Я тоже её люблю

Плачь и смотри, у него глаза твои, И если бы не ты, мы бы были втроём…

Октябрь 1993-го…

— Екатерина Николаевна, схваточки ослабли — может, стимуляцию? — забеспокоилась пожилая акушерка в очках с толстой оправой. — Неа. Сама должна, — отрезала Екатерина. — Дыши, дыши, молодец, Оленька, — подбадривала она роженицу.       Родная тётя Саши была отличным акушером-гинекологом. Весь роддом знал: Екатерина Николаевна — врач от Бога. Именно поэтому вопроса о том, кто будет принимать роды у супруги Белова, даже не возникало.       На практике Кати были случаи разной степени сложности; в отличии от коллег, она принимала решения быстро, указания раздавала с генеральской решимостью и могла самостоятельно провести любую операцию. Сашина тётка была доктором добротной советской закалки, а в трудных ситуациях на помощь ей всегда приходил суровый медицинский юмор. Вот только сейчас дело коснулось жены любимого племянника, и тревога за Ольгу и малыша порой мешала сконцентрироваться на процессе. Роды длились восемь часов, но процесс никак не двигался с мёртвой точки. У измученной девушки явно не получаться соблюдать технику дыхания, слушать наставления врачей, да ещё и прилагать титанические усилия при потугах. — Давайте стимуляцию, — заключила Катя. — Саша где? — из последних сил повторяла Оля, даже не обращая внимания на мельтешащих вокруг акушерок. — Саша прилетел? — Саша прилетел, — попыталась успокоить её Катерина. Не в том состоянии сейчас девчонка, чтобы её пугать… Эх, племянничек, где же тебя носит-то, а? — Звонил из аэропорта, сказал, что тебя любит… Оля, думай о себе и о малыше сейчас, надо потужиться, — женщина быстро отвлекла пациентку. — Ещё немного, Олечка.       Вокруг снова засуетился персонал, и через несколько тяжёлых схваток Катя приняла на руки розовощёкого младенца. Тот же поспешил оповестить весь родзал о своём появлении на свет пронзительным криком. — Вот молодец, хорошая девочка, — нахваливала акушерка, перекладывая новорождённого на живот матери, — мальчика родила нам! — Иван Александрович собственной персоной! — гордо произнесла Катя с широкой улыбкой.       Мой сын? Это мой ребёнок? Ну привет… По щеке Оли покатилась слеза. Всё её бледное лицо было покрыто красными пятнами, по вискам стекали струи пота, нижняя губа дрожала. Странно, но сейчас она не ощущала ни усталости, ни боли, от которых готова была умереть всего час назад. Разве все эти мучения не стоили того? Девушка пристально всматривалась в крохотное личико: сынишка морщил крохотный носик и не переставая кряхтел. Иван Александрович… Ванька. И почему ты не Женечка? Тебе бы так подошло это имя. Как талантливый скрипач Евгений Бушков… А дедушка стал бы твоим ангелом-хранителем. Ну, слово папы закон у нас, малыш. Папа твой со своими друзьями всё решил, а нас не спросил даже. Папа… Саша. Погоди-ка… а ты ведь похож на своего настоящего папу… Всё слишком несправедливо. Слёзы текли теперь по обеим щекам молодой мамы. В ней смешались все чувства на свете, от безудержной радости и гордости до сковывающего страха, и она крепче прижала кроху к груди. — Поздравляю, Олечка, — в глазах Екатерины тоже сверкнули слёзы счастья. Даже на Сашиной свадьбе она не была так растрогана, ведь на её плечах лежала миссия поважнее: успокаивать не в меру сентиментальную сестру. Но сейчас скрывать умиление не приходилось. — Мы заберём малыша на процедуры и сразу же принесём тебе в палату, — улыбнулась она, снова взяв ребёнка на руки. — Надолго? — испуганно отозвалась Белова. — Совсем нет, — Катя осторожно положила мальчика на пелёнку, которую уже ловко расстелила на детских весах акушерка, — три двести. Ай, какой богатырь наш Ванька, — не переставала восхищаться она.       Белов курил пятую сигарету подряд, сидя в своём кабинете офиса «Курс-Инвест», и лишь изредка бросал глупые шуточки в адрес Космоса или Фила. Ожидание Пчёлкина, отбывшего в аэропорт встречать из Душанбе Фархада, кажется, длилось вечность. И как назло, именно сегодня сложившиеся обстоятельства не давали расслабиться ни на минуту. Двое защитников Дома Советов, убегая от преследования ОМОНа, попросили укрытия в здании офиса. Ой как не вовремя пришёлся этот визит… — Белый, у нас гости! — встревоженный голос Валеры заставил Белова с Холмогоровым подскочить и погнал их в холл. — Где они? — взревел один из ОМОНовцев, наводя автомат на присутствующих. Остальные же десять-пятнадцать сотрудников одним махом положили на землю всех, кто находился в здании. — Командир, какие проблемы? — бегая испуганным взглядом по офису, Саша завёл руки за голову. — Это офис частной фирмы! — Молчи, гад, — приставив оружие к голове Белого, прошипел тот. — Руки на голову! — Слышь, — второй силой схватил Сашу за волосы, — где они? Где эти щенки? — Шпаны нет здесь, — заключил третий ОМОНовец, что прошёл в кабинет с огромной сумкой в руках. — Они окно выбили, ушли. Командир, а здесь целый арсенал, — он протянул сумку тому, который не отводил автомат от головы Белова. — Знаешь, на сколько это потянет, скотина? — ткнув сумку с оружием буквально в лицо пленному, выкрикнул он. — У нас разрешение! — Саша попытался было оказать сопротивление, но холодное дуло калаша быстро припечатало его к земле. — Молчать! Морду в пол, руки на голову! — прокричали ОМОНовцы уже втроём. — Слышь, гоблин, у меня ведь тоже разрешение, — тот, что держал Белова, нервно сплюнул и резко встряхнул его голову. — Я тебе щас такой шмон устрою, мало не покажется.       Изо всей силы заломив руки за спину, их вывели из здания «Курс-Инвест». Взгляд Белого тут же зацепился за точно так же прижатых к земле Пчёлу и Джураева. Ими занималась вторая половина ОМОНовцев, оцепивших здание с улицы. Он сплюнул с омерзением, но в машину всё же прошёл. Всем пятерым, словно самым последним преступникам, прямо сейчас предстояла дорога в Бутырку. В машине ОМОНа царила гробовая тишина, лишь изредка нарушаемая молитвами Фарика к его таджикскому Богу. — Ну, как там моя молодая мама? — с жизнерадостной улыбкой на лице в палату буквально впорхнула Катя. Её, как обычно, переполняла энергия и гордость за проделанную работу. — Ты моя красавица! — на щеке Оли был тут же запечатлён нежный поцелуй. — Ну что, Саша приехал? — обеспокоенно спросила Оля. Казалось, кроме этого в данный момент её совершенно ничего не волновало. — Саша передал целый мешок вкуснятины, — женщина протянула Беловой пакет с фруктами, — а сам приехать не смог, потому что все дороги перекрыли, — быстро соврала, пытаясь сохранить невозмутимое выражение лица. — Что, даже записку не передал? — слишком серьёзно произнесла Оля, изучив содержимое пакета.       Что-то не так. Что-то случилось, у Саши явно беда. Почему Катя врёт? Что они хотят скрыть от меня? Все эти мысли и переживания не покидали её ни на минуту. — Записка? — Катя явно замялась, на ходу придумывая отговорку. — Слушай, я её, по-моему, выложила…       Напряжённая обстановка была ненадолго разряжена, когда в палату вошла медсестра с младенцем на руках. — А кто это у нас тут пришёл такой золотой? — Катя быстро приняла ребёнка. — Такой хороший мальчик! Ты посмотри, какой красавец, — она отдала малыша на руки Беловой, обняла её за плечи. — Ты посмотри, как он на Сашку-то похож!       На Сашку похож… Укол совести снова больно кольнул в груди. Эх, Катя-Катя… Ты такая добрая и сильная, но даже тебе я не могу во всём сознаться. Да и что сказать? Ребёнок, которому ты помогла родиться, пришёл в этот мир через ложь и предательство. Ведь у него совсем нет и не может быть ничего от Сашки… Малыш приоткрыл глазёнки, и Оле снова захотелось плакать. Почему Катя так сказала? Только потому, что родственницам положено сравнивать младенцев с их молодыми отцами? Ваня голубоглазый… Может, она из-за цвета глаз решила, что сын на Сашу похож? Только вот… Оля смахнула слёзы, и на её лице проступила искренняя улыбка. В ней было столько любви и столько боли одновременно. Только вот я одна знаю, чьи это глаза. И взгляд такой же у тебя, сынок. Как у папы — будто ты всё понимаешь.       Витя… если в нём уже сейчас есть твои черты, то что же будет потом? Подумать только, у этого счастья — твои глаза. Сколько раз я пыталась убеждать себя, что это только мой ребёнок… Глупо и наивно. Он и твой тоже. А ты никогда не узнаешь, что сегодня стал отцом… Наверное, я всё-таки хотела бы, чтобы ты знал. Но не могу. Не могу…       Влажные дорожки, след от снова пролившихся слёз, исчертили щёки. Оля осторожно приложила сына к груди, улыбаясь уже спокойнее и шире. Вот ради чего стоит жить. Такой маленький, но такой большой… От Катиного зоркого взгляда не укрылось, что новоиспечённая мама уже установила с сыном прочный зрительный контакт. Так не хотелось разрушать всю хрупкую интимность этого момента… Катя тихо встала с кровати и поспешила удалиться в коридор.       Камера Бутырской тюрьмы выглядела жутко: железные нары, холодные обшарпанные бетонные стены, решётки на окнах. И сыро, отвратительно сыро… — Смотрящий кто? — физиономия Белова скривилась от омерзения. — А тут смотрящих нет, — буркнул худощавый темноволосый паренёк, — мы все здесь гости.       Парень жестом указал на свободные нары, и друзья неторопливо заняли свои места. — Саня, какого чёрта ты их впустил? — Космос первым нарушил уже порядком надоевшее молчание. — Сидели б сейчас, водку пили! — А ты вспомни, как нас четыре года назад менты гоняли, — хладнокровно произнёс Белов. — Ох, не знаю, — сын астрофизика недоверчиво покачал головой. — Не нравится мне всё это. — Расслабься, Кос, — усмехнулся Пчёла, с ногами устраиваясь на верхнем этаже железной кровати. — Когда ещё выдастся момент ни о чём не думать, как не на зоне? Помните, анекдот был…       … И через полчаса камера Бутырки уже наполнилась дружным хохотом. Витя травил анекдоты из юности, Фарик и Саша — армейские истории про их первый выкуренный косячок афганки. — Жена рожает, я на нарах… — с тоской произнёс Белый, когда веселье наконец немного улеглось. — Прямо таки рожает уже? — взволнованно поинтересовался Фил. — Рано утром Катя звонила, сказала — роды начались, — Белов задумчиво затянулся сигаретой, — мы же Пчёлу с Фарой и ждали, чтобы в роддом поехать.       Жена рожает. Почему-то от слов Белого мурашки бросились врассыпную по телу. Это чувство было похоже на тревогу или даже на страх. По правде говоря, даже самому себе Пчёла не смог бы объяснить, чего боялся. Да, Саня, и всё же мне тебя никогда не понять. Она сейчас там одна, мучается. Это же дофига больно, наверное. И страшно. А ты… Шутки тут на зоне про афганку шутишь. На миг он представил Олин испуганный взгляд. Она там с ума сходит, не знает, почему любимый муж не рядом. Пчёла шумно затянулся, зажмурив глаза. Ты только держись там, Оленька… Времена сейчас тяжёлые — вон, что на улицах происходит. Вот бы за руку держать тебя сейчас. Пусть только тебе сильно больно не будет… На какое-то время показалось, что он физически ощущает её состояние. Сердце забилось чаще, ладони вспотели. Витя тяжело вздохнул, выпуская густое облако дыма. — Радуйся, Белый, — басом прогоготал Космос, — скоро папашей станешь! — Заткнись, идиот, — сквозь зубы прошипел Пчёла, с силой пихнув Холмогорова кулаком в бок. Тот поднял на друга удивлённый взгляд округлившихся глаз.       Тоже мне, радуйся. Жена одна, среди людей в белых халатах, а муж пропал. Хороша радость! Придурок ты, Кос. — Кончай ржать, спать пора, — быстро исправился Пчёлкин, отворачиваясь на бок.       Яркое и ещё тёплое, несмотря на конец октября, солнце так и норовило пробиться в окна сквозь кованые решётки. Всем пятерым невыносимо хотелось спать, но тело жутко болело после ночи на жёстких железных кроватях. — Белов, — в камере раздался суровый рёв сотрудника, — на выход. — А пацаны? — Саша так и подскочил на нарах, окинув друзей испуганным взглядом. — Белов, я непонятно излагаю? — голос мужчины в погонах не смягчился ни на йоту. — На выход. Все пятеро.       Он с отвращением бросил на кровать сотовые телефоны, которые тут же расхватали владельцы. Получив одежду, часы и другие изъятые личные вещи, друзья выбрались на улицу. Непривычный слепящий солнечный свет ударил в лицо, заставив чуть поморщиться. — Братья, я не понял, — громко возмутился Фил, накидывая пальто на плечи, — метут без предъявы, гонят ни свет ни заря. Чё за дела? — Да ладно тебе, не ори, — Космос хлопнул товарища по плечу. — Они просто подумали, за что таких хороших пацанов здесь держать. — Не, ну извиниться-то можно, а? — не унимался Валера. — Да тихо вы, — шикнул на друзей Белов, судорожно нажимая на кнопки мобильного.       Ребята переглянулись, пытаясь прислушаться к телефонному разговору Саши. Пчёла вопросительно посмотрел на Космоса, но тот лишь повёл плечами. — Мужики, у меня сын родился, — еле слышно произнёс Белый, отводя от уха телефонную трубку, и размашисто перекрестился.       Сын родился. Под гулкие возгласы «ура» Фила, Коса и Фарика Пчёла почувствовал, как сердце с грохотом провалилось куда-то в желудок. Вот у Белого родился первенец. Теперь у него полная семья — самая лучшая жена и сын. Он тяжело вздохнул. А вокруг него бушевали друзья. Может, это повод отпустить Олю насовсем? Она сегодня законному супругу наследника подарила, а ты всё никак не угомонишься. Ваша история кончилась, Пчёлкин. Свободен. В каком-то смысле его и правда выпустили на свет. Он тут же подхватил всеобщую радость, бросился обнимать и осыпать поздравлениями новоиспечённого отца. Настойчивая трель мобильного телефона заставила Пчёлу вернуться из праздничной эйфории в реальность: на дисплее высвечивалось родное «Мамочка». — Алло, — с некоторым волнением Витя поднял трубку. — Да, мамочка? — Витенька, ну где ты пропадаешь? — голос Ирины Дмитриевны тревожно дрогнул. — Почему телефон не брал, случилось что? — Всё нормально, всё в порядке, — он, как обычно, попытался успокоить её. — Ты так надолго не пропадай, — тихо произнесла мама. — Телевизор включать страшно, что на улицах происходит… — Всё хорошо, — лёгкая улыбка тронула уголки его рта. — Я перезвоню ещё.       Эх, мамочка… И за что тебе такой непутёвый сын? Пчела снова еле заметно улыбнулся. Только мысли об этой женщине, самой заботливой, самой доброй на свете, согревали сердце, заставляя его биться и бороться, что бы не случилось в жизни. Он сбросил вызов и молча сел в машину Белова. В роддом, так в роддом. В конце концов, поздравить-то надо…       Всю ночь Оля не могла сомкнуть глаз в попытках дозвониться мужу с Катиного телефона, но все они были тщетны. По ту сторону провода слышалось упрямое: «Абонент недоступен, попробуйте перезвонить позже». Аккуратно придерживаемый у груди маленький человечек аппетитно причмокивал, хмуря домиком маленькие бровки. И чем больше она всматривалась в лицо сына, тем больше понимала, как сильно он похож на Витю. Ванька… Ты даже носик морщишь, как папка. Интересно, унаследуешь ли ты ту самую улыбку? Белова тяжело вздохнула, нежно чмокнув малыша в пушистую макушку. Нет, Ванюш, улыбку лучше не надо… А то все поймут, что… — Олюня! — восторженный возглас внезапно вошедшей в палату Кати не дал додумать эту горькую мысль. — Дороги перекрыты, но мы прорвались! Племяш, — она повернулась в дверной проём, жестом позвав Сашу внутрь, — ну куда ж ты с цветами-то?       Саша быстро перебросил букет в руки тётки, в два шага преодолев расстояние до Олиной постели. — Здравствуй, родная, — он коротко поцеловал жену в висок и перевёл взгляд на младенца. — Я думал, они лысые родятся…       Ваня совершенно не похож ни на кого из Беловых. Что, если он догадается? Что тогда? Хоть бы он не тронул Ваньку… В стеклянных глазах застыл ужас. Сердце бешено заколотилось, и Оля подавила выдох, стараясь никак не выдать своего состояния. — Тихо, разбудишь, — она попыталась улыбнуться, когда руки Белова потянулись к ребёнку. — Головку держи, — и осторожно передала сына на руки мужу. — Олька, а он больше на тебя похож, — заключил Белый, внимательно рассматривая личико ребёнка, — человеческий детёныш, — по его лицу расплылась довольная широкая улыбка.       Пока молодые родители любовались сокровищем, в палату незаметно вошли Татьяна Николаевна с Елизаветой Андреевной, чтобы понаблюдать за семейной идиллией своих детей. Обе женщины были так очарованы внуком, что даже не решились сказать ни одного поздравительного слова, а потом и вовсе вышли на цыпочках следом за Катей. — А это для тебя, — Белов торжественно поднялся с кушетки, указав на стеклянное окно, что выходило из палаты в коридор.       За поднявшимися жалюзи Оля тут же увидела Фархада, Фила, Космоса и Пчёлу, которые торжественно пропели: «С днём рождения, Иван!». Это глупое неуклюжее выступление четверых совершенно не попадающих в такт певцов посреди больничного коридора не могло не вызвать снисходительную улыбку. — Поздравляем вас, Олечка, — Джураев первым прошёл в палату, протянув девушке большой букет. — Это от меня и от всех нас. Пусть сын здоровым растёт, — улыбнулся молодой таджик и, откланявшись, вышел за дверь. — Поздравляем, — следом прошли Холмогоров и Филатов, что по очереди чмокнули молодую маму в щёку. — Идём, Белый в машине ждёт, — произнёс Фарик, и Фил с Космосом тут же проследовали за ним.       Оля ещё раз с улыбкой взглянула на сына, пока не почувствовала, что кто-то пристально смотрит на неё. Она подняла голову, и взгляд тут же наткнулся на стоявшего в дверях палаты Пчёлкина. Непрошенный гость не сводил с неё глаз.       Надо же, крошечный какой. А я и не думал, что дети рождаются такими… ну, маленькими. И беззащитными. Да ты, Пчёл, можно подумать, вообще когда-то думал об этом! Сын Белова. Её сын от Сани… Сердце тяжело трепыхнулось в груди, и Пчёла отвёл взгляд в сторону. На миг показалось, что ещё чуть-чуть — и в носу начнёт щипать. Он попытался сглотнуть резко возникший в горле ком, облокотившись лбом о дверной косяк. А ты, идиот, ещё полчаса назад думал, что всё, освободился от этих чувств. Да смирись уже, в конце-то концов… Ты всё потерял ещё четыре года назад. Пойди, скажи спасибо Воловиковой, да и себе в первую очередь!       Витя… Зачем ты так смотришь? Почему остался? Нечего говорить… Достаточно было на какую-то секунду засмотреться в пронзительные голубые глаза, чтобы прочитать в них всю боль, тоску и отчаяние. Да нет, говорить есть о чём. Это твой сын… Наш Ванька. Прости, что ты не знаешь… Она смахнула непрошеную слезу, пряча взгляд в пол.       Пчёла сделал неуверенный шаг вперёд, схватил из стоявшей на столике вазы апельсин, покрутил его в руках. — Поздравляю, что ли, Сурикова, — привычная ухмылка тут же обозначилась на губах Вити, и он неловким движением протянул девушке оранжевый фрукт, после чего быстро скрылся в дверях.       И этот нелепый подарок не мог не заставить её улыбнуться. Я тоже тебя поздравляю… Оля лишь устало вздохнула, провожая взглядом его удаляющийся силуэт. Нужно просто научиться жить впредь по правде, не говоря правды…