Прогулка в Сан-Франциско

      

Буря мглою небо кроет, Вихри снежные крутя; То, как зверь, она завоет, То заплачет, Как дитя.

***

– Дружище, так куда мы идём?       Альфред осторожно обогнул кочку, поднял взгляд и осмотрелся - вокруг было темно. Они выехали за город и уже двадцать минут как вышли из машины и шли по лесу. Вокруг не было ни души, кроме них двоих и с каждой минутой ему становилось всё больше не по себе.       Ведущий его крепкий мужик среднего возраста со шрамом на лбу был неразговорчив. Хмыкнул только и шёл себе дальше. – Нет, ну правда? Куда мы? - допытывался Альфред, снова спотыкаясь сам об себя, - почему Яо не позвал меня, ну, к себе, во "Встречу"? Мы тут сколько шляемся....       Амбал шёл молча, поскрипывая кожей куртки, и ни на что не реагировал. Ему даже не требовалось оглядываться - Альфред голосил так, что даже глухой бы понял, что он идёт следом.       Они двигались в бесшумной тьме ещё десяток минут, когда вышли к старой покосившейся избе, наподобие той, которая была у Ивана. Только эта была неухоженной и явно не жилой.       Кто бы что об Альфреде не думал, но он ещё на полпути заподозрил неладное и быстро маякнул случайному контакту до того, как амбал отобрал у него мобильник.       Сейчас, стоя перед едва освещаемой луной развалиной, глядя на вышедших из тени вооружённых людей, взявших его в кольцо, он гнул губы в широкой улыбке, сжимал пистолет в кармане и молился, чтобы тем случайным контактом оказался кто-нибудь, кто знает с какого конца браться за оружие. – О, да у нас тут вечеринка, - произнёс он, стараясь заставить голос не дрожать, судорожно соображая куда отступить, ведь перестрелка теперь неизбежна.       Бандиты - люди Яо - медленно шли на него из темноты как волки с кровавой пеной на морде, сужая кольцо всё сильнее и сильнее. – Знаете, ребята, что сказала ворона, увидев подъезжающую машину?       Справа, как раз за одним дохляком валялась куча хлама - железная бочка, жестяные листы, коробки, и прочий хлам. Оттуда меньше метра до избы, и если всё сделать быстро... Нет, ничего не выйдет... Но если он будет и дальше стоять столбом, его здесь просто убьют!       Глядя на всё подходящих бандитов, Альфред медленно отвёл правую ногу назад.       Вспомнил тяжёлый взгляд Ивана и его прокуренный голос – если драка неизбежна - нужно бить первым.       И решился. – CAWR!       В спину ударил холодный свет и поляну оглушило автомобильным гудком. В ту же секунду Альфред рванул из кармана руку с пистолетом, в прыжке выстрелил в крайне правого мужчину и юркнул между ним и другим бандитом, бросившись за груду хлама.       Пуля просвистела над его головой, и он вжал её в плечи.       В полёте на голую землю, Джонс так и не понял, как так вышло. Его ранили? Он запнулся?       Нет времени!       Альфред вскочил, как смог и в два прыжка добрался края избы.       И тут до него наконец дошёл шум мира - кто-то навёл суеты в рядах убийц. Джонс перехватил табельное поудобнее и немного высунулся из-за угла, тут же выпуская пулю в спину какому-то бандиту.       Теперь поляна была ярко освещена и Джонс увидел полицейскую машину. Бросил взгляд на номера - ба! Да вот и его контакт! Невероятная удача.       Он выстрелил ещё трижды и получил три трупа. Что ж, в стрельбе он всегда был весьма хорош. – Блять!       Левое плечо прошила боль, резкая как удар молнии и он выронил свой глок-17.       Альфред развернулся и встретился лбом с дулом пистолета.       Азиат с перекошенным лицом, державший его, что-то ему прошипел. – По-английски, мэн. Моя твоя не понимать, - сказал Джонс, растягивая губы в широкой нервной улыбке.       Вот и всё, подумалось ему по-русски-ивановски, Пиздец котёнку. Больше срать не будет.       Забавно, но теперь, перед лицом смерти, ему вспоминались только крылатые брагинские выражения.       Окровавленный азиат всё это время материл что-то на него шипел и, похоже, уже закончил. Мир Альфреда замер. Он больше ничего не слышал и, хотя свет фар проникал через не плотные стены старой развалины, не видел ничего, кроме чёрного дула перед собой.       Бандит спустил курок.       ...и ничего не произошло.       С этим звуком, обещавшим ему жизнь на несколько мгновений и шанс на спасение, на Джонса навалилось всё и сразу: свет фар подсветил цель, холодная земля под ногами дала опору, даже раненое плечо замолкло. Весь мир наклонился в эту секунду к альфредову уху и шепнул:

Давай

      И Альфред дал.       Двинул убийце в челюсть правым хуком, затем ударил под колено. Мужчина упал, что-то крича, но когда Джонс неосторожно подошёл слишком близко, схватил его за ворот куртки и двинул в лицо рукоятью пистолета. Альфред успел отвести голову и свёл урон до разбитой брови.       Когда азиат резко поменял их местами и сел на него сверху, занеся кулак для удара, плечо Альфреда снова пробила боль.       Он поднял правую руку, прикрывая лицо, но сверху раздался выстрел и удара не последовало.       Тело навалилось на него, прижимая к холодной земле, и Джонс поднял глаза, чтобы увидеть свой случайный номер в телефонной книжке - старого верного напарника по службе в полицейском управлении Сан-Франциско Кику Хонду.       Альфред впервые за вечер улыбнулся совершенно искренне, глядя в тёмные глаза снизу вверх. – Это френдли-фаер, огонь по своим.       Кику цокнул. – И я рад тебя видеть, Альфред. Но хотелось бы прекратить встречаться при таких обстоятельствах. – Что поделать, работа героев нелегка! Кто ещё будет хранить покой честных граждан Сан-Франциско, если не мы? – Пока что ты хранишь только меня и только в прединфарктном состоянии, Альфред.       Джонс крякнул, поднимаясь. Попробовал подвигать левой рукой, пошипел на боль, подошёл к своему глоку и отряхнул от земли. Взвёл курок, проверил затвор, магазин, сделал тренировочный выстрел в темноту неба. – Пистолет в порядке, - рассудил он, заметив недовольный взгляд Кику, - как тебя сюда занесло?       Кику склонился, закрыл трупу глаза, и принялся расстёгивать куртку тела перед ним. – Я был на дежурстве, Альфред. Пока не получил твоё сообщение, - он изогнул бровь, поднимая взгляд на Джонса, - вообще-то я всё ещё на дежурстве. Но я сразу понял, что у тебя проблемы, когда получил твоё ААА!!!.       Альфред смущённо пожал плечами. – Ну, ты и сам видишь, у меня чп было! Но как ты меня нашёл, ещё и на машине? Меня сюда полчаса оленьими тропами вели!       Кику закончил с курткой и поднял майку на мёртвом теле. – Тут рядом тракт, раз уж не знаешь, - вздохнул он, - но ты себя-то знаешь, а капитан Байльшмидт и подавно. На твоём телефоне трекер, так что я всегда знаю, где ты. – Вау, жёстко. Что, прям всегда? – Альфред. – Нет, ну ты мне скажи, это важно. – Я не стал бы врываться к тебе в дом даже если бы хотел. Это просто мера безопасности. – Фух. Хорошо. – К тому же, Брагинский бы мне голову оторвал. – Кику! – Ну ладно, не оторвал бы. Но был бы недоволен. – Так и я был бы недоволен, я что, не считаюсь? – Альфред. – Что? – Подойди-ка.       Альфред подошёл, пряча пистолет в кобуру под курткой. На груди, под придерживаемой рукой Хонды майкой, находилась татуировка чёрной лисицы.       Альфред и Кику посмотрели друг другу в глаза. Понятно стало без слов.

Яо

      Альфред вскочил на ноги, придерживая себя за плечо и сказал: – Мы должны ехать. Сейчас же. – Мы не можем. Не вдвоём. У Яо полно людей. Ты ранен. – Ну и что, нам тут сидеть, что ли?! - Альфред заходил взад-вперёд перед телом, когда вдруг остановился. – Альфред? - позвал поднявшийся Кику, - что случилось? – Иван, - сказал осипшим голосом Альфред, мгновенно побледнев, медленно обернувшись, - что если..?       Кику нахмурился. – Скорее всего. Мой брат...Мой брат помешался. Вызовем спецназ на штурм, - он кивнул на тело с задранной майкой, - основания есть.       Альфред кивнул, поджав губы и побежал к машине.       Кику последовал за ним.

***

Одним часом ранее

2:02

      Именно эти цифры на часах с прикроватной тумбочки встретили Брагинского, когда он проснулся от вибрации телефона.       Несмотря на то, что с пробуждением у Брагинского не было проблем никогда, это не значило, что попусту вставать ни свет ни заря ему нравилось.       Особенно когда под одеялом так тепло нагрето, подушку занял любимый кот, а рядом сопит осьминожий Альфред, видящий уже одиннадцатый сон.       Я как папоротник, лениво думал Брагинский, смахивая котячий хвост со своего лица, и медленно отцепляя Альфреда от себя.       Много хорошего могу сделать. Иван опустил ноги на холодный пол и поёжился. Дошёл до тумбочки, схватил телефон - на экране светилась одинокая J. Брагинский хмыкнул.       Только хуй меня достанешь, домыслил Иван, хватая со стула рядом чёрные штаны, носки и помятую белую рубаху, Но некоторым удаётся.       Он знал, что, чтобы достать цветок папоротника, нужно одолеть легион бесов и продержаться до утра.       Он принял вызов и прижал телефон щекой к плечу, на ходу натягивая рубашку. – Что случилось, Джи?       С той стороны раздался напряжённый голос. – Мне нужна твоя помощь. Пожалуйста. Сейчас.       Брагинский едва не замер, не донеся ногу до следующей ступени. Джия не просит о помощи, а когда просит - случается пиздец. – Конечно, Джи, - говорит он спокойно, - где ты? – Мы с тобой оба небрежны, - говорит она, - но всё равно поторопись. Я в "Судьбоносной Встрече".       Брагинский на ходу свернул в сторону спрятанной оружейной. Джия произнесла код красный.       Мы с тобой оба небрежны означает я в полной пизде. И это не шутка, ей нужна армия.       Натягивая на себя броник, Брагинский думал о том, стоит ли будить Альфреда и ставить на уши весь полицейский департамент, а именно это и случится, если Джонс за ним потянется.       Нет, думал он, не стоит подвергать его лишней опасности. Если бы дело было и впрямь таким опасным...Нет, оно и было опасным. Брагинский невольно вздрогнул, вспоминая прошлый такой раз.       Он метнулся в коридор, обулся, схватил с вешалки новое бежевое пальто (подарок Альфреда), пару секунд поглазел на фиолетовый вязаный шарф неподалёку (подарок Наташи), глянул на наручные часы (подарок Оли), прикидывая время, и сдёрнул его тоже.       Оделся уже в оружейной. И когда все приготовления завершились - бронежилет был тщательно закреплён, под пальто надёжно держался старый добрый калаш, в правом кармане ждала свой час Анаконда, а разные отсеки заполнились магазинами, Иван всё же решил маякнуть Байльшмидту.       Но не Гилберту. Тот, получив благословение, взял Олю под руки и укатил в Европу, обещая прислать открытку.       У Брагинского давненько завалялся номер Людвига и, хоть они и пересеклись когда-то на всего ничего, Иван хранил его на всякий пожарный. Твёрдой рукой он набрал:

Судьбоносная встреча. Будут проблемы. Бисмарк.

      Телефон вернулся в передний карман штанов.       Оставалось надеяться, что Людвиг не сменил номер и осталься таким же праноидальным трудоголиком.       Он закрыл дверь так тихо, как только смог, и ушёл во тьму весенней ночи.

***

      Он бросил свою ласточку за квартал от "Встречи" и шёл пешком. Всю езду он был спокоен и собран, но чем ближе подбирался к месту Х, тем больше смутно волновался. Брагинский даже фыркнул, когда осознал это. Давненько его так не напрягали драки (а они будут сегодня, это точно).       Дело в том, думал он, скользя глазами по грязным обшарпаным стенам переулка, что сегодня будет развязка.       Иван глубоко вздохнул.       С каждым шагом ему казалось, что он приближает конец. Даже в воздухе было что-то такое, предвещающее.       Брагинский сжал руки в кулаки и остановился.       И тут же перед его лицом в кирпич ударила пуля.       Он резко развернулся, выхватывая Анаконду, и, отскочив в сторону, направил в фигуру в темноте. – Полегче, красавчик. Побереги пули.       Джия, растрёпанная и избитая, но полная достоинства, вышла на свет. – Джия, мать твою.       Она улыбнулась разбитыми губами и раскрыла руки для объятий. – Моя мать там, где ей уже всё безразлично.       Он в два шага добрался до неё и сгрёб в медвежьи объятия. Они постояли так немного и Джия отстранилась, хлопнув Ивана по плечам. Только сейчас он заметил, что она одета не по погоде.       Он взял за руки и осмотрел: губы разбиты, на щеке наливается синяк, волосы в одном сплошном колтуне, который она даже в пьяном бреду себе бы не позволила. – Что случилось, Джи?       Улыбка сошла с её лица. – У тебя проблемы.       Брагинский хмыкнул. – Конечно. Как всегда. – Я серьёзно, Ваня. В "Судьбоносной Встрече" тебя ждёт засада. Всё из-за Яо. Он что-то хочет, и я не знаю что. Он опасен. С ним остались только конченые маньяки, Ваня. Они уже рыщут по кварталу, потому что я удрала. Яо заставил позвать тебя. Прости, - она схватила его за плечо, - уходи из города. Забирай кого можешь и беги. Ради твоего же блага.       Брагинский сдёрнул с шеи свой шарф и протянул девушке. – Ничего, я выберусь, - он посмотрел ей в глаза, - а с Яо надо разобраться. Я слишком долго закрывал на всё глаза.       Джия отвела его руки с шарфом. – Нет, меня уже ждёт машина. Я ушла из клана. Я уеду. Мне есть куда. – Будь осторожна.       Джия снова улыбнулась краем губ. – Конечно. И ты тоже. Береги себя. Они ждут. Яо ждёт.       Она махнула рукой, развернулась и пошла туда, откуда недавно вышел Иван. – Джия! - крикнул он.       Джия остановилась и заглянула через плечо. – Будь счастлива, - сказал он, сжимая ткань в руках, - и давай больше никогда не встречаться!       Она улыбнулась во весь рот так, что губы закровили. – Никогда, - она подняла ладонь, - Прощай, друг.       Он махнул ей рукой и Джия скрылась во тьме за поворотом. Они больше никогда не встречались и всё было в порядке.       Брагинский обмотал шарф вокруг шеи, хлопнул по карману, проверяя Анаконду и твёрдо пошёл вперёд.

Тот, кто предупреждён - вооружён.

***

      "Встреча" нисколько не изменилась с тех пор, как он в последний раз в ней был. Всё также стояла, со своей красивой вывеской, служила домом и работой и крепостью для своих обитателей.       На чёрном небе сгустились тучи и закрыли блёклый полумесяц. Обветшалый бастион показался бы зловещим для кого-то, кто располагал безопасностью и лишним временем.       Иван хмыкнул. — В тот же миг Алиса юркнула за ним следом, не думая о том, как же она будет выбираться обратно.       Он вздохнул, ещё раз проверил, надёжно ли держится калаш и быстро ли достаётся Анаконда из кармана. — Перед смертью не надышишься. Вперёд.       Он толкнул незапертую дверь и вошёл.       Сделав только шаг за порог, Иван почуял смрад смерти и увядания. Он медленно прикрыл дверь и постоял, прислушиваясь во тьме - щёлкать выключателями он не решился. Наверняка его уже ждут, незачем трезвонить о своём местоположении на весь округ.       Когда глаза попривыкли к темноте, он пошёл.       На выходе из холла он оглянулся - стойка метрдотеля, впрочем, осталась там же, где была и ничего нового за ивановой спиной не появилось.       Брагинский, с Анакондой наготове, двинул вверх по лестнице, но странный шум остановил его. Иван приготовился. Осмотрелся.       И увидел как срывается капля за каплей кровь с самой верхней ступени.       Медленно, ступая по правой стороне, он поднялся достаточно, чтобы увидеть причину капели.       Это была разбитая голова человека в форме полиции Сан-Франциско. Чёрт, подумал Иван, переходя на бег в сторону кабинета Яо, Не может быть, чтобы были копы. Да сюда доставка скорее приедет, чем они.       Тёмный тихий коридор остался позади, когда Брагинский, стоя перед заветной дверью, подумал, что скажет, как и что объяснит сам, а что заставит объяснить Яо.       Он выдохнул, глядя на полоску света, бьющую из-под двери, подумал была не была, припрятал поудобнее Анаконду в рукав и распахнул дверь.       Иван слегка прищурился и свет лишь слегка ослепил его. – Как невежливо, Иван, ай-яй.       Вот что он услышал, перед тем как получил хороший удар слева и оказался прижат к стене, как последний дилетант. – Но так и быть, я тебя прощаю.       Брагинский прошипел: – И тебе не сдохнуть. В отличие от твоего хвалёного гостеприимства. – Как грубо.       Яо надавил на иванову руку в захвате и тот беззвучно скрипнул зубами. – Я пришёл на разговор, но ты что-то не в духе.       Яо цокнул. – Конечно, не в духе. Потому что кое-кто дал уйти моей правой руке. А я ей крайне дорожил! Я думаю, тебе стоит извиниться.       Всю речь он продолжал давить на руку Ивана и в конце концов тот рыкнул: – Яо, мне больно.       Вообще, он ни на что не надеялся, когда говорил это, но, похоже, Яо это отрезвило. Он замер на мгновение, резко выдохнул и отсупил на несколько шагов назад, выпуская Ивана.       Брагинский отлепился от стены, размял шею, думая о том, откуда всё-таки в таком миниатюрном теле такая сила и повернулся, растирая руку.       Согбенный бледный Яо стоял у своего большого дубового стола, заваленного бумагами, книгами, и почему-то битым стеклом. Трубка стационарного телефона лежала посреди беспорядка и мерно гудела. – Теперь мы можем поговорить?       Яо кивнул, падая в своё широкое кресло и закрывая лицо рукой, и Брагинский присел на край стола. – Яо, - начал он, - я знаю, что... В последнее время я был не лучшим другом, но... Я беспокоюсь за тебя.       Он проигнорировал саркастический смешок при этих словах. – Если я могу тебе помочь, сделать хоть что-то... Яо, если наша дружба хоть что-то значит...       Раздался удар кулаком по столу. – В этом и проблема, ты, 二屄, - он вскочил так резко, что стул проехался по ковру и сбил его, - в этом проблема!       Яо в два шага добрался до Ивана и тыкнул его пальцем в грудь. – Для меня наша дружба значила всё, ну а ты? Ты, эгоистичный ублюдок, никогда не думающий ни о ком, кроме себя, о, ну и конечно, о своей новой игрушке, мальчике-копе!Быстро же ты забыл про другого такого мальчика! - с каждой минутой он всё повышал голос, продолжая тыкать Ивана в грудь, - звонишь ли ты ему хоть раз в месяц? НЕТ! Потому что ты просто играешь с людьми, как кошка с мышами, и когда мышь надоедает, ты её бросаешь, уходишь к другой!       Брагинский взывал к своему запасу ангельского терпения, но оказалось, что он тот ещё чёрт. Поэтому он перехватил Яо за руку и зарычал: – Ты меня шлюхой сейчас назвал?! Приди в себя, Яо, я не собираюсь терпеть эту хуйню. Успокойся.       Яо вырвал свою руку и, глядя бешеным взглядом, будто что-то для себя понял. – Вот! Вот. Ты слышишь только себя и только то, что хочешь. Но так нельзя. Поэтому, - сказал он, мгновенно успокоившись и приняв вид себя-обычного, славного хозяина славного ресторана, и студенческого друга Ивана Брагинского, - я взял на себя смелость открыть тебе глаза на реалии дел. Нам больше не помешает мерзкая, жалкая, американская мышь. Брагинский вскочил на ноги. – Что?! Каким это "нам"?! Где Альфред?! Что ты сделал?!       Он хотел схватить Яо и хорошо так встряхнуть, чтобы мозги прочистились, но тут из стен, которые оказались вовсе не стенами, вышли маргинального вида типы, вооружённые до зубов. – Яо, - медленно произнёс он, - ты совершаешь большую ошибку. Отзови людей, мы ещё можем договориться...       Но всем было понятно, что всё кончено. Два человека не слышали и не слушали друг друга и теперь польётся кровь.       Яо, бледный и похудевший до того, что рубашка висела на нём, покачал головой. – Нет, пожалуй, нет. Ты прав. Никаких "нас" никогда не было. И не будет... Мне жаль, что всё кончается вот так. Прощай, Иван.       Он пошёл прочь на выход, оставляя своего когда-то старого верного друга (и когда-то нечто большее) в кругу бандитов, наставивших на Ивана оружие. – Прощай.       Он хлопнул дверью и пошёл прочь под звуки автоматных очередей.

***

      Альфред даже не знал, как тут отшутиться, потому что эти ребята не были настроены на разговор.       А ещё было не так уж много поводов для шуток - он закован собственными наручниками, безоружен, ранен, патрульный, подвёзший его, жестоко поплатился за своё любопытство и нетерпеливость.       Капля крови скатилась к переносице и неприятно защекотала. Он попытался вытереться о собственное плечо и шикнул от боли. Вот же ж память беличья...       Он сидел в каком-то холодном подвале с единственно рабочей лампочке на тонком проводе. – Хэй, ребят... За нападение на офицера у вас будут проблемы...       Сверху раздался смешок.       Альфред лихорадочно соображал, что же делать, когда услышал глухой звук где-то над потолком. Звук был тихим, но Джонс мог поклясться стряпнёй Артура и стрингами Франциска, что это была автоматная очередь.       Из копов тут он и всё, а это значит, либо наконец пришла подмога, только что-то не похоже, либо это... Иван.       Сердце разогналось до двухсот миль в час и он зашебуршался.       За что тут же получил кованым сапогом в лицо.       Альфред упал на больное плечо и зашипел, всё же не пытаясь встать. Ему не сладить в одиночку и раненым с толпой пооружённых ублюдков.       Дверь открылась со скрипом и впустила Яо в белом пальто. Бандиты выпрямились. Мужчина кивнул им и подошёл к Альфреду. – Привет, приятель. Знаешь, если не ждёшь гостей, можно их просто не впускать.       Яо брезгливо поджал губы и присел перед Альфредом на колено. Уставился. – Ну и что же в тебе есть кроме бравады и не смешных острот?       Джонс состроил оскорблённую физиономию. – Не смешных?! Вообще-то я неплохой комик. Вот зашли как-то в бар американец, немец и русский...       Яо цокнул и вцепился Альфреду в лицо. – Есть что-то ещё, иначе ты ему бы быстро надоел. Но что? - он говорил будто сам с собой, - Сосёшь хорошо? Джонс удивился. – Ты бухой, что ли, Яо?       Яо отпустил его и встал. – Уже неважно, - продолжал он сам с собой, - ты умрёшь здесь. А он уже умер.       Альфред замер. Умер. Умер. Умерумерумерумер. Умер.       Не может быть. – Что?       Яо обернулся у самой двери. – Не может быть, - сказал Альфред громче, - потому что Брагинский - самый крутой сукин сын во всём Сан-Франциско. А ты - самый большой пиздабол.       Яо изогнул бровь. – Может и был когда-то.       Джонс продолжал, клацая зубами: – Нет, он есть. Я его знаю. Ивана даже танковый снаряд в упор не остановит.       Яо на мгновение улыбнулся. – Да, это правда, - задумался он, а потом нахмурился и сжал рукой ручку двери, - только не тешь себя тем, что знаешь его.       И Яо попался. – О, я-то знаю. Знаю, что он выживет в любой адской заварушке, а знаешь почему? - он сглотнул кровь, - потому что вчера вечером мы обменялись кольцами.       И пусть юридически это ничего не значит, умолчал он, но это много значит для нас. Для меня. – И я сказал ему: "только попробуй сдохнуть теперь".       Яо, похоже, освоил скорость света, потому что Альфред только моргнул, и получил несколько ударов ногами в живот и куда только попало.       Яо бил его с такой яростью, какая наверное, есть только у проснувшегося вулкана.       Удар за ударом обрушивался на него, но Альфред молчал, стиснув зубы.       Бандиты стояла чуть в отдалении в явном недоумении, а может даже страхе при виде бешенства своего начальника.       Альфред закрыл глаза и замер, дождался когда Яо выдохнется и пойдёт на выход, чтобы прохрипеть твёрдым голосом: – И он ответил мне: "конечно, не умру", - он глотнул воздуха, - "потому что я тебя люблю".       Вообще-то, дело было немного не так и таких слащавостей от Ивана и под дулом автомата не вытянешь, но Яо об этом не знал, да и откуда бы.       Поэтому Альфред зажмурился и постарался сгруппироваться, ожидая бум.       Над ухом просвистело и пуля впилась в стену позади Джонса. Он приоткрыл целый глаз и за секунду осмотрелся.       Яо не попал только потому, что в него вцепился Кику, схватив мертвой хваткой руку с пистолетом.       О, слава богу.       Кику утянул Яо куда-то за дверь и Альфред сжался на земле, потому что ворвался спецназ и в несколько автоматных очередей перебили неудавшуюся расстрельную команду.       Кику вошёл сразу после спецназа, подошёл к нему, помог избавиться от наручников и подняться под голосистые приказы капитана Байльшмидта где-то снаружи подвала. – Привет, напарник, - прохрипел Альфред. – Боже мой, Альфред.       Джонс облокотился на Кику и медленно шагал на выход, поддерживаемый напарником. – Кику... Иван...где-то здесь. – Да, Ал, успокойся, мы его найдём.       Хонда вывел его в сопровождении пары спецназовцев прямиком к карете скорой, стоящей сразу за легионом полицейских машин. – Что произошло?       Медики взялись за Джонса основательно, но тот был не так прост и усиленно мешал. – Нет, он тут, Кику, там были выстрелы, Яо хочет его убить!       Хонда прижал его к лежанке внутри скорой и пообещал: – Всё будет нормально, обещаю.       Раздался звук битого стекла.       Хонда обернулся и даже медики не смогли удержать Альфреда от того, чтобы высунуться из кареты и поглазеть. – Кику! Это Брагинский! Твою мать!       Им открылся прекрасный вид полёта Ивана и ещё одной фигуры из окна на вертолётную площадку, где уже ждал вертолёт, готовый к вылету. – Да твою ж мать, - сказал Альфред, - сколько у этого парня денег?! Ещё полгода назад ничего не было!       Тут до Джонса наконец дошёл окружающий мир и он понял, что пошёл ледяной весенний дождь. – Ну всё, забирайте его! – Э-эй! Нельзя! Отпустите!       Двери скорой захлопнулись и она отправилась до ближайшей больницы в сопровождении зычной сирены.

***

      Брагинский медленно поднялся, дыша сквозь зубы. Медленно отряхнулся от осколков стёкол в волосах и карманах. Прижался спиной к стене, пережидая головокружение и сам себя материл.       Ну вот на кой он надел новое пальто?! Ещё и подарочное. Всё в дырах, грязи и крови. Прав был батя. Ой как прав.       Калаш благополучно посеян по дороге к Яо, вместе с магазинами. Одна Анаконда на два патрона и осталась.       Шаркая ногами, он пошёл к Яо. Но тут стоящий рядом вертолёт заработал лопастями, поднимая гул и ветер.       Твою ж мать, как же он устал.       Пилот вертолёта высунулся из своей посудины и это была его последняя ошибка. Пуля Анаконды оказалась прямо промеж его глаз. Тело обмякло и вывалилось на мокрую площадку.       Когда Брагинский добрался до Яо, тот уже пришёл в себя, откинулся на локтях и, тяжело дыша, смотрел прямо Ивану в глаза. – Ну? Что теперь?       Иван остановился у его ног. – Теперь поговорим.       Яо фальшиво рассмеялся. – Не о чем...кха...я всё сказал.       Иван устало вздохнул. Ледяные капли били в лицо, размывая кровь. Губы, должно быть, уже посинели.       Яо посмотрел на него и напрягся. – Но ты ничего не понял!       Он ударил Ивана по ногам и, когда тот упал и выронил пистолет, качнулся вперёд и оказался у Ивана на груди. Он замахнулся и успел дважды зарядить Брагинскому по лицу, пока тот не перекатился и не поменял их местами. – Чтоб тебя, Яо!       Иван отпустил тормоза и сам не заметил, когда вломил слишком сильно и Яо отключился. – Блять!       На одном адреналине, не замечая ни холода, ни ран, ни усталости, он вскочил на ноги, быстро поднял пистолет и закричал: – Посмотри, Яо! Смотри, что ты сделал! - он прочертил Анакондой полукруг, - Смотри сколько смертей ты допустил! Ради чего?! – Мы с тобой здесь, - прохрипел Яо, не двигаясь, - по одной причине. Ты...кха...сам знаешь.       Брагинский взревел. – Нет! Не знаю! Только вижу вокруг сплошную смерть и грязь! – Не тебе...ха...учить меня. Сколько... ты убил сам? Сегодня? За последние...пять лет?       Сверкнула молния.       Брагинский опустил взгляд на Яо и посмотрел на него иначе. Глядя на лежащее изломанное, исхудавшее тело с сумасшедшим блеском в глазах, он понял, что его друга больше нет. Но как давно он умер, если не сейчас, не на этой вертолётной площадке? Прилив горечи Иван сказал сам себе - не знаю. Но очень давно. От жалости, пришедшей за горечью, Брагинский успокоился. И произнёс с сожалением: – В этом и разница между нами, Яо. Я остановился.       Яо сжал зубы и вцепился пальцами в площадку, ломая ногти: – Не смей, Брагинский. Не смей меня жалеть! Ты ничем не лучше меня!       Брагинский ответил: – Я знаю. И за всё отвечу. В своё время.       Яо, шипя и скалясь, продолжал: – Ты думаешь, что нужен ему? Этому мальчишке? Тогда почему он не здесь? Не пришёл за тобой?       Честно говоря, Ивану уже надоела вся эта история. – Хватит, Яо. Оставь себе немного достоинства.       Но мужчина не послушал. Он сжал ослабшие ладони в кулаки и зарычал: — Что?! Ну что такого есть у него, чего нет у меня?!       Иван посмотрел ему в глаза. Вздохнул. Всё равно это останется между ними. — Моя любовь.       И прежде чем тот снова что-то сказал (а он хотел, судя по бешеному взгляду), Брагинский поднял руку и выстрелил.       Пуля ударилась чуть правее от головы Яо, заставив того замолкнуть.       Может быть, это было рещающее нервное потрясение за сегодня, а может, он был ранен тяжелее, чем хотел показаться за своими речами, но Яо отключился на залитой ледяным дождём вертолётной площадке под вертолётный гул и ветер.       Брагинский выдохнул, бросая Анаконду рядом с Яо, и подставил лицо дождю.       Постоял несколько мгновений и повернул голову в сторону разбитого окна. Там его взгляд встретился с взглядом капитана Байльшмидта, стоявшего во всеоружии в окружении своих людей.       Не имея сил даже кивнуть, Брагинский, глядя на лицо в окне, только и подумал:

Правду говорят - доставка быстрее приедет, чем копы.