Жестянка

В ярком свете туалета свежая ссадина на скуле Стервятника стала выглядеть малиновой, а лицо зеленовато-серым. Трость валялась на полу, уроненная в жарких жестикуляциях. Одной рукой он скреб кафель, другой отмахивался от брата, пытающегося подобраться к ранению смоченной спиртом ваткой.  — Не надо этого, убери, Макс, отстань, — шипел он нервно. — Отойди от меня! Разговаривать приходилось задушенным шепотом, чтобы не перебудить стаю за тонкой стенкой. Тень сделал маленький шаг назад. Зачем-то потер ваткой плитку и бросил ее куда-то, не глядя. Стервятник отворачивался от него, избегал прямых взглядов, напрягался от касаний. Каждый поход в Красную комнату отдалял их друг от друга, выращивая неуместное чувство взаимной вины. Начиналось все не так уж страшно. Когда пьяный Ящик пару месяцев назад, сразу после дня рождения, впервые привел их к клиенту, они растерялись и как-то не прониклись. Клиент был улыбчивым и мягким, похожим на вареник с вишней. Смотрел на них с восхищением, говорил всякие хвалебные слова, очень ласково и осторожно трогал, как будто они были чем-то хрупким и ценным. К тому моменту, когда он попросил их раздеться, они уже чувствовали к нему что-то вроде благодарности за доброту, и выполнить странную просьбу дружелюбного человека не казалось слишком сложным. Дальнейшее было менее приятно, но, в целом, беды не случилось. Перед уходом он с благоговейным трепетом, как королевским особам, поцеловал каждому руку, и положил несколько купюр на тумбочку. Они не были уверены, что деньги для них, и даже немного поспорили, прежде чем взять. Следующий клиент был очень деловым и сухим. Он куда-то торопился, оглядывался на часы, отвлекался на телефон. На братьев он почти не смотрел, почти не трогал их, и раздевать не стал, только велел спустить штаны, сосредоточенно набирая сообщение в смартфоне. По-быстрому присунул Рексу, на Макса времени не выкроил, уходил уже звоня кому-то, а денег оставил втрое больше, чем предыдущий. После этого Стервятник был зол, кривился и плевался, и даже не хотел брать деньги, но Тень убедил его, что если они не заберут, то заберут Ящики. Потом система как-то отладилась, стала частью жизни. Несколько раз в неделю у них Ночь Красной комнаты — мероприятие малоприятное, но ведь и уроки физкультуры не сахар, не говоря уже об уроках танцев. Других тоже водили к гостям — не всех, но многих, тех, кому уже восемнадцать. Кто-то истерил, кто-то радовался возможности заработать, кому-то было плевать, а бедняжка Красавица влюбился в своего постоянного клиента. Лорд был оскорблен нелепицей, что страшненькие Сиамцы пользуются большей популярностью у посетителей, чем прекрасный он, и объяснял явление тем, что они идут два по цене одного. Поломка случилась, когда им попался клиент с фантазией, любитель каких-то невероятных затейливых поз. Располагая Стервятника на свой вкус, он как-то нехорошо выкрутил его дурную ногу, сделав ему очень больно. С тех пор Стервятник стал бояться клиентов, шарахаться и корчиться, что, несомненно, раздражало их. Даже радушный вишневый вареник утратил свою елейную благосклонность. В каждую Ночь Красной комнаты Тени приходилось успокаивать брата, попутно отталкивая его от себя. Рекс больше не хотел терпеть ни сеансы, ни уговоры. Сегодня он назвал гостя смердящей тварью, за что получил по лицу, а потом еще в живот, когда в ответ на первый удар рассмеялся. И чаевых им сегодня не дали.  — Это неправильно, — шипел Стервятник в туалете третьей, пытаясь нацарапать ногтями зигзаги на кафеле. — Мы же понимаем, что так не должно быть. Но прикидываемся, что пустяки. Глухая скомканная ярость создавала вокруг него потрескивающее электрическое поле. Если бы кто-то сейчас вошел в туалет, то вышел бы раньше, чем Стервятник повернул к нему голову.  — И что ты предлагаешь? — спросил Тень прохладно. — Сбежать из Дома? Каждый раз прятаться где-нибудь, чтобы Ящики не нашли? Просить кого-то вмешаться? Думаешь, кто-то полезет? Эти мужики же платят Акуле за нас. Если у тебя есть дельный план, Рекс, расскажи мне. Если нет, пойдем спать.  — Катись ты…  — Эй, — Тень разозлился. — Не надо срываться на мне.  — Катись ты! — повторил Стервятник взбешенно, подобрал с пола трость и торопливо ухромал. Шарахнул дверью, забыв о спящей стае.  — Придурок, — процедил Тень в досаде. Захотелось хлебнуть спирта из пузырька, который, благоухая, стоял открытым на раковине. *** В каморке со швабрами, тряпками и моющими средствами он хлебнул из другого пузырька — побольше размером. В нем спирт был разведен водой и сдобрен сиропом из мандариновых корок. Сунул бутылочку Слепому, тот сделал глоток и вернул ему. Закурили по ментоловой сигарете.  — Как думаешь, он такой же или другой? — спросил Тень неуверенно. Касаться темы было трудно — обеих тем.  — Не знаю, — ответил Слепой, откидываясь затылком на стену и принимая безмятежный вид. — От него слишком пахнет Наружностью, этот запах забивает все остальные. Тень рассеянно стряхнул пепел себе на штанину и, заметив это, поморщился.  — Мы с Рексом устроили ему тест, — усмехнулся он с каплей смущения. — Засосали друг друга по самые гланды, чтобы он посмотрел. Эти мужики, знаешь, любят, когда мы друг с другом… того. Возимся. Иногда они даже трогать нас не хотят, а только смотрят и дрочат. Ну и вот. Решили проверить, заблестят у него глазки или нет. Его чуть не вывернуло. Слепой нашарил у него бутыль, забрал, отпил и не вернул.  — Ясно, — сказал он.  — Конечно, это еще ни о чем не говорит. Мы выяснили, что на сосущихся трехногих сиамцев у него не стоит, но неизвестно, стоит ли на горбатых, безруких, неходячих, незрячих…  — Тень, заткнись.  — Ладно. Стали сидеть молча, разгоняя ладонями ароматизированный дым. Точно так же они сидели круг назад, только сироп был из лимонных корок, а не мандариновых. Устройство котельной было изучено, повод для приглашения в нее членов партии сочинен, план детально продуман, и они расслаблялись перед воплощением. А потом к ним вдруг зашел Лось и невесть с чего завел разговор по душам. Рассказал о своем детстве в похожем заведении, о каких-то глупых ребяческих секретах и фантазиях, о дурацких сентиментальностях и страхах, и стало понятно, что если они осуществят задуманное, то это станет концом. Концом всякой души, причем у всех троих. А на этом круге не оказалось ни Лося, ни Ральфа, а потом Ральф пришел, но они не знали, что с ним делать. Потому что слишком долго ждали и отвыкли, и не могли понять, свой он или чужой.  — Стервятник хочет от меня чего-то, — сказал Тень тоскливо, засунув снятое с пальца кольцо в бутылочную крышечку. — Я размягчил его своей опекой, и он привык быть за мной. А я ничего не могу сделать. Это ужасно, понимаешь?  — Понимаю, — согласился Слепой. — А ты, наверное, чего-то хочешь от меня? Тень не ответил. Он думал о брате. О том, как, вернув себе его, трясся и чах над ним каждую минуту бодрствования и сна. Кидался в драку с любым, кто неправильно дыхнет в его сторону, не позволял выходить на улицу без шапки до самого мая, контролировал выполнение заданного учителями и назначенного Пауками. Даже пытался запретить курить, но сообразил, что это чересчур. Долго не замечал, что забота начала походить на тиранию, а когда заметил, чуть не умер от нежности. Ведь брат позволял ему это все, и надевал бы хоть две шапки, лишь бы Максу было хорошо. А теперь они иногда избегали общения часами, потому что им стыдно друг перед другом за то, что происходило на очередном сеансе в Красной комнате. И Тень, наверное, даже обратился бы за помощью к Крестной и деду, если бы они, черти, были живы.  — Ральфу нельзя об этом знать, — прошелестел Слепой, стекая по стене на пол и становясь горизонтальным. — Если он тот же, кто у нас был, он затеет войну, и его сожрут. А если не тот… Слепой умолк и закрыл глаза. Тень понял, что осталось неозвученным. Он видел, каким разным может быть один и то же человек на разных кругах. Если этот Ральф окажется сволочью, то они зря столько лет его ждали.