Сломленные

Люцифер.

Обычно меня выводит из себя настойчивость Маркуса, и я не позволяю ему вмешиваться в мою жизнь, но сегодня у него счастливый день. Я растекаюсь по дивану и запрокидываю голову назад. Пора признаться самому себе, что я крайне одинокий кусок дерьма, вынужденный жить эту жизнь. И если задуматься об этом немного дольше секунды, я готов разрыдаться, как чёртова школьница. Я слишком часто просыпаюсь в пустой постели. Слишком много времени провожу в пустом доме. Слишком долго живу пустую жизнь. И если Маркус уверен, что безымянная девка способна изменить хоть что-нибудь из этого, так тому и быть. Потому, что я матьтвоюэтомунебывать не верю. Из-за собственных мыслей не замечаю, как остаюсь с ней наедине. Она не ждёт разрешения и сама начинает мини-шоу, по всем канонам призванное возбудить даже мертвеца и поднять его и его член из могилы. Издаю смешок от собственного сравнения, вышедшим не таким уж далеким от истины. Сексуальные движения бёдрами девушки рядом с шестом оказываются из разряда ожидание — ожидание. Тушу окурок о пепельницу и жду чего-то ещё. Она смело сползает вниз, прогибаясь в спине и приземляется на колени. Проводит пальцами по талии и вскидывает руки над головой с таким видом, словно она точно знает, что делает. Корсет задирается вверх, обнажая плоский живот и возбуждая желание сжать её тело в руках. Я сжимаю сидение. — Хм… — Хочешь потрогать? — спрашивает она, ладонями сталкивая свои сиськи друг с другом. Она хорошенькая. И сиськи у неё хорошенькие. И, клянусь, я одернул себя несколько раз, прежде чем всё-таки прохлопать ладонью рядом с собой. — Иди сюда. Ну вот, похоже, мой моральный компас дал сбой. С другой стороны, я всего лишь мужчина, у которого никого не было несколько месяцев. Да и как устоять, если она такая… Не поднимаясь на ноги, она скользит ко мне на коленях. От вида её подпрыгивающей при каждом движении груди, в паху пульсирует кровь, хотя я знаю — трахаться со стриптизершей против правил. Только вы скажите это моему херу, ладно? Я взъерошиваю рукой волосы. Безбашенные мысли все сильнее атакуют голову. Чувствую, как спину сковывает напряжение, когда она замирает между моих ног. От этой картины мой член напрягается сильнее. Я стискиваю зубы. Она тянется к заколке на голове, вытаскивает ее, и золотистые волосы падают на плечи и на мои колени. Не задумываясь, наклоняюсь вперёд и заправляю волосы ей за ухо. Они оказываются очень приятными на ощупь. Её взгляд, наконец, поднимается вверх и встречается с моим. — Я остановлюсь, только когда попросишь. Вокруг тусклый свет, музыка доносящаяся из колонок и раздражающая розовая светодиодная лампа, бьющая в потолок. А она остановится, только когда я попрошу.

Охереть.

Я терпеливо смотрю, как её пальцы подцепляют шнурки корсета и тянут в разные стороны, но прежде чем она делает то, что собирается, запускаю руку ей в волосы и притягиваю её лицо к своему лицу. — Этого не произойдёт. Поняла? — Все хорошо, — шепчет она у моего лица. Её дыхание со вкусом сладкой жвачки обдувает губы. — Никто не узнает. Я ощущаю возбуждение так остро, как если бы оно было ей. Возьми меня, — молит один только её вид. Сожми нас в своих ладонях, требуют её сиськи. Засунь свой язык в моё горло, просит её приоткрытый рот. Она переводит взгляд на мои губы. Недвусмысленное приглашение. Уверенность слабеет. — Может, это не то, чего я хочу… Она подцепляет пальцами пояс джинс и проводит языком по моему подбородку. Я на мгновение жмурюсь, чувствуя, как член упирается в джинсы. — Я знаю, чего ты хочешь,— шепчет она снова. — Не сдерживайся. Я ощущаю себя гоночным болидом, перед которым только что махнули специальным флагом. Адреналин в крови смешивается с предвкушением уже проигранного в голове финала, и мне не остаётся ничего другого, кроме как устремиться к ней, покрепче обхватив её затылок рукой и прижаться губами к ее губам. Она быстро находит своим языком мой, а мне совершенно похер, где ещё успел побывать её рот, прежде чем облизывать мою глотку. Я обхватываю её задницу и сажаю себе на свои колени. Она тут же широко раздвигает ноги, и облизывает языком мои губы. Я уже обожаю её язык. Он такой горячий и влажный. Мне нравится, как эта девушка владеет им, выбивая из моей головы все приличные мысли. — Ты приятно пахнешь, — выдыхает она. — Спасибо. Нахожу пальцами чёртовы завязки и резко дергаю в сторону. Корсет сразу же падает вниз, и я, наконец, обхватываю ладонями её грудь. — Симпатичные сиськи,— бормочу я, прикладываясь губами к торчащему розовому соску. — Спасибо. Щёлкаю языком по другому соску, и она выгибается назад, прижимая мою голову к себе. Знаю, что бездумным сексом не исправить и части того, что мне приходится чувствовать, но здесь и сейчас я не хочу думать об этом. Точнее я не хочу думать ни о чем. Ещё точнее, я не хочу думать, что Маркус оказался прав. Она трётся задницей о мой пах, и я теряю нить размышлений. — Хочу убедиться, что твой член такой же хорошенький, как и ты… — шепчет она, расстегивая ремень и джинсы. Сжимаю в кулаке её волосы, заставляя слегка запрокинуть голову назад. — Сначала сними это, — я завожу свободную руку за ее макушку и тяну уже другие ниточки. Маска, украшенная перьями и блестящими камнями падает между нами быстрее, чем она успевает что-то предпринять. Крепче сжимаю пальцами волосы на затылке и притягиваю её к себе. Наши лбы и носы соприкасаются, и я замираю. Острое чувство вины точным ударом бьет между рёбер. Я впиваюсь в неё взглядом, стискивая челюсть. Мать твою, да она ведь ещё ребёнок ! — Сколько тебе лет? Я подаюсь назад и рассматриваю её с таким недоумением, точно вижу впервые. Смотря на лицо, представшее передо мной, вижу только строку с жирными, заглавными буквами, бегущими по ее гладкому лбу « ТЕБЯ БЫ УПЕКЛИ В ТЮРЬМУ, ЗА ТО ЧТО ТЫ ЧУТЬ НЕ СДЕЛАЛ СО МНОЙ, МУДАК!!!» Охереть. Откуда я мог знать, что актриса из порнофильмов ещё ходит в старшую школу? Девушка дергается, но мои пальцы крепко сжимают её щёки, не позволяя отстраниться. — Тебе нужны деньги? Её голубые глаза за барьером ресниц смотрят на меня невидящим взглядом, словно она делает прозрачным само мое присутствие. Только что на моих глазах раскованная, сексуальная малышка превратилась в неприступную крепость. И я охереваю от этого перевоплощения. — Отпусти меня. Я чуть ослабляю хватку. Теперь при желании она легко может освободиться, но она не спешит этим пользоваться, решив выдвинуть свои требования. —Либо ты не задаёшь вопросов , либо я ухожу. Я продолжаю внимательно смотреть на неё. Лицо юно и по-детски живо. В отличие от глаз. В глазах отражаются разочарование и злость на жизнь в общем, видимо подкидывающую ей разное дерьмо. Губы пухлые, но все покусанные и теперь влажные от моих губ. Зачем я её остановил? Какая мне разница, что ей не больше восемнадцати? И тем более, что мне до того, почему она стала шлюхой. Мне просто нужно было расслабиться и засунуть в зад все эту нравственную херню. Я разозленный сам на себя отталкиваю её в сторону. Она падает между моих ног на свой прекрасный зад, тот что обтянут чёрной кожей, но сразу же хватает корсет, чтобы прикрыть голые сиськи, и поспешно поднимается на ноги. — Уходи. Она настороженно смотрит на меня, потом затягивает шнурки на талии, разворачивается и молча уходит. Вот так просто. Берёт и уходит. Я ещё некоторое время смотрю ей вслед, после того как она покидает комнату, забирая с собой запах дешёвых духов, выветрившихся сразу, как только за ней захлопывается дверь. «Сука!»,— раздраженно прыскаю я, ударяя ладонями по сиденью кожаного дивана. Трудно сказать, что так злит меня — то ли то, что ей оказалось не больше восемнадцати, то ли сам факт, что она работает здесь. Но отпустить её просто так я почему-то не могу. Вылетаю в коридор, где музыка рвёт барабанные перепонки, а две лесбиянки заглатывают языки друг друга с завидным остервенением. Смотрю, но не долго. Отвожу взгляд и надеваю кожаную куртку, в полумраке пытаясь отыскать нужную задницу со светлой макушкой. Пробираюсь вперёд и нахожу её возле бара. Она сидит за стойкой, прокручиваясь на стуле. — Твой отец знает, чем ты занимаешься? — рявкаю я, дёргая ее за руку и стаскивая с барного стула. — А если он заявится сюда? Она одаривает меня таким взглядом, словно я последний человек, с кем ей хотелось бы говорить в эту минуту, и вырывает свою руку из моей. — Он здесь не бывает. Она поворачивается, собираясь уйти, но я преграждаю ей путь. В мозгу пульсирует нездоровая мысль. — Маркус тебя заставил? — слова на вкус как кусок говна, но я вынуждаю себя задать вопрос. Она непонимающе смотрит на меня. — Отвали! Я сжимаю челюсть. Это определённо было сказано зря. К тому же, присмотревшись, понимаю, что она все-таки совершеннолетняя. И если её отец не возражает, мне тем более должно быть все равно. Я вижу её в первый и последний раз. Это не должно меня касаться. — Не делай этого, только из-за денег, ладно? — ору я и шарю по карманам в поисках сигарет. — Я не настолько люблю трахаться с незнакомцами, чтобы делать это бесплатно, мистер мнепохерктоты. — Люцифер, — отвечаю я, вытаскивая пачку из кармана джинс. — Отстойное имя. — А мне похер на твоё мнение. — А мне похер на то, что ты тут несёшь, — парирует она, — а ещё ты не мой папочка, придурок! Стриптизерша подытоживает нелепую игру «кому больше похер» и отпихивает меня в сторону. — Славно, — зажимаю сигарету между зубов и с вызовом смотрю на её, — не хотел бы, чтобы моя дочь была шлюхой. — Лучше быть шлюхой, чем старым дегенератом, — отвечает она и, не дожидаясь ответа, исчезает из поля моего зрения, где-то среди гостей клуба. Я смотрю в ту сторону, где она скрылась, пытаясь взять под контроль внезапную восторженную улыбку, вызванную её словами.