Я тоже её люблю

Все вымыла до бела, а теперь дела. Ты не сломал, мне ещё есть о чем помечтать. Эта любовь измотала и довела. Эта любовь вмиг накрыла, но схлынула.

Февраль 1995-го…

      … «Вчера, двадцать пятого февраля, в Чечне на трассе Грозный-Аргун было совершено дерзкое нападение на колонну федеральных войск. Чеченские боевики уничтожили две машины сопровождения и три машины с военнослужащими внутренних войск. Погибло двадцать четыре и ранено восемь человек. По сообщениям регионального оперативного штаба по управлению контртеррористической операции на Северном Кавказе инцидент произошёл ранним утром. На радиоуправляемом фугасе подорвалась колонна сопровождения. Колонна была остановлена и обстреляна из автоматического оружия и гранатометов. Военнослужащие открыли ответный огонь, перестрелка продолжалась двадцать минут. В региональном оперативном штабе подчеркнули, что за последнее время это уже третье нападение…»       Белый в очередной раз крепко затянулся, затем поморщился и хлебнул огуречный рассол прямо из банки. За последний месяц так начиналось не одно утро: криминальный авторитет просыпался с похмелья — штурм Грозного длился уже почти шестьдесят дней. Шла Первая Чеченская война, и сложившаяся ситуация медленно, но верно убивала нервную систему. Ведь это из оружия, которым приходилось заниматься его бригаде, убивали молодых русских солдат. Всего каких-то шесть лет назад Саша сам был таким солдатом… Услышав последнюю новость по радиоприемнику, он вдруг окончательно рассвирепел. Резким движением смахнул со стола всё, что на нём стояло. Посуда с грохотом разбилась о кафельный пол. — Белов, ты чё, обалдел? — послышался хриплый со сна голос Ольги. — Ваньку разбудишь.       Саша лишь тяжело вздохнул, сдувая падающие на вспотевший лоб волосы. Все его мысли в последнее время были направлены только в одно русло — и явно не на собственную семью. Одним движением пальца он сбросил на пол последнее уцелевшее блюдце, и то так же звонко устремилось вниз. — Белов, я к тебе обращаюсь, — строго повторила супруга.       По возвращению из Америки она совершенно перестала узнавать мужа. Целыми днями Саша был мрачен и зол, домой возвращался заполночь и пил без перерыва. Что касается Вани, то о своем отцовстве, которым Белов так кичился, он позабыл напрочь. Что тут говорить — теперь Оля даже спала в другой комнате. Наверное, у него серьёзные проблемы… Девушка сделала шаг вперёд, но бандит разъяренно ударил кулаком по столу: — Уйди отсюда, — из груди вырвался гневный рык. — Мы дожили, дожили! Перестрелять, нахуй…       Ещё раз стукнув кулаком, Саша схватил со стола бутылку коньяка, выпив залпом из горла. На это было просто невыносимо смотреть. Некогда здоровый крепкий человек превратился в раненого зверя. Оля смахнула со щеки горькую слезу и, не сказав больше ни слова, вышла из кухни. В таком состоянии разговаривать с ним бессмысленно…

Март 1995-го…

      Пустующее депо на сортировочном пункте недалеко от Казанского вокзала уже превратили в пункт переправки оружия и боевой техники напрямую в Грозный. Владимир Каверин вместе с Беловым и партнёрами уже битый час проверял всё, что предстояло отправить в чеченскую столицу: этот заказ был одним из самых важных. Тем временем снедаемые скукой Фил и Пчёла на скорую руку смастерили себе стрельбище, чтобы посоревноваться; Космос же, восседая на танке, снюхивал с ладони очередную порцию кокаина. — Вот так вот мы и поступим со всеми америкашками, — попав чётко в центр мишени, улыбнулся бывший спортсмен.       Неожиданно Холмогоров спрыгнул с танка и снял тт-шник с предохранителя. — Белый, сука, ненавижу… — Понеслась, — прошипел Пчёла, приблизившись к Филатову практически вплотную. — Он скоро кусаться начнёт. — Чё-чё? — Кос обнажил крупные белые зубы в недобром оскале. — Через плечо, — передразнил тот, даже не обернувшись.       Космос пошатнулся, сделав несколько шагов навстречу Филу. Хоть все и привыкли видеть его таким, наркоман с немалым стажем выглядел ужасно: белки глаз сильно покраснели, зрачки заметно увеличились, мышцы осунувшегося лица невольно подрагивали, под шмыгающим носом остались белые следы порошка. Этот жалкий вид каждый раз вызывал у Пчёлы неконтролируемую агрессию. — Фила, ну ты-то понимаешь, что наши товарищи… — положив широкую ладонь на плечо Валеры, бессвязно рассуждал Кос. — Ну чмо же! — Базар фильтруй, алё! — Пчёла машинально встал на защиту тех, кого Холмогоров уже готовился помянуть лихим словом. Посмотрел в затуманенные ненавистью, округлившиеся до предела глаза друга. Тот тут же кинулся на него, но был вовремя перехвачен Филом. — Космос, завязывай! — Валера преградил ему путь рукой, а не то совсем обезумевший бандит прострелил бы голову лучшему другу, едва наведя на него пистолет. — А ты молчи, чеченский прихвостень! — вырвавшись, крикнул Кос. — Я знаю правду! Потому что ты и твой корешок Белый башляете оружие тем, кто мочит наших пацанов! — Космос, ты не прав, — пытаясь сохранять остатки спокойствия, произнес Фил. — Ты сам знаешь, как всё срослось. — Чё ты с ним разговариваешь! Слышь ты, толстовец, — Пчёла сплюнул, решительно шагнув к Холмогорову, — ты сам эту тему нарулил, а теперь тебе влом, что тебя подвинули? — Потому что войны не было, — глаза Космосу окончательно застлала пелена ярости. — И вас ещё не обрезали, ваши корешки, понял? — Да пошёл ты, козёл!       Услышав брошенные со злости слова, Космос буквально потерял голову и кинулся на того с кулаками. — Чё ты сказал? Иди сюда, стоять! — громкий бас эхом отдавался от бетонных стен.       Уже через секунду, неистово вцепившись друг другу в горло, оба катались по песку, выкрикивая оскорбления. Филу пришлось приложить немалые усилия, чтобы наконец разнять сцепившихся друзей. — Стоять, обоих задушу! — вскрикнул Филатов, когда Космос перестал махать кулаками. — Вы чё творите? — Я тебя всё равно грохну, насекомое, — сплюнув кровь из разбитой губы, Холмогоров поднял с пола тт-шник и удалился.       Пчёлкин уехал от друзей в самом дурном расположении духа. Какой же Кос кретин! Закурив ещё раз, Витя крепче сжал руль правой рукой и поддал газу на Садовом кольце. Сам всех на это оружие подбил, а теперь делает вид, что о войне не знал. Давно ли стал таким жалостливым? Эх, срочно нужен бокал-другой… А лучше сразу бутылка. Он быстро свернул на Николямскую, где не так давно открылся новый бар — кажется, сейчас настало то самое время попробовать их фирменный виски.       Казалось, даже красный свет светофора сегодня горел чересчур долго, провоцируя нервно сигналить всем впереди стоящим машинам. Пчёла опустил стекло, резким движением выбросил окурок за окно, как вдруг порядком уставший взгляд упал на детскую площадку напротив. Что-то больно фигура знакомая… Да, точно. Это она. Уже тёплый весенний ветер растрепал облако её каштановых волос, отсвечивающих красноватым в лучах заходящего солнца. Девушка погладила белокурую голову сынишки, после чего со вздохом — судя по всему, не в первый раз — натянула на него вязаную шапочку с помпоном. Тоже терпеть не могу шапки. Вечно мама на меня их напяливала и завязывала аж на горле, а я в детском саду под шкаф от воспитателей ныкал. Кос тогда на всю группу визжал своим писклявым голосом: Марья Иванна, а Витя опять сапку спьятал! Неожиданно возникшее воспоминание из детства против воли заставило губы дрогнуть в улыбке. Планы на вечер в баре уже не казались такими привлекательными, и даже мысли про Космоса гложили отнюдь не с прежней силой. Ну ладно, хоть ненадолго уж. Пчёла свернул во двор, проигнорировав дорожную разметку и загоревшийся зелёный свет. Припарковал автомобиль и встал прямо за деревом у площадки. Не хилый наблюдательный пункт, Пчёлкин.       Полуторагодовалый Ванька обследовал место для игр активно не по годам: ловко взбирался на горки и запросто с них съезжал, раскатывал карусель, с помощью лопатки пытался опустошить содержимое песочницы… Хороший такой пацан, бойкий… А Оля только и успевает его повсюду ловить. Правда, в какой-то момент она всё же ненадолго отвлеклась. Пчёла тоже перевёл взгляд в сторону, пока не заметил, что мальчишка снова скинул с головы шапку и понёсся прямо под раскачивающиеся цепные качели. — Да стой, куда ж ты! — сам того не поняв, выкрикнул Витя, моментально сорвался с места и очень вовремя подхватил ребёнка на руки.       Оля уже увидела Пчёлкина. Он шёл в её сторону с Ванькой на руках. От одного его внезапного появления и от самого вида сердце буквально совершило кульбит и бешено заколотилось где-то в горле. Что он здесь делает вообще? — Прости, Сурикова, но той качелей ему бы прям в лоб прилетело бы, — как ни в чём не бывало, улыбнулся он, возвращая непослушного сына. — Кстати, это больно. До сих пор шрам остался, — Пчёла непроизвольно потёр бровь на месте удара двадцатилетней давности, где по сей день белел еле заметный след.       Да уж, не удивительно, в кого Ванька такой неусидчивый. Оля вскинула на него смеющиеся глаза. Как будто солнце всё же передумало садиться на западе, и снова настал день. Однако после недолгой внутренней борьбы улыбка потускнела и сменилась привычной строгостью: — Очень интересный экскурс в твоё детство, Пчёлкин, — она посмотрела ему прямо в глаза так серьёзно, что стало даже не по себе. — Как видишь, сейчас нет времени слушать эти рассказы, у меня дела. Не понимаю, как ты вообще здесь оказался. — Ну да, — Витя вытащил из кармана пачку «Camel», достал из неё сигарету, нервно зажал зубами. — Только вот пока у тебя тут дела, знаешь ли ты, какие дела у Белого? С официантками в «Метле», например, зажиматься?       Ах вот оно что. С официантками… зажиматься… Эти слова прозвучали как приговор. Приговор её семейной жизни, попыткам построить хоть что-то крепкое и настоящее. А зачем обманывать саму себя? Конечно же, Оля прекрасно понимала, чем мог заниматься муж в её отсутствие в стране. Только вот думать о подобном, а уж тем более принимать это не было никакого желания. Слёзы обиды навернулись на глаза, и Белова тут же отвернулась, усаживая уже вырывавшегося из рук Ваню в коляску. — На детской площадке не курят, — сглотнув подступивший к горлу ком, отчеканила с бессменной холодностью. — Официантки… Ты точно про моего мужа говоришь, Пчёлкин? Или у тебя есть какая-то выгода стоять тут и нагло мне врать? — Ты, наверное, удивишься, — Витя с ухмылкой отбросил недокуренную сигарету в сторону, — но я не всё в жизни делаю ради своей выгоды. Кстати, твой опять снял эту дурацкую шапку, — он кивнул в сторону Вани, сидевшего в коляске с широкой довольной улыбкой и размахивающего головным убором в руке. — И нафиг ты вообще надеваешь ему эту парашу на голову? Понимаю пацана… Я тоже шапки ненавидел и, как видишь, до сих пор не ношу, — Пчёла не удержался и негромко хохотнул. — Да что ты вообще понимаешь в том, как детей одевать!.. — зелёные глаза сверкнули раздражением. — Витя, оставь меня в покое. И езжай, куда ехал, — она тихо вздохнула и, развернув коляску, удалилась в сторону дома. — Давай вот это, — совсем пьяный, сгорбившийся над игровым полем Саша подвинул несколько горстей фишек всех цветов. — На зеро всё давай. Всё. — Сколько здесь? — с опаской поинтересовался Фил. — Почти пятьдесят тысяч, — недоверчиво качнув головой, произнёс крупье. — Сколько? — Валера вскинул бровь и удивлённо округлил глаза. — Да ты чё, командир, да он нулями ошибся!       За последний месяц в недавно открывшемся на Красной Пресне казино Саша спустил заоблачное количество денег. Валера же то и дело следил, чтобы крёстный отец их бригады в пьяном угаре не натворил лишнего. Останавливать товарища, однако, с каждым разом становилось всё сложнее. — Тихо, Фил, ты чё, ё моё, — возмутился Белов, пошатнувшись на месте, и усадил друга на стоявший рядом стул. — Давай, крути.       Крупье послушно крутанул колесо, шарик запрыгал по цифрам и наконец остановился в проигрышной точке. Тридцать три, чёрная. Саша болезненно сощурил глаза, Фил с сожалением опустил голову. — Всё, проиграли? — спросил таким тоном, словно собирался отчитать школьника за разбитое окно. — О, у меня ещё это… часы, «Rado», — запинаясь, пробормотал Саша, потянувшись к золотому ремешку на левом запястье. — Пятьдесят штук, ё моё. — Они не берут часы, — хватая под руки друга, заключил бывший спортсмен. — Правильно? Правильно. Вставай, пойдём. — А чё у вас такие правила? Чё ж у вас правила такие хреновые… — вопреки заплетающемуся языку и подгибающимся ногам тот пытался сопротивляться, но в итоге опять зашатался и послушно проследовал за Филом.       Кое-как приведя друга в божеский вид с помощью нашатыря, Валера вместе с Сашей двинулся к выходу. Ехать домой загулявший бригадир наотрез отказался и, стоило Филатову слегка ослабить напор, как Саша взял курс на бар. Может, не стоило оставлять пьянчугу наедине с выпивкой, но позаботиться о порядке на этот раз Филу не дали. — Валера-Валера, — слащавый голос принадлежал известному кинопродюсеру Андрею Кордону. На скупое приветствие Фила мужчина ответил коротким поцелуем в щеку.       Тот отстранился с явным недовольством и взглянул на худую светловолосую девушку в блестящем красном платье. — Анюта… хорошо выглядишь. — Стараюсь, — томно вздохнув, отозвалась актриса, и самыми кончиками пальцев вытащила фишку из нагрудного кармана мужа. — Поиграть пришли? Лишние деньги завелись? — не скрывая презрения, скептически усмехался Филатов. — Валер, — чмокнув в воздухе полными губами, отмахнулся Кордон и кивнул в сторону бара, где Белов расплачивался за очередную порцию алкоголя. — Познакомь меня с Александром. — Не вовремя, — сухо ответил Фил. — Очень надо? — тут он обернулся к подошедшему Саше, который уже готовился залпом осушить бокал виски. — Братуха, ну мы же договорились… Познакомься: Александр, — Валера вовремя перехватил у друга ёмкость и попытался привлечь его внимание к продюсеру, — Андрей Кордон, акула шоу-бизнеса. — Саша, кит-убийца, — криминальный авторитет скривился в недовольной гримасе и, покончив с саморекламой, перевёл взгляд на стоявшую напротив блондинку. — А вы хищница? — по лицу тут же скользнула заговорщическая улыбка. — Нет, млекопитающее, — девушка кокетливо склонила кудрявую голову набок.       Млекопитающее, значит? А она ничего. Стройные ноги, пухлые губы, грудь… тоже сойдёт. А это всё может быть очень даже интересным… Белов просиял от плотоядного восторга. — Присядем, — с гордостью заключил он, не сводя глаз с новой знакомой.       Ещё раз поправив Ваньке сползшее вниз одеяло, Оля легла на кровать. Взгляд остановился на часах. Второй час ночи… Она невесомо погладила кончиками пальцев пустующую соседнюю подушку, уже чувствуя подступающие слёзы. Знаешь ли ты, какие дела у Белого? С официантками в «Метле», например, зажиматься? Эхо услышанных сегодня слов непосильным грузом давило на грудную клетку. Солёные капли уже катились по щекам. Да, Саша мне изменял. И делает это снова. Иначе где он сейчас? Ему не нужна семья… Девушка подняла заплаканные глаза на спящего сына: светлые волосы растрепались по подушке, а ручка бессознательно сжала её край, притягивая к себе крепче. В ту же минуту мальчишка завозился в кроватке, снова скидывая с себя тяжёлое одеяло. И смех, и слёзы… Витя тоже всё время сбрасывал одеяло во сне. Даже с этой шапкой ты, сынок, оказывается, так же протестуешь… Точно так же на месте не сидится тебе. Как ты похож на папу… С каждым днём всё больше и больше в тебе его черт. Жаль только, что ему тоже совсем никто не нужен. Ведь ты тоже сейчас с официантками в «Метле», да, Пчёлкин? Наверное, я всё-таки сделала правильный выбор, промолчав тогда. Он ничего не узнает о Ваньке… Никогда. Тяжело вздохнув и стерев с лица мокрые следы, Оля уткнулась в подушку. Пора спать… А завтра снова всё по кругу.