами-сан пошла вместе с милой Робин-чан за припасами! Уж такие умные леди точно принесут что-то восхитительно-вкусное, не то что этот маримо! - Что сказал? - Зоро нетерпеливо хватается за рукоять катаны, пока Санджи влюбленно крутится вокруг своей оси. - Понятно. А Марко куда подевался? - Разведывает территорию вместе с Луффи. - Отвечает вместо спорящих мужчин Чоппер. Те уже давно отвлеклись на очередные разборки между собой и перестали слушать Эйса. - Как твои раны? Не болит? - Нет-нет, не переживай. Уже две недели прошло, мне правда не больно. - Оглядывая территорию, Портгас замечает еще одну пропажу. Может Ло и не жалует шумных компаний, все время отсиживаясь где-то в стороне, но сейчас во временном лагере даже не ощущалась его зловещая аура. - А где... - Ло отправился поискать лечебные травы. Я хотел пойти с ним, но он попросил остаться здесь и смотреть за тобой, чтобы предотвратить раскрытие шрама. В груди Эйса что-то быстро-быстро, но всего пару раз, ёкает. Даже находясь в таких отдаленных взаимоотношениях, Ло не перестаёт о нем заботиться, не желая оставлять без медицинского надзора. Прикусив губу, Эйс еще раз оглядывает местность и почему-то внутри копошится недоброе предчувствие, заставляя напрячь каждый орган чувств. Вокруг все тихо: Санджи и Зоро все еще находятся в своей привычной манере, Чоппер трется около Эйса и непонимающе склоняет голову, Фрэнки ковыряется в дупле дерева, а Усопп перебирает принесенные другом припасы, большая часть из которых не пригодна в пищу. Но это лишь звуки, издаваемые ближайшими существами, когда же весь остальной лес остается...безмолвным. Абсолютная тишина в природе - символ беды. Сердце Эйса пропускает удар. Внутренности скручивает от слишком хорошо знакомой ауры, исходящей за многие километры отсюда. Тёмная, запретная и ужасающая магия. Маршал Ди Тич. *** Ло совершенно спокойно прогуливается в тени мирно качающихся деревьев, вглядываясь во влажную от утренней росы траву. Большинство растений, что он встречает на пути - обычные сорняки. Разве что могут пригодится в качестве специй, но на этом вампир не специализируется, потому не трогает, оставляя разрастаться дальше. В какой-то момент его природное чутье замечает слишком оглушительную тишину вокруг. Если раньше он мог слышать пение птиц, рычание детенышей лисицы, даже тихие шуршания листьев перегноя под лапками крота, то сейчас весь мир вокруг затаился в ожидании чего-то неизвестного, пугающего. Трафальгар замирает на месте, разглядывая черные цветы под ногами. Садится на одно колено, касается растения и оно тут же превращается в прах, уносимый ветром на озаряемую солнцем полянку. Ло напрягает глаза, высматривая каждый сантиметр почвы вокруг. Цветы никогда не могут впасть в такое состояние просто так. Тем более - в одном единственном экземпляре, когда же все остальное выглядит вполне нормально. По телу пробегает стадо совсем недобрых мурашек, на виске появляется капля холодного пота, зрачки сужаются до тонкой полосочки, на кошачий манер, и все внутренние инстинкты, рефлексы и предчувствия кричат о надвигающийся угрозе. Но он никак не может понять её источник. Ни запаха, ни звука от хищных животных рядом нет. Охотники на нечисть бы тоже выдали себя, ведь все еще являются живыми существами, издающими звуки даже при обычном дыхании. Лагерь, в котором обосновались новообретенные спутники находится довольно далеко, ведь Ло передвигается быстро и за пару часов сумел отойти на приличных двадцать миль. Задумчивость и внимательность приводит к тому, что Ло украдкой замечает движение на этой самой поляне с ядовитыми для него лучами. А уже в следующее мгновение отпрыгивает со своего места, ведь прямо туда прилетает удар черной, отвратительной на вид массы. Тьма, в которой копошатся миллионы маленьких частичек, напоминая опарышей. Не успевает вампир сообразить, что происходит, как из-за кустов появляется куда больший клубок мрака, надменно прикрывающий свет и будто насмехающийся за невозможность своей жертвы выйти на него. Он медленно, в стиле ядовитой змеи, крадется по свежей траве, оставляя за собой лишь выжженный и отравленный кусок земли. Трафальгар собирается отстранится и убежать глубже в чащу, но внезапно замирает, раскрывая глаза в шоке, стоит услышать позади смех, заставляющий забыть о всякой воле к жизни и сопротивлению неизбежному. Только он оборачивается, как чья-то мозолистая рука с увесистыми кольцами: символом чревоугодия и жадности резко хватает его за горло, поднимая над землей. В инстинктивной попытке сопротивления вампир пытается впиться острыми ногтями в смертельную опасность, но внезапно они лишь проходят сквозь плоть, попадая в омуты черной бездны. На столь жалкую попытку спастись смотрят с усмешкой маленькие, но очень хитрые глазки. - Ну здравствуй, Трафальгар Ло! Я наслышан о том, как ты испортил мой план по обнаружению моего старого друга! Я ведь мог так подняться в глазах короля, что нашел, а потом помог в убийстве такого мешающего мальца! Зачем же ты влез туда, куда не нужно? - Я...врач и спасать жизни - мой долг...кусок дерьма, преклоняющийся перед...людьми...- Шипит Ло сквозь усложненную речь из-за грубых пальцев на шее. За подобную дерзость те лишь сильнее стискивают артерии, заставляя зажмурится. Вампирам не нужно дышать, у них нет кровообращения, но боль он чувствует вполне себе ярко и полноценно. - Зачем обзываться, мы ведь даже не знакомы. Меня зовут... - Тич. Я знаю и мне глубоко...похер. - Вроде врач, а манер совсем нет. Теперь я вижу, почему ты так сдружился с Эйсом. Вам обоим палец в рот не клади. - Да пошел ты. Эйс тебе не по зубам...может поэтому у тебя их и не достает, после..двух стычек с ним? - Выдавливает ухмылку Ло и не перестает дерзить, даже находясь в откровенно проигрышном положении. Тич лишь снова начинает смеяться, потрясываясь всем своим крупным телом, но не переставая держать пленника. Тот лишь скалит клыки, все еще пытаясь выпутаться из захвата самой тьмы. - А ты мне нравишься, Трафальгар Ло! Хочешь вступить в мою команду? Врач с такими навыками, что может вытащить даже с того света, нам бы пригодился! - Да я...лучше буду питаться лишь травой...остаток жизни, чем вступлю к...такому отродью. - Ну что же, это твой выбор. Трава так трава! Тич смотрит на эту же поляну, всего лишь в один стремительный прыжок перемещаясь туда и свободной рукой сбивает пушистую шапку и темный плащ, прикрывающий нежную кожу от смертельной опасности в виде солнца. Ло сразу же болезненно шипит и начинает чертыхаться, в попытках выбраться. Яркий свет прожигает его тело, оставляя на месте соприкосновений ноющие страшной болью черные воспаления, некоторые из которых становятся волдырями. Вампир слишком давно не пил настоящей крови и сейчас, в цепких руках тьмы, что постепенно высасывает душу, просто не может использовать свои способности к телепортации. Все что остается - терпеть и жмурясь пытаться выкрутиться. Однако смерть оставляет горячие поцелуи за каждым сантиметром сожженной кожи. Окончательная, ведь после воздействия солнца, вампир превращается в самый обыкновенный прах, отдаваемый на волю природе. Тич об этом прекрасно знает, потому подносит пленника поближе, свободной рукой насильно открывая тому веки и заставляя смотреть прямо на яркую звезду в небе. Сначала Ло чувствует, как зрачки наливаются кровью, а уже в следующее мгновение их пронзает невероятно сильной болью. Кажется, будто в глазные яблоки медленно вводят зажженные свечи, что ослепляют и он совершенно не может этому сопротивляться, ведь тело противника просто распадается на маленькие частицы тьмы при каждом соприкосновении. В голове находится красная строка, говорящая об опасности и умоляющая пуститься в бегство. Но Ло просто не может вывернуться, испытывая поистине адские муки, будто уже находится в кипящем котле где-то под толщами земной коры. Тогда красная кнопка постепенно сменяется туманным осознанием. Сейчас он умрет. Уже навсегда. Трафальгар пытается зажмуриться, но у него совершенно не получается, а Тич лишь смеется и продолжает наслаждаться муками врача. Чувствует, как тот дрожит, вскрикивает, шипит и рычит от дикой боли, но все равно остается беспомощным котенком в руках огромного стервятника с садисткой натурой. Смерть будет не быстрой, а долгой, ведь пока лучи не доберутся до сердца - Ло будет все это чувствовать. Как сжигается каждая его вена, артерия, орган, как они гниют и превращаются в прах, когда он может только молить о жалости костлявой старухи, мягко нашептывающей на ухо о скором облегчении. Мощнейшей силы удар прилетает в метре от извивающегося тела вампира. Тич отлетает на приличное расстояние, ударяясь о ствол дерева, заставляя его пошатываться и из-за этого вынужденно отпускает своего пленника. Ло тоже падает, приземляясь пятой точкой на землю и болезненно стонет от безумного жжения в глазах. Позади внезапно ощущает прилив тепла, но не такого мучительного, а правильного, родного. Что-то утыкается ему в затылок, заставляя согнуться над землей и больше врач не ощущает воздействия губительных лучей. В ноздри закрадывается знакомый запах собачьей шерсти, жареного мяса, пота и... Пепла. Огня. Картинка остается размытой от значительного повреждения глазных яблок, но Ло всем своим нутром чувствует давящую ауру сверху. Ему не нужно видеть лицо спасителя, чтобы понять, что тот находится в первородной ярости. Своим полуобнаженным телом он прикрывает вампира от солнца, сидя за ним и Ло буквально чувствует головой стук чужого сердца. Оно мечется настолько быстро и сильно, что вот-вот пробьет ребра, самостоятельно пускаясь в бой. Фигура над ним буквально дышит дымом. Он выходит из натренированных легких огромными клубами, застилая и без того размытую реальность. Внезапно Ло подхватывают под локти, начиная двигаться задом, аккуратно оттаскивая подальше от палящего полуденного солнца. Все это время дикий, животный взгляд не спускается с Тича,что пытается сообразить и обработать произошедшее. Зато вампир оказывается в спасительной тени, сразу хватаясь за шею и пытается рассмотреть хоть что-то. Он видит, как из-за спины появляется знакомая фигура, лишая этого приятного, успокаивающего тепла, вставая грозной, тяжелой каменной стеной. Врач видит расплывчатое фиолетовое пятно на мощной, напряженной спине, слышит хруст разминания мышц и чувствует, как от ранее улыбчивого и доброжелательного парня исходит столько гнева, что лишь одним своим присутствием он заставляет боязливо сжаться в комок тех, кто является союзниками. - Ты окончательно потерял границу дозволенного, ублюдок! Больше никогда ты не посмеешь нападать на дорогих мне существ, болотная мразь! - Рычит фигура грозным басом, от которого даже подземные обитатели бы зарылись прямо к ядру земли, чтобы не попасть под горячую руку. Тич уже оклемался, а на лице его появилась улыбка, разбавляемая смехом. - И вновь мы встретились! Эйс, а ты та еще живучая тварь, раз имеешь честь схлестнуться со мной аж в третий раз! Тогда давай порешаем все окончательно прямо здесь и сейчас! - Хоть в чем-то я соглашусь. Сегодня твой прах будет кормом для червей на этом самом месте! - Портгас хмурится все больше, скрипя зубами и делает рывок в сторону. Тело неосознанно само начинает полыхать языками пламени, пока Эйс маневрирует между выпадами темной материи, собирающейся пожрать его тело в одно мгновение. Сейчас он вполне себе сыт, наполнен силами, решимостью и невероятно сильным желанием мести этому магу за все страдания, которые он причинял всему остальному миру каждым своим поступком. Лишь одна слабость есть в его теле - свежий шрам в самом центре, от которого расползаются небольшие болезненные всплески при слишком резких движениях. Изначальное преимущество было сразу потеряно. Пока Тич не использует свои силы, его вполне возможно ранить, но сейчас все вокруг кишит частью его способностей, отмирая и превращаясь в пустые воспоминания. Эйс больше не намерен просто бегать от атак до того момента, пока ему не нанесут решающую. Гнев чувствуется физически, разливаясь по венам и наполняя каждую конечность огнем, выходящим наружу в своем истинном облике. Портгас создает вокруг пламенную стену, ограничивая возможность нападения и уже начинает ощущать, как Тич начинает поглощать это самое пламя. В момент, когда дым собственной способности застилает глаза и не дает полный обзор на происходящее, Эйс вдыхает через нос, совершая рывок в сторону противника с помощью новой способности к перемещению и совсем немного промахиваясь, оказавшись в воздухе над Тичем. Но эта секунда замешательства даёт вывернуться, поджечь собственную ногу и под силой собственного веса, совмещенного с размахом, впечатать по макушке. Ее сразу же охватывает огонь, а оппонент ошарашенно пытается потушить пламя, даже не заметив, в какой момент Эйс оказался сверху. Еще одна дополнительная секунда. Веснушчатый парень приземляется на руки и все той же горящей ногой наносит повторный удар по лицу, снося противника в сторону. Даже Ло может услышать отчетливый хруст. У Маршала сломан его длинный и надменный нос, но после этого он уже не медлит, а вихрем начинает поглощать окружающее их пламя. Эйс также чувствует, как огонь буквально вырывают с его рук, но не позволяет этому случиться, крепко сжимая руки в кулаки и подходя ближе, уже не стесняясь пытаться нанести удар прямо в лоб. Ожидаемо, что его сразу заблокируют и вместо скрещенных мечей окажутся скрещены две руки: с теплым светом, озаряющим все вокруг и с голодной тьмой, протягивающей свои цепкие ладони к такой сладости. Портгас продолжает рычать, хмуриться и скрипеть зубами от злости. Он напирает, давит сильнее, намереваясь превзойти физической силой и от своего стремления нападать совсем не следит за второй рукой противника. Тич создает небольшой шар темной материи и резко бросает его прямо в уязвимое место Эйса: середину между грудью и животом с приличного размера шрамом там. Ужасная боль тут же бьет по вискам и приходится отпрыгнуть, хватаясь за ранение. Родное пламя успело немного смягчить поражение, отчего рана не открылась, но внутренние органы ощутимо пошатнуло и Эйс сплюнул сгусток крови на выжженную землю, еле слышно прохрипев от боли. Это улавливает и Ло, уже слегка продрав истерзанные глаза и слегка пошатывается, поднимаясь с намерением помочь. Если только он найдет абсолютно любой источник крови, то снова сможет использовать телепортацию или в нужный момент извлечь органы недоброжелателя, чтобы просто сжать в своих когтях. Пошатываясь, он принюхивается и понимает, что Эйс ранен, ведь именно запах его крови вампир теперь узнает из тысячи. Неосознанно он хочет приблизиться, чтобы узнать, в чем дело, как в живот внезапно тычется нечто мокрое и холодное, а рука оказывается, наоборот, в чем-то мягком. Сам Эйс пахнет собачьей шерстью, но Ло совсем позабыл причину этого запаха. Сейчас перед ним стоял Луффи в своем волчьем облике, мягко отталкивая мордой обратно в тень. - Что ты делаешь...я хочу...ему помочь. - Пытается связать слова Трафальгар, пусть получается у него и не совсем четко. - Нельзя. Это битва Эйса и никто не смеет туда вмешиваться. Иначе он тебя никогда не простит. У него с Тичем личные счеты. - Удивительно серьезно произносит оборотень, отчего даже врач впадает в ступор. - Но...если Тич слишком сильно навредит Эйсу, то уже у меня будут с ним личные счеты. Ло фыркает, но действительно перестает сопротивляться, усаживаясь обратно и тяжело дышит. Кодексу чести этих братьев можно только позавидовать. Настолько Луффи уважает упрямство своего старшего брата, что будет сидеть на месте и молча наблюдать до тех пор, пока тот сам не попросит помощи. Остается лишь смириться и продолжить наблюдение, болея за Эйса и надеясь, что прошлые боевые ранения не проявят себя именно сейчас. Эйсу требуется время, чтобы прийти в себя после такого удара. И это сказывается тем, что он совершенно не замечает, как тьма начинает окружать, создавая клетку. Нужно снова совершить быстрый рывок в сторону, но...не получается. Колдун злится еще сильнее, уже на самого себя, но никак не может взять под полный контроль свои новые силы. Остается лишь банально перепрыгивать, из-за чего ногу слегка задевает мрак, оставляя ощутимый след. Кожа в этом месте сразу начинает отмирать, но Эйс вовремя прижигает это место, дабы гниение не дошло до плоти и мышц внутри. Раненое место ощутимо побаливает, но не слишком, чтобы помешать во время боя. Тич растворяется в своем облаке из темного дыма, пропадая из поля зрения. Портгас пытается отследить его перемещение, но у него никак не выходит: все пространство мрака кажется совершенно одинаковым. И от этого он вновь пропускает удар, в этот раз наносимый по коленям, чтобы сбить колдуна с ног, а после отправить в полет прицельным ударом в грудь. Эйс снова вскрикивает и прокатывается по траве прямо к тому месту, где сидят его союзники. Ло едва может сдержать себя от подрывания с места. Приходится прикусить губу и четко держать в голове осознание: Эйс не простит, если сейчас ему помочь. Ло готов следовать решениям того, кого любит, и не смеет пошевелиться под одобрительный кивок Луффи, который тоже заметно напрягается и скалит острые клыки. Чувствуя слабость во всем теле сразу, Эйс дрожит и пытается встать, что удается ему не с первого раза. Тич отвлекается на очередные злорадства, упиваясь своим превосходством, что проявляется в каждой схватке с огненным колдуном. - К чему эти жалкие попытки? Если ты все время влипаешь в неприятности и так страдаешь, почему бы не сдаться прямо сейчас и принять смерть? Ты же так жаждал этого на костре... Эйс стискивает челюсти, вновь сплевывает сгусток крови, подтирает его по губам грязной ладонью, а после находит в себе силы подняться. Глаза его закрыты, он немного сгорблен и все еще подрагивает об болевых уколов по телу. Поворачивается и всего пару мгновений смотрит прямо на Ло, отчего лицо перестает излучать природный гнев, смягчаясь и принимая решение. Все-таки, если бы Эйс не пришел на помощь, то вампир был бы уже мертв и они оба это понимают. Портгас вновь вдыхает, наполняя грудь воздухом и шепотом природы, говорящей, что поддержит светлого мага в любых его заданиях и жизненных путях. Прикрывает веки, вспоминая слова Марко о том, что гневом необходимо управлять и пускать в нужное русло, а не просто лезть на рожон. Выдох сопровождается еще одним выходом полупрозрачного дыма, что поднимается ввысь и обходит любые препятствия в виде сгустков черной материи. От мозга, так вовремя подкинувшего нужное воспоминание, начинает расползаться тепло по всему телу. Эйс чувствует, как свет течет по венам, освещая их и позволяя прочувствовать свою внутреннюю силу. Гены не променять и вся та мощь, что скрыта за широкой улыбкой усатого мага и, с виду, обычной женщины, чья воля и внутренняя сила даст фору кому угодно, сейчас проявляет себя во всей красе. От кончиков пальцев и до локтей руки начинают излучать мягкий желтый свет. Волосы загораются сами, покачиваясь все на том же ветру, внутри происходит взрыв и Эйс резко открывает ранее сомкнутые глаза, смотря на противника двумя ярко-алыми безднами. Колдун излучает настолько много жара и тепла, что замутненные глаза Ло путают его с самым настоящим солнцем. Однако в отличие от реальной звезды, этого солнца вампир не боится, а лишь тянется, искренне восхищаясь и желая коснуться, ведь знает: Эйс не причинит боли, а согреет своей мягкой улыбкой. Тич недоуменно и насмешливо склоняет бровь, рассматривая изменившейся облик противника. Пусть в кровавых очах и сияет надпись "смерть", он не придает этому значения, а только снова собирает на руке очередной шар из тьмы, что так проголодалась и хочет поглотить весь мягкий свет. Эйс отклоняет одну ногу назад, вставая прямо, статно, гордо, закрывая собой близких и вновь набирает воздух в грудь, чтобы ответить: - Я достоин жить! Я достоин защищать тех, кто мне дорог, как и они могут защищать меня! Я не боюсь смерти, не боюсь жизни, я - свободен и ты больше никогда не тронешь никого, кто мне дорог! Не успевает Маршал вдоволь посмеяться с такой смелости, как Портгас склоняет ноги в коленях и делает резкий рывок вперед, за долю секунды оказываясь перед лицом противника в форме искры, мощным ударом огненного кулака сбивая того с ног и впечатывая в землю. Тут же отпрыгивает, больше не оставляя спину открытой и тем самым уклоняется от защитного механизма тьмы, что впивается острыми клыками в землю вместо плоти колдуна. Эйс видит, что вокруг него выстраиваются копья из мрака, готовые спуститься на него в любую секунду. Снова как следует сосредотачиваясь, он повторяет свой трюк многократно, перемещаясь в пространстве со скоростью света и оставляя за собой маленькие искорки, в которые и впивается чужая магия. Но и у такой техники бывают прорехи из-за малого количества опыта: единожды парень врезается носом в дерево, что могло быть фатальной ошибкой, если бы он вовремя не перекатился в сторону, отчего копье вошло и пронзило древо насквозь. С лица противника слезает улыбка, ведь раньше, в прошлые схватки, Эйс не демонстрировал таких способностей и невероятной ловкости, благодаря которой избегает всех атак, оставаясь невредимым. Решив втянуть эти непонятные способности во тьму, он создает купол на всей поляне, полностью отрезая их обоих от дневного света. Теперь любые перемещения горящего объекта легко заметить, пусть он и двигается с невероятной скоростью. Начиная создавать ураган из тьмы, что поглотит чужие силы, он внимательно следит за Эйсом, скачущим в разные углы, но никак не может ожидать того, что происходит в следующее мгновение: Портгас находится на противоположной стороне арены, двигая светящимися зрачками следом за перемещением сгустков тьмы и не подает никаких признаков готовности к атаке, а уже в следующее мгновение оказывается в нескольких сантиметрах от лица оппонента. И Тич замирает в животном, откровенном, пробирающем ужасе. На веснушчатом лице красуется улыбка. Улыбка, что нарисована на его мощной спине. Улыбка, что давала семью и приют многим существам, независимо от их расы. Улыбка того, кого сам Тич когда-то звал отцом и для кого выполнял роль прилежного сына. На лице Эйса улыбка Белоуса, а в глазах - ярость дьявола. Обоими полыхающими кулаками Эйс наносит точный удар в центр лица противника и тьма не успевает среагировать, защитить. Свет остаётся самым быстрым созданием во всем этом мире. Купол из тьмы мгновенно спадает, открывая для свидетелей происходящее: как Тич болезненно кричит, хватаясь за обожженное лицо, а Эйс стоит грозной тенью смерти, поднимая руку, на которой начинает образовываться второе солнце. Огонь переплетается в изумительных узорах, когда находится в родных и привычных руках, весело и задорно резвится, пуская вокруг небольшие искры - символ жизни, готовности к защите и к проживанию каждого нового дня на полную катушку. И внезапно в голове щелкает еще один звоночек об опасности. Он позаботился о том, чтобы следить за происходящем на поле боя, но совсем позабыл про брата и друга, что находятся под кронами деревьев. Одним лишь шестым чувством Эйс понимает, что угроза находится прямо возле них, но из-за нахождения второго солнца в руках, ничего не успевает сделать. Оборачивается будто в замедленной съемке, собираясь хотя бы предупредить, но не успевает. Перед глазами оказывается картина того, как они оба резко поднимаются, единовременно схватив стрелу с ядом. Луффи даже успевает вернуть человеческий облик с руками, чтобы как следует сжать деревянную середину, что делает и Ло. Они вместе переламывают её на две части и со всей имеющейся силой отправляют остатки в полет в том же направлении, откуда снаряд и прилетел. Эйс готов поклясться, что в шортах что-то заинтересованно дернулось, когда он увидел, какой на самом деле физической силой обладает вампир. Раньше тот ее совсем не демонстрировал, пользуясь лишь способностями. Пришлось нервно сглотнуть, а потом улыбнуться, понимая, что им двоим защита не требуется, а значит можно не отвлекаться от своего дела. Однако Тичу хватает этого замешательства, чтобы отползти и все-таки запустить вихрь тьмы, начинающий втягивать благородный огонь в свое жерло. Тогда и Портгас решает, что пора выкладываться на максимум, чтобы эта мерзкая магия не дошла до близких. Солнце в руках расходится в стороны, прыгая солнечными зайчиками и случайными всплесками по поляне, окончательно сжигая. Колдун выставляет руки в форме бабочки, на выдохе выпуская миллионы крохотных светлячков, некоторых из которых все же удается затянуть в вихрь, но большинство доходит до цели, оставляя небольшие ожоги на теле порядком разгневанного Тича. Того, естественно, это злит еще больше, отчего ветер становится все сильнее, едва ли не сдирая пламя с горящих волос Эйса. Но Эйс все равно упрямо сохраняет хладнокровие. Он уже знает, к чему может привести необдуманный бросок вперед, потому и оценивает возможность своих действий прямо так, на ходу. Благодаря иному зрению, что проявляется при заливании глаз алым цветом, он спокойно может отслеживать и перемещения тьмы, ведь она слишком отчетливо застилает свет, который он должен видеть за многие километры вокруг. Сейчас приближаться к источнику сухопутного водоворота - самоубийство. Остается только дальний бой, но и такое было не в новинку. В руках он формирует шарик, намного крупнее предыдущих. Этот шар состоит из крутящегося, чистого огня, что создает свой собственный поток воздуха из-за скорости и отталкивает притяжение чужого. Самый центр светится белым, а ближе к краям наливается привычными для огня цветами: желтым, оранжевым и красным. Эйс подкидывает своеобразный снаряд в воздух, вновь становится на руки с разворота пинает его с такой силой, что тот создает громкий хлопок, отправившись к цели с уже изведанной скоростью света. Разрывает барьер из тьмы и впечатывается в грудь оппонента, что он уже не успевает поглотить и чувствует, как начинает сгорать кожа и легкие, тут же дико паникуя. Только стоило Тичу понять, что теперь он здесь проигрывает, то сразу разворачивается, вновь намереваясь бежать, да не тут то было: запущенный шар создал огромное облако дыма, застилая обзор, отчего он допустил финальную для себя ошибку. Перестал следить за тем, чья скорость превосходит в разы. Тьму окончательно развеивает еще одно появление второго солнца. В этот раз огни плещатся с игривыми всплесками, напевая только друг-другу известные мелодии. Эйс как следует напрягает плечи, собой напоминая сущность из греческого мифа: Атланта. На своих могучих плечах он держал небосвод, пока же Портгас пока что ограничивается лишь светилом. Даже с таким грузом он способен согнуть колени, совершить приличного расстояния прыжок, вновь оказываясь прямо над противником, что собирался сбежать, подражая крысе, как успевает лишь шокировано округлить глаза, услышав лишь: - Гореть тебе в аду и пусть Отец с Татчем наблюдают за этим с упоением! А после наступает тьма. Огромный огненный шар оказывается сброшен прямо на мглу, что некоторое время пытается сопротивляться, рыча, извиваясь и издавая скрипящие попискивания, но все же не способна выдержать настолько горячего натиска. Тич чувствует, как буквально плавится собственная кожа, слезая с плоти и открывая ее для воздействия пламени. Он больше не может использовать свои способности и те развеиваются во взрыве, ознаменующим победу, будто праздные фейерверки, завезенные с далекого востока. Крики предсмертной агонии звучат всего лишь десять секунд, пока Эйс скрещивает руки на груди и наблюдает за этим. Дыма вокруг становится настолько много, что тот застилает видимость даже для свидетелей, но они чувствуют, знают, понимают: Эйс победил. Он справился, пусть и не с первого раза, но смог. Отомстил за своих товарищей, за свою семью, чьи жизни уже не вернуть, но можно почтить. На лице Портгаса расцветает искренне радостная улыбка, он поднимает руки к небу, набирает полную грудь воздуха и кричит, уже совершенно не боясь обнаружения: - Отец, Татч! Вы гордитесь мной? Все это для вас! Я посвящаю эту победу вам! На глаза наворачиваются слезы счастья, которые невозможно сдерживать. Огонь в волосах лишь сильнее набирает мощь от положительных эмоций. Луффи и Ло тоже улыбаются, прекрасно слыша эти вскрики и вместе выдыхают. Больше незачем переживать и любая боль, перенесенная за этот день, стоила такого счастья на душе колдуна. Он все продолжает смеяться и прыгать, пока ветер услужливо развеивает дым, открывая вид на последствия: и правда, осталась лишь груда пепла. Огонь сделал свое дело, уничтожив укротителя тьмы и окончательно развеев её. Как Эйс и думал: свет всегда одержит победу над мраком. На душе так приятно, возвышенно и хорошо, что Эйсу требуется время, чтобы вспомнить, что стало причиной стычки. Он оборачивается за спину и смотрит на то, как под близкими уже лежит небольшая груда из ядовитых стрел, а также пару охотников в бессознательном состоянии. Колдун еще ярче улыбается им обоим и вскидывает руки вновь, что немедленно повторяет младший брат, начиная также скакать и радоваться за победу старшего. Ло же предпочитает улыбаться сдержаннее. Зрение все еще не восстановилось и он видит лишь очертания Эйса, без возможности разглядеть его эмоции. А хочется до безумия. Нет в мире ничего ярче и теплее, чем искренняя улыбка этого веснушчатого оборванца. Но радость оказывается слишком преждевременной. За своей спиной Эйс резко чувствует ауру, способную придавить и лишить воли одним лишь своим присутствием. Резко обернувшись, он сталкивается с налитыми яростью глазами придворного мага, что уже готовится занести свой магмовый кулак и закончить, наконец, начатое. Эйс чувствует слишком резкий страх в сердце, чтобы среагировать и отпрыгнуть. Он жмурится, надеясь, что внутреннее пламя сумеет противостоять этому, как внезапно сквозь прикрытые веки он видит голубое свечение и громкий звук, означающий приземление чего-то увесистого. Или кого-то. Между Эйсом и Акаину стоит Марко, своей рукой, полыхающей синим пламенем, без каких-либо усилий удерживая чужой магмовый кулак и смотря прямо в глаза, не выдавая и намека на напряжение или дискомфорт от происходящего. К тому времени оборотень и вампир вместе чуть не лишились сердец из-за страха за Эйса, а потому вздохнули с облегчением, даже не заметив появление новой фигуры на поле боя. - Мерзкий сопляк...как ты уже достал. Сколько можно бегать от неизбежного? Что ты пытаешься сделать? Из-за твоего присутствия здесь пытали и остальных. Не надоело приносить страдания другим? - Рычит Акаину, давя еще сильнее, на что Марко хмурится, оставаясь недовольным внезапной словесной атакой на хрупкую натуру младшего товарища. Только собирается Феникс встать на защиту, как Эйс вылезает из-за его спины, начиная нападение: - Они - моя семья. Смерть может и неизбежна, но только я буду решать, когда мне пора на покой. Может я и виноват перед ними в чем-то, но они не отвернулись от меня! А ты...ты - грязный лицемер, псина на поводке у людей...смеешь возникать? Да твоя жизнь и пары монет не стоит, в отличие от моей. За меня готовы отдать жизнь столько существ, а кто отдаст за тебя? Есть хоть кто-то, кто искренне тебя любит, а не просто боится? Захлопни свой грязный рот. Пока меня будут любить и ждать, я не умру! Даже Марко раскрывает глаза в шоке, не ожидая услышать такое от названного младшего братишки, чьи мысли обычно были темнее ночи, а взгляд способен утянуть в омуты страдания. Откидывает чужой кулак и улыбается, с гордостью глядя на дышащего гневом Эйса. Чуть кивает ему, намекая взглянуть в сторону леса и колдун слегка оборачивается, вглядываясь в чащу и тут же улыбаясь. Средь ряда могучих деревьев стоят абсолютно все обитатели своеобразной небольшой общины и каждый из них в боевой готовности: катаны вынуты из ножен, Климо-Такт искрит небольшими молниями, рогатка с порохом натянута и грозный взор направлен прямо в цель. Сердце Эйса наполняется решимостью все больше. Если он оступится, не справится, ошибется - его всегда подтолкнут и направят на нужную дорогу. Он снова смотрит на Акаину своими алыми глазами, напоминающими кровавый рассвет новой эры. Эры, когда король больше не может запугивать нечисть, ведь расправил крылья сыночек и воспитанник сильнейших колдунов прошлого. А вот сам придворный маг, оглядев присутствующих, понимает, что один не справится. Его товарищи давно отбыли на другие задания, сочтя наследника Роджера мертвым и лишь дотошность Акаину держала его здесь. Среди тени деревьев ему кажется, что на долю секунды мелькает высокая фигура с улыбкой, которая не сползла с лица даже в день казни. Фигура прокручивает свои черные усы и всем своим видом показывает, что смерть - не конец. Его кровь живет и бурлит в единственном сыне, а за наследием гонятся миллионы существ, желая получить абсолютную власть. Оценка ситуации предполагает лишь отступление. И маг действительно поворачивается, отправляясь в противоположную сторону, оставляя это на потом. Лишь в последнее мгновение поворачивается, когда вся группа начинает расслабляться, чтобы запустить магмовый удар в самого уязвимого участника, что уже был ранен: вампира-хирурга, испортившего им все планы. Но Эйс все равно оказывается быстрее, буквально отпинывая снаряд также, как свой собственный и грозно встав прямо перед Ло, что успел второй раз за день попрощаться с жизнью. Сдвинутые к переносице брови и вздутая вена на лбу, вместе с подрагиванием глаза, явно намекают, что колдун на пределе и совсем скоро контроль нервов даст спуск. - Убирайся уже, пока мы не вывернули все твои кости наизнанку. - Шипит он сквозь сжатые зубы. На этот раз Акаину достает излюбленную сигару из кармана, поджигает с помощью способностей, прищуривается и правда уходит. Только когда его аура пропала с округи и перестала чувствоваться, Эйс хлопает по голове, чтобы потушить волосы и резко разворачивается, обеспокоенно глядя на сидящего под деревом вампира. За это время Чоппер уже успел перевязать ему раны, вместо бинтов используя обрывки ткани, которые удалось найти после сражения. Большинство из них были остатками от темного плаща самого хирурга, так что жаловаться было не на что. Портгас падает на колени перед Ло, нежно берет его лицо в свои горячие ладони и разглядывает с разных сторон. Руки его грубые, истерзанные многими боями, но их тепло так приятно разливается от щек по всему телу, что вампир блаженно прикрывает глаза, полностью отдаваясь этому моменту. Эйс еще ни разу не касался его так трепетно, заботливо и неизвестно было, коснется ли еще. - Ло, ты слышишь? Ты же не сможешь восстановиться без крови! Тебе поесть надо! - Знаю. Но вся живность сейчас разбежалась из этого места. - Хрипяще отзывается вампир, все еще не видя перед глазами четкой картинки, но отчетливо чувствуя запах крови от чужих губ. - Выпей у меня. - Твердо произносит колдун, начиная пододвигать чужое лицо поближе к собственной шее. - Ты с ума сошел? Тебя ранили, я не буду у тебя ничего пить. - Пытается сопротивляться Ло, но рот отчетливо наполняется слюной. - Тебе действительно будет полезна кровь колдуна сейчас. Ты же знаешь, что они более питательны, чем люди или животные. - Подбадривает Робин, прищуриваясь и незаметно подмигивая Ло. - Видишь, Робин дело говорит! Жизнь за жизнь, помнишь? И хирург тяжело вздыхает, все же перемещаясь ближе к плечу, что было испачкано в земле, но сейчас это не имело абсолютно никакого значения. Он с безумной аккуратностью протыкает кожу клыками, не вдавливая их глубоко, а фактически просто слизывая выступающие капли крови. Эйс не дергается, а послушно сидит на месте, в голове подмечая, что в этот раз с ним поступают еще нежнее, чем в прошлый. Приятные мурашки проходятся по телу, а уши слегка краснеют из-за наличия стольких свидетелей вокруг. Все же то, как тебе сосут - дело интимное. Луффи радостно скачет вокруг брата, комментируя то, как тот был крут в этом своем новом облике. Особенно, когда так пафосно размазал противника по земле, исполнив свое обещание и оставив одно лишь пепелище. Эйс улыбается и смеется так звонко, искренне, что у Ло сводит низ живота от проснувшихся бабочек, начинающих царапать внутренности. Его смех не похож на звон колокольчиков, он грубее, но отдается дрожью по всему телу Эйса, что чувствует и вампир. Будто радость разливается во рту вместе с такой питательной кровью, отчего невозможно сдержать улыбку. Ло сам чувствует момент, когда стоит остановиться. Он отстраняется, бережно слизывая остатки трапезы и смотрит прямо в глаза Эйса. Радужка мигает алым, прямо как собственная и вампир больше не верит в физический закон гласящий о том, что две одинаковые стороны магнита будут отталкиваться. Столько красок и эмоций переливаются в одном лишь взгляде и Ло видит бурлящий вулкан вместо собственного отражения, которое там должно было быть. Сам колдун тоже не в силах отстраниться сам, рассматривает узкие, по-настоящему кошачьи зрачки. В них не видно никакой опасности, а лишь благодарность, взаимное доверие и искреннее восхищение. Эйс понимает, что щеки постепенно начинают принимать тот же цвет, что и глаза. Поэтому едва ли не отпрыгивает, чтобы так глупо не позориться перед всеми друзьями и тут же чувствует холодный ветерок на своей макушке. Поворачивается и видит лицо второго брата с искренней улыбкой, говорящей о том, что он слышал слова, сказанные Эйсом в защиту. Сабо ощутил фантомные мурашки в тот момент, когда брат вышел из-за спины Марко и прямо в лицо противника заявил, что его жизнь чего-то стоит. Он наконец осознал, как сильно его любят и дорожат. А сразу после призрак крепко, в мере своих возможностей, обнимает колдуна, опуская голову ему на плечо и еле-слышно шепча: - Молодец. Ты справился. - И Эйс понимает, что речь совсем не про победу над Тичем. Он улыбается и обнимает брата в ответ, после чего их едва ли не сносит ураган в живом обличье, зовущийся младшим братом. Все трое братьев стоят в объятиях, пока окружающие издают радостные возгласы или сдержанные смешки, с теплотой наблюдая за этой семейной идиллией. Эйс поднимает свою голову и с искренней улыбкой произносит: - Да ладно вам, идите тоже сюда! - После чего правда для объятий подходят и остальные, создавая теплый и душевный круг, в котором хочется остаться навсегда. Нами посмеивается и тычет Эйса в щеку, говоря о том, что тот обязательно начнет зазнаваться, а за это будет удостоен личного облачка с дождем, которое потушит любое воспламенение, на что сам Эйс только громче смеется и соглашается. Лишь Марко и Ло остаются в сторонке. Феникс опирается на то же дерево, под которым сидит вампир и с добродушной улыбкой наблюдает за происходящим здесь. От переизбытка чувств Фрэнки подхватывает всю эту кучку, но не удерживает, отчего все валятся на землю, но от этого лишь громче хохочут. Марко поворачивает голову в сторону своего коллеги-врача и внимательно присматривается во взгляд. Здесь нужно быть слепым или отсталым, чтобы не понять, как именно Ло засматривается на Эйса. Однако вмешиваться в эти дела любовные не было никакого желания. Уж что, кто, кому и как будет в итоге сосать - не его дело. Стоит компашке разойтись, так Эйс в одно мгновение оказывается рядом, теперь уже буквально излучая свет. Он помнит о тех, кто спас его жизнь и не позволяет остаться без объятий в такой момент. Ло даже приходится встать от такого сильного напора и робко похлопать рукой по горячей спине, выражая так свою ответную радость. Марко же треплет названного брата по чернявой макушке и советует сдерживать силу, чтобы никого не придушить от большой радости. Как бы ни было приятно, им нужно продолжать путь. За эти две недели они не ушли слишком далеко, все же личные вещи оставались в городе и потихоньку их нужно было оттуда доставать. Очень пригождалась способность обращаться в летучую мышь у двух из членов труппы, однако грузоподъемность их не столь велика, чтобы справиться с задачей быстро, оставаясь незамеченными для горожан. Эйс был очень горд, что предусмотрительно установил на втором этаже своего дома магическую защиту, ведь сразу после "казни", жители переворошили и разграбили первый этаж, зато на второй так и не смогли пробраться, ведь при любой попытке пробить дверь или залезть в окно происходило возгорание. В один из таких дней, когда у выхода из города дежурили самые быстрые участники группы: Эйс и Марко, внезапно среди леса начал маячить свет. Портгас щурился, глядя меж покачивающихся деревьев и с удивлением заметил, что в абсолютно непроглядной тьме бегает маленький огонек, дрожащий и полупотухший. Это показалось Эйсу подозрительным, так что он тут же сорвался с места, пропадая в виде яркой молнии и оставляя Марко сидеть дальше, но уже в недоумении. Огонек оказался не так близок, как казалось. Однако чем ближе колдун подбирался, перепрыгивая по веткам деревьев, тем отчетливее мог различить отчаянный детский крик. И чем громче он звучал, тем сильнее шатался беззащитный огонек, служивший своеобразным маяком, указывающим дорогу к нужному направлению. Становилось ясно: это пошатывается скромная масляная лампа в руках маленькой девочки, случайно потерявшейся в лесу и столкнувшейся со стаей голодных, диких волков. Она крутила своим единственным оружием вокруг себя, отпугивая диких животных, но продолжала все сильнее прижимать к груди шляпу своими трясущимися от страха ладошками. Даже издалека Портгас замечает привычный ярко оранжевый цвет и кажется, может услышать запах. Это определенно его шляпа, которую сбило ветром еще при побеге из города. Эйс не может рассмотреть, что это за ребенок и чей он из-за слишком резких движений. Он просто быстро приземляется на землю рядом с ней и вновь пускает шаловливую искру, которая в миг их оббегает и закрывает в кольце из огня, сквозь которое волки просто не смогут пройти. От такой защитной стены света становится в несколько раз больше и Портгас поворачивается, дабы взглянуть на перепуганного малыша, уже готовясь увидеть там еще больше страха, отвращения и всего прочего, что испытывают люди при виде магии, однако видит лишь...ступор. Девочка замирает, продолжая держать в руках чужую шляпу и свою лампу, внимательно вглядываясь в лицо Эйса и совсем не пугалась огня вокруг. На ее бледных щечках все еще были следы слез, которые она тут же поспешила стереть рукавом своей старенькой, рваной одежды, в которой точно было очень и очень холодно посреди темного леса с дремучими, многолетними кронами деревьев. Темные волосы завязаны в кривой пучок, несколько прядки из него выбились и падали на лицо, слегка прикрывая искренние, восхищенные и такие радостные детские глаза. Лампа выпадает из её рук и девочка вновь громко всхлипывает, срываясь с места, чтобы подбежать и как можно сильнее сжать талию колдуна в своих объятиях, все еще содрогаясь от каждого дуновения ветра. - Эйс! Эйс, я нашла тебя, ты жив...! - Тама? Что ты здесь делаешь? Что с тобой? - Тут же узнает Портгас свою старую знакомую, отчего душа улетает в пятки от страха за эту маленькую жизнь. Человеческому ребенку точно нечего делать в темном лесу, совершенно одной и в такой легкой одежде. - Я видела, как тебя поймали, Эйс! Эти...охотники сказали, что ты погиб! Но я не поверила им, клянусь на мизинчиках! - Восклицала девочка, прижимаясь все ближе и всхлипывая где-то в районе бока Эйса. - Тебя не должно быть здесь. Почему ты не дома, с дедушкой? - Дедушка...- Тама еще громче всхлипывает, уже не в силах сдерживать слезы, - дедушку схватили охотники за то, что он пытался тебя защитить! Они увели его давно и он так и не вернулся... Эйс в ужасе смотрит мертвым взглядом куда-то за спину девочки, сглатывает появившийся в горле комок, а потом слегка её отстраняет, чтобы взглянуть прямо в большие, глубокие, понимающие все по-взрослому глаза и садится перед ней на колени, оказываясь на одном уровне. - И с кем ты...жила все это время? - Одна. Меня никто не хотел принимать из-за того, что дедушка оправдывал колдуна. Меня тоже звали...ведьмой. - Поджимает Тама губы и резко протягивает оранжевую шляпу. - Я ведь знала...я знала, что ты - колдунчик. Но я никому не говорила, честно! Почему они пришли за тобой? Это из-за того, что я знала? Сердце замирает, а потом начинает биться со скоростью отбойного молотка. Все свои долгие пятьдесят лет Эйс жил с убеждением, что каждый человек будет ненавидеть его, как только узнает настоящую сущность. Где-то в легких он чувствует падение нежных лепестков вишневого дерева. Растения, что когда-то давала силу могучим самураям так трепетно оседает приятной тяжестью внутри и заставляет округлить глаза от удивления. Сейчас перед ним находится первый, единственный в своем роде человек, принимающий такую темную сторону с ярким пламенем на сердце. Тама не отвернулась от него, а продолжила тянуться, упорно ища даже после объявления о смерти, отчего за эту маленькую, но уже столь отважную душу, берет искренняя гордость. Эйс принимает свою шляпу, которую явно успели извалять в грязи и улыбается девочке, послушно надевая на голову. - Тама, спасибо тебе. Нет, это не из-за тебя, ты ни в чем не виновата. Но как ты узнала, что я такой? - Я видела, как твоя метелка...убирается в доме сама. И что ты поджигаешь свечи без специальных штучек...Эйс, ты больше не вернешься в город? - Прости. Я не могу туда вернуться. Люди меня боятся из-за этого. - Портгас указывает рукой на окружающую их стену из огня. - Они и меня боятся, называя ведьмой! Эйс, если ты не вернешься, я тоже туда не вернусь! Я хочу стать настоящей ведьмой, прямо как ты! Эйс поджимает губы, все еще с трудом находя в себе силы смотреть в эти полные решимости глаза. По суевериям, конечно, настоящей ведьмой можно стать, если продать душу Дьяволу. Вот только на деле ведьмин дар передаётся исключительно по наследству и никак иначе. Всякий сброд в виде предсказателей, пророков, ведунов, ворожителей - всего лишь обычные люди с отличной харизмой и подвешенным языком. Сказать об этом маленькой поклоннице, у которой на свете не осталось никого, кто бы ее любил - тяжесть похлеще огромного валуна или солнца на плечах. - Эйс...а где...твоя метелка? - Задает Тама вполне резонный вопрос, пока колдун мнется с ответом на предыдущий. - Нет её больше. Страйкера сожгли и я ничего не смогу сделать, пока не найду пепелище. Скорее всего он находится в церкви, а я...не могу туда попасть из-за постоянной охраны. Все, что нужно из города, достают мои друзья - вампиры. Но они в принципе не могут попасть в помещения, если им не дать разрешения. - Настоящие вампиры? - Да, самые настоящие. В виде летучих мышек среди людей летают и кусают непослушных деток за бока. - Ласково улыбается Эйс, начиная гладить растрепанные и грязные волосы девочки, на что та наконец-то выдавливает ответную улыбку своими подрагивающими губами. - Но, Тама, ведьмой невозможно стать...даже по сильному желанию. - Пытается как можно мягче сказать это Портгас. Девочка тут же меркнет на глазах. Прикрывает веки, опуская взгляд на землю, по которой скачут тени леса, пробирающиеся сквозь пламенную стену. По щекам стекает все больше слез, что падают и разбиваются об эти сказочные образы. Эйс тут же чувствует несоизмеримо большой груз вины, хоть и совершенно ничего не может сделать. - Тама, я...- Пытается он подобрать слова, чтобы успокоить её. - Не страшно...можно...я просто буду с тобой? Меня никто не любит и я никому не нужна. - Ребенок поднимает свои удивительно ясные глаза, в которых плещутся случайные искры и ни капли страха. Портгас задумывается, вглядываясь в глубокие озера надежды напротив. Он помнит, как эта девочка всегда крутилась возле него, помогая с небольшими поручениями и даже сама научила чему-то: плетению чудесных корзин из волокна дерева. С ней было весело проводить время, она понимала, когда следует помолчать, а когда можно вдоволь покричать. Своих родителей Тама никогда не знала, а жила с единственным родственником - стареньким дедом, чьих сил уже не хватало на полноценную работу и слежку за ребенком одновременно. Эйсу же было не сложно отдавать ей свои обеды, чтобы её худое и бледное личико приобретало румяный цвет. Сейчас она совершенно одна в лесу, не боится Эйса за его силу, а лишь отважно стоит рядом, готовясь покинуть человеческое жилье ради жизни совсем иных существ, внушающих обычным людям страх. - Я путешествую не один. Нам нужно спросить и остальных. - Кого? - Помнишь моего брата и его друзей? А продавца из травяной лавки: Марко? - Помню! Они тоже все пропали без следа, но об их смерти ничего не говорили... - С ними все хорошо, они живы. Мы посовещаемся и тогда я смогу тебе ответить. А сейчас тебя нужно вернуть в город, негоже ходить по лесу одной. - Похлопав по макушке Тамы, Эйс ловко подхватывает её на руки и садит на собственное плечо, распуская пламя вокруг, ведь волки уже давным-давно успели сбежать от опасной стихии. Девочка не возражает, устраиваясь удобнее и прижимая к груди лампу, огонек которой потихоньку гаснет, но от этого больше не было страшно. Эйс сам может становиться ярким источником света, тепла и защиты, но вот держа на руках человека невозможно перемещаться с невероятной скоростью, иначе ей может стать плохо. Приходится бежать на своих двоих, проморгавшись и алыми глазами наблюдая за целью: силуэтом горящей птицы, сидящей на ветке дерева. Естественно, Марко время от времени недоуменно чешет голову своей птичьей лапой, но остается прилежно ждать их небольших агентов с добычей, надеясь, что Эйс сможет объяснить свою пропажу. Чего Феникс не мог ожидать, так это то, что сам Эйс явится с "добычей". Не поверив своим глазам, Марко медленно моргает и думает о том, что спит, видя на плече названного брата человеческого ребенка. Но дуновение прохладного ветра напоминает о том, что это все суровая реальность. - Когда ты говорил, что тебе нужны какие-то вещи из города, я не думал, что ты, черт подери, притащишь человека. - Она не просто человек, а мой друг. - А я-то уже подумал, что ты в том лесу размножиться почкованием решил. - Саркастически закатывает птица глаза, рассматривая девочку, что с нескрываемым интересом склоняет голову. - Кто это? - Спрашивает она у Эйса. - А ты не узнаешь? Это Марко. - Портгас поворачивается лицом к товарищу и показательно выставляет предплечье, намекая приземлиться на него. Феникс хоть и фыркает, но спускается с дерева, величественно устраиваясь на подставленной руке. Эйс не только единственный, кто безболезненно получает лечение, но и может совершенно спокойно держать горящее и столь прекрасное создание. Синее пламя отражается в глазах девочки, когда та вглядывается, пытаясь распознать знакомые черты в чудном создании. - Теперь узнаю! - Тама указывает пальцем на нечто знакомое. - Хохолок на голове совсем не изменился! Эйс медленно моргает, а потом заливается хохотом, потрясываясь и доставляя дискомфорт тем, кого сейчас держит. Марко же снова показательно закатывает глаза и немного подлетает, в ожидании, пока колдуна отпустит приступ смеха. Хоть бы он половину города не перебудил своей очень яркой реакцией на несуразное детское сравнение волос с птичьи хохолком. Тама же не совсем понимает, что вызвало такую реакцию, но этот знакомый, звонкий и согревающий смех заставляет машинально улыбнуться, чувствуя позабытое тепло в душе, что отнюдь не связано со способностями веснушчатого парня. - Очень смешно, Эйс. Смотри не лопни. - Феникс возвращается на свой пост, откуда может хорошо видеть приближение друзей. - Лопают обычно куриц за обеденным столом. А этого нужно явно не мне бояться. - Нагло улыбается колдун, вызывая еще одно фырканье. В следующее мгновение на голову опускается небольшая тяжесть, приминающая шляпу еще ближе к макушке. Раздается тихая усмешка и мягкий женский голос: - Не одни мы из города теперь выносим нечто важное? - Летучая мышь складывает крылья, оглядывая знакомую девочку. - Робин? - Сразу же склоняет голову Тама. - То есть её она по голосу сразу узнала, а меня по...хохолку. - Слегка ворчит Марко, продолжая сидеть на ветке. - Да ладно тебе, она же маленькая! - Никак не может просмеяться Эйс. - Мы принесли часть твоих рецептов. - Кратко излагает второй прибывший вампир, сбрасывая прямо в руку Эйса книжечку с очень древними записями. - Спасибо! А как там с прахом Страйкера? - Пока безрезультатно, у нас так и не получилось достать разрешения. - Качает головой Робин, спрыгивая и принимая истинный облик. - Может мы тогда оденем кого-то в темную одежду, чтоб не видно было лица? И он аккуратно проберется... - Я могу пробраться! - Довольно громко заявляет Тама, сжимая свои маленькие кулачки. - Ты? Это же опасно. Да ты и сама говорила, что тебя там недолюбливают. - Недоверчиво выгибает бровь Портгас. - В церковь меня пускают. Больше мне негде греться. Эйс закусывает губу, оглядывая всех присутствующих. Действительно, если среди них будет настоящий житель города, которого люди не будут гнать при одном взгляде, ситуация может измениться в лучшую сторону. Да и этой юной девочке Эйс не боялся довериться. Она самоотверженно гуляла по дикому лесу, едва не попав в зубы волков, только чтобы вернуть шляпу и искренне, сильно, точно видела и знала, что ее друг жив. Её силе духа может позавидовать даже самоотверженный воин, потому не требуется много времени, чтобы согласиться. Колдун сжимает шляпу на своей голове, отпускает Таму на землю и со всей серьезностью, присущей взрослым, смотрит в ее глубокие глаза. - Хорошо. Ты сможешь сделать это сейчас? Точно уверена, что тебя не поймают? - Уверена. Эйс, ты научил меня воровать незаметно. - Улыбается Тама, на что колдун неловко чешет голову под вопросительный взгляд Феникса. - Тогда беги туда...Ах, сейчас. - Эйс внезапно вспыхивает яркой искрой и пропадает из виду в сторону густой чащи. Вот только девочка и спросить не успевает, как он уже возвращается обратно, держа в руках выкинутую лампу, которую тут же поджигает сам и отдает владелице. - Будь осторожна. Мы будем ждать тебя здесь. Тама недоуменно хлопает ресницами, но все же уверенно кивает, разворачиваясь и громко шлепая по каменной дороге своими старенькими, протертыми босоножками. Эйс же тяжело вздыхает, поднимая выброшенную книгу рецептов. С нежностью протирает пыльную обложку и сдувает небольшие крошки пепла. Сейчас в его руках лежит самая настоящая история, опыт и навыки предыдущих поколений. Эта книжечка досталась ему от Белоуса, в качестве подарка на пятый год обучения волшебства. Каждая страница здесь дышит памятью и оседает её частичками на пальцах, стоит лишь прикоснуться. Ло тоже возвращает настоящий облик, вставая рядом с Портгасом и тоже вглядывается с неподдельным интересом. Из своего природного любопытства он успел немного пролистать древние страницы, однако же не понял ни слова. Буквы были элегантно выведены кропотливым мастером, но язык его не поддаётся расшифровке без специальных знаний, которых не было у вампира. - Ты же понимаешь, что здесь написано? - Обращается он к Эйсу. - Понимаю. Я знаю где-то восемь древних языков... - Не зазнавайся, на иврите кое-как названия можешь читать. - Фыркает Марко. - Ну даже так я знаю восемь. Вон, на курином же как-то общаюсь. - Ухмыляется Эйс, после чего ловит на себе до безумия доброжелательный взгляд Феникса. Хирург же слегка удивленно раскрывает глаза, разглядывая довольное лицо объекта своего воздыхания. - Я и не думал, что у тебя...есть столько знаний. - Ты намекаешь на то, что считаешь меня тупым? - Он намекает, а я тебе прямо говорю. - Прилетает ответка от Марко. - Вовсе не считаю. Просто ты редко демонстрируешь подобные умения. - А зачем? Ты хочешь, чтобы я разговаривал с тобой на мертвом языке? - Я понимаю латынь. - Оставляет небольшой намек Ло, прежде чем отстраниться и вернуться в облик летучей мыши, чтобы взобраться на ветку дерева и повиснуть вниз головой, обнимая себя собственными крыльями. Дальнейшее ожидание происходит в нервозной тишине. Эйс очень боится, что их маленького шпиона поймают за кражей и тогда с ней могут сделать многое: начиная от простой исповеди за грехи, заканчивая казнью на костре за соучастие в делах нечисти. Сейчас она абсолютно беззащитна и может полагаться лишь на саму себя, чтобы справиться с этим делом. Безусловно, если ее захотят казнить, Эйс успеет предотвратить это. Но тогда под удар будут вновь подставлены остальные друзья, на которых начнется беспощадная и кровожадная охота. Тревожные мысли развеивает уже знакомый звук быстрых детских шагов. Тама буквально несется во всей своей прыти, насколько ей позволяет уставшее после стольких приключений тело. В её руках плотный мешочек, обвязанный золотистой веревочкой и изрисованный божественной символикой. Она прижимает добытое к своей груди также плотно, как поступала со шляпой дорогого сердцу друга и столь сильное стремление достойно лишь восхищения, гордости и всяческих похвал. Эйс расставляет руки в приветливых объятиях, ловит Таму и радостно с ней кружится, пока окружающие лишь нежно улыбаются, уже понимая, что в этом ребенке скрыто куда больше добра, чем в самых праведных взрослых. Именно поэтому девочку быстро принимают и остальные. Своей живой улыбкой она растапливает сердце каждого, дарит букеты из надежды на принятие человечеством потустороннего. Каждый большой шаг начинается с чего-то маленького, незаметного. И Тама стала тем ростком, который в будущем станет древом гармонии между существами, населяющими землю. Ко всем она смогла найти подход, потому и стала двойным агентом, помогая перетаскивать вещи и докладывая обо всех слухах, разносящихся по городу стремительными птицами. Люди снова начинают догадываться о возвращении нечисти и думают над тем, чтобы отправлять письма королю. Ситуация вновь пахнет жареным, поэтому приходится рисковать и залезать уже всем вместе, под ласковым покровом ночной тьмы. Эйсу очень нравилось пускать шальные искры в людские дымоходы, а потом с довольной улыбкой слушать выкрики про чертов. Теперь он имеет полное право слегка похулиганить и оправдать дурную славу своего рода, раз люди не захотели принимать его добрую сторону. Самым трудным было сдерживать смех самому и смотреть на такую же красную от веселья Таму, когда они вместе подбрасывали обереги, изменяющие владельцев домов: некоторые заставляли неосознанно выкрикивать нецензурную брань, другие насылали странные сны, пока третьи вынуждали испытывать любовные чувства к домашней скотине. Но веселье не может длиться вечно, как бы ни хотелось. Всего пару дней понадобилось, чтобы вытащить все необходимое и снарядить походные сумки для длительного пути в неизвестность. Нет ни одной карты, компаса или проводника, что сумеет довести их к окончательной свободе. Этот путь они должны прорывать сквозь кровь, слезы, боль и крики миллиона убитых в жестокой войне собратьев. Огонь в душе разгорается с каждым днем все больше, под тщательным надзором ласковых прикосновений ветра. Пока что ближайшей целью было уйти как можно дальше от места, что ранее можно было называть домом, следуя за восходами призрачного лунного лика. Пробираться сквозь леса не было чем-то изнуряющим для членов своеобразного отряда. Лишь когда солнечные лучи грели землю, приходилось обходить случайные открытые пространства или же позволять друзьям в мышином облике прятаться в чужой одежде или же сумках. Природа всегда готова была оказать помощь тем, чья душа с рождения сплетена с корнями деревьев, журчанием рек и шепотом звериных обитателей. Стоит где-то в округе появиться ауре неизвестного существа, как путь преграждает случайная лисица, глядя слишком серьезно для обычного животного. Хоть путь и нельзя было назвать тяжелым, вот только подходящих мест для отдыха было не столь много. Эйсу необходимо было открытое пространство с подходящей природной энергией, чтобы воскресить верного друга, вновь вдыхая часть своей души, будто Адаму делиться собственным ребром. Таковая обнаружилась на третий день пути, когда Тама внезапно споткнулась о корень дерева и едва не впечаталась своим носом в поляну из грибов, носивших название чешуйтайка огненная. Именно такие растения могли стать прекрасным проводником между способностями веснушчатого парня и потухшим пеплом верной метлы. Оказать помощь в ритуале вызвались даже Марко с Нами. Они оба понимали, насколько прочна связь колдуна с его фамильяром и как сильно Эйсу нужно постараться, чтобы вернуть к жизни ставшее родным создание. *** Эйс набирает полную грудь воздуха, когда сидит в позе лотоса посреди этой жизненно важной поляны. На его щеках три полосы, нарисованных с помощью собственной крови, взятой с рук. Глаза прикрыты и абсолютно все чувства обострены до предела. Мягкое пламя полыхает в темных волосах, танцуя в разнообразных фигурах и выплескивая шаловливые искры, пока их владелец шепчет под нос заговор. Перед ним находится куча обычного на вид пепла, смешанного с кровью, грибами и окропленная самой обычной водой. С двух сторон прямо стоят две фигуры, также прикрыв глаза и вслушиваясь в звуки природы. Руки их потеряли привычный людям вид: нежная женская кожа покрылась водой и вспыхивает случайными рисунками в виде ярких молний, пока же ладони Феникса обратились в небесно-голубого цвета крылья. Все они чувствуют фантомные касания ветра, говор деревьев, ощущают покалывание внутреннего пламени грибов, пока Эйс жмурится еще сильнее. В его груди оседает тяжелый ком и мечется душа, понимая, что вот-вот вернется изгнанный кусочек. Деревья склонились перед ритуалом, молча наблюдая за этой волшебной процессией, пока же из пепла постепенно начинает вырисовываться фигура. Кровь колдуна светится желтыми искрами, ярко выделяясь в груде пепла. Треск огня разбавляется пением внутреннего голоса, что сейчас проявляется и в будущей метелке. Огонь медленно переходит к щекам, подсвечивает веснушки, покалывая ласковыми поцелуями, спускается ниже, проходясь по шее, задерживается на плечах, создавая подобие плаща. Укрывает, греет и с интересом проползает по рукам, будто змея, крадущаяся к своей будущей жертве. Окрашивает контур татуировки с именем, чуть прикусывает локти и наконец оказывается на ладонях. Только тогда Эйс открывает горящие алым глаза, касаясь сгустка пепла, формирующего силуэт Страйкера, и тот тут же вспыхивает, начиная вертеться и собираясь в единое целое окончательно. Природа затихает вместе с окончанием ритуала. Огонь постепенно потухает, растворяясь в безмолвии ночного воздуха, пока Эйс внимательно вглядывается в обычную на вид метлу. Внезапно в абсолютной тьме вокруг начинает расползаться язычок пламени, пробираясь сквозь переплетения дерева, расплывается по пушистому кончику, скручивается резинкой и выжигает уже знакомую татуировку с именем владельца на одной из сторон. Этот свет способен видеть лишь сам Портгас, ведь он находится глубоко внутри его фамильяра, а потому на лице сама собой расцветает улыбка. Страйкер потихоньку начинает подавать признаки жизни: приподнимает пушистый конец и машет им, чуть переползает и крутится, оглядывая все происходящее. Но стоит уловить присутствие хозяина, как фамильяр срывается, обращаясь небольшой собакой, прыгает прямо на Эйса, начиная вылизывать безумно горячие веснушчатые щеки. - Привет, малыш, я тоже рад тебя видеть! Нами и Марко тоже открывают глаза, ласково улыбаясь представленной картине. Эйс явно сильно вымотан, ведь этот ритуал дорогого стоит и требует безумно сильной концентрации. Но результат подарит истерзанной душе утешение, позволит насладиться присутствием ранее мертвого друга, который преданно скулит и никак не собирается отпускать любимого владельца. - Страйкер? Эйс, это он?! - Внезапно из кустов становится слышен голос девочки, что становится удивительным для всех. Время близится к полуночи, а потому человеческому ребенку давно положено видеть десятый сон. Однако вот она: стоит перед ними и воодушевленно сжимает кулачки. - Да, это Страйкер. Но почему ты не спишь? - Я не могла уснуть, а потом увидела тут огонечек. Но вы были чем-то заняты, поэтому я не хотела мешать. Быстрое решение взять Таму с собой обнажило свои трудности лишь через пару дней: ребенку тяжело проводить весь день в дороге, ей необходимо спать, а также она довольно уязвима к холоду. Все это можно было решить, но все же не все тонкости человеческого организма могли понять чуждые ему. Например бывало, что Луффи слишком заиграется с девочкой и та не будет ожидать резкого клацанья волчьих зубов у своего лица, отчего прилично испугается. Или же будет гореть рвением помочь Санджи с готовкой и в итоге получит ожог от случайного касания с дымом из его сигарет. А еще Таме снились кошмары. В них она вновь видела, как забирают её единственного родственника, как люди кидают на нее косые взгляды, шепчутся за спиной и поливают грязью несчастную детскую душу. Она просыпалась в слезах, но не сразу решилась рассказать об этом. Бешено колотилось сердце, когда она лежала в объятиях Эйса, уже не замечая, как из его рта начали выделяться клубы дыма, вена на лбу вздулась, а зубы тихо скрипели от переполняющего тело гнева. Внутренняя буря мерзко нашептывала о том, как он каждую ночь видел тоже самое. Что люди из этого города, что колдуны из родной деревни - все они одинаковы. Готовы травить и желать смерти ребенку за то, что он никогда не совершал, а лишь был заложником плохих обстоятельств. Вот и сейчас Эйс не желает отправлять её спать, а наоборот, подзывает к себе, чтобы девочка наконец-то нормально познакомилась с фамильяром своего друга. Тама радостно подбегает к собаке, протягивая свою руку и позволяя понюхать. Страйкер, конечно, все еще помнит одну из тех детишек, которые всегда крутились юлами вокруг Эйса, потому сразу начинает облизывать подставленную руку. Тама тут же хихикает от щекотки, улыбается и на лице появляется очаровательная улыбка с не менее очаровательными ямочками. Весенними ромашками они выделяются на фоне худого личика, хоть и щеки заметно начали приобретать естественный румянец. - Знаешь, Тама...я помню, что ты тоже хочешь стать ведьмочкой. Увы, это все еще невозможно, но я могу сделать тебе твою собственную метлу, - Портгас загадочно склоняет голову набок, серьезно добавляя, - но для этого нужно будет отдать кусочек твоей души. Если ты готова, то... - Я согласна! Если это сделаешь ты, то...ничего страшного со мной не произойдет. - Уж слишком быстро соглашается девочка, активно кивая. Эйс и не желает её отговаривать. Лишь удивленно смотрит, понимая, с какой легкостью ребенок заявляет о том, что чувствует безопасность при любых действиях такого опасного, по слухам, колдуна. Знакомое ощущение порхающих бабочек внутри заставляет закашляться и покраснеть ушами. Чувство легкости оказывается в теле, разливаясь по венам и даёт возвышенное осознание: ему доверяют. Тама доверяет самое дорогое, что только может быть у живого существа. И теперь у него просто нет права ударить в грязь лицом. В конце концов ничего не мешает ему заниматься созданием новой метлы в перерывах между их долгим походом в неизвестность. Именно во время их небольших привалов, пока девочка играет вместе с оборотнями, познает основы кулинарии и качества продуктов вместе с Санджи, учиться шитью с Нами и Робин, мастерит игрушки с Усоппом и Фрэнки, Эйс может разгуливать под статными деревьями, тщательно отбирая подходящие веточки и не пропуская ни одной травинки. Не каждое древо может дать подходящий материал для создания столь важной вещи. Хоть для своего собственного фамильяра Эйс и использовал самую крепкую из найденных ветвей, кончик просто связав из соломы, для Тамы он не мог позволить такого халтурства. Для нее нужно было по кусочкам собирать силуэт будущего друга, чтобы каждое волокно, каждая зазубрина, каждый изгиб дышал долголетием и прочностью. В течение целого месяца Портгас никак не мог собрать достаточно ингредиентов для создания шедевра. Все было не так: слишком хлипко, слишком старо, слишком погрызено насекомыми, слишком слабо для проведения магии. От силы он собрал веточек десять, но время неумолимо поджимало одним страшным осознанием: Таме среди них не место. Девочке тяжело заснуть, когда ночью вокруг продолжается жизнь, тяжело преодолевать такие расстояния на своих двоих. Да и то, что жизнь её будет в разы короче, чем у всех остальных друзей, тоже больно ударяло по душе. Разумеется, для начала нужно было найти ей новый дом, в котором её примут и не будут измываться за связь с нечистыми. Но так ли легко будет найти людское поселение, в котором их примут? Стало очевидно, что в свете последних событий, им нельзя оставаться белыми воронами. Пора начинать учиться жить среди своих и тогда появился пункт назначения: деревня колдунов, из которой когда-то сбежали братья. Она находилась в очень далеких краях, а путь засекречен так трепетно, чтобы ни одна живая душа не могла случайно попасть во владения магов. В одну из звездных ночей Эйс устроился чуть поодаль, чтобы начать скреплять детали будущей метлы. Он сидел статуей, пока в его смоляных волосах весело играли лунные блики, расположившись на крупном камне, столь же прочным, как терпение, подготовленное для создания метлы, а на лбу горел небольшой огонек, освещая труды. Страйкер послушно лежал рядышком и вслушивался в трель сверчков, пока же хозяина тайно одолевал рой мыслей. Сегодня их маленькая подруга случайно поранилась, упав прямо в цепкие руки терновника. Чоппера не было рядом, а Эйс даже подойти к ней не успел, как произошло нечто удивительное: возле Тамы внезапно возникла темная фигура вампира и на долю секунды колдун искренне испугался, что тот захочет испробовать вкус манящей человеческой, юной и свежей крови, однако он не оправдал этих ожиданий. Ло приподнял Таму, своим собственным плащем вытер грязь с её колен, а после помог остановить кровь с помощью целебных растений, что всегда держал при себе. Попутно он тихо объяснял ребенку, что именно это за цветы, где они растут и как правильно их использовать при повреждениях. Но то, что заставило Эйса раскрыть глаза от шока, было не простым рассказом из опыта врачевания. Зрачки вампира сохраняли стальной оттенок, не подавая никаких признаков заинтересованности кровью в качестве еды. Его движения плавные, скользящие по воздуху и завораживающее. В них нет никакой резкости или намека на сдерживание своих инстинктов. Стыдно признать, но Эйс все это время жил с убеждением, будто вампиру чуждо сострадание или жалость, особенно к людям. Тот выглядел так, словно набросился бы на беззащитного ребенка и лишил его жизни в одно крошечное мгновение. Однако фантазии имеют свойство оказываться лишь выдумкой, отчего сейчас голова и была забита анализированием сложившихся обстоятельств. Ло больше не выглядел чем-то отстраненным, что вдруг нашел в себе зачатки интереса к колдуну, однако сохраняющим природное хладнокровие по отношению к другим. Глубоко внутри в нем еще оставалось нечто человеческое и оно было куда больше, чем у живых, настоящих людей. Внезапно за спиной чувствуется чье-то присутствие. Страйкер заинтересованно поднимает пушистый кончик и ждет, пока хозяин тоже обернется. На земле развернулась еще более удивительная картина: с прямой осанкой там гордо стоит уже знакомый вампир, держа на руках спящую Таму. - Я не помешаю? - Тихо спрашивает Ло, чтобы не разбудить ребенка. - Нет. Как она оказалась у тебя? - Я объяснял ей предназначение других моих лекарств, как её утянуло в сон. Однако уже скоро она начала дрожать и я подумал, что ей лучше будет с тем, кто может ее согреть. - Трафальгар метнул беглый взгляд вниз, в сторону своей груди, где уже давно не бьется сердце, а тело больше не излучает тепла. - Тогда иди вместе с ней сюда. - Эйс улыбается так ласково и трепетно, что Ло фантомно чувствует сжатие того, что уже никогда не оживет. Он осторожно вытягивает руку, в один момент телепортируясь и меняясь местами со случайным листочком, чтобы оказаться рядом. Хирург осторожно наклоняется, чтобы передать человека на колени колдуна, тоже чувствуя исходящее от него тепло и желание прижаться. Но они не в тех отношениях, чтобы позволять себе такое, потому Трафальгар сразу же отворачивается, чтобы уйти, как его внезапно хватают за штанину. - Постой, не уходи. - Эйс собирается с мыслями и тяжело вздыхает. - Я хочу с тобой поговорить. - О чем? - Ло недоуменно сгибает бровь, но все же послушно садится рядом. - Я хотел бы извиниться за то, что сказал тебе еще тогда...в тот день, когда мы все ушли. - Портгас неловко чешет затылок. - О нет, не стоит. Я же сказал, что сделаю вид, будто этого не было. - Теперь уже ты меня перебиваешь. - С кем поведешься, от того и наберешься. - Невесомо улыбается вампир, слегка поддевая своего возлюбленного. - Теперь еще и копируешь меня. - Театрально Эйс закатывает глаза. - Но не об этом речь...и так, тогда я откровенно соврал тебе. Мне не противна твоя любовь. Просто пока что я не могу ответить на неё как-либо. И отдельно хочу извиниться, что ударил тебя...- Портгас слегка краснеет, а потом аккуратно вытягивает руку, чтобы погладить щеку, на которую ранее пришелся тяжелый удар, наполненный внезапным всплеском эмоций. - Ничего, я не держу зла. - Ло слегка смелеет, накрывая своей холодной ладонью чужую и от контраста их температур где-то в животе расцветают алые розы. - Это радует. Что, даже за шторы уже не держишь зла? - Посмеивается Эйс, не торопясь убирать руку. - Я подумаю. Ты ведь не только их сжег, но и...мое одиночество. За это можно простить...Наверное. Эйс молчит, но его стихия говорит сама за себя. Кончики волос тут же вспыхивают еще ярче, чем огонек на лбу. Смущение накрывает от ушей до кончиков пят, заставляя отвести взгляд и улыбнуться несколько неловко, все-таки убирая так полюбившуюся руку. - Ну да...а еще я сжег твой плащ во время битвы. - Это очень тяжкий грех, конечно. - Сарказмом отвечает Ло, но не перестает слегка улыбаться. - Такой же, как и иметь такие красивые глаза. Они у тебя и в человеческой жизни были такими или кто-то ткнул крестом из серебра? - Были такими. - Скомканно произносит Ло, немного удивляясь от внезапного комплимента. - Повезло тогда. Ты не голоден? - Нет, я только недавно поймал белку. - А я думал, что ты только у меня любишь сосать...- Грустно вздыхает Эйс и тут же осекается. Он слышит смех. Пусть и тихий, но живой, настоящий и такой непривычный смех. - Не без этого. Теперь только твоя кровь вызывает у меня зависимость. - Нравится нечто такое же горячее и пылкое, как я сам? - Конечно. Она ведь все еще часть тебя. Эйс усмехается, смотрит на звездное небо, а потом аккуратно пододвигается ближе. Хирург и не успевает ничего спросить, как его мягко склоняют поближе, вынуждая положить голову на обнаженное плечо. Лицо тут же приятно укрывает желтый свет от огня, но он совершенно не пугает, а лишь завораживает. - Не одной Таме здесь нужно согреться. - Шепчет колдун и отвлекается, снова принимаясь за свою работу. Ло же слышит несуществующий стук своего сердца. *** Уже утром путь пришлось продолжать. Раны Тамы уже не могли помешать ей идти, но она все равно предпочла кататься на спине черного волка, пока тот скачет из стороны в сторону, цепляя каждый куст и едва ли не скатываясь кубарем. Совсем недавно им на дороге встретился совершенно незнакомый ранее оборотень, что с нескрываемым восторгом рассказал о людях, что живут с нечистью в содружестве и помогают друг-другу. К несчастью деревня эта находилась в совершенно противоположном месте от направления всей компании, отчего в срочном порядке пришлось менять маршрут, с чем успешно справилась Нами. Но теперь и сама Тама знала, что ей тут не место. Пусть и руки дрожат, сердце болит, а глаза намокают от слез, но она сама признается, что не сможет оставаться с ними навсегда. Для нормальной жизни она должна оставаться среди своего вида, что сможет объяснить человеческую природу и не будет унижать, а примет с теплыми объятиями, будто родная мать. В течение целых четырех дальнейших месяцев девочку продолжали обучать тому, что знали сами. Тама уже прекрасно ориентировалась в лесу, могла найти еду и воду, соорудить укрытие от дождя и даже потихоньку осваивала чтение. Такая роскошь точно не могла свалиться на её голову, останься она простой сироткой в большом городе, где даже у богатых людей не всегда было образование. В очередном месте для отдыха стоит до безумия расслабляющая атмосфера: мелодия треска сверчков смешивается с шепотом ветра, что раскачивает белоснежные колокольчики, будто заставляет начать звон. Травоядные животные укрылись в своих норах, а хищники поблескивают светом хитрых глаз между деревьев. Совсем рядом вальяжно раскинула свои рукава журчащая река, подле которой квакают лягушки и порхают в брачном танце стрекозы. Вся природа отдыхает после солнечного дня и лишь Эйс не торопиться смыкать глаза. Он усердно трудится над созданием новой метлы, с осторожностью и нежностью отбирая самые идеальные ветви, вплетает их в плотную конструкцию и проверяет, чтобы ничего не сломалось. Страйкер же мечется возле хозяина, норовя залезть под руку и подтолкнуть его к законному отдыху, но Эйс остаётся непреклонен. В его алых глазах, позволяющих видеть свет во тьме, отражается усталость. Но он так безумно хочет сделать подарок Таме так, чтобы она не узнала, когда именно это произойдет, что не смеет отдыхать. Такое дикое стремление замечает и Нами, что не может уснуть от слишком громких звуков природы. Девушка подходит ближе, заглядывает в процесс работы и аккуратно трясет Эйса за плечо, привлекая к себе внимание: - Тебе нужно отвлечься немного. Я все понимаю, ты хочешь ее порадовать, но от тебя несёт такой вонью, что мухи не дают никому спать. Эйс щурится, сначала не совсем понимая, о чем речь. Поднимает свою руку, принюхивается и осознание так бьёт по вискам, что желудок едва не выворачивает содержимое. Рыжая ведьма была полностью права. Все-таки ежедневные физические активности, жара и отсутствие мытья делают свое грязное дело. - Хорошо-хорошо...я помоюсь. Последишь за заготовкой, пожалуйста? Нами кивает, подсаживается на землю, отчего и её собственная метла устраивается рядышком. Страйкер тоже остаётся на месте, слегка застенчиво укладывается к Климо-Такту и активно трясёт пушистым кончиком, будто хвостом. Портгас последний раз кидает взгляд на то, как Тама сладко посапывает на импровизированной постели из крупных веток деревьев, улыбается нежно, тихо встает и промаргивается, возвращая свое обычное зрение, чтобы без случайных падений добраться до воды. Обнажаться рядом с временным лагерем будет не слишком культурно, потому Эйс в один миг отходит как можно дальше, предпочитая разместиться возле зарослей. В воде отражается отблеск луны и звёзд, пока колдун под нос напевает старенькую песенку, в которую с удовольствием вслушивается каждый уголочек в природе. Его шорты тоже прошли довольно долгий путь и знатно потрепались. Если остальные члены команды могли покупать одежду в случайных поселениях, что встречались на пути, Эйс себе такой роскоши позволить не мог, ведь ему нужна огнеупорная ткань, которую он обычно создавал самостоятельно. Но сейчас у него нет всех инструментов, столь необходимых в этом деле. Приходится обходится тем, что имеется и лишь время от времени стирать, чтобы потом сидеть в голом виде и собственным огнем просушивать, пока никто этого не увидел. Сапоги с золотистой окантовкой подвергались такой же участи, но постирать одежду он еще успеет - сейчас главное начать с себя и не распугивать всю живность своим благоуханием. Течение в реке довольно слабенькое, ветру не дает пробраться стена из густого леса, а потому камыши сохраняют немое молчание и плотные заросли не позволяют рассмотреть поверхность воды полностью. Эйс успевает довольно быстро раздеться, потрепать пыльные клочки волос и зайти в воду, с которой в ту же секунду начинает выходить пар. Колдун давно привык к такой реакции на свое тело и даже бровью не повел, погружаясь в воду целиком, проведя там некоторое количество времени, вынырнул и почувствовал, что резко во что-то врезался. Стоило продрать глаза и зачесать мокрые волосы назад, как челюсть чуть не выпала в эту самую реку. Перед собой Эйс видел смутное очертание белоснежного тела с пронзительным взглядом, направленным прямо в душу. Во тьме отражался отблеск луны в стальных глазах, изучающих внезапного гостя, что решил разделить купание в одно время. Портгас даже сказать ничего не может, щурясь, медленно моргая и пытаясь придумать оправдание, как внезапно фигура сама подает голос: - Тоже решил поплавать? - А...ну да. Нами сказала, что возле меня уже находится невозможно из-за вони. - Частично она права. Эйс закатывает глаза и скрещивает руки на груди. - А ты по какому поводу здесь? - Захотелось освежиться. Неужели мы поменялись местами и ты теперь за мной следишь? - Это получилось случайно. - Бурчит Эйс, вновь чувствуя полыхание кончиков волос. И теперь, когда они слегка озаряют светом ночное пространство, он может видеть обнаженное тело вампира во всей своей красе. А краса там действительно была: острые ключицы, гордый стан, прямая осанка, худоба и аристократическая бледность создавали истинное понятие изящества, утонченности и вкуса. Но было еще нечто удивительное: татуировки опоясывали не только руки, но и выжигались в свете на груди, широких плечах, предплечьях. Колдун не может удержать удивленное присвистывание. - Ты не говорил, что у тебя так много татуировок! - А ты и не спрашивал. - Усмехается Ло. - Что они значат? Тоже походит на символику чьего-то клана. - Не совсем так. Это символ, который использовал мой старый друг. Большинство татуировок и сделаны в его честь. - Ты и про друга не говорил! Я даже не думал, что у тебя есть друзья! - Ты вновь не спрашивал. И неужели я похож на того, кто полностью отвергает любое общение? - Ну да. Ты буквально затворник, который шипел и скалился на всех подряд. - Выгибает бровь Эйс. - Просто эти "все подряд" сожгли мою штору, украли редкий цветок, так еще и ранили меня. - Долго еще об этом вспоминать будешь? - Я был слишком возмущен, чтобы так быстро забы..- Ло не успевает договорить фразу, как его прерывает резкий всплеск воды. Эйсу не очень нравилось его старческое бухтение, потому он предпочел обрызгать вампира водой, нежели выслушивать. Трафальгар удивленно хлопает ресницами, но довольно быстро подхватывает этот игривый настрой, брызгая колдуна в ответ, отчего его горящие волосы покрываются паром и теряют запал. На веснушчатом лице тут же появляется довольный оскал, означающий, что своеобразный вызов принят. Эйс резко хлопает по воде, но Ло уже оказывается готовым и ныряет под нее, предвкушая победу. Его главное преимущество заключается в том, что ему совсем не нужно дышать, а потому под водой он может просидеть хоть до утра, покуда сюда не проникнут мешающие солнечные лучи. Эйс оглядывается вокруг и ничего не видит без необходимого света. Только начинает промаргиваться, чтобы зрачки налились алым оттенком и он мог видеть происходящее, как чувствует резкий толчок в спину, из-за которого сваливается вперед, едва не угодив в камышиные кусты. Вот только природная ловкость помогает удержаться на месте, резко развернуться и схватить противника за плечи, чтобы надавить и со звонким смехом опустить под воду, откуда, по мнению Портгаса, тот уже так просто не выберется. Однако вампир оказывается не так прост и его изящные руки подхватывают чужие, сжимая с нечеловеческой силой и тем самым утягивая за собой. Эйс беспомощно барахтается, вызывая умиление, и едва ли не повторяет удар по щеке, но вовремя успевает себя остановить. Под водой огненный маг чувствует себя настоящим калекой, не способным быть в ладах с родной стихией. Всяческие силы сразу пропадают и накатывает сильная сонливость - вновь проявляется его заболевание, которое начало подавляться на фоне большого количества стресса, но сейчас снова проявило свои симптомы. Ло не сразу понимает, что объект воздыхания слишком долго находится под толщей воды. Лишь когда поверхность разрезает несколько пузырьков воздуха, он резко спохватывается, ныряет обратно и подхватывает колдуна под предплечья, чтобы вытянуть на мелководье и заглянуть в умиротворенное лицо. Эйс тут же инстинктивно закашливается, выплевывает воду и сам от этого просыпается, расфокусировано глядя на обеспокоенное лицо над ним. - Русалочка, ты ли это? А где же прекрасная песня, чтобы я тебя запомнил? - Улыбается парень и сам слегка бьет себя в грудь, чтобы выкашлять остатки. - Очень смешно. Много наглотал? - Не особо. Ты у меня гораздо больше глотаешь, мышонок. - Подмигивает Эйс, глуповато посмеиваясь. Ло хоть и тяжело вздыхает из-за очередных шуток, но не может сдержать улыбку от осознания, что особо ничего страшного не случилось. А вот сам Портгас смеется не особо долго, ведь до него доходит осознание, что прямо сейчас лунный свет перекрывает полностью обнаженный вампир, по чьему телу стекает вода и интимные зоны абсолютно ничем не прикрыты. На ушах появляется еле-еле заметный румянец, но волосы уже не могут загореться от слишком большого объема влаги на них. Приходится в срочном порядке подниматься, отряхивать от влаги спину и отвернуться от собеседника, чтобы не было такого сильного соблазна его разглядывать. - Что же, мне еще нужно постирать одежду. Иначе от меня правда будет сбегать вся дичь в лесу. Вампиру приходится молча согласиться и тоже встать, в отличие от самого Эйса, имея некий соблазн в разглядывании его тела, пусть и повернутого спиной. Ночь проходит в весьма неловкой обстановке, особенно когда приходит время возвращаться в лагерь под утро и пытаться сосредоточиться на работе. *** Иногда прощание может стать одним из самых радостных событий. Но точно не в тот момент, когда перед глазами стоит повзрослевшая на год девочка, едва сдерживая слезы и в своих тонких руках держит готовую метлу. На внутренней стороне ладони все еще красуется шрам, оставшийся после ритуала оживления нового друга, но больше он не приносит физической боли, а лишь заставляет сердце болезненно ныть. За этот год она успела сильно измениться: волосы больше не были сбиты в колтуны, а аккуратно причесаны и уложены в пучок нежными женскими ладонями. Мертвенная и неестественная бледность пропала с детского личика, щеки налились правильным румянцем, она больше не напоминала ожившего призрака. В ее донельзя глубоких глазах сохранилась взрослая осознанность и теперь в них полыхал живой огонек, отражая труды и учения того, кто искренне старался заменить семью. Эйс же стоит рядом, внимательно вглядываясь в чужие глубокие глаза. Именно сейчас мерзко покусывает осознание того, что это, скорее всего, последняя их встреча. Позади Тамы находится небольшое поселение людей, почитающих магических существ и живущих с ними в плотном союзе. Вот только местная нечисть готова принять новых людей, но не готова терпеть конкуренцию за их благословение, потому только дитя может здесь остаться. Оранжевая шляпа становится невыносимо тяжелой, будто бы весит несколько тонн и услужливо напоминает, кто именно стал ее спасителем. - Так...как ты назовешь своего нового друга? - Пытается колдун начать диалог на отвлеченную тему, чтобы не сразу ковырять свежую рану. - В честь тебя хочу...можно? - Твоя метла - девочка. Я думаю мое имя ей не подойдет. - Тогда я назову её...Энн. Она очень красивая. Еще раз спасибо...- Тама всхлипывает, крепко сжимая в объятиях фамильяра, от которого исходит сильный запах пепла, принадлежащий создателю. - Ей точно понравится. И тебе не нужно благодарить меня, это я должен сказать тебе спасибо. - Эйс встает на одно колено перед девочкой, снимает шляпу и преклоняет перед ней голову, будто бы столь маленькое существо имеет королевские корни. - Спасибо за то, что любила меня до конца. Что знала мой секрет и все равно не отвернулась. Я уверен - твой дедушка гордится тобой. И Тама больше не может держаться. Она срывается, с громкими всхлипами и рыданием впивается руками в шею своего спасителя, который забрал ее из города, пропитанного ненавистью. Он показал ей, с какой силой может пылать настоящая любовь, защищал ото всех напастей и воистину смог заменить огромное количество людей. Нечисть стала ей куда роднее, чем представители своего вида. Энн же остается летать подле них, сохраняя непринужденный вид, ведь еще не успела как следует пропитаться своей хозяйкой и ей еще только предстоит обрести характер. Все ветви, из которых состоит эта метла, сплетены в идеальной композиции, перевязаны прочными лианами и украшены высушенными полевыми цветами. Каждый из нового круга друзей показал девочке одну из частей быта. Она обучена многим вещам и обязана им всей своей крохотной жизнью, что прекрасно осознает. Стоит с тяжестью на сердце отлипнуть от Эйса, как Тама скромно подходит ко всем остальным членам небольшой общины, обнимает и шепчет скромные слова благодарности за все то, что она получила за это время. И говорит она совсем не о материальных подарках. Она говорит о времени, любви, внимании и заботе, что подарили совсем не связанные с ней существа, в итоге оказавшиеся настоящей семьей. Последний раз её карие глаза оказываются на других. Точно таких же темных, глубоких и искренне привязанных к ней. Эйс улыбается, но в уголках его глаз виднеется влага, что вот-вот скатится по звездному небосводу из рыжеватых веснушек. Он ласково треплет Таму по волосам и подталкивает идти туда, где ее примут. Туда, где есть настоящие люди с большим сердцем, находящиеся под защитой целой стаи оборотней, нескольких вампиров и одного загадочного колдуна с сигарой наперевес и способного растворяться в дыму, будто бы его никогда не было. - Я не прощаюсь, Тама. Однажды я обязательно пришлю тебе весточку и ты вспомнишь о том, как вернула колдуну дорогую вещь. Будь сильной. И больше у девочки не находится слов. Последний раз она смотрит на свою метлу, аккуратно подхватывает и прижимается к ней щекой, будто пытаясь слиться в единое целое. Разворачивается и шагает прямо, уверенно, как её и учили: не бояться и быть сильной. Оборачивается она лишь у самого входа в деревню и вместо дорогих друзей видит лишь фигурку дракончика из чистого огня, что игриво оббегает Таму и исчезает в одном из дымоходов, ярко символизируя то, что частичка Эйса навсегда останется рядом с ней. Тама чувствует некое фантомное касание на своих волосах, но то лишь игривые потехи ветра, который сопровождает её даже во входе в абсолютно новую жизнь, полную красок и воспоминаний об учениях прошлой семьи. На ее губах появляется довольная ухмылка в лучших традициях пылкого мага. *** Сабо слегка толкает спящего Эйса в плечо, чтобы тот открыл глаза. Колдун слишком комфортно расположился на крыше одного из небольших жилых домиков, расположенных на самом краю селения колдунов, в котором они живут всего пару месяцев, однако атмосфера здесь куда благоприятнее. Больше местные никак не запугают сына сильнейшего колдуна, ведь теперь уже он унаследовал этот статус. После смерти Белоуса место сильнейшего было свободно ровно до тех пор, пока в небе не зажглась новая звезда, прожигая себе путь из могилы. Эйс вырвал свой законный статус с корнем, а потому больше ни одна живая душа не могла спокойно запустить в него камень или бросить страшное проклятье в спину. Но насколько бы ты ни был силен - твой брат всегда окажется сильнее, если ему что-то надо. Портгас лениво приоткрывает глаза, жмурится и зевает, почесывая веки рукой. Первое, что бросается ему в глаза - полная луна. Время повышенного голода, пробуждения инстинктов и сказочного вида на небосвод: то, до чего не может дотянуться ни одна живая душа. В окружающем поселение лесу сейчас носится Луффи, с нескрываемым удовольствием гоняясь за оленями и набивая брюхо свежим мясом, естественно разделяя добычу с подругой, что также любит полакомиться свежей кровью. - Тебе чего не спится? - Слегка хмурится Эйс. - Я все никак не могу унять мысли о тебе и Ло. Я хотел поговорить с ним, но не могу его найти. - Так сейчас полнолуние, он охотится где-то. - В том-то и дело, Робин недавно вернулась и сообщила, что не знает, где он. Портгас привстает на локтях, оглядывает территорию и напрягает каждый свой нерв, чтобы прочувствовать, где же находится знакомая аура. К своему удивлению он понимает, что вампир стоит на месте, но находится довольно таки далеко от жилых построек. - Он где-то в той стороне. - Эйс указывает рукой на север и уже думает завалиться спать обратно, но Сабо вновь не даёт этому случиться, дергая за шляпу, отчего веревка под ней болезненно впивается в горло на пару секунд. - Эйс, ответь мне на вопрос. Ты в него влюблен? - Чего? - Колдун не успевает возмутиться из-за того, что брат чуть не породнил их виды, как тот ошарашивает новым вопросом. - Слушай, я все еще не слепой. Уже все видят, как вы друг на друга смотрите. - Обычно мы смотрим. - Эйс, хватит меня бесить. - А то что? - Нагло улыбается колдун и уже в следующую секунду внезапно оказывается облит мощным потоком воды, от которого машинально слабеет и фыркает. - Вот что. - Теперь очередь Сабо довольно улыбаться, откидывая ведро. - Не говори, что мне нужно тебя пинать для этого. - Да не влюблен я. Он признавался мне пару лет назад, а сейчас...кто его знает. Сабо издает тяжелый вздох и подлетает, присаживаясь рядом. - Он единственный, кому ты разрешаешь себя осматривать на наличие болезней. К нему ты бежишь, когда нуждаешься в компании. С ним ты сидишь целыми ночами на берегу озера, в его волосы вплетаешь цветы. - Сабо улыбается еще шире, прищуривая глаза. - И позволяешь пить свою кровь, несмотря на то, что ваша сделка давно расторгнута. Мир Эйса в одно мгновение прокручивается на триста шестьдесят градусов и возвращается в прежнее положение. Температура повышается, прядки волос вспыхивают мягким оранжевым пламенем, быстро избавляясь от влаги. Щеки облепляет невинный румянец, а в голове пролетают стремительные кадры событий минувших дней: начиная с первой встречи, когда Ло показался черствым, грубым, холодным, отстраненным и лицемерным до нынешнего момента, когда его редкая улыбка согревала лучше родного огня, когда его холодные руки дарили облегчение, а в серебряных глазах колдун находил свой настоящий дом. Вампир имеет очень много знаний при себе, но одним способен перегнать абсолютно любое: он осознает, что влюблен. Он остается рядом и даже спустя долгих два года ни разу не предавал. Сердце следом совершает кульбит, а Эйс чешет затылок, вновь обращая взор к безмолвному лику луны. Теперь ему кажется, что вся природа тихим шепотом подбадривает его совершить этот запретный шаг, свалиться в пропасть и утонуть в озерах этих стальных глазах. Глупо отрицать, что Сабо, как всегда, оказывается прав, если дело касается его братьев. Колдун уже давно не смотрит на Ло как на обычного друга, спасителя, врача, как смотрит на других. Ему так хорошо отдыхать в его холодных руках, которые способны остудить вечный жар, так приятно разговаривать наедине, ведь им обоим не нужна шумная компания, чтобы разогнать тучи обоюдного одиночества. И глупо также отрицать, что Эйс хочет прочувствовать, насколько холодны чужие губы своими. Плотнее сжав свою шляпу, он выдыхает клуб дыма и резко поднимается, наполняясь невиданной решимостью. Подзывает Страйкера и молча спрыгивает на него, твердо вставая и удерживая равновесие даже в таком положении. Сабо лишь хмыкает и подмигивает Коале, которая все это время стояла внизу и нежно улыбалась. Пока Эйс направился налаживать свою личную жизнь, его младший брат мог вернуться к своей: с лаской коснуться щеки девушки, заправить полупрозрачную прядку за ухо и с аккуратностью коснуться в трепетном поцелуе её губ. На столь невинное действие Коала отвечает объятиями и прикрывает глаза, сливаясь с серебристым оттенком лунного света, гуляющего по ночной земле. Портгас же напоминает собой пружину. Он убрал руки в карманы и нервно постукивал ногой по рукояти своего транспорта, пока ветер подгребал его волосы и с лаской стряхивал всю оставшуюся воду. Аура Ло находилась в неком до боли знакомом месте, от которого по спине пробегают мурашки, а дыхание само собой уходит в забытье. Эйс никогда не боялся кладбищ, находясь в хорошем отношении с возможными обитателями, но именно это вызывало немую дрожь и тепло одновременно. Оказавшись над знакомой поляной, где и правда можно было разглядеть одинокую фигуру, сидящую возле одной из могил, обложенную разнообразными цветами, опустившими свои лепестки поближе к земле, желая обнять, согреть того, кто там покоится уже много-много лет. Памятник тоже покрылся следами времени: зашелся трещинами, мхом и толстым слоем пыли, который со всем трепетом совсем недавно вытерли грубые руки, способные спокойно держать пламя, но не нежные цветы, ныне отдыхающие возле той, кто любила их при жизни. Эйс довольно внезапно спрыгивает прямо в метре от Ло, но тот даже не шелохнулся. Они вместе сохраняют уважительную минуту молчания, не сговариваясь об этом заранее. Лишь когда одинокий филин с близлежащего дерева подает сигнал, будто бы настенные часы пробивают полночь, хирург произносит первые слова: - Это твой родственник? - Да. - Эйс не видит смысла врать, когда все и так очевидно. - Это моя мать. Старенькая могильная плита разрезана элегантным почерком, вырезающим "Портгас Ди Руж". За ней все эти годы никто не желал ухаживать, потому в самые первые дни прибытия Эйсу пришлось в ручную отрывать многолетние сорняки, бережно протирать старый камень, выставлять какое-никакое приличное оформление, почтить память матери и возложить так много полевых цветов. - У меня к тебе разговор. - Эйс чуть покусывает губу и ждет, пока вампир обернется, чтобы взглянуть в его ярко-алые глаза. - Прости, мне не следовало тревожить ее покой... - Я не об этом. Она бы была рада с тобой познакомиться, я уверен. Но сейчас залезай на метлу. - Страйкер подлетает к хозяину и тот вновь встает на него, оставляя немного места для второго пассажира. - Зачем? - Узнаешь. - Но я же умею летать в облике мыш... - Я сказал залезай. И лучше помалкивай, пока я не передумал. - Сквозь зубы рычит колдун, отчего вампиру ничего не остается, как подчиниться. Он аккуратно присаживается ближе к пушистому концу, складывает ногу на ногу, но обеими руками хватается за рукоять, ведь не имеет опыта в полетах на метле. Эйс снова постукивает по рукояти и Страйкер довольно резко поднимается в воздух, из-за чего вампир правда едва ли не падает с фамильяра своего возлюбленного. Он смотрит прямо, потому Ло может видеть лишь его затылок, от которого опадают небольшие частички гари - свидетельство, что совсем недавно волосы загорались и возможно собираются снова. И правда, совсем скоро догадка оказывается правдивой: кончики ярко вспыхивают и теперь Эйс напоминает настоящий факел в руках праведника, что ведет по истинно верному пути к счастливому будущему. - Ответь на вопрос. - Словно гром среди ясного неба разрезает умиротворяющую тишину Эйс. - Ты все еще любишь меня? Как личность, как существо и как совокупность черт. - Да. - Пусть Трафальгар и удивлен, но он не лжет. - А продолжишь любить, если узнаешь, какой я на самом деле монстр? - Я давно знаю, что ты и есть монстр. То, как безжалостно ты способен драться...завораживает. Ты - монстр, но я правда не вижу в тебе такового. Для меня ты больше похож на...светоч жизни. Эйс снова поджимает губу. Пусть его лица не видно, но волосы начинают пылать все сильнее, с потрохами сдавая слишком очевидное смущение. - Ты хочешь узнать о том, кто мой родной отец? - Я хотел бы знать о тебе все. Их вновь укрывает тишина. Она ощущается давящим валуном поверх относительно непринужденной атмосферы, когда ноздри забиваются ароматом хвойных деревьев, пепла и свободы. Когда кажется, что достаточно протянуть руку, чтобы коснуться луны, чтобы ощутить её холод, чтобы стать единым целом с бескрайностью вселенной. Но вся эта вселенная отражается в темных безднах вместо глаз. Именно зрачки Эйса скрывают в себе целый мир, который успел стать для Ло самым желанным и самым комфортным местом за последний век. - Если тебе тяжело, то я бы хотел начать с себя. Так будет честно. - Хорошо. Ты ведь тоже не рассказывал о своем прошлом. - Я родился в довольно большом городе, которого ныне уже нет на картах. У меня были родители и младшая сестра ровно до тех пор, пока не пришла смерть: чума. От нее начал вымирать весь город, потому король принял решение просто сжечь его, чтобы не распространять болезнь. - Ло вздыхает, собираясь с дальнейшими мыслями. - В огне я потерял их всех. Я остался последним выжившим из всего города. И в своих странствиях я случайно попал в логово двух вампиров. Я знал, что во мне живет этот вирус и даже не надеялся на исцеление, но один из них начал использовать это в своих целях: моей кровью он мог шантажировать целые поселения, ведь никто не хочет погибать от безжалостных лап чумы. Другой же вампир...его звали Росинант, но я предпочту Кора-сан. Коразон - это сердце на испанском. И сердце у него действительно было. Не знаю как, но он находил колдунов и ведьм, с помощью которых чуму удавалось сдерживать, потому я смог достичь взрослого возраста. Ло снова запинается. Осиновый кол воспоминаний больно вбивается в собственное сердце и Эйс больше не стоит к нему спиной. Веснушчатый парень обернулся, с искренним сочувствием глядя на алые, немного мутные, глаза. - Мое тело хоть и было покрыто пятнами, но это не так страшно. Но когда мне исполнилось двадцать шесть, я уже имел врачебные навыки. Именно в тот год чума слишком обострилась и с помощью магии её уже нельзя было сдерживать. Я буквально гнил заживо и тогда Кора-сан принял решение меня обратить. Для меня это стало спасением, а вот для его брата...ему больше неоткуда было брать зараженную кровь. И на моих глазах он всадил несколько серебряных пуль в сердце Коры-сана, а потом проткнул его осиновым колом. - Это просто ужасно, Ло...а где сейчас находится этот второй вампир? - В темнице. Может уже мертв. - Мне...жаль, что тебе пришлось потерять всех. Именно поэтому ты не стремился искать новую семью? Боялся и их потерять? - А ты научился проницательности у Сабо. - Слегка приподнимает уголки губ Ло и Эйс тут же отвечает ему тем же. - Он влил это в меня. Сегодня так буквально. - А что же ты хотел рассказать? - Что же...мой отец - Гол Ди Роджер. Самый известный, сильнейший колдун прошлого. Тот, кого ненавидел весь мир. Ло лишь на долю секунды удивленно приоткрывает глаза, но скорее от того, что это было неожиданным фактом, нежели неприятным. Он сам ведь застал те времена, когда Роджер был жив и его поимка была самой главной целью целой королевской династии. Сменялись поколения людей, а он все также оставался сильнейшим и пугал народ. - И всё? - Что "всё"? - Из-за этого ты называл себя монстром? - Он же был монстром. Во мне есть его кровь...значит я тоже нечистая тварь. - Но ты родился после его смерти. Ты не застал ни один из его грехов, так почему хочешь за них отбывать наказание? - Не знаю. А кто еще? - Никто. Эйс - ты это ты. Дитя, которое не может быть виновато. И для меня неважно, кто твои родители, чтобы любить тебя. - Ло...- Колдун снова отворачивается, бурча себе под нос. - Te amo. Вампир теперь уже находится в настоящем шоке. На его лице появляется довольная ухмылка. - Что? Я тебя не расслышал. Эйс рычит и резко садится, пошатнув метлу и едва не сбросив пассажира. Смотрит прямо ему в глаза и теперь Ло видит, что и радужка собеседника налилась алым оттенком. - Все ты слышал, гад! Я тебя люблю! Да, мне понадобилось много времени, но теперь вот, все... Вампир останавливает поток резких слов, приложив палец к чужим губам. Мягко и трепетно улыбается, пока внутри взрывается цветочная бомба, уничтожая тоску, оставляя лишь приятный шлейф из пыльцы, тепла и огня. - Ты уверен в том, что говоришь? И тебя не смущает, что мы оба мужчины? - Не смущает. Это людские предрассудки. - И что мы с тобой абсолютно разных видов? - Перед тобой сидит плод любви разных видов. Моя мать была человеком. Самым настоящим. Уж точно не мне быть против межвидовых союзов...- Эйс смакует последнее слово, снова кидая взгляд на улыбку полной луны. - Союзов, которые могут быть только ночью. В случае моих родителей - тайных. В нашем случае - из-за твоей чувствительности к солнцу. Получается...полуночных союзов. - Прекрасное название. Тогда я согласен заключить с тобой полуночный союз. Эйс улыбается и вновь рушит весь внутренний мир Ло, запуская туда бабочек. - Тогда если ты снова не воспользуешься моментом и не поцелуешь меня, я сам выжгу тебе глаз. Вампир смеется, но пододвигается ближе, кладет одну ладонь на талию колдуна, сжимая горячую кожу, вторую размещая на веснушчатой щеке. Склоняется и впервые за два долгих, мучительных года, касается чужих губ. Обкусанных, с твердой корочкой, но таких теплых, притягательных и желанных. Запретный плод, которого Ло наконец-то стал удостоен, которого заслужил и имеет полное право наслаждаться с искренним довольством. Рыжеватые веснушки поблескивают в холодном свете полной луны, укрывающей две влюбленные фигуры. Огонь в волосах не пугает, он разжигает любовь и страсть, заставляет забыться в этом моменте, остаться в нем навсегда, отдать за это залог своей жизни. Они оба прикрыли глаза, но Ло не торопиться углублять невинное касание своими губами чужих. Он хочет как можно сильнее растянуть удовольствие, прочувствовать все нотки вкуса этого десерта, будто настоящий ресторанный критик. Руки Эйса тоже обхватывают тонкую талию, сжимают сильнее, откровенно лапают, создавая ощущение, что он оставляет небольшие ожоги после каждого прикосновения. Ло слегка поворачивает голову, задействует язык с нежностью проводит по сомкнутым губам, будто спрашивает разрешение. Голова кружится и грозится вот-вот отвалиться, ведь смысл жизни был уже исполнен. Мурашки совсем потеряли направление и беспокойно разбегаются по обоим телам, пока ветер гуляет в черных волосах, поглаживая обоих влюбленных, скрепленных в своем личном интимном танце под светом луны. Эйс приоткрывает губы, углубляя поцелуй и начиная небольшую драку языками. Он остается самим собой даже в такой ситуации: напирает, трогает, разжигает. Даже во время поцелуя не устает соответствовать своей стихии, полностью оправдывая её владение. Приходится ненадолго отстраниться, когда колдуну не хватает столь необходимого воздуха. Он тяжело дышит, а в глазах читаются все больше признаний в безграничных чувствах, разливающихся в сердце со времен первой встречи. В памяти само собой всплывает воспоминание о том, как на фестивале они были также близко, чувствовали кожу друг-друга, отчего Ло тоже начинает делать вдохи и выдохи, пуская небольшой морозец по коже возлюбленного. Острые клыки не пугают Эйса, а лишь больше дразнят, соблазняют на столь опасные поцелуи и он снова поддается вперед, скрепляя их в единое целое и больше не желая возвращаться в реальность из этого момента. - Te quoque amo. - Шепчет Ло в самые губы возлюбленного, прежде чем снова быть утянутым в их личный танец страсти.