Сломленные

Виктория.

Я поднимаю глаза, когда мистер Льюис называет моё имя. Молчу. Так и не получив от меня ничего стоящего, ничего похожего на правильный ответ, просто ничего, он недовольно фыркает: — Провал, Уокер. Славно. Мне нет до этого дела. У меня есть свои, по крайней мере, три определения провала, и моё безобидное увлечение искусством к ним не относится. Провал — это быть Ником Льюисом. Провал — спать со своими студентками, надеясь, что ни одна не заявит в полицию, потому что ты всегда можешь пригрозить вылетом из университета. Провал — это скрывать нутро извращенца за оберткой дипломированного специалиста. Я опускаю голову, разглядывая стиснутый между пальцев карандаш. — Я слышала, у него хорошенький член,— докладывает Мими, видимо, заметив, каким злобным взглядом я одариваю этого урода. — А я слышала, у него сифилис. — Да ты шутишь! — подпрыгивает брюнетка. Я безразлично жму плечами и вновь скольжу карандашом по тетрадному листу, иногда поглядывая в сторону предмета нашего обсуждения, важно прохаживающегося вдоль аудитории. — Признайся, — шепчет она и подлезает мне под руку — Он не обращает на тебя внимания, и поэтому ты бесишься. — Ладно, признаюсь, — я смотрю на лектора долгим, изучающим взглядом, —…когда смотрю на него… блевать хочется. Мими хихикает. Мистер Льюис откашливается. Сложно сказать, слышит ли он мою пламенную речь или нет. Наши глаза встречаются, но он сразу же отводит взгляд. — Вот видишь, сейчас стошнит, — шепчу в ответ, изображая рвотный рефлекс. — Не перестарайся, иначе тебя и правда вырвет, — Мими нагло пользуется моим бездарным представлением и вырывает лист из тетради. — А это что такое? — Ну хватит, отдай. — Ну уж нет. — Место! — выхватываю рисунок из её цепких рук и, свернув вчетверо, сую под юбку, цепляя под резинку трусиков. — Ничего не хочешь сказать? — Нет. — Вырядилась, как дорогая шлюха, еще и заднюю даёшь, помогая разыграться воображению. Ничего святого в тебе нет, Уокер! Щёки вспыхивают. Вот тебе твоё «эффектно», дорогуша. Без пафоса и высокопарных слов. Просто и лаконично. Дорогая шлюха. Я быстро оглядываю клетчатую коротенькую юбочку выше колена, которую ношу ещё со школьных времён и хлопковый топ, через тонкую ткань которого и правда бесстыдно выпирают соски. Как бы то ни было, шлюхой себя я не считаю, а вот на Мими злюсь. — Ну и дура ты, Мими! Я быстро заталкиваю вещи в сумку и выскакиваю из аудитории. — Стой! — Мими нагоняет меня только у ворот университета. Она преграждает мне дорогу. — Откуда я могла знать, что ты так заведёшься? Я пытаюсь пройти, но она не позволяет. Упёртая. — Ну хватит, ты не можешь дуться на меня вечность. — Могу. — А если я скажу, что готова угостить тебя выпивкой? — Могу. — Бесплатно… — Это запрещённый приём! Уголки губ брюнетки поднимаются вверх. Мими закидывает руку на моё плечо и чмокает в щёку быстрее, чем я успеваю освободиться. Я же продолжаю демонстрировать недовольство, но уже не так явно. — Знаю одно место, там самая вкусная текила в Сиэтле… Я достаю мобильный, бросая короткий взгляд на экран. — А шлюх туда пускают? Она издаёт смешок. — О, да… Я перебрасываю сумку через плечо, и в том положении, в котором подруга поймала меня, мы двигаемся в стрип-клуб под названием «NEON». Там же, как нехотя рассказывает Мими, она и работает стриптизёршей, когда пропускает учёбу и игнорирует мои сообщения и попытки с ней встретиться. Все эти умалчивания и недельные исчезновения на неё совсем не похожи, что заставляет беспокоиться. Раньше я всегда знала, где она пропадает, чем занимается и с кем спит. — И как тебе? — я пинаю ботинком камень. — Вполне… Платят хорошо, бесплатный бар, при желании можно подцепить какого-нибудь богатенького папочку, одним словом: всё включено. — Как отбиваешься от извращенцев, норовящих залезть под юбку? — Иногда можно и потерпеть. — Отвратительно. — Тело — это всего лишь тело, — просто отвечает она, забавляясь моей детской реакцией. — Когда мою попку мнут толстые, засаленные пальцы, я представляю, что сижу в массажном кресле. Чувства неприкосновенны. Душа безгрешна и чиста. — Как грубо и не романтично. — Зато практично. Она смеётся, а мне становится не по себе от такого холодного отношения. Я вообще плохо представляю, как можно отделить тело от души. Но мне не хочется, чтобы она об этом знала, поэтому я задумчиво помалкиваю со своими консервативными убеждениями о том, что тело должно принадлежать только тому, кого ты по-настоящему полюбишь. Наверное, Мими заржала бы на весь квартал, если бы услышала такое. Через пару минут мы оказываемся на месте. Мими стучит в двери несколько раз, прежде чем раздается грубый мужской голос. — Закрыто, проваливайте! — Багги, это Милашка. Я с подругой, и мы хотим немного выпить. Двери почти сразу же распахиваются, и перед нами появляется здоровяк ростом примерно шесть футов — типичный вышибала. — Ничего не знаю, у хозяина здесь встреча через пару часов. — Не будь занудой. Мы немного посидим, никто даже не узнает. Он оглядывает меня с ног до головы, задерживая масленный взгляд на моей груди. — Что уставился? — огрызаюсь я. — Хотя, может, вы и кстати… — он распахивает двери, — заходите. Мими быстро заскакивает внутрь, и я иду следом за ней, оглядываясь на вышибалу и раздумывая, что он имел в виду. Клуб оказывается довольно просторным, выглядит дорого и сейчас абсолютно пустой, не считая нас троих. Мы выбираем места у бара, минуя танцпол и несколько шестов посередине зала. Теодор, как сказала Мими, именно так на самом деле звали громилу, который нас встретил, остаётся стоять у единственного окна в клубе, лишь наблюдая, как мы пропускаем одну рюмку текилы за другой и закусываем лаймом. — Так куда ты собралась в таком виде? — подруга слизывает крупицу соли со своего большого пальца. — Я же всё равно не оставлю тебя в покое, пока не узнаю. — Ты раздражающе настырная. — Я знаю, — Мими ловко перебрасывает одну ногу на другую, как в фильме «Основной инстинкт». Шэрон Стоун в этот момент должна поперхнуться слюной. — И всё же… Мне требуется несколько минут, чтобы сопоставить все «за» и «против». — Собираюсь подать документы в университет искусств. Поняла, наконец, что хочу осуществить свои мечты, а не мечты отца. Говоря об этом, я, пожалуй, затрагиваю тему, которая доставляет мне наибольший дискомфорт, а часто и вовсе раздражает. Мои отношения с отцом далеко не идеальные, а сейчас, после смерти матери, и вовсе напоминают гражданскую войну. Всё потому, что мы с Полом слишком разные люди, и не осталось больше человека, способного сгладить эти различия. Мне даже немного удивительно, что я его дочь. У нас слишком разные взгляды на будущее. В его мечтах я дипломированный инженер. В моих же я творец, несущий что-то прекрасное. Он слишком упрямый. Я слишком импульсивная. Он слишком замкнут в себе. Я как слишком большой торнадо, разрушающий все на своём пути. Слишком много слишком для нас двоих. Слишком много «слишком» для доверительных и крепких отношений между отцом и дочерью. — И я узнаю об этом только сейчас? Я жму плечами. — Не хотела говорить, пока всё окончательно не решится. — Ты эгоистка, Уокер. Я недоуменно смотрю на неё. — Поверить не могу, что ты не способна порадоваться за меня. — Оставляешь меня одну и хочешь, чтобы я пищала от радости? — Могла бы сделать вид. — Ты же почти закончила учебный год! Что, пошлёшь его к черту? — Совершенно верно. — А я? — Продолжишь пускать слюни на член мистера Льюиса. — Жизнь преподносит мне очередное дерьмо, к которому я должна приспособиться, — Мими опрокидывает ещё одну стопку текилы. — Я переживу. — Не думала, что ты такая пессимистка. — Я реалистка. Тем временем Теодор выходит, как я понимаю, чтобы встретить гостей. Мысленно надеясь, что это не хозяин, соскакиваю с барного стула и шлёпаю большим пальцем по экрану мобильника, лежащего на барной стойке. Пора идти. Так как Мими сидит лицом к двери, она первая видит прибывших гостей, появившихся в дверях «NEON»-а. По её лицу понимаю, что надежды не оправдались. — Сука! — бурчит она себе под нос. — Здесь никого не должно было быть, пойдём отсюда скорее. Я оборачиваюсь. Их трое. Один из них выделяется среди остальных идеально сидящим костюмом и дорогими часами и, судя по всему, является владельцем клуба. На вид ему примерно сорок. Холёный, гладко выбритый богатей. Раньше мама говорила держаться от таких подальше. А если на улице мужик вроде этого предложит конфетку — бить по яйцам и бежать куда глаза глядят. Его чёрные волосы с молодой сединой аккуратно собраны в хвост на затылке и щедро политы гелем для укладки. Хищный прищур тёмно-карих глаз словно предупреждает: я тот ещё ублюдок, поэтому уноси ноги, детка. Двое других оказываются менее примечательными и напоминают простых бандитов. Пока они идут к нам, слышу обрывок фразы: «Шлюхи уже здесь». — Милашка, рад тебя видеть. — Мы уже уходим, Маркус. Все трое равняются с нами. — Что ты тут делаешь, разве сегодня не выходной? — Мы зашли немного выпить, сейчас уйдём. — Не так быстро. Только сейчас тот, что говорил, переводит взгляд на меня, пока все прочие молча рассматривают нас обеих, разливая алкоголь по бокалам. — Первый раз тебя вижу. Новенькая? — Меня зовут Вики, я просто зашла сюда с подругой, и я не шлюха, ясно? Не знаю, зачем я добавляю последнее. Наверное, сегодня меня слишком часто называют шлюхой, чтобы я смогла стерпеть ещё хоть слово. Все дружно смеются. — А я Маркус, владелец этого клуба. Это Поло, — он кивает в сторону блондина в сером костюме, — и Рамон — мои друзья. Скажешь нам всем через час, что ты не шлюха, договорились? Он улыбается, выгибая густую, темную бровь. Меня передёргивает. Страх и очень плохое предчувствие медленно забираются под кожу. Это шутка или они говорят правду? Не подаю вида, что меня буквально начинает колотить. — Отвалите, нам нужно идти. Шершавая рука сразу же ложиться мне на плечо и буквально вдавливает обратно в барный стул. Мими не трогают, наверное потому, что она выглядит уж слишком потерянной. — Не переживай, успеете куда нужно, пара часов ничего не решит. Он переводит взгляд на подругу, отчего я уверена, что она проглотит язык, но она говорит и вполне серьезно: — Вики не пойдёт. — Если она откажется, расплачиваться будешь ты, милашка. После этих слов моё сердце рвёт грудную клетку. Я перевожу взгляд на Мими, на которую, судя по всему, теперь возложена задача решить мою судьбу. Уверена, она всё решит. Ожидание затягивается и пульсация крови в ушах достигает пика, посылая мне россыпь мерцающих звёзд в глазах. — Пойдём со мной,— наконец, бесцветно выплёвывает она. Моё сердце падает в пятки, пока я продолжаю смотреть ей в глаза, чтобы понять: она что-то придумала или сдалась. — Сначала скажи, куда. — Сейчас сама всё увидишь. — Нет! Я со всех ног бросаюсь к выходу, но меня сразу же хватает Рамон. Наотмашь колочу его кулаками по башке. — Веди себя смирно, идиотка! Он с силой встряхивает меня и ставит на место рядом с подругой. — Вики, не делай глупостей,— предупреждает она. Я её не слушаю. Голова кружится от сильного толчка и лошадиной дозы адреналина. Оглядываюсь, цепляюсь взглядом за сотовый, лежащий на том же месте. — Мне нужно забрать свою сумку. — Она тебе не пригодится,— говорит Поло, обнажая ряд белоснежных зубов и опрокидывая бокал виски. Похоже, он все понимает, потому что не скрывая издевательской ухмылки тянется к телефону и бросает его куда-то за бар. Он бросает мобильник, а я чувствую, что совсем скоро так швырнут и меня. Швырнут, чтобы потом растоптать. — Пошли, — приказывает Мими, толкая меня в спину. Я бессознательно двигаюсь за ней вглубь зала туда, где, как я понимаю, располагаются VIP-комнаты. — Куда мы идём? — Там всех трахают. — Ещё не поздно что-то сделать,— тихо шепчу я, чтобы слушала только она. — Я одна не справлюсь. Ты мне нужна. — Ты совсем ничего не понимаешь, да? — она откровенно насмехается надо мной. — Это, мать твою, не фильм на ТВ, где в последний момент появляется хороший парень и спасает главную героиню из рук плохого парня. Это жизнь, Вики. Поэтому молча делай, что тебе говорят, и в следующий раз постарайся не вляпаться в подобное дерьмо, потому что, как ты успела понять, нет никаких хороших парней, спешащих на помощь. — Ты просто трусливая сука! — не выдерживаю я. — Подумай об этом. Мы заходим в небольшую комнату. За нами почти сразу же захлопывается дверь и появляются те трое. Приглушённый свет не позволяет рассмотреть ничего, кроме кожаного дивана, стоящего в самом центре и прикрученного к полу шеста прямо перед ним. Маркус делает шаг ко мне, и я отступаю назад. — Куколка, просто смирись с тем, что предстоит, и постарайся получить удовольствие, потому что единственное, что помешает нам отыметь тебя, это конец света, — предупреждает он, снимая с плеч пиджак. Меня почти сразу же хватают и без особых усилий стягивают кофту через верх. Юбку и белье решают не трогать, видимо, всем и так нравится. Мими тем временем опускается на диван. Рядом стоит Поло, который уже лапает её во всю и стягивает одежду. Перед глазами плывет, как в замедленной съёмке, а в ушах невыносимо звенит. Моя прострация позволяет Маркусу поставить меня на колени возле Мими. Я без истерик опускаюсь на локти, прижимаясь щекой к сиденью дивана. Чувствую, что внутри будто обрушивается многоэтажное здание. Разваливается все то новое, что я собиралась строить, придавливает своими обломками, не давая пошевелиться и вздохнуть. Как же тяжело и больно лежать под этой тяжестью. Вот бы поскорее выбраться отсюда. Маркус подтягивает меня к себе за бёдра, задирая юбку до талии. — Давай, прогнись посильнее, — я ощущаю, как его рука резко надавливает на мою спину, хлопает по заднице, так что искры из глаз сыплются, а потом срывает листок на моем бедре и бросает к моему лицу. — Можешь засунуть себе в рот. Смятая картина моего будущего, валяющаяся перед глазами, едва не заставляет разрыдаться. Но я до боли закусываю губу, не позволяя слезам пролиться. Эти мудаки ни за что не увидят моих слез. — Её рот нам ещё понадобиться,— доносится смешок Рамона. Когда Маркус резко входит, я впиваюсь ногтями в диван, а Мими опускается рядом на колени, беря в рот член Поло, зачем-то зарываясь пальцами в мои волосы, массируя макушку то ли успокаивая, то ли пытаясь угодить хозяину. Она смотрит на меня почти неотрывно, а я даже не пытаюсь избежать её взгляда. Она стонет. Сначала тихо и едва слышно, затем неестественно громко и фальшиво. В этот момент я понимаю, насколько теперь ненавижу её, так же как и того, кто тяжело дышит надо мной. Маркус переворачивает меня на спину, и, откидывая голову назад, я вижу пристраивающего спереди Рамона. Я не разбираю, что чувствую в этот момент, слишком большой спектр всевозможных оттенков страха, омерзения и ненависти, сменяющий друг друга с завидной быстротой, той, что ребёнок сменяет рисунок калейдоскопа. — Какая ты красотка, — Рамон берёт мою ладонь и кладёт к себе на член. Я отдергиваю руку, но затем он снова, но уже настойчивее, возвращает её на прежнее место. Тогда я двигаю рукой и услышу, как он легонько стонет. Рамон сдавливает мои щёки пальцами, и я открываю рот и закрываю глаза, принимая в себя то, что в меня так настойчиво пытаются сунуть. И почему всё пошло вот так? Закрыв глаза я радуюсь темноте. Потому что теперь я не вижу, как они берут меня по очереди, и как я отдаюсь. Как топчут меня, и как я валяюсь у них под ногами. Лишенная права распоряжаться собственным телом. Преданная Мими. Всё, чего мне хотеться— отключить чувства и стереть память. Я хмуро изучаю взглядом потолок, пока Поло заканчивает мне на лицо. Жалкое ничтожество, грязный кусок дерьма — вот что я теперь такое. А они ещё хуже. Маркус вытаскивает член из Мими и вытирает его об моё лицо. — Туалет слева, сходи помойся, и можешь идти, куда собиралась. Я почти сразу же встаю. Поднявшись, вижу, как Мими лежит на спине и не двигается, совсем как не живая. Но вот она поднимается на лопатках и жалостливо смотрит на меня. А я думаю лишь об одном: «Хочу, чтобы ты сдохла.» Умывшись в раковине и отмыв с себя всё, возвращаюсь к бару за сумкой. В зале никого нет, кроме Маркуса, расслаблено потягивающего что-то из бокала. — Давай, скажи мне теперь, что ты не шлюха,— издевается он. Какое-то время я молчу и не могу ничего ответить. — Я не шлюха, мне ничего не заплатили. Он гортанно смеётся и протягивает мне визитку. Я хватаю её и выбегаю из клуба. Быстро сообразив, что за мной никто не последовал, останавливаюсь у первого попавшего здания и прижимаюсь к его холодной стене. И пусть по шее вверх скользит облегчение, этого оказывается недостаточно. Напротив насмешливо мерцает ярко-розовая вывеска «NEONA», напоминая о том, что только что произошло. К горлу подкатывает ком. Во рту играет горько-кислый привкус. Я презираю Мими. Желаю убить ублюдков, что имели меня в клубе. Ненавижу отца, в лицо которого теперь должна смотреть после случившегося. Меня тошнит от самой себя. Будто в подтверждение собственных мыслей, желудок скручивает тугим узлом и меня выворачивает наружу прямо у собственных ног. Рвёт до тех пор пока в животе не становится пусто. Я скрючиваюсь, обхватив себя руками. Моральное потрясение и страшная растерянность понемногу отступают, сменяясь вынужденным принятием. Если на секунду подумать, что Мими была права и тело — это всего лишь тело, всё уже не выглядит так страшно и невыносимо. Можно считать произошедшее неудачным пьяным сексом в клубе. Вот и все. Я собираюсь жить дальше, будто ничего не произошло. — С вами всё в порядке? Я вскидываю голову, сбрасывая со своего плеча руку какого-то прохожего. — Да… съела что-то не то. Мне не нужна помощь. — Вы уверены? — Отвали от меня! Я подхватываю сумку с земли и иду дальше, только чтобы отделаться от него. — Ненормальная! — слышу за спиной. Мне совершенно наплевать. Я думаю о другом. Сердце то проваливается куда-то, то снова размеренно грохочет в груди. Нет, я не могу притворяться, что ничего не произошло. Это на меня не похоже. Я себя знаю. «И что ты собираешься делать?»,— спрашивает внутренний голос. Пол когда-то сказал мне: «Ты должна научиться жить с тем, что изменить не в состоянии». Спасибо, Пол. Я знаю, тогда ты имел в виду совершенно другое, но сейчас именно эти слова подстегивают меня. Подстегивают меня поступить совершенно иначе. Я уже давно не та маленькая Вики, которой не остаётся ничего другого, кроме как жить со всем дерьмом, что подбрасывает ей жизнь. Я вообще больше ни с чем не хочу мириться. Мне нужно возмездие. Я останавливаюсь, стискивая кулаки, так что ногти впиваются в ладони. Чувства, состоящие из гремучей смеси ярости и одновременного желания действовать, клокочут в груди. Трясущимися пальцами вытаскиваю визитку из сумки. На лицевой стороне название стрип-клуба и номер телефона, а с другой написано «для светловолосой нешлюхи». Я покручиваю её в руке. — Мне никогда не будет так плохо снова, — обещаю сама себе.